Печать Забвения

Михаил Гинзбург

Печать Забвения

Глава 1: Погружение во тьму

Холодный, влажный ветер, пронизывающий до костей, гулял по лесу, заставляя вековые сосны стонать и раскачиваться, словно отчаявшиеся великаны. Небо над головой, затянутое низкими, тяжелыми тучами, обещало затяжной дождь, а может, и что похуже. Под ногами хрустели сухие ветки и прелая листва, скользкая от недавней мороси. Запах сырой земли и хвои смешивался с едким привкусом дыма, который несся от костра, глубоко спрятанного в самом сердце этого мрачного лесного царства. Где-то вдалеке ухал филин, его голос звучал как погребальный звон в наступающих сумерках.

Лира, прижавшись к шершавому стволу старой ели, наблюдала за тропой. Её вороново-черные волосы, выбившиеся из-под капюшона, спутанными прядями лезли в глаза, но она не обращала на это внимания. Крупные, темно-карие глаза постоянно настороженно осматривали окрестности, выдавая легкий оттенок тревоги, которая, казалось, стала её постоянным спутником. Острые черты лица, казалось, были выточены из камня, отражая суровость мира, в котором она жила. Лира привыкла быть тенью, сливаться с мраком, стать незаметной, чтобы выжить. Практичная, темная одежда с множеством карманов облегала её жилистое, низкорослое тело, бесшумные перчатки и крепкие сапоги были продолжением её самой. На запястье тускло поблескивал серебряный медальон – единственное, что осталось от тех, кого она потеряла.

В нескольких метрах от нее, угадываясь лишь по силуэтам, остальные члены банды занимали свои позиции. Молчаливые, как призраки, они растворялись среди деревьев, каждый поглощенный своей задачей. Это был их дом, их убежище, их ловушка.

Григорий "Волк" Морозов, широкоплечий и суровый, с лицом, изборожденным шрамами, сидел на поваленном бревне, глядя в мерцающие языки костра. Седина на висках делала его проницательные глаза еще более усталыми. Он был их лидером, их опорой, их отцом. Он обеспечивал порядок и дисциплину, и его решения редко ставились под сомнение. Рядом с ним, миниатюрная Эйлин "Сова" – знахарка банды, возилась с травами, её мягкие черты лица и добрые зеленые глаза контрастировали с суровым окружением. Она была хранительницей древних знаний, её руки, покрытые царапинами, ловко перебирали листья и корни. Дрого, Кузнец, огромный, мускулистый мужчина с добродушным, но угрюмым лицом, по обыкновению сидел чуть в стороне, натирая свой массивный топор. Его руки, размером с лопаты, были перемазаны сажей, а густые, растрепанные волосы и борода делали его похожим на дикого зверя. Он был грубой силой отряда, но одновременно и его "сердцем", источником простого, почти наивного оптимизма.

День клонился к вечеру, и нервозность нарастала. Путники, следующие по этому старому, забытому тракту, обычно появлялись ближе к сумеркам. Ожидание давило, усиливая и без того вибрирующее напряжение в воздухе. Лира знала это чувство. Оно было подобно тетиве натянутого лука, готовой в любой момент выпустить стрелу. Но сегодня к привычному волнению примешивалось что-то новое, нечто более зловещее. Слухи. Слухи о чужаках, пришедших с востока, о странной, необъяснимой болезни, поражающей разум, о людях, теряющих не только рассудок, но и саму память. Это были лишь шепотки, обрывки фраз, долетавшие от редких путников, но даже эти крупицы информации были достаточно, чтобы вызвать в душе Лиры отголоски давно забытого страха, который она так тщательно пыталась подавить.

Внезапно Григорий поднялся. Его глаза, устремленные в сторону дороги, сузились. "Слышите?" – низкий, хриплый голос разорвал тишину, заставляя каждого вздрогнуть. Лира напряглась, её слух, обостренный годами жизни в бегах, уловил едва различимый скрип тележных колес и далекий стук копыт.

"Трое", – прошептала она, её голос был едва слышен, как шелест осенних листьев. "Идут быстро. Видимо, торопятся успеть до темноты."

Григорий кивнул. Его взгляд на мгновение задержался на Лире, в нем читалась смесь одобрения и усталой озабоченности. "Значит, работаем, как обычно. Но будьте осторожны. Что-то в воздухе не так. Я это чувствую."

Он не объяснял, что именно "не так", но никто и не ждал объяснений. Все чувствовали это. Обычное дело, привычный грабеж, казался сегодня чем-то иным. Тень, простершаяся над миром, была не просто тенью от облаков или деревьев. Это была тень забвения, и она уже начала подкрадываться к их собственному, казалось бы, надежному убежищу. Банда разбойников, глубоко спрятанная в лесу, готовилась к своей обычной рутине, не зная, что мир за порогом их убежища уже изменился навсегда. И скоро им придется изменить вместе с ним, или быть поглощенными наступающей тьмой. Слухи, которые они слышали, были лишь предвестниками бури, которая уже поднималась на горизонте, готовая обрушиться на их мир. И в этой буре им предстояло либо погибнуть, либо превратиться в нечто иное – в отряд партизан, ведущих скрытую войну за свою память, за свои жизни.

Глава 2: Первые Прикосновения

Утро пришло нежданно, окутав лес плотной завесой тумана. Он полз по земле, цеплялся за ветви, стирал очертания деревьев, превращая привычный мир в нечто зыбкое и призрачное. Холод пробирал до костей, и даже жар костра, наспех разведенного на стоянке, казался недостаточным. Солнце, если оно и было на небе, не могло пробиться сквозь эту серую пелену.

Лира, сидя на корточках у огня, пыталась согреть озябшие пальцы. Ночной грабеж прошел без сучка без задоринки. Путники оказались торговцами, везшими скудный товар и не имевшими при себе ничего ценного, кроме нескольких монет и пары поношенных плащей. Обычное дело, почти рутинное. Но слова Григория о том, что "что-то в воздухе не так", не выходили из её головы. Она чувствовала это сама, неясную тревогу, что витала над ними, подобно хищной птице.

"Кажется, мы остались без чая", – произнес Дрого, его могучий голос, обычно громоподобный, сегодня звучал приглушенно туманом. Он ковырял палкой угли, его добродушное, но угрюмое лицо выражало легкое недоумение. "Я ведь помню, что мы вчера брали… ну, этот, душистый, из трав."

Эйлин, сидевшая напротив него, подняла свои зеленые глаза. "Я тоже помню, Дрого. Но его здесь нет." Её взгляд скользнул по разложенным у костра мешкам. "Возможно, он просто затерялся. Или мы его не заметили."

Лира молча наблюдала за ними. Это было странно. Дрого никогда не отличался особой внимательностью к деталям, но память на такие вещи, как провизия, у него была отменная. Эйлин же, напротив, всегда была предельно аккуратна.

Григорий, заканчивая настраивать арбалет, бросил на них проницательный взгляд. "Может, просто устали? Ночь была длинной."

"Нет, Волк, это что-то другое", – тихо произнесла Эйлин. Её тонкие пальцы поглаживали амулет на шее. "Я вчера отчетливо видела, как ты, Дрого, положил этот мешок сюда, рядом с кожаными мешками." Она указала на пустое место. "Я даже отметила, что там были листья черники."

Дрого нахмурился, пытаясь вспомнить. "Черники… Да, точно! И еще что-то, кажется… рябина? Или это было в другом мешке?" Он потер затылок, его лицо выражало явную фрустрацию. "Черт, что-то голова сегодня мутная."

Григорий отложил арбалет. Его усталые глаза стали напряженными. "Это не просто усталость. Несколько дней назад я обнаружил, что забыл, куда спрятал свой кинжал. Пришлось час искать. А потом вспомнил, что положил его под подушку." Он покачал головой. "Я никогда не забывал таких вещей."

"Это… эти слухи", – прошептала Лира, её голос был еле слышен. "О людях, теряющих память. Это она, Печать Забвения, как её называют в городе?"

Эйлин кивнула, её лицо помрачнело. "Я боюсь, что да. Я слышала о ней в старых преданиях. Это не болезнь, а проклятие. Или… магия. Она стирает воспоминания. Сначала мелочи, потом целые дни, а затем… личности."

Слова Эйлин повисли в воздухе, холодные и тяжелые, как утренний туман. Угроза, о которой они лишь смутно догадывались, обрела конкретные очертания. Страх, который Лира так долго подавляла, вновь поднял голову. Страх потери себя, своих воспоминаний, ведь для неё это было равносильно смерти. Единственное, что связывало её с прошлым – серебряный медальон – было незримой нитью. Что будет, если она забудет, почему он ей так дорог?

Григорий резко поднялся. "Мы не можем сидеть здесь, сложа руки, пока эта дрянь разъедает наши умы. Если это магия, значит, есть тот, кто ею управляет. И мы должны его найти."

Его слова были полны решимости, но Лира видела в его глазах глубокую тревогу. Он был прагматиком, ищущим эффективные решения, но столкновение с такой угрозой, как Печать Забвения, способной лишить его контроля над собственным рассудком, явно вызывало отчаяние и сомнения в его способности защитить тех, кого он считал своей семьей.

"Но куда идти? Искать мага в этом тумане, когда даже собственные мысли путаются?" – голос Дрого звучал беспомощно. Его могучая сила, обычно решавшая большинство проблем, теперь казалась бесполезной.

"Мы пойдем в город", – объявила Эйлин, её голос был твердым, несмотря на дрожь в руках. "Там, где больше людей, там и больше информации. Возможно, кто-то видел что-то, что поможет нам понять. И, возможно, я найду способ хотя бы замедлить это. Я видела травы, которые помогают прояснить разум." Её призвание было исцелять, но война, даже такая невидимая, вынуждала использовать её знания для борьбы, что противоречило её натуре.

Григорий кивнул, его решение было принято. "Собирайтесь. Мы не знаем, что ждет нас там, но оставаться здесь – значит ждать, пока мы забудем даже свои имена."

Лира ощутила прикосновение холода, но это был не туман. Это было прикосновение Печати. Она чувствовала, как тонкие нити магии пытаются проникнуть в её разум, вызвать замешательство, стереть границы между явью и сном. Её острый ум, привыкший к ясности и быстрому анализу, теперь ощущал едва заметное сопротивление. Она стиснула зубы. Это был не просто бой за жизнь, это был бой за саму себя, за каждый осколок памяти. Она привыкла быть "Тенью", скрываться, но для победы ей придется выйти из тени и стать лидером, символом сопротивления. Пока она этого не понимала, но путь к этому уже начинался. Банда разбойников медленно, но верно, превращалась в нечто большее – в отряд партизан, вынужденных вести скрытую войну с захватчиком, который целился не в их тела, а в их души.

Глава 3: Тень Города

Город встретил их неприветливо. Туман, который окутывал лес, здесь сменился едкой гарью и запахом разложения. Улицы, обычно оживленные, были подозрительно пусты. Лишь редкие тени скользили вдоль стен, спеша исчезнуть в проулках. Дома, многие из которых носили следы разрушений, казались безмолвными свидетелями недавних событий. Ветер свистел в выбитых окнах, унося с собой обрывки чьих-то забытых жизней.

Лира двигалась бесшумно, её глаза, крупные и настороженные, впитывали каждую деталь. Она была мастером скрытности, и город, несмотря на его открытость, не был для неё проблемой. Каждый камень, каждая тень могли стать укрытием. Но даже её острый ум и наблюдательность не могли объяснить царящее здесь запустение. Это было не просто запустение, это была какая-то глубокая, гнетущая тишина, словно город затаил дыхание, ожидая чего-то неизбежного.

Григорий "Волк" Морозов, его суровое, обветренное лицо казалось еще мрачнее в этом сером свете, шел впереди, его могучая фигура выделялась на фоне разрушенных зданий. Он держал свой арбалет наготове, его проницательные, но часто усталые глаза постоянно сканировали окрестности. "Осторожно", – пророкотал он, его голос был низким и напряженным. "Чувствую, что мы не одни здесь."

Эйлин "Сова" держалась ближе к Григорию, её миниатюрная фигура казалась хрупкой в этом мире разрухи. Её добрые, проницательные зеленые глаза были широко распахнуты, в них читалась смесь страха и решимости. Она была знахаркой, целительницей, но теперь её знания должны были служить другой цели. Руки, покрытые царапинами, сжимали мешочек с травами и амулетами.

Дрого, огромный и мускулистый, шел позади, его руки размером с лопаты были сжаты в кулаки. Он был грубой силой отряда, но сейчас его сила казалась бессильной против невидимой угрозы, против Печати Забвения. Его добродушное, но немного угрюмое лицо выражало растерянность.

Они добрались до центральной площади. Когда-то она была сердцем города, местом торговли и встреч. Теперь же она была пуста. Лишь посреди неё стояла обветшалая эшафот, на котором висели несколько безжизненных тел, раскачиваясь на ветру, словно жуткие марионетки. Это были мужчины и женщины, их лица искажены ужасом, а глаза… глаза их были пусты.

"Это… что это с ними?" – прошептал Дрого, его голос был полон отвращения.

Эйлин побледнела. "Печать Забвения… она стирает не только память, но и жизнь. Это последние мгновения, когда они еще помнили, кто они. А потом… пустота. Архимаг Северин, должно быть, усиливает её, как и говорилось в слухах."

Слова Эйлин ударили Лиру, словно кулаком. "Архимаг Северин", – повторила она. Это имя уже всплывало в обрывках информации, добытых ею ранее. Он был источником этой заразы, этим чудовищем, которое высасывало жизнь из города. Жгучее желание отомстить за родителей вспыхнуло с новой силой. Но сейчас, видя эти пустые глаза, она осознала необходимость спасти память других, даже если это означало отказ от личной мести.

"Нам нужна информация", – произнес Григорий. "Где мы можем найти кого-то, кто еще не потерял рассудок? Какие-нибудь лавки, или, может быть, библиотека? Эйлин, ты говорила, что знание – ключ."

"Библиотека", – подтвердила Эйлин. "Там могут быть старые свитки, предания. Если Печать – древняя магия, то, возможно, там есть и способы противостоять ей. Но… она будет хорошо охраняться. И там могут быть те, кто уже под её влиянием."

Лира ощутила новый, более сильный приступ магии. Холод пронзил её разум, пытаясь затуманить мысли, стереть её решимость. Она почувствовала головокружение, её собственные воспоминания начали мелькать перед глазами, словно старые, выцветшие картины. "Они уже здесь", – выдохнула она, её голос дрожал. "Я чувствую их. Их присутствие. Печать усиливается. Она пытается проникнуть в нас."

Григорий посмотрел на неё, его взгляд был полон беспокойства. "Ты в порядке, Тень?"

"Я… я в порядке. Пока", – ответила Лира, с трудом проглотив комок в горле. Её глаза вспыхнули решимостью. Она должна была быть сильной. Её страх – не смерть, а потеря себя и своих воспоминаний под действием Печати Забвения. Риск усиливался с каждым контактом с магией.

"Значит, библиотека", – решил Григорий. "Дрого, ты останешься снаружи, прикроешь нас. Эйлин и я пойдем с Лирой. Будьте готовы ко всему."

Кузнец Дрого кивнул, его массивный топор надежно лежал в его руках. Его простота не позволяла ему до конца осознать всю сложность угрозы, но он был готов сражаться. Он был верным щитом банды, и его преданность была непоколебима.

Они двинулись дальше, их шаги эхом отдавались в мертвой тишине города. Каждый переулок, каждый разрушенный дом мог скрывать опасность. Лира чувствовала, как Печать Забвения сжимает свои кольца вокруг их разумов, пытаясь поглотить их, стереть их из бытия. Но в ней, в самой её сути, нарастало сопротивление. Она была "Тенью", но теперь ей предстояло стать чем-то большим – символом сопротивления в мире, где само существование памяти было под угрозой. Она должна была добыть информацию об Архимаге Северине. Это было их единственной надеждой.

В этот момент, когда они приближались к разрушенному зданию, которое, по всей видимости, и было городской библиотекой, из-за угла донесся негромкий стон. Это был звук, который, казалось, принадлежал самой безнадежности, звуком, который предвещал нечто ужасное. Это была Печать. Она уже здесь.

Глава 4: Растущая Угроза

Стон, донесшийся из-за угла, оборвался так же внезапно, как и начался, оставив после себя жуткую тишину, которая казалась тяжелее любого звука. Лира, мгновенно сгруппировавшись, прижалась к стене разрушенного дома, её сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Исключительная ловкость и акробатика позволяли ей двигаться почти инстинктивно, уходя от любой угрозы. Глаза её были прикованы к месту, откуда донесся звук, ожидая появления неведомой опасности.

Григорий "Волк" Морозов жестом приказал Дрого оставаться на месте. Его собственный арбалет был нацелен в сторону переулка, его суровое лицо выражало крайнюю степень сосредоточенности. Эйлин "Сова" отступила назад, её маленькая фигурка сжалась, а руки сильнее стиснули мешочек с травами, словно ища в них защиты.

Из-за угла, медленно и неуверенно, вышел человек. Он был одет в некогда добротные одежды, но теперь они висели на нем лохмотьями. Лицо его было осунувшимся, взгляд блуждал, пустой и бессмысленный. Он не видел их, его глаза были устремлены в никуда. Он бормотал что-то несвязное, обрывки фраз, которые не складывались ни в одно целое. Этот человек был живым свидетельством того, что Печать Забвения уже не просто слух, а страшная реальность, которая проникает в самые глубины человеческого разума.

"Он… он забыл", – прошептала Эйлин, её голос был полон отчаяния. "Он потерял себя." Её призвание было исцелять, но она знала, что против этой магии бессильна.

Человек сделал шаг, затем другой, направляясь прямо к ним, словно слепой. Он наткнулся на груду мусора, споткнулся, но не упал, продолжая свое бессмысленное движение.

Григорий опустил арбалет, в его глазах читалась смесь жалости и безжалостной решимости. "Это не человек. Это оболочка. Проклятие, которое стирает саму суть."

Лира почувствовала, как её собственный разум снова атакует холодная волна Печати. Она сопротивлялась, сжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Она видела, как воспоминания этого несчастного человека, подобно искрам, гасли в его глазах, превращаясь в ничто. Её жгучее желание отомстить за родителей толкало на безрассудства, но сейчас осознание необходимости спасти память других перевешивало личную месть.

"Мы должны быть быстрее", – сказала она, её голос был тверд, несмотря на внутреннюю борьбу. "Чем дольше мы здесь, тем сильнее её влияние."

"Лира права", – согласилась Эйлин, её зеленые глаза были полны решимости. "Эта Печать, она использует память как энергию для Архимага. Чем больше людей забывает, тем сильнее становится Северин. Нам нужно добраться до библиотеки. Возможно, там есть что-то, что поможет нам понять, как её ослабить."

Они обошли несчастного человека, не произнося ни слова. Его существование было живым укором, напоминанием о том, что ждет их, если они потерпят неудачу. Атмосферные, детализированные, иногда гротескные описания природы и разрушенных земель, создающие ощущение безысходности и величия, которыми Эйлин рисовала картину действия Печати, были не просто словами. Они были реальностью, которая наступала им на пятки.

Библиотека оказалась огромным зданием, частично разрушенным, но все еще внушающим благоговение. Его массивные каменные стены были покрыты древними рунами, некоторые из которых были стерты временем, другие же сияли странным, зловещим светом. Воздух вокруг здания казался тяжелым, насыщенным древней магией.

"Здесь она сильна", – прошептала Лира, чувствуя, как холод проникает под кожу. "Я чувствую это. Будьте осторожны."

Дрого занял позицию у входа, его могучая фигура казалась незыблемой. "Я прикрою вас. Только скажите, если что."

Григорий кивнул, его взгляд был полон доверия. "Возвращайся целым, Дрого."

Внутри библиотека была лабиринтом из высоких стеллажей, забитых древними фолиантами. Пыль лежала толстым слоем на всем, словно саван забвения. Сквозь дыры в крыше пробивались редкие лучи света, выхватывая из темноты отдельные детали: пожелтевшие страницы, рассыпающиеся переплеты, тени, танцующие в углах.

"Эйлин, ищи свитки, предания, anything", – произнес Григорий, его голос звучал эхом в огромном зале. "Лира, ты с нами. Твои навыки здесь будут бесценны."

Лира двигалась среди стеллажей, её движения были бесшумны, словно шелест ветра. Её острый ум и наблюдательность замечали мельчайшие детали. Она читала названия книг, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы пролить свет на Архимага Северина и его чудовищную Печать. Иногда она ощущала легкие "прикосновения" магии, но теперь она была к ним готова, отталкивая их прочь своей волей.

Внезапно она остановилась. Из глубины зала донесся слабый шорох. Она пригнулась, её взгляд мгновенно устремился в сторону звука. Кто-то был здесь. И это был не просто очередной заблудившийся. Это был звук, исходящий от того, кто еще сохранил остатки разума, кто, возможно, искал то же, что и они. Или кто-то, кто служил Архимагу. Напряжение нарастало, атмосфера становилась все более давящей, как сжимающаяся вокруг них петля. Это было первое серьезное испытание их решимости, начало их пути в борьбе против зла, которое пыталось лишить их не только будущего, но и прошлого.

Глава 5: Шепот Забвения

Шорох из глубины зала, еле уловимый, но отчетливый, заставил Лиру замереть. Ее инстинкты, отточенные годами жизни на грани, кричали об опасности. Она бесшумно скользнула за массивный книжный стеллаж, став частью тени, как и подобает "Тени". Ее сердце стучало в ушах, заглушая все остальные звуки, кроме тихого шепота, который, казалось, исходил от самих стен библиотеки.

Григорий и Эйлин, заметив ее реакцию, тоже замерли, их лица стали напряженными. В их глазах читался вопрос, но Лира лишь покачала головой, прикладывая палец к губам.

Шепот усилился, став чуть более различимым. Это были не слова, а скорее обрывки мыслей, беспорядочные фразы, которые накладывались друг на друга, создавая какофонию безумия. "Моя рука… где она?… нет, не помню… кто я?… пустота…". Это были голоса тех, кто уже поддался влиянию Печати Забвения, их последние, отчаянные попытки удержать хоть что-то из своего прошлого.

Внезапно из-за ряда стеллажей показалась фигура. Это был мужчина средних лет, одетый в потрепанный плащ. Он двигался медленно, спотыкаясь, его глаза были пусты, как у того человека на площади. Он держал в руках несколько книг, но вместо того, чтобы рассматривать их, он беспорядочно перелистывал страницы, вырывая листы и бросая их на пол. На его лице играла странная, пугающая улыбка.

Лира почувствовала, как Печать усиливает свое давление. Холод пронзил ее голову, пытаясь затуманить ее собственные мысли, превратить ее воспоминания в такой же беспорядочный шепот. Она стиснула зубы, сопротивляясь. Ее главный страх – не смерть, а потеря себя и своих воспоминаний под действием Печати Забвения. Риск усиливался с каждым контактом с магией.

"Он… он читает", – прошептала Эйлин, ее голос был полон ужаса. "Он пытается что-то вспомнить, но Печать не дает ему."

Мужчина поднял одну из книг и, прищурившись, попытался прочесть название. Его губы беззвучно шевелились, а затем он рассмеялся, дико и безумно, и бросил книгу на пол, где она с глухим стуком раскрылась.

Григорий медленно поднял арбалет. "Мы не можем оставить его здесь. Он страдает." Его глаза были полны жалости, но и холодной решимости. Защитник, но с жесткими методами.

"Нет!" – резко прошептала Лира. "Он не один. Я чувствую. Там другие." Она указала на другой проход между стеллажами. "И они идут сюда. Печать привлекает их к источникам знаний, чтобы их стереть."

И действительно, из темноты начали появляться другие фигуры. Женщина, прижимающая к груди сломанную куклу, старик, который беззвучно плакал, юноша, который пытался связать порванные страницы. Все они были пленниками Печати, обреченными на вечное забвение. Они двигались бесцельно, но их присутствие создавало давящую ауру безумия, которая усиливала воздействие магии.

Эйлин побледнела. "Архимаг Северин… он не просто стирает память. Он питается ей. Каждый акт забвения, каждая потерянная мысль – это энергия для него!"

Григорий опустил арбалет, его лицо помрачнело. "Значит, убить их – значит отдать ему еще больше. Нам нужно их обойти. Мы не можем с ними сражаться." Он был прагматиком, ищущим эффективные решения.

Лира кивнула. "Я могу провести нас. Но нужно быть предельно осторожными. Любой шум, любое неосторожное движение – и они заметят нас."

Они двинулись вперед, словно тени, скользя между рядами стеллажей. Лира вела их, используя каждый укромный уголок, каждый выступ, чтобы оставаться незамеченной. Ее навыки скрытности и проникновения были почти безупречны. Она ощущала, как Печать Забвения вибрирует вокруг них, как она пытается проникнуть в их разум, запутать их мысли. Несколько раз ей приходилось останавливаться, когда одна из фигур приближалась слишком близко, затаивать дыхание, чувствуя холодное дыхание забвения на своей шее.

Григорий и Эйлин следовали за ней, их движения были осторожными, их глаза постоянно осматривали окрестности. Дрого, оставшийся снаружи, был их единственной связью с внешним миром, и Лира молилась, чтобы он оставался незамеченным.