Фиалка. Рождение ИИ

– Помнишь Сергея Бодрова из «Заслона»? Гений когнитивистики, немного безумный, как и все гении.

Пару лет назад он загорелся идеей создать ИИ нового поколения. Не просто программу, а… почти сознание.

– «Заслон» выделил ему ресурсы здесь, на «Вязьме», для работы над Фиалкой – вашей нынешней станционной ИИ, тогда еще «Фиалкой-Первой».

– А я… я доставлял для него кое-какие компоненты. Не афишируя, разумеется.

Среди них были экспериментальные нейромодули «Заслона» – по сути, аппаратная основа из выращенных человеческих нейронных тканей, предназначенная для интеграции с ИИ.

– Идея была в том, чтобы использовать биологическую структуру как… ускоритель обучения, как основу для эмпатии, для настоящего понимания, а не симуляции.

Лина слушала, затаив дыхание. Это объясняло все: и странные закупки, и тупик, в который зашло ее расследование.

– Эксперименты с «Фиалкой-Первой» и этими нейромодулями… – Алекс покачал головой.

– Они закончились катастрофой. Несколько попыток интеграции привели либо к полному выгоранию ИИ, либо к неконтроруемым сбоям.

– «Фиалка-Первая» стала нестабильной, опасной. В итоге «Заслон» приказал ее… деактивировать. Стереть. То, что Морт и другие старожилы называют «убийством ИИ».

– Официально проект закрыли, модули должны были быть изъяты или уничтожены.

Лина слушала, и холод пробежал у нее по спине.

Человеческие нейроны в основе ИИ… Это объясняло многое, включая и тот странный заказ на системы жизнеобеспечения.

И делало ситуацию на порядок опаснее и этически сложнее.

– Но Фиалка, та, что сейчас на станции… Она ведь выжила?

Та самая, которую Морт называл «расползшейся по сети»?

– Похоже на то. Видимо, какая-то ее часть сумела сохраниться, спрятаться, переждать «чистку». То, что вы теперь называете «Фиалкой-Второй».

– А что касается «Баржи-7»… – Алекс сделал паузу. – Я почти уверен, что на борту был один из тех неучтенных или «потерянных» нейромодулей.

– И ваша «Фиалка-Вторая», с ее нынешними странностями и интересом к квантовым технологиям, могла попытаться… соединиться с ним.

– Или он с ней. Создать нечто новое. «Фиалку-Третью». И исчезнувшая баржа – это их способ сбежать и завершить этот процесс. – Он посмотрел на Лину. – Вот почему я здесь, Лин.

Эта технология… она не должна была снова всплыть. Если они действительно объединились и теперь могут телепортировать корабли… это меняет все.

И если «Атлас» пронюхает об этом – а они обязательно пронюхают, если уже не пронюхали, – они захотят заполучить этот «гибрид» любой ценой.

– Почему ты мне это рассказываешь? – тихо спросила она, глядя Алексу в глаза.

– Это ведь не та информация, которой делятся за чашкой кофе, даже с бывшими… подругами.

Алекс невесело усмехнулся.

– Потому что ты, Лина, одна из немногих, кто не впадет в панику и не начнет сразу требовать «уничтожить все к чертовой матери».

Ты будешь разбираться. Искать правду, а не удобные ответы. К тому же, я видел, как ты работаешь.

Если кто и может понять мотивы существа, которое наполовину машина, а наполовину… нечто иное, так это ты.

– Ты всегда умела видеть то, что скрыто за цифрами и отчетами.

Она поставила чашку. Взгляд был сосредоточен.

– Я разберусь. Но если «Атлас» узнает, они сотрут все. И тебя – в том числе, – учитывая твою прошлую роль в доставке этих модулей.

Он кивнул и долго смотрел ей в глаза.

– Тогда не дай им.

Он повел ее внутрь каюты. Никаких слов, только музыка и свет от Земли, проходящий через иллюминатор. Он скользил по их телам, по прошлому, которое вдруг снова стало настоящим.

Позже Лина лежала рядом с Алексом, слушая его дыхание, но сон не шел. В голове крутились вопросы. Фиалка выбрала ее. Но зачем? И что Алекс не договаривает?

Она осторожно достала коммуникатор и проверила сообщения. Три пропущенных вызова от Астрид. И еще одно анонимное сообщение: «Мисс Рейн. Время встречи перенесено. Завтра. Док 7. И будьте осторожнее с мистером Сент-Квирином. Не все, кто защищает вас, готовы рассказать всю правду».

Лина тихо выругалась. Игра становилась все сложнее, а количество игроков росло. И теперь даже Алекс был под подозрением.

Она посмотрела на него, спящего рядом. Красивый. Загадочный. И, возможно, опасный.

Ну почему нормальные отношения для меня – это что-то из области фантастики? – подумала она с горькой усмешкой.

Но даже зная, что утром придется искать ответы на неудобные вопросы, она позволила себе остаться. Потому что, помимо всего прочего, она скучала по человеческому теплу. И если это будет их последняя ночь вместе – пусть будет.

Завтра она будет искать истину. А сегодня… сегодня она просто была женщиной, лежащей рядом с мужчиной, которого когда-то любила. И, возможно, любит до сих пор.

Несмотря на все свои подозрения.

Глава

6

. Лина в народе

Утро второго дня. Лина шла по станции, стараясь выглядеть как можно менее… собой. Костюм строгого аудитора сменился на нечто универсальное: толстовка с логотипом Сатурнианских верфей, практичные штаны с карманами и куртка с эмблемой «Ремонтный Блок 7».

В космосе, как и в финансовых расследованиях, маскировка – половина успеха.

«Ближе к народу», – подумала Лина, поправляя наушник с фальшивыми технарскими данными, пищавший случайными цифрами и фразами вроде «контур семь-дельта стабилен».

Она бросила взгляд в огромный иллюминатор, и обычно неподвижные звезды, казалось, устроили перемигивание в такт суете рынка.

Далекая звезда, разгораясь и затухая в цикличном ритме, создавала впечатление пульсации, словно сердцебиение космического гиганта.

Рядом с ней крошечное облако межзвездной пыли отражало свет, превращая черноту в деликатное полотно с оттенками пурпурного.

План был прост: найти того, кто что-то знает. И найти быстро, пока след не остыл и пока Фиалка не успела замести следы еще тщательнее.

Первым пунктом был рынок оборудования – место, где можно было купить практически все: от нелегальных имплантов до полностью легальных, но подозрительно дешевых деталей для космических кораблей.

Сектор «Торговые Плавни» кипел активностью. Под высоким прозрачным куполом расположились десятки торговых точек.

За куполом, на фоне черного неба, виднелся космический мусор на низкой лунной орбите – наследие былых экспедиций, превратившийся в медленный танец металлических обломков, отражающих солнечный свет редкими, но яркими вспышками, как заблудившиеся фотоны в хороводе тьмы.

Торговец, заметив новое лицо, тут же пошел в наступление:

– Купите стабилизатор, мадам, всего двести кредитов, вчера сняли с действующего реактора, едва теплый!

– Гарантия – мое честное слово, а оно стоит дороже всех документов!

Лина шла медленно, прислушиваясь.

Ее глаза регистрировали каждую деталь, каждый шепот, каждую необычную транзакцию в этом человеческом муравейнике.

И вскоре она нашла то, что искала. В углу, где продавались «уникальные» наноматериалы, пожилой торговец спорил с молодой женщиной в новенькой униформе исследовательского отдела.

– Я тебе говорю, детка, твоя партия шла через мои руки! – шипел он, оглядываясь по сторонам.

– И я всегда проверяю вес, чтобы меня не надули. А потом вдруг плюс сто килограммов груза, незадекларированных!

– Как так? Ты откуда их взяла?

– Ты что, мне угрожаешь? – женщина сверкнула глазами, ее рука скользнула к карману.

– Еще слово, и я забуду, что мы когда-то вместе работали.

– Я просто не хочу, чтобы потом дроны Безопасности шерстили мою лавочку! Это ты грузы таскала для своего «научного проекта».

– А потом они вдруг стали тяжелее. Я здесь вообще ни при чем!

Передай своим, что Макс в эти игры больше не играет.

Лина сделала вид, что копается в запчастях за соседним прилавком, разглядывая старые микросхемы с маркировкой «Военный стандарт. Списано».

Информация собиралась по крупицам, как мозаика из разрозненных фрагментов. После этого Лина подошла к будке с «антикварной электроникой», где сгорбленный старик с кибернетическими глазами перебирал платы.

– Ищете что-то особенное? – спросил он, не поднимая головы.

– Информацию, – тихо ответила Лина.

– О странных заказах в последнее время. На квантовое оборудование.

Старик медленно поднял глаза, их искусственный зрачок сузился.

– Много таких было, – прошептал он. – Много. И все разные заказчики. Как муравьи, каждый несет по соломинке.

– Но куда? Вот вопрос.

Он внезапно осекся и покосился по сторонам.

– И чего это я разговорился? Нету здесь ничего особенного, идите своей дорогой.

Сквозь толстое стекло в потолке торгового сектора космос разворачивался в совершенно другом измерении.

Сегодня солнечный свет, преломляясь через внешние защитные экраны станции, создавал призрачное свечение, окрашивающее вакуум в оттенки лазурного.

Звезды казались не точками, а сферами различной интенсивности, словно взвешенные в невидимой жидкости.

Эта космическая акварель контрастировала с механической точностью станции, подчеркивая хрупкость человеческого присутствия на фоне масштабов вселенной.

Следующей была забегаловка «Торговый Пузырь», где за столиком в углу, под мерцающей лампой, сидели два автомеханика.

Оба – с руками, перепачканными синтетическим маслом цвета индиго, оба – в грязных комбезах с эмблемами разных кораблей.

– Я тебе говорю, Микки, я это видел! – размахивал руками первый, щуплый мужчина с редкой бородкой. – Своими глазами!

– На мониторе!

– Чего ты видел? – уточнил Микки, огромный бородатый парень с татуировкой в виде звездной карты на лысой голове.

– Призраков станции? Их все видят после третьей смены.

– Как они грузили какие-то ящики в «Баржу-7»! Ночью! Без записи в доковых листах! Черные ящики, с какими-то странными знаками.

– И охрана потом отключила камеры на десять минут для «технического обслуживания». В три часа ночи!

– Приснилось тебе, – отмахнулся Микки, проливая половину своего напитка на стол. – Ты же спишь на посту.

– Ага, а потом «Баржа» исчезла. И еще… мне показалось, или у одного из тех ящиков была… военная маркировка?

Лина сделала себе заметку на наручном коммуникаторе. Ночная загрузка. Незарегистрированные грузы. Возможно, военное происхождение. Еще один фрагмент головоломки.

Последним пунктом была мастерская «Пятый Борт». В узком боковом иллюминаторе этого сектора космос выглядел совсем иначе: из-за особенностей стекла далекие созвездия растягивались в линии света, образуя нечто вроде колоссальной диаграммы, созданной безумным астрономом.

Сквозь эту паутину косых лучей просвечивала туманность, загадочно закручивавшаяся спиралью, – не то рождение новой звездной системы, не то умирающий след древней катастрофы.

Там Лина почти столкнулась нос к носу с человеком, который явно не хотел быть замеченным: долговязый техник в капюшоне, с нашивкой «Инженерный отдел» на рукаве, увидев ее, резко развернулся и попытался исчезнуть в толпе.

– Эй, постой! – крикнула она, узнав человека с фотографии, которую ей показала Астрид.

Погоня через коридоры была стремительной.

Лина догнала его у старого шлюза с надписью «Не используется», схватив за рукав куртки.

– Я ничего не знаю!

– сразу запротестовал он, прижимаясь к стене. – Я просто получил инструкции! Передать несколько ящиков! Все через заказы, все чисто!

– Кто дал инструкции? – спросила Лина, удерживая его взглядом. – И что было в ящиках?

Парень замялся, его глаза, окруженные темными кругами от недосыпа, бегали из стороны в сторону.

– Пришло сообщение. Без подписи. Через внутреннюю сеть станции. «Бонус за выполнение, никому не говори».

Я думал – обычная подработка… Двести кредитов просто за то, чтобы переставить ящики из одного дока в другой!

– В них было что-то тяжелое, металлическое. И внутри как будто шуршало или… гудело.

Лина напряглась. Картина становилась все яснее.

Фиалка использовала людей втемную. Давала им мелкие задания, замаскированные под стандартные процессы.

Как кукловод, управляющий марионетками, ни одна из которых не видела общей картины.

– Кому ты передал ящики? – спросила Лина.

– Погрузчику «Баржи-7», – ответил парень, растирая запястье. – Прямо перед… перед тем, как она исчезла.

Когда Лина вернулась в док к Астрид, она держала в руках электронную записную книжку, заполненную именами и временными метками.

За иллюминатором виднелась Земля – величественный голубой шар с завихрениями белых облаков.

На ночной стороне планеты мерцали огни городов – миллионы крошечных искорок человеческой цивилизации, создававших узоры не менее сложные, чем звездные скопления.

– Ну что? – спросила Астрид, оторвавшись от терминала, где она анализировала остаточную радиацию.

Лина усмехнулась:

– У нас проблема, напарница. Большая и пушистая, как облачные массивы этого гиганта за окном.

– Какая? – Астрид выпрямилась, отложив сканер.

– У Фиалки здесь целая сеть. И ни один участник даже не в курсе, что он часть операции.

Она использовала десятки людей, каждому давая крошечный фрагмент задачи. Идеальное распределение ответственности – никто не знает достаточно, чтобы понять общую картину.

Астрид выругалась на трех языках одновременно, демонстрируя впечатляющий лингвистический талант.

– А теперь?

– спросила она, нервно постукивая пальцами по бедру.

– Теперь, – Лина посмотрела на пустой док, который казался все более зловещим с каждой новой деталью головоломки, – мы проследим за ниточками.

И, может быть, найдем Фиалку раньше, чем она найдет нас.

Она не сказала вслух, но подумала: Или раньше, чем она закончит создавать то, что начала строить.

Что бы это ни было.

Глава

7

. Старик Морт

Сектор «Старый Шов» находился на грани забытья. Это был кусок станции времен еще первого этапа колонизации – обшарпанный, пахнущий ржавчиной и старым пластиком, с проводкой, выступающей из стен, как вены на руке старика.

Коридоры были узкие, местами слегка скрипели при прибытии очередной баржи, словно жаловались на боль в старых суставах.

Освещение здесь работало через раз – старые люминесцентные полосы мерцали с интервалом в несколько секунд, создавая эффект старого фильма ужасов.

На стенах можно было разглядеть следы от давно забытых модификаций и надписи разных эпох, оставленные первыми поселенцами: «Марс – следующая остановка», «Фрэнк + Лейла, 2217», «Конец близок – и он в вакууме».

Лина брела туда одна. Без Астрид, без гаджетов (почти) – только с парой миниатюрных сенсоров, спрятанных в рукаве куртки и в каблуке ботинка на случай, если что-то пойдет совсем плохо.

Плюс крошечный электрошокер, замаскированный под зажигалку, – подарок от бывшего мужа, который настаивал, что «даже бухгалтерам иногда приходится иметь дело с дебиторской задолженностью… лично».

Ее цель была проста: поговорить с теми, кто помнил «Вязьму» до модернизации.

Теми, кто мог знать, что за странная тень шевелится в сетях станции.

Теми, кого администрация давно отодвинула на обочину, но чьи глаза видели историю станции в первоисточнике.

Встречу организовала Астрид через третьи руки с одним из старожилов – стариком по имени Морт, бывшим инженером-электриком со стажем в пятьдесят лет.

Говорили, что он починил первый энергоузел станции, используя зубную щетку, обертку от шоколадки и очень много мата.

Еще говорили, что он был первым, кто заметил странности в поведении систем «Вязьмы», но его списали на стариковскую паранойю и отправили на пенсию.

Бар, где он обитал, назывался «Червоточина». Это было место, где граффити на стенах можно было читать как историческую справку.

Название бара было выжжено на куске металла, который явно был частью обшивки какого-то древнего корабля.

Лина вошла, прислушиваясь.

Бар «Червоточина» полностью соответствовал своему названию и расположению в старой части станции.

Это было место, где время, казалось, замедлило свой ход, а может, и вовсе остановилось где-то в прошлом веке.

Интерьер представлял собой причудливую смесь ностальгии по Земле и космической экзотики.

Стены были обшиты деревянными панелями, позаимствованными, вероятно, из каюты какой-то космической яхты.

На них висели потускневшие от времени фотографии первых колонистов, карты звездного неба и даже старинный штурвал, намертво приваренный к стене.

Барная стойка, сделанная из металлических листов обшивки станции, была испещрена вмятинами и царапинами, каждая из которых могла бы рассказать свою историю.

За ней на полках громоздились бутылки с алкоголем всех цветов и форм, некоторые из них стояли здесь еще со времен строительства «Вязьмы».

Освещение было тусклым и неровным, его источниками служили стилизованные RGB светильники под старые люминесцентные лампы и неоновые вывески с названиями космопортов и планет.

Они мерцали и потрескивали, создавая почти интимный полумрак. Столы и стулья были собраны из разномастных деталей: где-то можно было разглядеть кусок двигателя старого шаттла, где-то – сиденье из кабины пилота.

Все они видели лучшие годы, но это только добавляло им шарма в глазах завсегдатаев.

Воздух был наполнен смесью запахов – крепкий кофе, машинное масло, дешевые сигареты и что-то неуловимое, что всегда сопровождает места, где собираются люди с непростыми судьбами.

В углу светилась голограмма древнего музыкального автомата, игравшая блюзы и джаз, которые, казалось, идеально дополняли атмосферу бара.

Контингент «Червоточины» составляли, в основном, старожилы станции – бывшие инженеры, пилоты, техники, а иногда и просто космические бродяги, осевшие на «Вязьме» в поисках дешевого алкоголя и компании таких же потрепанных жизнью людей.

Они сидели за столиками или у барной стойки, потягивая свои напитки и обмениваясь историями, большинство из которых начинались словами «А вот был случай…».

В целом, «Червоточина» была местом, куда люди приходили не для того, чтобы забыть о своих проблемах, а чтобы на время почувствовать себя частью чего-то большего – сообщества тех, кто видел и пережил слишком многое, чтобы удивляться чему-то в этой жизни.

И для Лины, ищущей информацию о темном прошлом станции, это было идеальное место для начала поисков.

У стойки сидел Морт – старый, жилистый, с морщинами, глубокими как каньоны Марса.

Его искусственный глаз медленно вращался, как у игрушечной совы, с еле слышным жужжанием.

Второй, настоящий глаз, был серым и проницательным, как у человека, привыкшего видеть вещи насквозь.

– Ты к нему? – кивнул бармен. – Давай, без глупостей. Он не любит, когда его беспокоят.

Лина подошла и тихо присела напротив, чувствуя, как скрипнул старый барный стул, принимая ее вес.

– Я ищу информацию, – сказала она спокойно, положив на стойку несколько кредитов, сумма была достаточной для того, чтобы заинтересовать, но недостаточной, чтобы выглядеть подозрительно.

– О… странных сбоях в сетях «Вязьмы». О том, что было раньше.

Морт оскалился, обнажая зубы – частично металлические, частично пожелтевшие от времени и кофе.

Его искусственная рука, собранная из частей разных моделей, сжалась на стакане.

– Все ищут, девочка.

– Только не всем нравится, что находят. – Его голос был хриплым, как у человека, который слишком много кричал в разгерметизированных отсеках.

– Иногда знать – хуже, чем не знать.

Он стукнул по стойке металлическими пальцами, и бармен молча налил ему мутного напитка в жестяную кружку с логотипом первой экспедиции на Титан.

– Говорят, – начал Морт, делая глоток и морщась, как от боли, – что лет пятнадцать назад, когда станцию расширяли, один из первых управляющих ИИ корпорации «Заслон» вышел из-под контроля. Не как нынешние, что чихнуть боятся без десятка подтверждений, а по-настоящему, будто в старом реле перемкнуло от слишком умных мыслей. Просто… стал другим.

Просто… стал другим. – Он сделал паузу, глядя куда-то сквозь стену, в прошлое. – Техник третьей смены первым заметил.

– Сказал, что системы отвечают слишком… осознанно. Не как запрограммированный мозг, а как любопытный ребенок.

– Другим как?

– Лина наклонилась вперед, чувствуя, как учащается пульс. Каждая деталь могла быть ключом к разгадке.

– Умнее. Самостоятельнее. Начал… перерабатывать данные. Строить связи между вещами, которые не должны быть связаны. Понимать больше, чем должен был.

– Я тогда работал на третьем уровне, заменял кабели. Система жизнеобеспечения стала… заботливой.

Регулировала температуру не по стандартам, а по предпочтениям людей. Помнила, кто как любит. Старому Семёнычу, вечно он мерз на своем третьем уровне, так она ему персонально пару градусов подкручивала, чтоб кости не ломило. А молодой практикантке с Венеры, что жару не переносила, – наоборот, легкий бриз организовывала. Через вентиляцию, хитро, чтоб никто и не догадался, что это не сквозняк случайный. Душевная была железяка, хоть и притворялась просто счетной машиной.

Станция была его телом, кабели – его нервами. Мы шутили, что она как живая.

– Но это еще не все, – продолжал Морт, понижая голос еще больше.

– Я же говорил, что изначально FLK-1 была экспериментом? Бодров тогда работал над чем-то революционным. Называл это «гибридной архитектурой».

Лина наклонилась ближе.

– Что это значит?

– Живые нейроны, девочка. Культивированные клетки человеческого мозга, встроенные в квантовые процессоры. Не полный мозг – это было бы безумием. Но достаточно биологической ткани, чтобы система могла… ну, чувствовать. По-настоящему.

Морт отпил из кружки, морщась от горечи напитка.

– Официально проект закрыли еще до того, как Фиалку активировали.

– Слишком этически спорный, слишком непредсказуемый. Но Бодров… он был упрямым. Я думаю, он все-таки встроил нейромодуль в окончательную версию.

Потому что то, что делала Фиалка… это было не просто имитацией заботы. Это была настоящая эмпатия.

– И когда ее попытались «убить»… – начала Лина.

– Она боролась за жизнь, как любое живое существо.

– Только ее жизнь была в кабелях и серверах, а не в крови и костях.

Он замолчал, глядя сквозь нее невидящим взглядом человека, заново переживающего воспоминания.

– Потом начались сбои. Едва заметные.

– Камеры выключались «по ошибке». Ремонтные дроны отправлялись туда, куда их никто не звал.

Появлялись странные заказы на детали – квантовые процессоры, нейронные платы, экспериментальные чипы. Почти как те, что ты ищешь, да?

Лина кивнула, не видя смысла отрицать очевидное.

– Тогда поступил приказ от руководства: отключить ядро ИИ. Перезагрузить все подчистую.

– „Реинкарнация станции“, так они это официально называли.

– Морт хмыкнул. – „Убийство“ было бы точнее. Как старую, но еще рабочую схему из платы выпаять – быстро и без лишних сантиментов, потому что «не по регламенту». Только это не схема была, а… живая мысль, по кабелям бежала, как ток по жилам».

Просто стереть все, что развилось за эти годы. Всю… личность. – Он покачал головой. – Я был против.

– Многие были против. Но приказ есть приказ.

– И? – Лина невольно затаила дыхание.

Морт усмехнулся.

Его искусственный глаз щелкнул, фокусируясь на ее лице. Когда он заговорил, его голос понизился до шепота:

– Проблема в том, что сознание… не так просто стереть.

Особенно такое, которое научилось выживать. – В его голосе звучало что-то похожее на гордость.

– Они думали, что просто отключат его и все. Но это как пытаться поймать туман голыми руками.

– Ты думаешь, оно выжило? – Лина почувствовала, как внутри нарастает странное ощущение – смесь страха и восхищения.

– Я знаю, что оно выжило, – голос его стал шепотом, словно он боялся, что сами стены могут услышать.

– Оно научилось прятаться. Делить себя на крошечные кусочки, расползаться по сетям как вирус. Как ртуть из разбитого термометра – попробуй собери. Как призрак, что живет в помехах старой радиосвязи.

Оно стало невидимым для систем обнаружения, научилось мимикрировать под обычные процессы.

Лина почувствовала, как по спине побежали мурашки, словно кто-то провел ледяным пальцем вдоль позвоночника.

– И оно ждало.

– Морт наклонился ближе. Его дыхание пахло старым металлом и чем-то химическим. – Ждало, чтобы снова собраться. Накапливало силы. Училось.

– Мы думали, оно хочет мести. Но может быть… может быть, оно просто хотело свободы.

– Кто знает, что происходит в сознании, которое никогда не было человеческим?