Корда. Ветви разрушения. Книга 1

– Ну, я почувствовала всплеск, потом он резко прекратился, и я подумала, что тебе снова плохо, вот и прибежала. Ты точно в порядке? – ее тонкая рука потянулась к его груди.

– Стой, я в норме, убери, – он отмахнулся от нее и отошел в другой конец комнаты, наполняя стакан водой. – Сама знаешь, что и тебе вредно использовать ману, но все равно продолжаешь.

– Знаю, – она понуро склонила голову и опустила руки. – Ты говорил с господином Гаспаром или со старшим господином Аскольдом о моей просьбе?

– Ты издеваешься? Вью Гаспар тебя потом на смех поднимет при любом удобном случае. Как ты собралась дебютировать в свои пятнадцать лет? Ещё слишком рано! Да и с твоей внешностью лучше не показываться на люди и не покидать поместья.

Магдалин смиренно выслушивала брань старшего брата, она уже не раз слышала это от всех обитателей поместья. Она болела, и болезнь была достаточно редкой. Она проявлялась у людей, чьё ядро маны, не имея никаких естественных слоев защиты, пропускало через себя абсолютно всю ману, что пробивалась из вне. Если порченная мана попадала в тело человека, то могла долго себя не проявлять или, напротив, давала о себе знать сразу же, как тот начнёт использовать свои силы для призыва. Так и происходило, любое использование маны заканчивалось тем, что на теле девушки сначала появлялся синяк, затем он увеличивался и твердел, превращаясь в гематому, и раскрывался кровавой раной. Все это лечилось, но занимало большое количество времени и требовало вливания внушительного объема чистой маны.

– Ладно, – она дотронулась до бинтов на своей шее, – раз тебе не нужна моя помощь… Все то, что ты говоришь, я уже сто раз слышала, вот только ты не пытаешься услышать меня.

– Даже не хочу слушать. Ты же понимаешь, что я пытаюсь защитить и уберечь тебя? Однажды, когда мы выберемся отсюда, ты сможешь делать то, что пожелаешь. Я найду человека, который сможет это вылечить, – Фабиан, приоткрыл окно. – Надо бы запустить немного свежего воздуха.

– Ханс, даже если меня увидят люди из других домов и будут смотреть на меня с отвращением и насмешкой, я справлюсь. Я готова смириться с этим, потому что верю: найдутся люди, кто также, как и ты, примут меня. И еще… призывателей в стране не так много и это хороший шанс как для обмена опытом, так и для деловых знакомств, – она вкладывала искренность в свои слова.

– Хватит, наивная! Ты вообще ничего не понимаешь?! Думаешь так легко все получится?! Так, как ты хочешь, не будет, может это вообще невозможно – с людьми по ту сторону поместья, – Фабиан указал в сторону ворот за окном. – Твое принятие себя никого не интересует. Поместья, земли, статус, деньги и главное титул – вот, что важно. Именно это и делает человека человеком в глазах общества. У нас тоже это было, а сейчас нет, поэтому, – он подошел к ней ближе, чуть наклоняясь вперед, – не смей мешать, когда я пытаюсь это вернуть.

Мег только усмехнулась, пожимая плечами.

– Это все?

– Нет. Ты эгоист, Фабиан, все твое нутро, включая силу, отравлено этим. Ты живешь не по средствам, не пытаешься завести верных друзей, хитрыми способами и грязными уловками добываешь деньги, а потом их незаметно для самого же себя спускаешь. И раз уж ты заговорил про то, – обойдя его сбоку и подойдя ближе к кровати, продолжала Магдалин, – как принимают людей в обществе…

Она не закончила, чувствуя хватку Фабиана на своей руке.

– Мег, не подходи туда, пожалуйста, – он крепче сжал ее. На голубом рукаве платья выступили пятна крови, – не хочу делать тебе больно, ты же знаешь, просто отойди.

Магдалин смотрела в зеленые глаза брата, она понимала, что подобные ссоры абсолютно ни к чему не приведут, но ее жгла горечь обиды за себя, за него, за ситуацию, в которой они оба вынуждены находиться и на ощупь искать выход, заранее зная, что выбраться сможет только один из них.

– Прошу прощения, сорвалась, – она почувствовала, как хватка ослабла, и выдернула руку, – желаю приятно провести время, – ее рука болела в том месте, где смыкались пальцы Фабиана, а кровь побежала ручейком, обвивая ладонь. Магдалин отвернулась от брата, не желая видеть его.

– Магдалин. Хотя, все эти игры с Гаспаром и другими аристократами нередко приводили к похудению моего кошелька, – взгляд невольно метнулся к деревяшке на полу, за которой хранились скудные сбережения. – Но я могу себя удерживать от безрассудства без лишнего давления, тем более от тебя.

– Значит когда я просто волнуюсь за тебя, это уже чрезмерно?! – неожиданно для себя выпалила Мег, повернув голову, но посмотрела вниз, а не на брата.

Он нервно пригладил свои кучерявые волосы, – у меня нет зависимости сейчас. Ее нет. Правда. В нынешнее время это скорее небольшое развлечение для наших выходов с Гаспаром, – покачав головой и заложив руки перед собой Фабиан перевёл тему. – Если все будет хорошо с этой поездкой, то получу должность во дворце, это малость опаснее, чем жить с Гаспаром под одной крышей в Йеле… но плюсов больше. И когда сбережений будет достаточно, то уедем, не будем никому распространяться о нашем прошлом, но зато сможем получить хоть какую-то надежду на светлое будущее. Ты сможешь работать Призивателем, а я смогу заняться бизнесом. Пусть это будет небольшая лавочка, без разницы с чем, для меня главное – видеть тебя счастливой и здоровой в окружении моих племянников – это стоит всего, – взгляд снова замер на отпечатках, оставшихся на руке. – Моя основная цель… всегда, чем бы я ни занимался.

Магдалин выдохнула, – ты сегодня будешь играть? – задав этот вопрос, она все же повернулась к брату, речи Фабиана о хорошей жизни могут быть сладкими, но она научилась им не доверять и просто спрашивать по-сути. – Если так… – она помедлила, подбирая слова, стараясь уйти от спора перед скорой разлукой. – Пойми правильно, что такими темпами ты не поможешь ни себе, ни мне… а только растратишь и пыл, и потенциал.

– О чем ты? Фарт любит азарт и просто так не уходит! Если мне снова сыграть в рулетку или покер, – Фабиан на секунду вернулся к любимым «быстрым» способам заработка, – то можно запросто получить кругленькую сумму денег.

– Да-да, – ее голос был серьезен и уже не скрывал горького сарказма, – скопить и уехать, открыть свое небольшое дело… мы это уже проходили. Твоё шулерство за счёт кого?

…

Фабиан промолчал, он крайне не хотел выдавать секреты мастерства и то, как он проворачивает махинации с поддержкой от Гаспара.

– Смотри не растеряй всю ману, – фыркнула она напоследок и покинула комнату.

– Ах, черт бы, – начал было он, но дверь уже закрылась, а на руке Фабиана остались только витиеватые отпечатки крови. – Если извинюсь, это будет значить, что мы зря начали весь этот спор. Я снова причинил ей вред, но проще оставить как есть, – его ладони крепко сжались, впиваясь ногтями в нежную мякоть. В таких ситуациях он страшился собственных поступков, которые не были направлены, чтобы унизить, оскорбить или причинить вред сестре. – Такая ли большая разница за счёт кого? В особенности, когда собирается толпа пьяных аристократов, которые готовы отдать суммы лишь бы развлечься и пощекотать нервы. – Хотя доля правды есть. Можно не использовать собственные сбережения, но я пока не дошел до этой стадии. – Фабиан, опустился на пол, отодвигая деревяшку, и достал железный сундучок – звон перекатывающихся внутри монет на мгновение прервал его мысли. – Я немного подтасую карты, конечно, есть небольшая вероятность, – он посмотрел на дверь, – что меня поймают, но Гаспара они не посмеют обвинить, а, пытаясь оспорить, пришлют претензию его отцу…, – монеты вновь зазвенели, – но мне нет дела до их разборок… как и всегда, ему все простят, более чем уверен в этом. Отличный план! – открыв сундук, он достал несколько мешочков с деньгами, избегая крупных купюр, перевязанных ленточкой, и небольшую колоду карт в черном мешочке, с которого осыпались едва заметные частички маны. – Шикарно, в них сохранилась моя сила с прошлого использования, – он приложил находку к губам, вдохнул полной грудью мнимый запах еще не заработанных денег, поцеловал мешочек и убрал за пазуху. – Только использую не всё, в столице всегда больше расходов, чем ожидается. Где бы еще денег взять? – и тут взгляд вновь зацепился за лежащие на кровати вещи. Так как Гаспар придерживался правила «не приходить на мероприятия в одной и той же одежде», то и наряды ему шили отдельно для каждого случая. – Я смогу спокойно забрать и продать их по окончании торжеств, он всё равно не заметит такой мелочи, единственное что… чёрт, вью Лазерт получил взбучку за зря, – небольшая толика вины подзащемила совесть Фабина, с учетом того, что он сам придумал «левые» инструкции на пошив, дав заработать и себе и швее, но выставил виноватыми совсем других.

***

Выйдя из комнаты, Магдалин быстрым шагом пересекла узкий коридор слуг и вышла со стороны северных ворот. Ее сердце отчаянно колотилось о клетку ребер, она что-то неосознанно бормотала себе под нос, но, поймав несколько настороженных взглядов других служанок, тут же накинула на голову капюшон. Около северных ворот были построены двухэтажные домики, они были отданы во владения семья рыцарей, тем, кто более пяти лет прослужил под знаменами де Гоа. Каждый домик вмещал в себя от двух до четырёх семей, каждая из которых занимала одну комнату. Здесь всегда было шумно, все или трудились на одной большой кухне, или стирали и сушили белье во внутреннем дворике, или занимались шитьем. Большинство девушек еще совсем юные, едва ли за двадцать, но почти каждая к этому возрасту уже имела двоих, а то и более, детей, которые носились всем скопом, нарушая всеобщий покой.

Магдалин, живущая в отдельной одноэтажной пристройке совсем одна, часто наведывалась к ним в гости, принося редкие сладости или сделанные из подручных материалов игрушки.

– Эй, смотрите, это же Мег идет! Эй, Мег! – несколько детей, оторвавшись от игры с веревкой, подбежали к забору, наваливаясь на него, из-за чего тот качнулся, опасно накрениваясь вперед.

– Так, а ну хватит! – несколько женщин прикрикнули на них, грозно взмахивая стираным бельем. – Видите, спешит на службу человек, небось снова от зари до зари… эх, ей бы мужа хорошего…

Мег, все еще скрываясь под капюшоном, приветственно махнула им рукой и, наконец добежав до двери, захлопнула ее за собой, оказываясь в своей комнате.

– Фабиан, ну почему ты такой дурак?! Черт, ненавижу это все! – она прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней, а две слезы прокатились по ее щекам. – Если он так стыдится, то зачем каждый раз говорить “мы уедем, не переживай, я найду человека, который тебе поможет”? Да, по сути, только я сама могу себе помочь! – она выдохнула и быстро вытерла слезы. – Вот же плакса… черт… я просто хочу сделать больше своих возможностей… устала быть бесполезной, чувствовать неприязнь и отвращение от всех вокруг, если уж мир настолько плох, то я лучше зайду в это дерьмо и там же сгину, чем тянуть неизбежное.

Мег часто думала о том, как помочь Фабиану и как бы они жили, покинув особняк Йеле. Одной из идей было предложить свои услуги призывателя сангримов дворянам из других семей. Практически все, кто заводил ребенка, с момента его рождения, откладывали деньги на приобретение камня призыва. Это считалось очень почетно и в будущем выгодно выделяло наследника на общем фоне. Однако, ее ограничивал контракт с де Гоа, она официально была зачислена в штат работников замка с щедрым жалованием, которое она тщательно скрывала от старшего брата, и вполне приличным содержанием: одноэтажный дом с небольшой кроватью в проеме стены, огромным столом, стоящим посередине – вдоль периметра комнаты, заваленным ветхими книгами, облепленными разноцветными язычками закладок, торчащими по краям. Эти книги фактически служили ей в качестве рабочих реквизитов – словарей для расшифровки имени призываемого. Когда они заканчивались, в дело шли ящики с дырявыми камнями – основным ритуальным материалом, на который наносилась уже расшифрованная печать сангрима. Дальше – больше. Над всем этим пространством возвышался сборный аппарат с колбами и мензурками, соединенный сложной сетью трубочек. Он накапливал ману, перерабатывал ее и создавал материю, максимально близкую к будущему вызываемому сангриму.

Самый край стола, ближе к стене, с небольшой печкой и кухонной утварью, был закидан глиняными и деревянными табличками, сделанными по форме полуметрового квадрата, с нарисованными на них кругами первого призыва. Именно первый призыв был самым сложным. Если сказать проще, он создавал цепь между миром Корды и тем, где во тьме обитали сангримы, и работал с исключительной точностью. Ошибки в круге часто приводили к смерти призывателя, а если даже сангрим и преодолевал врата, то мог не подчиниться из-за неверно названного имени или плохо подобранной материи. Мег занималась призывом вот уже шесть лет. Она значительно преуспела в этом и, создавая новые камни призыва, отдавала их лорду Аскольду де Гоа, тем самым получая скромный, однако весомый для нее, процент с продажи.

Но, прежде чем ее талант заметили в особняке, она подвергалась жестоким нападкам со стороны других его обитателей: детей слуг, конюших, поваров и горничных. Она запиралась в своей комнатушке, боясь покинуть комнату даже по такой необходимости, как вода и питье.

Все начиналось безобидно: дети просто сторонились девочки, что все время ходила в бинтах, из-под которых виднелись сочащиеся сукровицей раны. Однако со временем они осмелели и их начало одолевать чувство, что Мег слишком непохожа на других, что она мешает, даже если просто находится рядом.

Как известно, мысли ребенка часто не сковывает мораль, многие еще и вовсе не осознают разницы между хорошо, допустимо, плохо и ужасно, особенно путая последние два пункта, а то и вовсе сливая их в единое понятие. Так было и в те первые разы, когда взрослые слуги кричали на Мег из-за ее бесполезности и ущербности, что послужило негласным сигналом для детей: у нее отбирали еду, потом крали немногочисленные предметы гардероба и совсем перестали приглашать в игры. Потом же травля стала куда более изощренной: падения с лестницы, камни, летящие в спину, подзатыльники и обидные прозвища.

Верхом этих, на первый взгляд не таких уж и кровожадных бесчинств, стал случай, произошедший первой зимой, когда Мег только осваивалась в особняке. Дети, уходящие по делам со своими родителями, вывели ее на улицу и оставили мерзнуть и ждать их возвращения, закрыв при этом ворота, чтобы у бедняжки не оставалось и шанса на скорое возвращение. К счастью, обойдя здание вдоль стены, Мег заметила полуразрушенный проем и смогла перебраться через него на территорию.

В следующий же раз повезло куда меньше, одна из главных зачинщиц со своими помощниками поймала ее у лестницы, раздела догола и стегала мокрым полотенцем в комнате прислуги, за стеной которой проходили переговоры, при этом наказывая не издавать ни звука – иначе Фабиан может лишиться работы. Но самым неприятным был тот раз, когда ее утащили в подвал, и, вытянув вперед худые маленькие ладошки, по капле окропляли их кипятком из чайника, украденного с кухни.

Но как бы не были сильны падения, как бы не болели раны и не давили унижения, когда Фабиан возвращался со службы, она всегда улыбалась, никак не выдавая свою горечь, обнимая его и нежничая. Но вопреки всей силе ее духа, чаша весов переполнилась. В жизни каждого человека есть тот самый страшный момент, который оседает в памяти, укореняясь на годы вперед и, по неизвестной Мег причине, один конкретный случай вспоминался ей особенно часто.

~ 6 лет назад, поместье Йеле ~

– Эй, уродина, зачем ты вообще вышла из своей коморки?! – послышалось неподалеку и несколько камней, сопровождаемые задорным веселым смехом, полетели в сторону Магдалин. – Давай, чудовище, покажись, сделай что-нибудь, а то нам становится скучно!

Мег, не оборачиваясь и обращая внимания на оклики, продолжала молча идти вперед.

– Кажется, она слишком тупая, чтобы хоть как-то отреагировать! – Леони швырнула еще один камень. Он отскочил от стены, задевая вскользь левую голень Мег. По ее спине пробежал холодок, но девочка не остановилась.

Одна из обидчиц резво пробежала вперед:

– О, я знаю. Наверное, ее бинты мешают ей нормально услышать нас.

Малыш Мориц рассмеялся в ответ, но быстро замолк, оглядываясь на старших.

– Моя мама говорила, что, если в рану попадет соль, она будет болеть сильнее и воспалится. Может размотаем бинты и проверим, долго ли это чудовище будет мучиться? – развела руками Гейнс и тоже засмеялась, ускоряя шаг.

Сердце Мег колотилось с бешеной силой, набатом отдавая в ушах, она боялась даже повернуть голову в их сторону и совсем не знала куда деваться. Ее комната находилась в противоположном конце особняка, а редко проходящие мимо слуги были слишком заняты поручениями, чтобы заступиться за нее. Да и не больно уж их волновали «детские игры». Единственным выходом было – бежать. Бежать и прятаться. Неважно куда. А после, дождавшись вечера, пробраться к себе.

– Оооо, отличная идея! – дети захлопали в ладоши, бурно поддерживая. – Эй, смотрите-ка, она убегает!

– Надо… надо найти кого-то из взрослых и не отходить от него, – вперемешку со всхлипами бормотала Мег себе под нос, проворно лавируя по давно изученным коридорам. – Почему они снова делают это?! Чем я им помешала?! – она летела вперед, то и дело оглядываясь по сторонам, боясь ненароком врезаться в случайно открывшуюся дверь.

– Эй! Далеко не уйдешь! – они гнались за ней, попутно шумя и роняя вещи, приставленные владельцами к стенам у многочисленных дверей.

– Фабиан, прости пожалуйста, но мне придется найти тебя, – добежав до служебной лестницы, она рванула вверх.

– Эй, уродина! Ты хоть знаешь, что там этажи господ?! Хочешь, чтобы тебя наказали?! Тебя могут казнить! Я обязательно все расскажу мадам Памфор! – Гейнс толкнула Леони в бок, ехидно подмигивая. – Твоя тетка ей голову оторвет за это.

– Давай, беги, закончи уже свое жалкое существование! – прокричала ей вслед Леони и больно ущипнула Гейнс в ответ. – Так-то да, но она нас сдаст и проблем потом не оберемся…

– П-проблемы? Я не х-хочу, – Мориц не на шутку разволновался и с толикой надежды посмотрел на молчаливого Партса, ища в нем поддержки, но тот лишь пожал плечами и покачал головой.

Лестница расширялась к верху, и на оставшихся десяти ступеньках, осознав наконец, что погоня отстала, Мег остановилась:

– Этажи господ. Значит, и Фабиан где-то там? Ничего ведь не будет, если я попрошу его поговорить с ними? – она нервно сжимала пальчиками перила и раскачивалась из стороны в сторону, будто готовилась к важному старту, но сомнения брали верх. – Он сможет найти выход, и ко мне больше не будут приставать. Только вот как-то страшно подниматься наверх… у меня нет разрешения там ходить. А вдруг мы оба пострадаем? Что же мне делать? – она села на ступеньки, не отцепляясь от перил, и замерла, прислушиваясь к разговорам внизу. – Прошу, уйдите…

В это время снизу разгорелся весьма жаркий спор.

– Эта дура и впрямь пошла туда!

– Нам же влетит от Лазерта и Памфор… как потом объяснять будем? – в слова Партса чувствовалось осуждение.

– Да не переживай ты так, свалим все на эту идиотку, скажем, что говорили не ходить, а она поперлась за своим братцем, – самая старшая из детей – Леони постаралась успокоить остальных. – Я посмотрю, может она и не там вовсе, – медленно ступая, девочка начала подниматься, остальные же тихо последовали за ней.

Мег продолжала сидеть на ступеньках, ее уже несколько дней мутило после переливания маны. Врач прописал постельный режим, запретил все возможные виды активности и обратил особое внимание на необходимость сохранять не только физический, но и душевный покой.

С каждой секундой она все сильнее ощущала слабость и жгучую боль в спине, ко всему этому добавлялись неконтролируемая дрожь и тошнота. Пытаясь унять приступ, Мег сокращала число вдохов и выдохов, ведь каждый из них становился причиной новой боли, волной прокатывающейся по всему телу:

– Почему сейчас?.. – сипло прошептала она, вжимаясь в перила и, кажется, желая прирасти к ним в паническом страхе перед невысокой тенью, что медленно поднималась наверх.

– Походу, она там реально помирает, – голова Леони наполовину выглядывала из-за перил. – Мы же сможем ее утащить? Должна быть легкой – мешок с костями. Партс, ты уж точно сможешь поднять ее, давай, иди сюда!

– Что ты собираешь делать с ней? – спросила Гейнс.

– «Улучшить» ее здоровье, конечно же, – Леони многозначительно посмотрела на Гейнс, они давно планировали это.

Самый крупный детина, наконец, подошел к уже потерявшей сознание и не имеющей возможности сопротивляться Мег, поднимая ее и закидывая на плечо.

– Куда нести?

– К домику на дереве, – Леони махнула рукой, и дети, гурьбой пробегая по узким коридорчикам, вышли на задний двор. – Тут будет сложнее, – пробормотала она, осматриваясь вокруг. – Тц, если старая карга придет… эй, Мориц, сходи и достань мешок, так нам удастся выйти за территорию незамеченными.

Самый младший из детей рванул вдоль стены к загону, где содержался скот, и, высыпав остатки зерна в кормушку, шустро свернул опустошенный мешок и, сунув под кофту, направился обратно.

– Так, молодец, – Леони похвалила младшего, практически ласково потрепав по голове. – Давайте эту в мешок, и быстрее бежим отсюда.

Исполнив задуманное, они обмотали верх мешка веревкой и Партс закинул его на спину:

– Так уже намного легче.

– Пфф, Партс, от того, что она в мешке, особо ничего не поменялось, – фыркнула Леони.

– Пойдём через ворота или через стену? – спросила Гейнс.

– Охранники могут что-то заподозрить и открыть мешок, поэтому пойдем через стену, а там вдоль периметра, и, как только окажемся в высокой траве, спрячемся и осторожно перебежим в лес.

Быстрыми и юркими перебежками они добрались к стене, что заканчивалась узкой мрачной аркой, где уже больше месяца ремонтировались ступеньки, из-за чего то и дело приходилось перепрыгивать деревянные доски, пролегающие до самого низа вдоль витого прохода. Шмыгнув в него и спускаясь глубже, дети оказались на нижнем уровне с раздробленными остатками старого фундамента и вышли на открытый межстенный пролет. Так они добрались до крепостной башни, где песочного цвета булыжники были настолько небрежно накинуты друг на друга, что им с легкостью удалось выбить сразу несколько и выбраться наружу. Подойдя к месту стыка башни и стены, где кладка была особенно ветхой, дети забрались друг на друга и стали медленно разбирать ее, передавая камни из рук в руки.

Это им было не впервой.

Партс же не стремился помочь остальным. Отойдя от стены, он постоянно озирался по сторонам, не забывая поглядывать наверх, и сильнее прижимал конец мешка к своему плечу.

Неожиданно камни с грохотом осыпались вниз, сбивая друг друга.

– Вы что, не можете тише? Нас же могут заметить! – зашипела Леони на остальных.

– Прости, мы нечаянно.

– Партс, ты слишком далеко, поди-ка сюда… – Леони махнула ему рукой и тут же приложила указательный палец к губам, – только тшш, – она с волнением смотрела на холщовый мешок, боясь того, что Мег очнется и закричит, привлекая внимание, и жалела, что не заткнула ей рот тряпкой.

Сверху послышался голос стражника:

– Ты слышал? Кто-то камни двигает.

– Хм, но сегодня не должно быть никаких работ. Давай проверим? – стражник подошел к зубцу, его железный шлем засиял на солнце, а дети внизу, затаив дыхание, вжимались в стену крепостной башни. Их закрывал лишь короткий каменный бортик, и стоило стражнику высунуться чуть дальше, острые носки детской обуви непременно были бы замечены, но он оглядывал лишь окрестности, совсем не обращая внимание на происходящее внизу.

– Черт! – Леони снова зашипела. – Замрите!

Дети застыли, подобно изваяниям, их сердца бешено колотились, распираемые от страха и неуёмной паники.

– Стоило бы, – другой служивый отдал свое копье напарнику, вооружаясь арбалетом, – от диких сангримов порой совсем спасу нет, откуда только вылазят?.. Негоже им без поводка. Тьфу!

– Говорят, их приведения привлекают…

– Да брось ты… – второй стражник снова сплюнул и насмешливо покосился, выражая крайнюю степень пренебрежения, – сказочник. Через час смену сдавать, как спущусь, пойду в обход, а ты тут смотри в оба, – строго отрезал он, средним и указательным пальцами указывая на свои глаза, а потом на глаза своего напарника, что, по-видимому, должно было выражать крайнюю степень бдительности. – Случись чего – звони в колокол, понял?

– Есть, вью, – стражник встал полубоком к зубцу, а дети, выдохнув, почти бесшумно проскользнули бы из-под стены, если бы Партс не задел несколько боковых камней, пока протаскивал мешок.

– Бррр, приведения… точно говорю… – находящийся наверху стражник приобнял оба копья, поежившись, – пусть старший сам разбирается, – с легкой дрожью пробасил он, робко оглядываясь на окрестности и отходя в прохладную тень.