Дочь Глубин

Память была дымкой. Кто она? Где она? Почему здесь, в этой темной, холодной пещере? Осталось лишь одно яркое, неоспоримое ощущение: *ей нужно наверх*. Туда, где свет. Туда, где… воздух? Само слово было странным, чужим. Но инстинкт, глубокий, первобытный, тянул ее к поверхности.

И… страх. Странный, необъяснимый страх перед водой. Вода, которая была ее домом, ее сутью, теперь казалась враждебной, грозящей поглотить ее, утянуть обратно в темноту. Ее кожа, такая уязвимая и мягкая в этой новой форме, сжималась от прикосновения соленой воды.

Собрав остатки сил, Лира оттолкнулась руками от камня. Ее движения были неуклюжими, отчаянными. Она пыталась плыть, как делала всегда, но ее тело отказывалось подчиняться. Ноги создавали сопротивление, а руки, привыкшие лишь направлять, не могли обеспечить нужное движение. Это была борьба. Борьба со стихией, которая когда-то была частью ее самой.

Пещера осталась позади. Лира выбиралась из сумрачных глубин к менее давящим слоям. Чем выше она поднималась, тем светлее становилось, и тем сильнее ощущалась разница между *тем*, чем она была, и *тем*, чем стала. Каждый метр подъема давался с трудом. Легкие, которые теперь были у нее, хотя она не знала этого, требовали воздуха, которого еще не было. Тело горело от непривычного напряжения.

Наконец, она достигла слоев, где свет становился ощутимым. Он проникал сквозь толщу воды, играя и преломляясь. Это был свет, к которому она стремилась всю жизнь, свет, который теперь казался ее единственной целью.

Последние метры были самыми тяжелыми. Силы почти иссякли. Ноги волочились, руки царапали воду. Страх перед водой усиливался, превращаясь в панику. Казалось, она вот-вот утонет, хотя всю жизнь жила в этой стихии. Парадокс, порожденный трансформацией, был невыносим.

Сделав последний, отчаянный рывок, Лира высунула голову из воды.

Воздух! Он ворвался в ее легкие – резкий, холодный, наполненный тысячей запахов, которые обрушились на нее с оглушительной силой. Она жадно хватала его ртом, кашляя и задыхаясь. Звук! Шум волн, крики неведомых существ, свист ветра – все это было слишком громко, слишком резко после безмолвия глубин и тишины, поселившейся внутри нее.

Она барахталась у самой поверхности, ее новое тело чувствовало себя чужим и неподъемным. Вода тянула ее вниз, словно желая вернуть обратно, в ту жизнь, от которой она сбежала, даже не помня об этом. Но инстинкт выживания, усиленный страхом перед водой, гнал ее вперед.

Вдалеке она увидела темную полосу – берег. Земля. Твердое. То, к чему она стремилась, даже не зная почему. Собрав последние силы, Лира направилась к берегу, неуклюже работая руками и ногами в воде, которая теперь была для нее не домом, а препятствием.

Перерождение завершилось. Дочь Глубин умерла в холодной темноте пещеры. На поверхности, под восходящим солнцем, рождалась незнакомка, лишенная памяти, голоса и силы, но исполненная необъяснимого стремления к жизни на этой твердой, яркой, пугающей земле. Ее путь начался.

Глава 6: На Незнакомом Берегу.

Последние метры до берега были мукой. Вода, ставшая чужой и тяжелой, цеплялась за ее новое, неуклюжее тело. Ноги, предназначенные для ходьбы, а не плавания, лишь мешали. Руки, ослабевшие после трансформации, с трудом толкали ее вперед. Легкие горели от недостатка кислорода, хотя теперь они были у нее. Страх перед утоплением, абсурдный для русалки, гнал ее вперед с животной силой.

Наконец, ее пальцы нащупали что-то твердое и зернистое – песок. Она судорожно уцепилась за него, подтягивая свое тяжелое тело. Песок был холодным и шершавым, совсем не похожим на гладкое дно океана. Он царапал кожу, прилипал к ней, но давал опору, которой она так отчаянно жаждала.

Собрав остатки сил, Лира вытащила себя из воды, барахтаясь, задыхаясь, дрожа. Она рухнула на мокрый песок у самой кромки, тяжело дыша. Грудь вздымалась и опадала в непривычном, болезненном ритме.

Воздух. Он был вездесущим, обволакивающим, резким. Он наполнял ее легкие, обжигая их, и нес с собой мириады запахов. Соль, водоросли, что-то сладковатое, что-то терпкое… Запах земли. Это было так непохоже на чистый, без запахов мир глубин.

Звуки. Они обрушились на нее лавиной. Шум волн, не приглушенный толщей воды, а грохочущий, ревущий, шипящий. Резкие, пронзительные крики неведомых существ высоко в небе – чаек. Свист ветра, проносящегося над берегом. Все это было слишком громко, слишком резко после безмолвия Аквариса. Ее уши болели от этого напора звуков.

Свет. Солнце еще не поднялось полностью, но его первые лучи уже скользили по горизонту, окрашивая небо в нежно-розовые, золотистые и сиреневые тона. Свет был ослепительным, не рассеянным и мягким, как под водой, а прямым и ярким. Он заставлял ее щуриться, хотя глаза русалки были привычны к полумраку.

Тело. Ее новое тело было чужим и непослушным. Кожа, привыкшая к постоянной влажности и мягкости воды, ощущала холод ветра, сухость воздуха, шершавость песка. Она чувствовала мышцы, которых раньше не знала, суставы, которые болели от напряжения. Ноги… Они лежали на песке, бледные и слабые, совершенно незнакомые. Там, где раньше была сила и грация, теперь была лишь слабость и неуклюжесть.

Она была голой, уязвимой, брошенной на этом незнакомом берегу. Ветер обдувал ее кожу, вызывая озноб. Она чувствовала себя выставленной напоказ, беззащитной.

Память. Она попыталась вспомнить, кто она. Имя? Дом? Лица? В голове был лишь туман. Обрывки образов, нечеткие ощущения – синева, безмолвие, тоска, стремление к свету… Но никакой четкой картины, никакого имени, никакой истории. Только давящее, мучительное чувство, что она потеряла что-то немыслимо важное, что ее лишили части себя.

Она была незнакомкой. Для этого мира, для себя самой.

Страх. Он сжимал ее сердце. Страх перед неизвестностью, перед этим ярким, громким, холодным миром. Страх перед собственным телом, которое не подчинялось. И глубоко внутри, иррациональный, парализующий страх перед водой, которая теперь казалась гигантской, злой сущностью, готовой утащить ее обратно в темноту.

Она лежала на песке, дрожа от холода, слабости и страха, глядя на восходящее солнце. Оно было огромным, теплым, непривычным. Его лучи касались ее кожи, и это было… не больно, а странно.

Она не знала, сколько времени прошло. Секунды? Минуты? Вечность? Лежа так, полностью обессиленная и беззащитная, она услышала новые звуки. Не шум моря и не крики птиц. Другие звуки. Ритмичный скрип. Тяжелые шаги по песку. Приглушенные голоса.

Кто-то приближался.

Сердце Лиры, это новое, слабое сердце в ее груди, забилось быстрее от паники. Она хотела спрятаться, но не могла пошевелиться. Хотела позвать на помощь, но из горла не вырвалось ни звука. Она была совершенно беспомощна.

Тени двух фигур вытянулись на песке, приближаясь к ней.

Часть II: Уроки Земли и Сердца

Глава 7: Спасение на Рассвете.

Рассвет над морем всегда был особым временем для Алексея. Еще до того, как первые рыбацкие лодки отчаливали от берега, а деревня оживала скрипом телег и криками чаек, он приходил сюда. Не для работы, не для того, чтобы проверить сети. Просто чтобы смотреть, как первые лучи солнца касаются воды, окрашивая горизонт в нежные, акварельные тона. В эти моменты шумный мир людей казался далеким, а море – не просто источником пропитания и опасности, но и чем-то… таинственным и прекрасным.

Алексей был рыбаком, как и его отец, и дед до него. Он знал море – его переменчивый нрав, его щедрость и его ярость. Но в отличие от многих односельчан, чье отношение к морю было прагматичным или суеверным, он чувствовал к нему странное, необъяснимое притяжение. Легенды о морских девах, о подводных городах, о затонувших сокровищах – большинство людей в деревне считали их просто сказками для детей или россказнями старых моряков. Но Алексей… он не верил в них буквально, но в каждой сказке чувствовал отголосок чего-то реального, спрятанного под волнами.