Сокровище корабля MS Lermontov

Японец стоял посреди двора и орал каким‑то нелюдским голосом. Его акцент в состоянии аффекта было трудно разобрать, но Маша чётко услышала слова:

– Убирайтесь! Все вон!

Окно в её комнату было разбито. Она ринулась внутрь дома.

Пока она отпирала дверь, за окном продолжался хаос.

– Вы, грёбаные придурки! – вопила Эшли на парней, толкая то одного, то другого. – Что вы натворили?

– Вон! – повторял Казуки.

– Мы всё починим, – заверял Сэм.

– Я сейчас вызову полицию!

– Казуки, не надо, мы за всё заплатим, – вмешался запыхавшийся Доминик.

Отперев дверь в свою комнату, Маша включила свет. Её спортивная сумка с наличкой была на кровати, там, где она её и оставила. Она резко расстегнула молнию и с облегчением застегнула её обратно. Деньги были на месте. На полу в груде осколков лежал баскетбольный мяч.

– Хорошо, хорошо, – говорил Доминик, – мы только заберём свои вещи.

– Не смей! – заорал японец и влетел в дом. Он пробежал мимо комнаты Маши, заскрипели дверцы, что‑то упало. Разбилось ещё одно стекло. – Ноги вашей в этом доме больше не будет! – орал японец. – И ты тоже проваливай, – крикнул он. – Выметайся!

Мимо Машиной комнаты пронеслась рыжая девочка с рюкзаком за спиной. За ней – Казуки. Маша сгребла свои сумки в охапку и выбежала во двор. Американцы кидали чемоданы, выброшенные через окно их комнаты, в багажник своей машины. Их было четверо, значит, одно место в машине было свободно – предложат ли они его Маше?

Но, опередив её, к машине подбежала Рыжая.

– Пожалуйста, можно с вами? – её лицо было в мокрой истерике.

– Отвали, – сказала Эшли, захлопывая заднюю дверь.

Марк завёл машину и начал сдавать назад. Повсюду было битое стекло. Медленно двигаясь, он пытался не проколоть шины. Сэм открыл окно и заорал:

– Fucking Jap! Burn in hell!

– Buuuuurn! – заревел в ответ японец и ринулся в гараж. Рывком он вытянул канистру и с разгона плеснул бензин прямо на машину американцев.

Марк вжал педаль в пол – машина спрыгнула с бордюра, прошкрёбла бампером по асфальту и, визжа шинами, умчалась по улице.

– И ты проваливай! – крикнул он Рыжей.

Девочка упала перед ним на колени и залепетала:

– Пожалуйста… всего одну ночь… Куда я пойду ночью?..

– Я сейчас испепелю этот чёртов дом! – заорал он, выливая бензин на стены. – Ты этого хочешь?!

Он плеснул бензин на Рыжую. Она зажмурилась. В этот момент Маша схватила её за руку.

– Ты спятила? – сказала она ей на русском. – Уходим.

Маша ожидала сопротивления, но к её удивлению, девочка охотно поднялась на ноги.

– Это всё твои вещи? – спросила Маша, указывая на рюкзак.

Девочка кивнула.

– Уматывайте к чёртовой матери! – крикнул японец, когда Маша, держа девочку в одной руке и чемодан в другой, устремилась к дороге.

3. Свечение на пляже

Что же на него нашло, думала Маша. Неужели он на самом деле собирался поджечь свой дом только из-за того что глупые америкосы разбили ему окно?

Если бы она не тряслась над каждой копейкой, и забронировала отель, сейчас бы она спала на мягком матраце. Как же ей хотелось прилечь. Она была такая уставшая, что готова была упасть прямо на тротуаре.

– Что ты собираешься теперь делать? – спросила Маша на русском. Девочка не ответила. Сгорбившись она держалась за лямки своего пузатого рюкзака, ее лицо занавешивали рыжие волосы, слипшиеся от бензина.

– Ты понимаешь что я говорю?

Девочка опять не ответила.

– Можешь ничего не говорить, но хотя бы кивни если понимаешь.

Та кивнула.

– Ладно, давай попробуем найти отель.

Маша достала телефон и открыла карту. – Есть несколько мотелей в радиусе 10 километров. Вот черт. – Маша перевесила спортивную сумку с одного плеча на другое. – Их приемные закрылись три часа назад. – Ладно. Сейчас найдем какую-нибудь лавочку и подождем до утра.

Девочка достала телефон, что-то набрала в поисковике и показала Маше карту. Всего в 7 минутах ходьбы находился пляж.

– Ночевать на пляже? Такого у меня еще не было, – сказала Маша осматриваясь в поисках правильного направления. – У тебя хоть теплые вещи есть?

Девочка кивнула.

Следуя указаниями навигатора они свернула в проулок.

По крайней мере на пляже она сможет лечь, а может даже и уснуть. Песок наверняка будет холодный, но замо мягче чем асфальт или лавочка. Опасные животные в Новой Зеландии не водились, а люди уже давно спали – на пляже они будут в безопасности.

Асфальтированная дорога перешла в гравийную и катить чемодан стало не возможно. Маша взяла его за ручку и понесла, но ее спортивная сумка то и дело спадала с плеча. Рыжая в попытке помочь подхватила сумку, а Маша без сопротивления ее отдала. В данных обстоятельствах, разумнее было не акцентировать внимание на важности этой поклажи, дабы не вызывать подозрений.

Запахло морем. От насыщенного солью в воздуха, запершило в горле и через несколько шагов их ноги стали проваливаться в мягком песке. Пляж был совсем крохотным, прилив забрал большую его часть, оставив маленькую полоску возле деревьев. Маша бросила сумки и упала на спину. Это было блаженное чувство за которым последовало полное расслабление. Она хотела закрыть глаза, но небо было таким красивым что она не посмела. Она еще никогда не видела столько звезд. Те что по ближе к Земле – сверкали как бриллианты, а те что подальше выглядели как серебрянная пыль. Казалось что сверкало все ночное небо и в нем не осталось места для тьмы.

Послышался всплеск, за ним голос Рыжей: – Смотри!

Девочка стояла по пояс в воде.

– Ты замерзнешь, – сказала Маша приподнимаясь на локтях.

– Смотри, – повторила девочка. Она провела рукой по воде и в том месте где она касалась морской глади зажегся якро синий свет. Девочка водила рукой в разные стороны и свечение следовало за ней, как хвост кометы.

– Как ты это делаешь?

– Оно само. – Девочка побрела в воду и вокруг ее тела, образовывалось толстое кольцо люминесценции. В сочетании со звездами на небе, и яркими огнями центра Окленда на горизонте, эта картина выглядела фантастически. – Попробуй.

Маша подошла к воде и поболтала рукой. – Это восхитительно. – Вода ее манила. Было холодно, но она уже два дня не была в душе, и не известно когда ей доведется искупаться. Кроме того, будет ли у нее когда либо еще возможность окунуться в биолюминесцентной воду?

Она сняла с себя одежду, и с разгона прыгнула в море. Сначала она плыла быстро, чтобы разогреть тело, а потом ее гребки замедлились и она наслаждалась каждым сияющим отблеском.

Рыжая тоже погрузилась в воду с головой и стала смывать с себя остатки бензина. Ночная тишина как будто изолировала все звуки, оставив только всплески воды, которые звучали по особому отчетливо.

Медленно загребая воду руками, девочка стала подплывать к Маше. Вдоль ее тела тянулась светящаяся полоса, от которой Маша не могла оторвать взгляд.

– Как тебя зовут, – тихо спросила Маша, когда Рыжая была уже рядом.

– Кира, – ответила девочка. Она нащупала дно ногами и погрузила лицо наполовину в воду, так что только глаза остались на поверхности.

– А я – Маша, – сказал она и протянула девочке руку. Кира взяла ее, потом резко оттолкнулась и крикнула: – Догоняй.

Такое изменение в характере девочки удивили Машу, но это было приятное удивление, и она бросилась за ней в догонку. Ей не стоило труда догнать девочку – в Москве она несколько раз в неделю тренировалась в бассейне. Это было самым долгожданное событие каждого дня.

Доплыв до Киры, она обогнала ее и дотронувшись до плеча, сказала: “Теперь ты латка.”

Они плавали друг за другом пока совсем не вымотались. Разгоряченные они вышли из воды и плюхнулись на песок.

– Ты красивая, – сказала Кира, дотрагиваясь до Машиных мокрых прядей волос.

– Ты тоже, – сказала Маша, закрывая глаза.

– Я уродка! – выпалила Кира.

Маша взбодрилась. – Что ты несешь?

Девочка встала и схватила себя за ляжки: – Посмотри на это. Сколько тут жира. А это? – она похлопала себя по животу. – Люди думают, что я беременна. А волосы! Это не волосы, это взрыв на макаронной фабрике. На меня никогда, никто не посмотрит.

– Глупая. Ляшки у тебя аппетитные, живот, если тебе не нравится, можно за пару месяцев подкачать, а волосы… – Маша полезла в свой рюкзак и что-то достала. Она подошла к Кире и надела ей на голову обруч с рожками оленя.

– Это рожки Эшли, – дотрагиваясь до украшения, сказала Кира. – Ты их украла?

– И не жалею об этом. Она меня раздражала.

– Меня тоже. – Кира засмеялась, и бросилась к Маше. – Я тебя абажаю, – сказала она, крепче сжимая руки вокруг шеи. – Покажешь мне как накачать пресс?

- Может быть завтра, если будет время.

Кира села на песок и уставилась на море.

Маша распахнула чемодан и достала два полотенца. Она расстелила их бок о бок на песке, положила вязаную кофту под голову, и накрылась свитером.

– Ложись спать, – сказала она.

Кира не ответила.

– Где ты собираешься завтра ночевать? – спросила Маша.

В ответ – лишь шуршание волн об измельченные ракушки. Этот приятный шум как медитация окутал Машино сознание и она почувствовала, что проваливается в блаженное беспамятство. Там куда она погружалась было темно, но эта темнота обещала вывести ее к свету. Мутные очертания ржавого корпуса корабля вдруг окрасились в парадно-белый, загалдели пассажири в ресторане, заиграл оркестр. Раздался мощный гудок и MS Lermontov направился из порта города Пиктон в свое последнее плавание.

Маша стояла на палубе разглядывая обрывистые берега, которые омывала изумрудная вода. В кронах причудливых деревьев проказничали яркие попугаи. Желтые, красные, зеленые. Маша была так близко к ним, что казалось до них можно было дотронуться. Она протянула руку и вдруг что-то громыхнуло, корабль задрожал. Его белая краска уступила место коррозии, вода поглотила палубу, и Маша оказалась под водой.

Сожаление заполнило ее, как вода заполняет легкие утопающего. Она забыла. Она опять забыла его предупредить. Сквозь толщу воды ее позвал приглушенный голос. Маша нырнула глубже, проплыла вниз по ступенькам в холл с миллионом дверей. “Маша”, – ее опять позвали. В горле застряла горька досада – он не успеет проверить все двери. Она его не найдет.

– Маша, – опять повторила Кира.

Маша раскрыла глаза. По прежнему было темно. Рыжая лежала у нее не плече, накручивая на палец ее волосы.

– Почему не спишь? – еле двигая губами произнесла Маша.

– А куда ты завтра едешь?

– Я лечу в Пиктон.

– Я с тобой.

– А у тебя билеты есть?

– Билеты для меня не проблема.

Вот наивная, подумала Маша. Все билеты были распроданы еще полгода назад. Лето – самая горячая пора. Как она собирается достать билеты?

– Все равно нет.

– Почему?

– Потому что у меня там дела, а ты мне будешь мешать.

– Не буду. Я только с тобой до Пиктона долечу, а потом каждый сам по себе.

Маша была уверена, что в аэропорту, когда девочка не сможет достать билеты, они с Кирой распрощаются, и она опять хладнокровно сфокусируется на поиске сокровища.

– Ладно, – согласилась она. – Поедем в аэропорт вместе.

4. Джордан покидает дом

Последняя сумка небрежно приземлилась в полупустой кузов пикапа Холден Колорадо.

– Так будет лучше, Джордан, – сказала девушка, едва сдерживая слезы.

– Знаю.

Джордан открыл пассажирскую дверь и черная овчарка виляя хвостом запрыгнула на сиденье. Такая радостная и беззаботная. Она еще не знала что ее ожидает. Да что там собака, ее хозяин не имел ни малейшего представления о том, что будет дальше. До последнего он надеялся что Кэйти изменит свое решение. Позовет его обратно.

Вплоть до сегодняшнего утра, Джордан не верил что все это происходит на самом деле. Он посмотрел на девушку, на ее красные глаза, на каштановые волосы, развивающиеся порывами ледяного ветра. Какого черта так холодно, ведь уже середина Декабря.

– Иди в дом, простудишься.

Джордан достал пластиковую накидку и ремни из металлического ящика и принялся накрывать свой багаж в кузове пикапа. Кто знает сколько им сегодня предстоит проехать. Нужно быть готовым ко всему.

– Хорошо. Не пропадай на долго.

Кутаясь во флисовую кофту, девуша побрела к дому. Вот сейчас она остановится, обернется и скажет: “Милый, а хочешь начнем все с начала?”, но Кэйти с грохотом захлопнула за собой дверь. Рождественский венок закачался и один из колокольчиков звонко упал на плитку порога. Порыв ветра смахнул его вниз по ступенькам, извлекая из него звук, но это не было похоже на рождественский звон, больше на хриплый, предсмертный стон. Хотя Джордан уже не различал звуков – шелест листвы, трепыхание матерчатого навеса и раскаты грома – все казалось вопило, кричало на него: проваливай, зедсь тебе не место.

А где его место? Уже три года Джордан неприкаянно маялся. Просыпался и отсчитывал часы до того момента когда опять можно было лечь в постель. Не удивительно, что Кэйти его выставила. Он перестал быть мужчиной, он уже даже перестал быть человеком.

Кэйти не сразу поставила на нем крест. Она честно пыталась спасти их брак, вытащить его, вдохнуть в него жизнь.

– Тебе нужно развеяться. Отпустить, – говорила жена, подсовывая ему под руки сначала проспекты с турами по залитым нежным солнцем островам. А когда это не помогло в ход пошли визитки психологов. – Я тебя больше не узнаю. Ты стал совсем другим, чужим.

Но Джордан все глубже погружался в пропасть. Он был не достоин золотых пляжей и лазурной воды. Только не после того что он сделал. А психологи – да что они вообще знают об этом удушающем и бесконечно черном чувстве вины. Скорби. Злости. Что они могу сделать? Помогут ему осознать случившееся, принять это и двигаться дальше. Отпустить, как твердила ему Кэйти. А зачем?

Мокрый от слез и дождя, Джордан забрался в кабину. Собака неуклюже ринулась к хозяину и радостно лизнула его. В кухонном окне показался силует девушки – в одной руке стакан воды, другая прижимает к уху телефон. Наверное сообщает Ему, что безобразное чудовище выдворено из замка, и принц на белом коне может занять свой трон.

Дизельный двигатель Колорадо взвыл, кузов машины затрясся так, что собака прилегла не в силах удержать равновесие. От влажности и тепла внутри кабины, лобовое стекло запотело. Джордан включил обдув, пристально наблюдая как белый налет постепенно исчезает, но видимость лучше не становилась. Стена из дождя и мелкого града размывали границы его реальности, так же как слова Кэйти, пару месяцев назад, когда она сказала, что им лучше расстаться.

– У тебя кто-то есть? – спросил Джордан.

– Дело не в этом…

– Значит есть.

– Я устала пытаться. У меня ничего не получается. Я больше не знаю как тебе помочь. Мне очень жаль, правда. Но я хочу жить, а ты можешь только существовать.

– Я изменюсь, обещаю.

– Нет, Джордан. Ты это уже обещал.

– Мне нужно время.

– Прошло уже три года.

– Кейти…

– До рождества…

– Хорошо, я изменюсь, до Рождества.

– Нет, Джордан. Тебе нужно съехать до Рождества. Собака может остаться здесь пока ты не найдешь постоянное жилье.

Ну уж нет. Этот Принц получает мою жену, ему не достанется еще и моя собака. Хотя теперь, медленно продвигаясь по скользкой от дождя дороге, Джордан жалел об этом решении. Снять дом где можно жить с собакой, причем с такой собакой, было из области фантастики. В отель с животными не пускают, да и какой там отель. Он уже три года был безработным. Первый год после случившегося ему выплачивали компенсацию, потом Кэйти выбила для него пособие по безработице, а последний год на его банковский счет не упало ни доллара.

Дворники работали на третьем положении, не справляясь с потоками воды. Он припарковал Колорадо возле паба, приоткрыл пассажирское окно для собаки и побрел к деревянным дверям. Собака заскулила в догонку. Джордан махнул рукой не оборачиваясь, как бы давая понять, что он не на долго.

В пабе стоял голдеж. Не было ни одного свободного столика. Погода загнала всех туристов и местных туда где сухо, тепло и пахнет жареными мидиями. Джордан с трудом просочился между стульями к барной стойке.

– Здарова, чувак. – Бармен в шапке Санта Клауса вытянул руку зажатую в кулак. Джордан стукнул по ней своим кулаком.

– Как всегда?

– Слушай, Брент, тут такое дело, – начал Джордан, но звонкий грохот его перебил.

– Простите, я случайно, – молодая девушка принялась собирать рассыпанные по полу шарики.

– Да не парься, они же пластиковые, – выкрикнул Брент, подбегая к рождественскому дереву. – Блин, я же говорил, что елка рядом с уборной это плохая идея. – Бармен оттащил елку в угол и принялся привязывать ее к металлической балке.

Джордан, нанизывая разноцветные шарики на ветви, продолжил: “Брент, мы с Кейти расстались.”

– Чувак, мне жаль. Хотя не скажу что ты меня удивил этой новостью. Пойдем, забодяжу тебе чего-нибудь покрепче.

Джордан уселся на барный стул и оглянулся на блестящую мишурой елку. Он уже давно не держал в руках рождественские украшения. Кейти все делала сама: украшала дом огоньками, покупала салфетки с картинками заснеженных домов. А в этом году? Станет ли она это делать для Принца?

– Кто он? – спросил Брент подсовывая под руку прохладный и мокрый бокал. Джордан отпил жгучую смесь и почувствовал жуткую тяжесть в голове.

– Инструктор по верховой езде.

– Местный?

– Тиндер.

Бармен понимающе кивнул, наливая пиво.

– Брент, мне нужно зависнуть где-то на недельку, другую, пока я не найду себе жилье.

– Чувак, я бы с радостью, ты же знаешь, но к нам сестра Лорен с мужем приехали из Нью Йорка. На все праздники остаются, числа до пятого.

– Понятно…

– А ты Чаку позвони, они вроде бы в Оззи слиняли на целый месяц. Дом пустует.

– Да, позвоню, – сказал Джордан. Он допил свой коктейль, поблагодарил друга и направился к выходу.

Штормовой ветер сбивал с ног. В делеке мигали желтые проблесковые огни дорожной техники. Наверное упал один из эвкалиптов, подумал Джордан. Ребенком, он любил этих гигантов. А после того как на их дом свалился тяжелый ствол шестидесятилетнего дерева, он понял, что эвкалипты только кажутся мощными. Их раскидистая крона и внушительный рост скрывают под землей позорный секрет. Их корни. Слабые и короткие. Они не в силах удержать в земле этого гиганта и с регулярной непредсказуемостью сдаются даже при слабом ветре. Чего уж ожидать при таком-то урагане.

За вспышкой, осветившей небосвод, последовал раскат грома, а за ним взвизг собаки.

Пассажирское сиденье вымокло, на резиновом коврике образовалась лужа. Собака радостно затрясла головой, распыляя капли по всей кабине. Джордан вытер руль рукавом толстовки и завел двигатель. Выкручивая руль одной рукой, другой он набирал сообщение Чаку: “Слышал ты в Оззи, нужно где-то зависнуть на недельку. Подробности позже.”

На перекрестке он свернул в противоположную от упавшего дерева сторону. Собака начала фыркать от барабанящих нос капель. Джордан нажал на кнопку чтобы поднять стекло, но оно не сдвинулось с места. Он выругался, нажал на другую сторону кнопки и, о чудо, стекло медленно поползло вниз. Джордан с облегчением нажал на противоположную сторону кнопки, но опять ничего не случилось. Теперь, через распахнутое окно, дождь попадал не только не собаку но и на него.

– Держись, Фокси, еще 15 минут и мы будем в тепле.

От мокрого асфальта отражался свет фонарей и светофоров. Ослепленный этими отблесками, Джордану было трудно рассмотреть разметку. Он перестроился в левый ряд и сбавил скорость. На дороге творился хаос. Машины то и дело проскакивали на красный свет, резко разворачивались не включая поворотники, из темноты выбегали перепуганные пешеходы.

Впереди Джордан опять заметил проблесковые маячки. В этот раз красно-синие. Неужели авария. Две полосы слились в одну, и движение замедлилось до пятнадцати километров в час. Его левая штанина вымокла и противно прилипла к голени.

Телефон засигналил оповещая о голосовом сообщении. “Это Кейти,” промелькнуло в голове у Джордана. Раньше, когда он работал в море, она всегда слала ему голосовые сообщение, потому что никогда не знала когда он будет на суше и сможет поднять трубку. Увидев какая на улице погода, она наверняка предложит ему вернуться.

Не отрывая глаз от ползущей впереди Теслы, Джордан нажал на плей.

“Какая на хрен Оззи, чувак,” – послышался голос Чака. “Я спину сорвал на последнем дайвинге. Чертовы баллоны нужно было тащить с парковки метров 100. Боль адская, ни стоять, ни седеть не могу. Пришлось родителей вызвать с Веллингтона, чтобы с детьми помогали. Тут полный дурдом, чувак. Надеюсь у вас с Кейти все в порядке.”

Джордан выругался: придется ночевать в машине. Не страшно. Он заедет в строительный, купит пленку и скотч, чтобы заклеить стекло. Чинить уже будет завтра, когда распогодится.

Движение на дороге совсем остановилось. Забив в поисковике телефона “Погода Нельсон”, Джордана бросило в пот – проливной дождь предвещали на следующие семь дней. “Красный уровень опасности – вероятность подтопления дорог и селей. Просьба жителям региона – отказаться от длительных поездок и не выезжать на трассу без надобности.”

Стук в окно взбудоражил его еще больше. Офицер в желтом пончо жестом попросила его опустить стекло. Он нажал на кнопку, в надежде что сможет впоследствии его поднять.

– Проезда нет. Трасса закрыта, – с ее козырька вода полилась прямо в салон. Собака завиляла хвостом и залезла Джордану на колени, повизгивая.

– Что случилось? – спросил он, отодвигая мокрого пса обратно на его сиденье.

– Впереди обвал. Вам придется разворачиваться.

– Спасибо. – Джордан включил правый поворотник и нажал на кнопку, чтобы поднять окно вверх – оно не двинулось с места. – Да чтоб тебя, старая колымага, – заорал он. – Что за день сегодня. – Собака гавкнула, как бы соглашаясь с хозяином.

Может вернуться домой, подумал он. А что если Принц уже там? Вот дерьмо. Собака чихнула и искоса посмотрела на него, оголяя глазной белок.

– Вот скажи мне Фокси, нахрена я тебя взял с собой? Я же не о тебе в тот момент думал, а о своем эго. Гребаный слабак. Гребаный слабак, – повторил он, ударяя руками о руль.

Оставался только один выход.

Джордан думал что никакие обстоятельства никогда не вынудят его прибегнуть к этому. Он поклялся себе что никогда не попросит помощи у этого человека. Никогда не покажет ему свои позорные слабые корни. Но скрывать их уже не было смысла. Они уже третий год зияли на поверхности.

Нажимать имя Ричард на мокром экране телефона было до удушья больно. А слушать гудки в ожидании его голоса было равносильно насильственной смерти.

– Да, – в трубке отозвался холодный голос.

– Привет, пап.