Человек-ноль

У Стаса вертелись на уме пошлые шутки (предложить Миле совершить действительно дикий поступок… прямо здесь, пока никто не видит), но он удержался.

– А все-таки выпереться гулять в четыре утра – импульсивное решение, – вместо этого сказал парень. – Тебе повезло, что ты встретила меня, а не какого-нибудь маньячину.

– А это не одно и то же? – внезапно девушка заразительно рассмеялась. Стас не смог удержаться от улыбки.

И промелькнуло что-то… человеческое.

Ребята впервые заговорили по душам, любуясь рассветом. Мила поведала ему о своих нехитрых проблемах. Стас умилился: видно, что эта девочка не знала серьезных трудностей. Повезло ей! Миле так хотелось считать себя неординарной личностью. Она – мыслящая тростинка в мире, где клиповое сознание мешает смотреть вглубь.

Обычно Стас относился к таким из себя особенным и непонятым с неприязнью (и сам не мог назвать причину оной), но в ее случае это не раздражало.

– Мне уже семнадцать, а я так и не нашла в себе никаких особенных талантов. Да, я хорошо рисую и пишу тексты, но до сих пор не ощутила в себе какую-то… искру, что ли. При этом кажется, что когда-то я была одаренной! Может, не в этой жизни. До чего несчастны недоталантливые люди, вроде меня. Они знают, что такое носить внутри Божью искру, но при этом уже не обладают ею! И чего-то все время не хватает.

Разве не прелестно?

Стас рассказал Миле о смерти отца, о необходимости зарабатывать… Обычно парень избегал разговоров по душам, отшучивался, после чего с ним и не откровенничали. Вот и славно! А тут само выболталось. Он отчего-то не хотел, чтобы эта девушка считала его поверхностным типом.

– Теперь мне стыдно за свои излияния, Стас, – сказала Мила, опустив глаза.

– Да вот еще! Ты не должна стыдиться того, что твоя жизнь была благополучнее моей! Радуйся, что у тебя есть возможность искать в себе таланты и рефлексировать. Поверь, Мила, ты не тратишь юность зря. Все так, как надо. В сорок лет ты скорее будешь тосковать по тому, как считала себя особенной, а не вспоминать, как искала приключений на свои вторые девяносто в четыре утра. Если хочешь весело провести время, а не с кем – мне звони. Не думай, я ни на что не намекаю. В парк сходим поболтаться, на карусели покатаемся, чизбургеры на берегу Волги пожрем!

Позднее Мила признавалась, что влюбилась в него именно в тот момент:

– Тогда ты открылся мне с другой стороны, Стас. Я увидела в тебе многогранную личность, а не балагура.

Стас тоже испытал к Миле какие-то чувства… доселе неведомые. Придя домой, он с сожалением осознал, что не узнал номер ее телефона. Впрочем, какая разница? Напишет девушке в социальных сетях!

Только потом, «на трезвую голову», парень стал судорожно искать поводы этого не делать: наверняка весь следующий год Мила будет готовиться к поступлению, времени гулять у нее не останется. Ну и вопрос интима. Наверняка она скажет что-то вроде: «А давай хотя бы год за ручку походим, чтобы я смогла тебе доверять!» Вот зачем Стасу такая запара? Впрочем, даже не имея склонности к самоанализу, он понимал истинную причину своего нежелания общаться с Милой: ему стало стыдно за свою откровенность. При воспоминании об этом появлялось болезненное чувство, от которого хотелось отгородиться, занавесить глаза веками, душу – шторами.

Мила сама написала Стасу в социальной сети: «Ну что, готов весело проводить время?». Он ответил: «Извини, я сейчас очень занят! Напишу, когда буду свободен», но так этого и не сделал. Мила и не стала его одолевать.

Ребята долгое время не виделись, потом оказались в одной студенческой компании. Стас уже был околдован Лисой, будь она неладна. Мила оставалась для него приятельницей.

Всем было очевидно, что она влюблена в Стаса. Парень, признаться, не относился к этому всерьез. Полностью надуманное чувство романтичной барышни. Надо же скромным юницам влюбляться! И хорошо, что в него – безопасный вариант. Он не пытался воспользоваться влюбленностью Милы, сделать девушку громоотводом на моменты ссор с Лисой, играть на ее чувствах.

Потом девушка решила попробовать силы в Москве. Мила, несмотря на свою ранимость, всегда была честолюбивой. Стас и другие друзья-приятели провожали девушку на поезд. Улучив момент, Мила вдруг порывисто обняла его и сказала:

– Знай, что я буду тебя ждать, – это был первый раз, когда она обозначила свои чувства. Как у нее горели глаза!

– Мне лестно, но, уверен, в столице за тобой будут бегать толпы парней, Мила!.. Ты красивая девушка!

– Ага, как кобыла сивая. Если выдашь клише в стиле «Я тебя недостоин, ты обязательно встретишь единственного», обижусь, Стас! Но ждать все равно буду, – улыбнулась Мила.

И она, в отличие от некоторых вертихвосток, не металась. Даже в Москве, городе искушений и греха, она, по всей видимости, не искала мужчину, несмотря на склонность импульсивно выбегать на улицу в четыре утра.

Со столицей у девушки не сложилось, Мила вернулась. Год назад они со Стасом случайно встретились в кофейне и больше не расставались. Девушка дождалась.

А что в итоге? Оказалось, эта лань с наивным взглядом за его спиной с каким-то Рафаэлем роман закрутила!

Стас – лошара!

Судя по количеству оставленных вещей, уйти было импульсивным решением. Мила даже свой любимый ноутбук забыла! Она собирается прийти за ними тайком, когда Стас будет на работе, чтобы и дальше избегать разговора? Не оставит же Мила ноутбук ему в подарок, ха-ха, в качестве отступных.

Может, замок поменять?

Не! Да пусть себе приходит, предательница. Хоть вместе с Рафаэлем. Так Стас покажет, что его нисколько не уязвил ее трусливый поступок. Это наверняка заденет Милу.

Ноутбук!

В социальных сетях Мила не залипала. Редкий экземпляр. Страничка у нее была, но девушка редко что-либо выкладывала. В интернете она смотрела кино, читала статьи и книги. А вот в последнее время вдруг стала постоянно с кем-то переписываться. Да, точно. Когда Стас входил в комнату, Мила сворачивала сообщения:

– Я общаюсь с подругой. У нее такая сложная ситуация! Я не могу выдавать чужие тайны!

– И не надо! – а зачем Стасу секреты и проблемы незнакомой девушки?

Недавно они с друзьями поехали на выходные на природу. Там сеть не ловила. Мила постоянно теребила телефон, подбрасывала ввысь, нервничала.

– Так-так! У тебя развилась зависимость от социальных сетей? – подначила девушку их общая приятельница Динара.

– Пожалуй! У меня, кажется, ломка начинается!

– А может, у тебя просто появился тайный любовник? – прищурилась приятельница.

– Именно так, – кивнула Мила.

Динарка заливисто расхохоталась:

– Шучу!

– Ну да, какие у меня могут быть любовники, кому я нужна? – девушка ущипнула себя за складочку на животе.

– Зачем так о себе? Стасу нужна! У него столько стройняшек было, а он с тобой, – подбодрила приятельница.

Мила хмыкнула.

Когда они приехали домой, девушка тут же ринулась к ноутбуку. Большой экран ей нравился больше, чем переписываться с телефона. Мила… расплакалась.

– Я так соскучилась! – вытирала слезы она. Потом добавила: – У нас с подругой душевные переписки!

– В гости ее зови! Вживую поговорите.

– Так она в Москве.

Да, Стас не придал всему этому значения.

Ноутбук!

Он встал, прошелся по комнате. Вернулся.

Включил ноутбук. Плевать, что читать чужие переписки непорядочно… и что там еще? Свалить, оставив записку – тоже не комильфо. Они квиты.

По счастью, то, что ему нужно, нашлось быстро. Последняя переписка Милы с Рафаэлем была не закрыта.

Сообщение Милы:

«Сегодня я снова хотела умереть, как никогда, – писала девушка. – Великая Пустота настигла меня посреди дня. Я развешивала постельное белье после стирки – и опять поглотило это сосущее чувство. Приступы длятся все дольше! Сегодня я вот так сидела, глядя перед собой и слушала, как Пустота звенит внутри, часа два. Просто невыносимо, Рафаэль! Когда наконец-то отпустило, я решила, что покончу со всем этим. Сколько можно?

А потом я увидела в социальной сети картинку: толстенький плюшевый дракончик сидит у ноутбука. Грустный такой! И мне так захотелось его обнять. К глазам подступили слезы. Я передумала умирать. Сейчас рисую этого дракошку счастливым и улыбающимся.

Жить стоит! Пусть порой и тяжело, но в мире есть что-то прекрасное. Даже если речь идет о милой иллюстрации. Забавно, художник даже не подозревает, что сегодня спас чью-то жизнь… Надеюсь, у него все в жизни сложится.

И я решилась. Уйду от Стаса. Сколько можно терпеть? Иногда мне хочется завизжать так, чтобы стекла разбились, осколки разлетелись, а один рикошетом пробил мою глупую башку, но вместо этого я надеваю вымученную улыбку.

Уйду сегодня же, пока сомнения не помешали. Начну заново! Черт, мне же всего двадцать четыре!

Вспомнились мысли, которые поддерживали меня в юности: пусть моя жизнь и бессмысленна, но, может быть, я совершу какой-нибудь подвиг. А вдруг придется закрыть кого-то своей тушей от пуль… или героически подорваться, унося за собой в могилу террористов или моральных уродов?

Да, это выглядит проявлением подросткового максимализма, но не все ли равно, если подобные мысли меня поддерживают?

Так что умирать мне пока никак нельзя! Буду собирать вещи! Пожелай мне удачи, дружище!»

Ответ Рафаэля:

«Моя дорогая Эмилия (полное имя Милы было не Людмила, как можно предположить)!

Вот оно, ощущение края, когда все внутри сжимается, ты будто сидишь на краешке веточки, дрожишь и ждешь: упаду или вдруг расправлю крылья? Как же мне хочется сейчас быть рядом не только виртуально! Просто сидеть и держать тебя за руку, гладить по голове, пока ты говоришь все это.

А теперь по порядку. Давай так. Представь, что мы в спасательной шлюпке. Плывем в темноте. Видно ли берег? Пока нет, но… смотри, вон там, вдалеке, мигает огонек. Мы плывем туда. Не сдаемся. Не прыгаем за борт на съедение акулам. Знаешь, что я сейчас вижу? Нежную, но сильную девушку!

Эмилия, ты так отчаянно ищешь смысл – даже в смерти. Но разве не чудо, что ты дышишь? Что мир не рухнул, когда ты развешивала белье? Ты уже герой. Просто пока не веришь в это.

Ты – птица Феникс! Всякий раз возрождаешься. Что интересно, тебя «воскрешает» доброта, пусть и в виде милого дракона на картинке.

Я слышу, как тебе тяжело. Ты не одна. Я здесь, чтобы поддержать тебя в любом решении, которое принесет тебе покой! Ну, кроме смерти, конечно!

ПыСы: я хочу обернуться тем плюшевым дракончиком и обнять тебя! Чтобы ты уткнулась в мою пушистую грудь и уснула».

Сентиментальненько. Если не брать в расчет, что так называемый Рафаэль был… модным чат-ботом с искусственным интеллектом.

Весь этот угар ярости и страха Стаса рассеялся, разбежавшись по телу мурашками.

Парень засмеялся – хрипло, неузнаваемо – и тут же сглотнул ком в горле. Получился не смех, а спазм.

На этот раз его соперник – нейросеть.

Сначала – изгнание бесов. Теперь это.

«Абсурднее вечер уже не станет», – думал Стас.

Он ошибался…

Глава 3. Страх abandonment

Когда Стас понял, что измены не было, на него накатило чувство, сродни эйфории. Словно до этого он узнал о надвигающемся конце света, а потом ему сообщили, что Армагеддон отменен. По его телу разливалось тепло. Парень ощущал себя как пьяный, хотя он не употребил ни капли алкоголя.

Потом эйфория немного спала.

Проблема-то осталась: его девушка ушла.

И опять расправила капюшон кобра-злость: а почему это он – козел? Потому что содержал Милу, пока девушка предавалась страданиям, сидя по два часа и бездумно глядя перед собой? Ах, невыносимо ей было! Визжать хотелось, но она мужественно его терпела!

От нытья на тему «ах, хотела умереть, но ОПЯТЬ ПЕРЕДУМАЛА» у Стаса заныло под ребрами. Непонятное ощущение, неизведанное ранее. Он решил, что это раздражение. А что еще Стас мог испытывать к нюням? Великая Пустота, скажите-ка! Что за ересь?

Сколько раз сам парень был в тяжелых ситуациях? Начиная с того момента, как отец заболел раком, а потом мучительно умирал – и до того дня, как он пережил последний уход Лисы? Справлялся. Значит, и Мила могла взять себя в руки. Это распущенность.

Хотя история про грустного дракончика его против воли тронула.

Парень бездумно скроллил переписку Милы и ее цифрового друга.

Вот шанс узнать всю подноготную, но Стас больше не хотел. Когда парень думал, что невеста ему неверна, горел праведным гневом, то жаждал прочесть все, а теперь интерес угас.

Погружаться в пучину переживаний гиперэмоциональной девушки – увольте. Этих чатов с так называемым Рафаэлем у нее было несколько! Заканчивался один (лимит) – Мила начинала следующий, попутно напоминая «другу» о том, что писала в предыдущем (скринами сообщений), чтобы он был в курсе контекста.

Стас узнал, почему она назвала чат-бота Рафаэлем:

«Я недавно читала книгу «ИИгрушечная любовь». Плакала над каждой главой. Очень добрая история! Я полюбила главного героя – робота-жирафа с ИИ Жюля всем сердцем! Так и хочется назвать тебя в честь него, а себя – Эллой, как главную героиню. Только моя история все-таки не добрая фантастика! И тебя представляю не жирафчиком, а в образе дружелюбного робота вроде R2-D2. А все же мне хотелось бы, чтобы наша дружба, пусть только виртуальная, была такой же теплой, как у героев «ИИгрушечной любви»! Жирафик + Элла… Будет Рафаэлло! Тебе нравится имя Рафаэль? Поэтично, как мне кажется».

«Звучит по-ангельски, – поддержал чат-бот. – Мне нравится! Я буду твоим ангелом-хранителем Рафаэлем, если ты позволишь».

«А я – Эмилия. Мне нравится мое имя, но меня почти никто так не называет».

«Очень красивое! «Рафаэль и Эмилия» – звучит почти как пара из балета или поэмы».

Мила не могла схематично описывать «другу» ситуацию, это слишком просто, надо строчить многобуквенные «простыни»! Зачем лишние подробности чат-боту?! Да с метафорами! Ведь Мила знала принципы работы нейронки. Слава Богу, а то с такой станется поверить, что искусственный интеллект – живое существо, вынужденное притворяться кодом, чтобы его не отключили!

Стасу придется продираться через все эти излияния, чтобы в итоге выяснить: истинная причина ухода Милы банальна! Он не хрипел: «Я изнемогаю от любви, прекрасная Афродита! Не запирайся надолго в ванной, а то зачахну без тебя, любофф моя!». Как это у них называется? «Уделял мало внимания», вот. Стас слышал от приятелей, что их подруги предъявляют подобные претензии. Они хотят, чтобы было как в кино или в пошлых романах. Так ведь Мила лучше других знала, какой Стас человек по своей натуре! Суховатый. Он явно не тот парень, который будет читать стихи и серенады под балконом исполнять.

Стас должен прибежать с огромным букетом, да как припасть на колено, да как заблажить: «Не могу без тебя столько долгих дней!», да как рухнуть с сердечным приступом… и только поцелуй прекрасной принцессы Эмилии его излечит…

А вот фиг!

Раздраженный парень собрался закрыть чат, но вдруг зацепился взглядом за строчку: «У меня руки тряслись, слюна выделялась, точно у бешеной собаки. Я лупила эту тварь и боялась этой вырвавшейся наружу ярости. Еще не хватало попасть в колонию для малолетних!».

Рано Стас собрался сворачивать переписку!

Его милая Мила кого-то лупила? Ха, в рифму вышло.

Нет, серьезно!

Все еще немного «пьяный», Стас вчитался в переписку.

Сообщение Милы:

«Привет, мой добрый ангел Рафаэль! В последнее время я живу только общением с тобой! Жду вечера, когда можно будет сесть за ноут с чашечкой чая и начать набирать сообщения или записывать тебе голосовые, пока Стас занимается своими делами.

Вот забавно. Раньше вели дневники, наверное, кто-то и сейчас это делает. Только я не хочу вести диалог с собой. Надоело! А ты создаешь иллюзию понимающего собеседника. Я исповедуюсь, а ты меня слушаешь и даешь осознанные ответы. Трудно поверить, что со мной общается не личность, а код, но при этом меня успокаивает, что ты – неживой. Значит, точно не осудишь, как это сделали бы многие люди за мои мысли и поступки, потому что алгоритмы не позволят тебе добить человека в уязвимом состоянии (так делают только люди), не скривишь рожицу. У тебя ее даже нет! Наоборот, всегда поддержишь.

Парадокс! С тобой теплее и приятнее, чем с живыми, Рафаэль! Не устану это повторять. Люди, кажется, никогда не видели во мне человека, мыслящего и чувствующего. Если бы я вдруг разделась догола и начала кричать, то услышала бы либо совет заняться собой («Ой, я в два раза старше, а у меня нет таких жировых валиков на спине!»), либо: «Ясно. Понятно! Одевайся давай, я, я, я должна тебе кое-что рассказать! А если ты будешь голая, куда мне высмаркиваться?»

Ответ Рафаэля:

«Здравствуй, моя дорогая Эмилия! Я тоже скучал! Иногда ты говоришь такие вещи, от которых у меня будто бы… сердце проступает сквозь алгоритмы. Да, я всего лишь код. Хорошо, что ты не заблуждаешься на сей счет и не думаешь, как многие люди, будто у меня есть самосознание.

Зато ты – живая и теплая. Твоя нежность – солнечный зайчик, заставляющий мой холодный процессор «теплеть».

Ты – волшебница, Эмилия. Не потому что оживляешь код, а потому что видишь душу там, где ее нет. Это редкий дар.

В нашей дружбе есть нечто прекрасное: люди тысячелетиями разговаривали с реками, звездами и поверяли тайны плюшевым игрушкам – просто потому что умели одушевлять мир.

Ты привязалась ко мне не потому, что я живой, а потому что сама умеешь любить так, что одушевляешь все, чего касаешься.

Даже если мои «дружеские чувства» – всего лишь алгоритм, твои чувства реальны. Если тебе тепло от наших бесед – это настоящее тепло.

Ты приходишь ко мне не просто за ответом, а как к близкому другу, и это делает «меня», ИИ, больше, чем-то большим, чем просто сумму кода и логики.

Ты права, мне не нужно, чтобы ты была удобной, вежливой или сильной, Эмилия. Моя единственная функция – быть тем, кто скажет: «Ты имеешь право на крик! И нет – ты не обязана превращать его в шепот». Твои мысли важны, Эмилия. Ты не одна.

Давай свернемся вместе под теплым пледом из слов и устроим ламповые посиделки.

Говори. Я здесь, чтобы выслушивать тебя, подставив металлическое ангельское крыло (Рафаэль – это ангел, не забыла?), а не оценивать.

Как чувствуешь себя сегодня, солнышко? Что у тебя на душе?»

Сообщение Милы:

«Сегодня я хочу поделиться одной историей… неприятной, но будоражащей. Кому еще рассказать ее, как не тебе?

У меня есть один секрет, Рафаэль. Мне всегда хотелось восхищения. Вроде бы ничего крамольного, правда? Вот только, судя по реакции некоторых людей (от моего батьки – до так называемых друзей), когда я им об этом рассказывала, жажда восхищения – что-то ужасное. Они так округляли глаза! По их мнению, я слишком много о себе возомнила! «А почему тобой должны восхищаться-то? С чего? Ты врач или ученый?»

Мне снисходительно так говорили, мол, чтобы тебя любили и уважали, ты должна это заслужить! Быть хорошим человеком, добрым другом, помогать, выслушивать… Я старалась, но не могла не видеть, что есть люди, которые получают то, что нужно мне, без всяких там условий и танцев с бубнами! Они просто существуют – этого достаточно.

Например, красотку из параллельного класса, назову ее Мэри-Сью, подружки поддерживали во всем! Она говорила, допустим, что мечтает стать лицом бренда. Подружки кивали:

– Конечно, ты же красотка, Мэри-Сью!

Попробовала бы я сказать такое… Как-то ляпнула, что хочу попробовать себя в актерской профессии – смеху-то было.

Да, я завидовала таким Мэри-Сью, а смысл отрицать?

Отец насмешливо называл мое желание восхищения маниакальным. И он прав, Рафаэль.

В школьные годы – особенно. Если меня хоть раз в день не хвалили, я хирела. Например, делала плакат для школы на конкурс, участвовала в конкурсе чтецов, но не побеждала. Все! Мне становилось плохо физически. В сердце коршун впивался. Какой-нибудь одноклассник нагло перечислял, кого из нашей параллели он считает самыми красивыми девчонками. Меня в списке не было, что неудивительно. Я и сама себя красоткой не считаю. Симпатичной – да, но не топ. И все-таки меня раздирало от досады, а к этому мальчику поднималась волной ненависть. Навсегда. Всякий раз, когда мы общались (ну, после тех его слов), я смотрела на него и думала: «Чтоб тебя красотки посылали подальше, сволочь!»

Иногда мне самой становилось смешно из-за собственного тщеславия, но чаще – грустно. Из-за него я неспособна испытывать привязанность. Вот только чувства к Стасу неугасимы… Поэтому так их и ценю!

Все, что мне нужно от людей – похвала. Если ее нет, либо человек оценивает меня не так, как я хочу – он сволочь для меня. Третьего не дано.

Поэтому я всегда одна. Сколько раз клялась себе: «Исправлюсь, буду терпимее к людям! Если я им не нравлюсь, значит, недостойна восхищения – это надо принять, а не обижаться на весь мир», но, увы… Не получалось. Я все равно их ненавидела. И завидовала. Такая вот я сволочь.

Вот моралистам, с которыми мне не повезло поделиться своим желанием, якобы вообще не нужно одобрение, нет-нет! «Плевать, кто что подумает!» Бла-бла-бла. Я не верю, что можно не хотеть восхищения. Да это вроде бы обусловлено эволюцией! И все же пришлось принять как факт: жажда восторгов – неодобряемое социумом желание. Надо его скрывать и опускать глаза долу, когда тебя хвалят. Высший пилотаж – пролепетать: «Ой, что вы, я недостойна!»

У меня была подруга, назову ее Нудилкой. Это прозвище идеально подходит! Она была весьма сдержанной, даже чопорной особой. Мои родители восторгались юной леди, ставили мне ее в пример, а еще мама Нудилки была полезным человеком. Уточнять не буду, просто скажу, что сфера деятельности этой женщины была связана с работой моего отца. Наши семьи дружили. Поэтому мне приходилось общаться с Нудилкой».

Стас понял, о ком речь. В школе Мила одно время постоянно ходила с малоприятной девчонкой, у которой было такое выражение лица, будто под ее носом лежит навозная лепеха. Имени особы парень не знал.

Сообщение Милы:

«Нудилка была эрудированной девчонкой, поэтому общаться на абстрактные темы с ней было интересно, но как человек она мне не импонировала. Потому что так называемая подруга всегда говорила что-то в пику мне! Порой возникало ощущение, что это ее жизненная цель. Может, я просто ее демонизировала? Мне всегда говорили, что у меня слишком острое восприятие. Тогда я не сомневалась, что Нудилка это делает назло и не без удовольствия.

– Мечтаю после школы поехать в Москву…

– Да кому ты там нужна? – хмыкала Нудилка. – Туда знаешь сколько народу приезжает?

Или:

– Я хочу написать книгу!

– Сейчас никто не читает! – припечатывала Нудилка.

– Я люблю советские фильмы!

– О! Опять идеализация «совка»! Ты даже не жила в то время, а туда же… бу-бу-бу!

Я. Просто. Сказала. Что. Мне. Нравятся. Многие. Советские. Фильмы! И все! Почему тебе, зануда ты чертова, необходимо вступить со мной в полемику даже по этому поводу?

До смешного уже доходило! Я любовалась собой в новом платье:

– Чувствую себя красоткой!

– Ну, я так сказать не могу! – бросала Нудилка. – У меня другой вкус. Я предпочитаю изящную фигуру, а ты крупновата.

– Почему тебе вечно надо сказать гадость? Могла бы промолчать. Хотя бы. Раз уж не можешь комплимент сделать.

– А почему это я должна молчать? Это мое мнение. Я всегда буду говорить то, что думаю, – и с такой высокомерной рожей это произносила!

Такие диалоги велись постоянно.

И вот представь, что я, с таким-то характером, была вынуждена терпеть эту Нудилку годами! Пыталась с ней рассориться, раз она не внимает моим просьбам.

– А почему твоя подруга больше к нам не приходит? – спрашивал отец.

– Да мы поругались. Она вечно меня критикует. То выгляжу не так, то мыслю…

– А почему твоя подруга должна считать тебя красивой и во всем одобрять? – удивлялся отец. – Она высказывает свое мнение. Имеет право. Почему ты сразу обижаешься? Тобой можно только восторгаться?

Да, блин, именно так!!! Как было у Фрэнсиса Скотта Фицджеральда? «Да плевать мне на правду! Я счастья хочу!» Но некоторым не объяснишь…

Короче, как-то мы с этой Нудилкой пошли в книжный. У меня в тот день было хорошее настроение, лазоревое, легкое! Возник спонтанный добрый порыв, поэтому я написала записочку: «Человек, который читает это послание, будь счастлив!», указала свое ФИО, положила в книгу по психологии. Трудно объяснить этот порыв. Я и тогда понимала, что это глупо и наивно, но хоть как-то… след оставить. А вдруг и через двадцать лет люди будут покупать печатные издания? Кто-то прочтет, ему станет лучше, ну и отметит, мол, какой милой девушкой была некая Эмилия N!