Несвободные отношения

Ужас!

Мне кажется, у них в душе разворачивается шекспировская трагедия, вот правда.

И что-то мне не хочется сейчас очароваться, чтобы потом разочароваться. Снова. С меня хватило трёх романов, когда я рогами упиралась в дверной проём.

Поэтому я выдохнула, досчитала до пяти, потом до семи, следом до десяти и, наконец почувствовав, что здравый смысл медленно и очень неохотно вновь расположился в моём сознании, прогнав оттуда похоть и наше женское любимое: «Ой, да он просто с другими такой, со мной-то он точно изменится», я выпрямилась, из-за чего ладонь Алекса соскользнула и выпустила из плена мой несчастный затылок, натянула на губы свою фирменную отрепетированную улыбку, не говорящую ровным счётом ничего конкретного, и храбро произнесла то, за что его фанатки покрутили бы пальцем у виска, будь они на моём месте.

– Полагаю, у тебя очень плотный график, а меня дома ждёт не до конца распакованный чемодан, поэтому не смею тебя задерживать и откланяюсь до того, как тебе станет неловко, и ты примешься нервно поглядывать на экран мобильного, проверяя время и сотни непрочитанных сообщений.

А затем я соскользнула со стула, подхватила свою сумочку и упорхнула прочь, матерясь про себя, что была в шаге от очень опрометчивого шага. Я бы правда переспала с Алексом. Четыре года назад, три и даже два. Но не сейчас. Не когда он восходящая мировая звезда с нарастающим послужным списком многочисленных любовниц в каждом городе, где их автобус остановился на заправку.

Нет уж, спасибо. Плавали – знаем.

Это мой выбор – не поддаться искушению, когда очень хочется, зная, что впереди тебя определённо будет ждать разбитое сердце. Почему-то я была уверена, что решиться на свободные отношения с ним в этот раз было бы куда сложнее, чем в прошлом. Почему? Ну хотя бы потому, что на каждом углу продаются таблоиды, где со страниц на тебя смотрит очередная обманутая (а иногда и сильно беременная) подружка какого-нибудь рокера/молодого актёра/модели и рассказывает, что он обещал ей весь мир, а подарил только разруху (а иногда и венерические заболевания вместе с ребёнком). И даже находясь в свободных отношениях, подразумевающих карт-бланш в выборе партнёров и отсутствие ревности как таковой, я не хочу видеть/читать/слушать откровения других пассий моего свободного парня.

Поэтому нам лучше остаться в статусе бывших любовников, а ныне друзей.

Ох, и непросто же это будет, скажу я вам. Но выбор редко бывает простым. Если же он такой, то и его ценность, наверное, низкая.

Глава 4

Алекс

Как часто, когда вы без преувеличения являетесь популярной личностью с очередью девушек, желающих понежиться рядом с вами, от вас сбегает одна-единственная красотка, чьего внимания вы жаждете? Да ещё и посреди свидания? Да, именно так я и воспринимал то недоразумение два дня назад: слёзная встреча с большими ожиданиями после до-о-олгой разлуки.

– Слушай, а от тебя часто девушки сбегали? – невзначай спросил я у Мэтта, прислонившись к прилавку и крутя в руках винил The Beatles. Я зашёл в магазин друга, чтобы не натворить глупостей, на которые, казалось, только и был способен мой мозг.

Ханна уже пару дней почти не выходила на связь. И под «почти» я имею в виду, что мне она не ничего не написала, убежав из бара, но в её профиле появилась новая фотка нашего с ней любимого пляжа недалеко от книжного магазина её родных с подписью «Дома», что означало, что с ней всё в порядке. Она всего лишь игнорировала меня. Почему-то.

Счастливчик, чего уж.

– В смысле, сбегали? – удивился Мэтт, подняв на меня озадаченный взгляд. – Хотя подожди… Было несколько раз, когда они с криком «Этот питон во мне не поместится!» крабом крались в противоположный конец кровати, пряча от меня свою устрицу. Но чтобы сбегать – такого не припомню.

Я чертыхнулся себе под нос и шутливо замахнулся на него, как он закричал:

– Только не Битлами, приятель! Кинь в меня AC/DC, пока Хлоя не видит, но не Битлов! Это последняя пластинка, на которую у меня уже есть покупатель.

Я невольно рассмеялся и, покачав головой, опустил своё «оружие».

Мэтт несколько лет назад открыл магазин музыкальных инструментов и винила, чтобы иметь, как он сказал, подушку безопасности. К тому же, когда он посещал свой магазин, то фанатки, прочуяв это, толпами валили сюда, делая ему неплохой чек на покупке раритетных пластинок или футболок с автографами музыкантов, а мы делали ему чек, когда покупали новые примочки для наших инструментов.

– То есть у тебя такой травмы не наблюдается, – заключил я, засунув пластинку обратно и сделав чуть тише вдруг заоравшую из ретро приёмника песню Ooh La La in L.A группы Slade.

– Нет, такого фиаско со мной не случалось, – согласился он, подойдя ближе и взволнованно взглянув на меня. – Нам нужен врач? У тебя проблемы?

Я нахмурился.

– Ты о чём?

– Ну… – он взмахнул рукой между нами и указал ею в мой пах. – Кран упал? Напор струи нужно отрегулировать? Подшаманить над механизмом?!

Что за…?!

Когда до меня дошло, я чуть не поперхнулся от возмущения и негодования.

– Твою ж мать, придурок! Со стояком у меня всё в порядке! Даже лучше, чем «в порядке». И с напором и направлением тоже!

Мэтт облегченно выдохнул.

– Слава богу. Зачем же ты так пугаешь неравнодушных?!

– А почему ты неравнодушный к моему стояку, боюсь спросить?

– Раз боишься, то не спрашивай, – ухмыльнулся он и игриво поиграл бровями, а затем закинул руку мне на плечо, резко развернул лицом к витрине, выходящей на оживлённую улицу, которая вела к пляжу, и протянул своё коронное: – Бикини Ботом был не у Спанч, грёбаного, Боба, а у нас тут. Ты только посмотри, сколько красавиц безнаказанно щеголяет в одних бикини, взывая к нашим демонам, а ты пугаешь, что твой механизм дал сбой. Я так и слышу, как их киски мяукают.

Фу ты, господи.

– Ты дебил, в курсе?

– Дай подурачиться, а? А то запарили наши семьянины – носы воротят от моих шуток, хотя, зуб даю, их сфинктеры так и сжимаются до посинения, чтобы не выпустить наружу дикий хохот, а ладони так и зудят, чтобы не отбить мне пять.

Я только покачал головой, наблюдая за проходящей мимо компанией молоденьких девушек. Благо окна в магазине были слегка затонированы, что обеспечивало нам прекрасную возможность остаться инкогнито. До поры до времени, во всяком случае.

Мэтт тоже оценил компанию юных прелестниц и присвистнул.

– Вы готовы, дети?! Да, капитан! Я не слышу! Так точно, капитан!

Я заржал, покачав головой.

– Ты больной.

– Ну подыграй, придурок, – толкнул он меня бедром, продолжая сжимать моё плечо. Давясь хохотом, я на одном дыхании выдал на пару с другом наше любимое:

– Кто-о-о-о, кто проживает на дне океана?! Не Спанч Боб, грёбаные, Сквэр Пэнтс, а Мэтт и Алекс волосатые, мать их, шары!

– Да, детка! – следом завопил довольный Мэтт, хлопнув меня по плечу, пока я согнулся от смеха пополам, а этот индюк недоделанный принялся пританцовывать на месте и орать на всё помещение, уже даже не шокировав своим поведением молодого продавца-хипстера.

– Я вас не слышу! Где ваши руки?! – орал он, пародируя наше поведение на концерте. – Иу-иу! У-а-а-! – теперь кричал он писклявым голоском, изображая наших фанаток. Вы не думайте, Мэтт любил их больше всего в нашей новой жизни, но порой (читай – всегда) он обожал дурачиться. – А ну-ка, давайте проверим на прочность стены этого стадиона! Споём все вместе песню, написанную моей любимой, неповторимой, единственной, лучшей в своём роде, творческой, лучезарной, самой красивой, искусной, феноменальной, очаровательной, любящей спорить… – он замолк, переведя дыхание и посмотрев на меня. – Я ничего не забыл?

– Вредной, кажется, иногда он её ещё вредной называет, – подсказал я, вытирая мокрые от слёз глаза.

– Точно! – Мэтт ткнул в меня пальцем и продолжил паясничать. – И моей вредной женой, каблук которой уже так придавил моё горло и лысые шары, что голос нет-нет да даёт петуха.

Я скорчился от смеха, стукнув себя по бедру.

Боже, я обожал своих друзей.

– Хорошо, что Дэйв тебя не видит и не слышит.

– Да он в курсе, что я обожаю передергивать. В смысле, передразнивать.

Я завыл.

– Господи, ты порой такой придурок, что мне становится страшно, какую же девушку ты себе в итоге выберешь. В народе ведь говорят, что подобное притягивается к подобному.

– Ха. Не поверишь – сам не знаю, – улыбнулся Мэтт и поправил задравшуюся от его плясок футболку. – Ну а теперь, после минуты веселья, вываливай. Кто от тебя сбежал и почему?

Я вздохнул и убрал со лба лезущие в глаза волосы.

– Ханна.

Мэтт присвистнул.

– Вы снова виделись?

– Два дня назад.

– И?

– И она сбежала из бара, словно я ей сказал, что у меня герпес вместе с Эболой и лишаем.

– Лишай не передаётся воздушно-капельным, и не всегда передаётся контактно-бытовым путём, – вставил Мэтт.

– Суть ты уловил.

– Уловил.

– Ну и вот, – пожал плечами я.

– Ну и что с того? – озадачился Мэтт. – Может, у неё живот заболел? Слушай, а вдруг у неё герпес с Эболой и лишаем?

Я снова достал пластинку и замахнулся на него, на что Мэтт миролюбиво приподнял ладони, давясь от смеха.

– Пошутить уже нельзя. Угомонись, истеричка. Что она сказала, убегая от тебя?

– Что у меня бешеный график и сотни непрочитанных сообщений, а у неё не распакованный чемодан.

– Это фиаско, братан. Тебя променяли на чемодан. А может, так зовут её парня? Чемодан по фамилии Л’Еблан?!

Нет, иногда с ним невозможно разговаривать.

Продавец, его зовут Снупи (и черти раздерите меня, но это настоящее имя! Его родители жуткие и самые преданные фанаты Снуп Догга, который, чтоб вы понимали, в свою очередь, взял себе данный псевдоним в честь персонажа мультфильма собаки Снупи), захрюкал от смеха и спрятался под прилавком, чтобы не разозлить меня.

– Нет, ну а что? – как ни в чём не бывало продолжил Мэтт. – Если посмотреть на эту ситуацию с данной, то есть моей точки зрения, то всё встает на свои места. Её дома ждал не распакованный, то есть сгорающий от желания, парень по имени Чемодан. Наверняка, она привезла его с собой из Австрии.

– Она была в Англии, придурок.

– Да в Европе моргнёшь и уже нечаянно границу пересёк. Они за продуктами из дорогущей Швейцарии в Италию ездят, приятель.

– Короче, – я поднял ладонь, останавливая поток его мыслей. – Нет у неё парня, я узнавал уже. Тем более с таким дебильным именем.

– А жаль, – Мэтт задумчиво почесал подбородок. – Пришёл бы к нему и сказал: «Слышь, Л’Еблан, уебан зе битен».

Я не выдержал и заржал.

– Тебе надо было в стендап идти, а не в гитаристы.

– Ой, вот не надо оскорблять сейчас моё чувство юмора. Когда что-то становится массовым, оно теряет ценность. Поэтому моё чувство юмора достается вам по блату и очень дозированно, чтобы не привыкали к хорошему.

– Повезло же твоей будущей девушке, – пробубнил я себе под нос, но у Мэтта музыкальный слух.

– О, сам в шоке, что такое добро кому-то может достаться, – самодовольно протянул он, разглаживая футболку на своей груди. Вот ведь павлин несчастный. – Но явно нескоро, ибо я не собираюсь останавливаться и буду наслаждаться шведским столом, пока мой питон не иссохнет.

Фу ты, господи.

– Скорее твой питон, как ты преувеличенно величаешь своего ужика, в один прекрасный день обожрётся прелестей и покроется пятнами. Ну, лишай с герпесом так проявляется, насколько я слышал.

Мэтт вмиг посерьёзнел и медленно подошёл ко мне, с прищуром изучая моё лицо. Остановившись в шаге от меня, он положил обе ладони на мои плечи и тихо произнёс:

– Сейчас будет серьёзная речь, поэтому разуй уши. Готов? – Даже если я скажу «нет», его это не остановит, поэтому я кивнул. Мэтт преувеличенно драматично вздохнул и поджал губы. – Ты переобщался с Майком, дружище. Брось это дело. Соберись, тряпка! – Он тряхнул меня, но в его карих глазах сверкнули искры веселья. – Кто мы? Свободные мужчины. За что мы ратуем? За нескончаемый выбор и абсолютную свободу! Что мы делаем? Трахаемся! Много, часто и очень, сука, долго!

Я снова рассмеялся, чем вызвал и его смех.

– Ладно, завязывай ломать комедию. Почему она сбежала?

– Чемодан Л’Еблан во всём виноват, – выдал своё заключение мой лучший друг, отпустив мои плечи.

– А мне что делать? Я хотел вспомнить былое, тряхнуть стариной.

– Твой ещё не настолько стар, но я бы затарился попкорном, чтобы глянуть из первых рядов на эту тряску.

Я отвесил ему подзатыльник.

– Да соберись ты!

– Да ладно-ладно. – Мэтт снял свою фирменную бейсболку с надписью «Superman», пригладил волосы и снова напялил её. – Так напиши ей сам. Чего ты ждёшь у моря погоды? Когда ты вообще тормозил в таких ситуациях?

Тоже верно.

Мэтт знал меня лучше всех. Мы с ним выросли на одной улице, потом ходили в одну школу, поступили в один универ, снимали одну квартиру, параллельно играя в одной группе. Он знал обо мне больше, чем собственная мать. И я даже не буду говорить банальностей, что он мне как брат, потому что он мне ближе брата, которого у меня никогда и не было, так как я единственный ребёнок в семье.

– Вся беда в том, что мы на следующей неделе в тур уезжаем, а что-то мне подсказывает, что Ханна не торопится вспоминать былое и наблюдать за эпичной тряской моих молодых гениталий из первых рядов. А значит, время поджимает.

– Так возьми её с собой, – обронил он, начав перебирать недавно поступившие пластинки в коробке, стоявшей на прилавке.

Я замер, уставившись на него так, словно услышал его юмор впервые.

Вот за что я и любил его, так за удивительную способность вовремя выдать нечто гениальное, когда от него этого совсем не ждёшь.

Шестерёнки в голове стремительно закрутились, и если бы не играющая на весь магазин очередная песня из 70-х, то я уверен, что помещение наполнил бы характерный металлический звук.

Ханна говорила, что хочет отдохнуть. Тур – это, конечно, мероприятие не совсем про отдых, но с другой стороны, это прекрасная возможность сменить декорации и узнать друг друга с новой стороны. Она неоднократно оставалась ночевать у нас с Мэттом в прошлом, но нам ещё не доводилось провести бок о бок больше четырёх дней подряд, а именно этого мне сейчас почему-то страстно и захотелось. Чем больше я себе это представлял, тем сильнее моё воображение разыгрывалось.

– Ты гениален порой.

– В курсе, – он отмахнулся от меня, но потом резко поднял голову и прищурился, посмотрев мне прямо в глаза. – Это ведь просто секс, да? Ты не запал на неё больше обычного?

У него был такой настороженный тон, что я невольно улыбнулся.

– Не волнуйся. Ты в моём сердце всегда на первом месте. – Подумав несколько секунд, я поправил сам себя. – Нет, на втором. То есть на третьем.

– Ну, началось, – завыл он. – А потом будут только телеграммы по праздникам.

– Телеграммы? – прыснул от смеха я. – Ты в курсе, что мы живём в век технологий?

– И хипстеров. – Мэтт кивнул в сторону продавца. – А эти ушлёпки обожают возрождать всё наглухо забытое и превращать это в мэйнстрим.

– Короче, ты мой лучший друг и это ничто не изменит.

– Ну а кто тогда занял первые два места?! – цокнул он.

– Мама и музыка.

– Сукин сын, и ведь не возразишь, – улыбнулся он, покачав головой. – Ты только с Раулем всё согласуй.

– Точно. – Я полез за телефоном, когда Мэтт добавил:

– Ну и с Ханной и её Чемоданом Л’Ебланом.

Я пнул его, параллельно набирая нашего продюсера.

– Если это не касается работы, то пошли вы к чёрту, – «поздоровался» доброжелательный и очень вежливый Рауль.

– Что тебя привело в столь благожелательное состояние? – усмехнулся я, зажал телефон плечом и, протянув руку, вытащил пластинку Bon Jovi, которую до этого не видел.

– Наш терминатор и его истерика, что он, цитирую: «Чёрт подери, не дам выступать беременной на сносях жене, даже если шоу соберёт два стадиона, вместо одного».

Улыбнувшись, я перевернул пластинку, где обнаружил сразу несколько автографов, и с подозрением покосился на Мэтта, который послал мне нахальную усмешку и пожал плечами.

– Понял. Джей уже сообщил тебе благую весть.

– Пять минут назад.

– Что думаешь?

– Что беременный он, а не Хлоя, так как гормоны, очевидно, заполонили его мозги напрочь.

Я хохотнул.

– Что есть, то не спрятать.

– Ой, вот не умничай. Зачем позвонил?

– Вопрос есть.

– Валяй.

– Я могу взять с собой одного человека в тур?

– Смотря кого.

– Девушку.

– Ну начинается…

– Прежде чем ты начнёшь возмущаться, я вставлю свои пять никому не нужных слов, идёт?

– Валяй.

– Это не помешает нашему туру.

– Смотри-ка, уложился в пять слов.

– Я способный парень, ты же знаешь.

Рауль тяжело вздохнул.

– Знаю. Но, чёрт подери, она же девушка.

То, как он выделил последнее слово, рассмешило меня. Рауль свыкся с тем, что в группе женатый барабанщик и вокалист, везде таскающий с собой жену и ребёнка, хотя по началу со скепсисом отнёсся к идее, что фанатки будут видеть всё это на гастролях и расстроятся. Под «расстроятся», я имею в виду, что они перестанут скачивать нашу музыку на известных платформах, перестанут скупать билеты и футболки с нашими физиономиями, чем поспособствуют нашему забвению. Все же знают, что поклонницы обожают фантазировать на тему своих кумиров, делая им кассу на каждом шоу даже в самом захолустье посреди грёбаного нигде. Образ неженатого, опасного, дерзкого рокера прочно прописался на подкорке у каждой девушки от восемнадцати до ста лет и по сей день будоражил неокрепшие умы. Но мы сделали невозможное. Мы – это я с Мэттом и Рикки, если что. Взяли на себя всех группи1 страны. Короче, наш имидж от женатиков в составе группы не пострадал, и мы собирали стадионы и сорванные трусики после концертов.

– Да, и очень симпатичная, – ухмыльнулся я.

– Со своим чемоданом даже, – громко вякнул Мэтт, давясь от смеха, за что снова получил по рёбрам от меня.

– Причём тут чемодан? – удивился Рауль.

– Не бери в голову. Так можно или нет?

Рауль помолчал несколько мучительно долгих мгновений, а затем выдохнул:

– Можно, но без фокусов.

– Фокусы – моя специализация, если ты забыл.

– Ты понял, что я имею в виду. С такими темпами, через пару лет на сцену будет не группа «Stone» выходить, а Стоун и Стоунята.

Я заржал, а пластинку любимой группы зажал подмышкой.

– Знаешь, что главное в фокусах?

– Что?

– Эффект неожиданности и ловкость рук.

– И причём тут это?

– Мои руки ещё не научились стрелять головастиками, но даже если бы умели, с реакцией у меня всё на высшем уровне.

Мэтт захрюкал, слушая мои ответы, а Рауль взвыл:

– О, да идите вы! Достали меня, ей-богу. Хорошо, что мы выступаем на музыкальном поприще, а то ваши с Мэттом концерты по заявкам людей с плохим чувством юмора провалились бы.

– Вот не соглашусь, но и спорить не буду, – улыбнулся я, почувствовав прилив сил. – Мне пора. Завтра зайдёшь на репетицию?

– Зайду. Принесу успокоительные для нашего истеричного Терминатора и книгу с шутками за двести для вас с Мэттом.

– Жду не дождусь. Чмоки-чмоки.

– Фу ты, чёрт подери, – пробубнил Рауль и отключился.

– Достал его? – тут же поинтересовался Мэтт.

– А то.

Он отбил мне пять и довольно кивнул.

– Ибо не хрен. Он нас так гоняет, что мы просто обязаны отплатить ему хоть чем-то.

Я достал пластинку и помахал ею перед лицом друга.

– А это откуда тут взялось?

– Откуда и всё остальное, – пожал плечами Мэтт, строя из себя дурачка.

– А почему она здесь, а не в моей коллекции?

– Заплати двадцать пять баксов и будет твоей.

– Вот ведь коммерсант хренов. – Я покачал головой, доставая кошелёк из заднего кармана джинсов.

Мэтт приосанился.

– Между прочим, да будет тебе известно, на пластинке ещё краска не успела высохнуть от их автографов. Поэтому не двадцать пять, а сорок… – Я поднял на него глаза. – … пять. Да, сорок пять баксов.

– Да ты жулик!

– Я предприниматель. – На губах Мэтта замаячила плутовская усмешка.

– Наживаешься на собственном друге.

– Это бизнес, ничего личного.

– Придурок. – Я ткнул ему в грудь смятые купюры.

– Можно подумать, что от тебя убудет от этой суммы, – хмыкнул Мэтт, пряча бабки в кассу.

– Не убудет, но я не люблю, когда сначала обозначаются одни детали, а потом внезапно из-за угла появляется то, что обычно пишут в договорах мелким и совершенно нечитаемым шрифтом.

– Сэ ля ви, – он пожал плечами, захлопнув кассу. – Не наеб… не потрудишься, не проживёшь.

Я чуть не закатил глаза, но вспомнил, что у меня осталось ещё одно очень важное дело. Отложив пластинку для своей коллекции, я открыл нашу с Ханной скудную переписку и быстро напечатал:

Мисс Калифорния, у меня к тебе есть предложение. Готова выслушать?

– Ты в курсе, что если Ханна поедет с тобой, то все группи достанутся мне и Рикки? – спросил Мэтт, закинув в рот жвачку.

– В курсе.

– И? Тебя это не смущает?

– Нисколько.

– Вот это меня и беспокоит, – озадаченно произнёс Мэтт, прислонившись к прилавку и скрестив ноги в лодыжках.

Я оторвал взгляд от экрана мобильного, успев заметить, что на нём появились три точки, оповещающие, что Ханна печатала ответ.

– Ты чересчур рьяно переживаешь за мою личную жизнь, не находишь?

– Не нахожу, потому что не ищу, – сострил Мэтт, щёлкнув пузырём из жвачки. – Почему мне кажется, что ты как-то по-особенному относишься к этой пташке?

– Потому что я действительно отношусь к ней по-особенному, – согласился я и выставил вперёд руку, заметив, что Мэтт уже собирался ответить. – И, прежде чем тебя понесёт не в ту степь, скажу: она мне реально нравится. Что в этом плохого? Мы же не спим с теми, кто нам не симпатичен, верно? – Мэтт кивнул. – Ну тогда почему я не могу пригласить очень симпатичную мне девушку, чтобы провести с ней немного времени?

– А разнообразие?

– Поверь, у нас с ней в постели с этим никогда проблем не было.

– Новые запахи?

– От неё потрясающе пахнет.

– Новые тела?

– Мне нравится её.

– Новые эмоции?

– Мэтт, завязывай. Перечисляя мои любимые доводы в спорах с Майком и остальными женатиками, ты не продвинешься дальше того места, где сейчас стоишь. В прошлом мне нравилось проводить время с Ханной. Я не видел её пять лет. Чувак, пять! Почему я не могу развлечься с ней в туре?!

Мэтт вздохнул и, задумчиво смотря на меня, снова лопнул пузырь из жвачки.

– Только не попадись на её крючок, ладно? Сначала всё будет зашибись, но потом она тебе мозг чайной ложечкой выест своей ревностью.

– С чего ты взял?

– С того, что они все такие. Чувак, ты забыл, что даже группи, с которыми мы развлекаемся от силы… сколько? Полчаса? – Я неопределённо качнул головой. – Ну, плюс-минус. Так вот даже они, не имея на нас никаких прав, что говорят первым делом, едва ты член из неё высунул?

– «Тебе понравилось? Когда повторим?», – процитировал я.

– В точку. А что это означает, переводя с языка женской логики, который нам Джей в своё время пытался объяснить?

– Что они уже выбирают имена нашим детям?

– Именно, – кивнул Мэтт и упёрся ладонями в прилавок позади него. – А это означает, что они уже считают нас своей собственностью. Будто бы секс скрепил нас прочнее титанового каната. Стоит тебе вежливо намекнуть ей, что пора бы и на выход, уебан зе битен, мол, веселье окончено, как у неё в глазах застывает такое выражение, словно ты только что убил щенка: на ресницах дрожат слёзы, а нижняя губа дрожит так, что лично у меня закрадываются подозрения, а не страдает ли она от болезни Паркинсона.

Я ухмыльнулся, опустив глаза на телефон, куда только что пришёл ответ.

Ханна: Готова. Жги.

Алекс: Помню, ты говорила, что хочешь отдохнуть немного от работы. А какой самый продуктивный отдых? Смена обстановки, красотка. Поэтому выдвигаю предложение: поехали со мной в тур.

Отправив сообщение, я вполуха слушал Мэтта, продолжающего вещать на тему «Группи и их коварные намерения», как до меня внезапно дошло, что Ханна, ввиду каких-то своих заморочек, может не так воспринять моё предложение. Я и сам не мог понять, почему так загорелся этой идеей, но отказываться от неё точно не хотел. Прикусив нижнюю губу, я принялся вдогонку набирать ещё одно сообщение, чтобы попытаться преподнести своё предложение с наиболее выгодной стороны.

Алекс: Смотри, ты ведь пишешь разные статьи, а с нами ещё ни разу не ездил журналист. Обычно мы даём интервью до или после концерта, но ещё никому не удавалось увидеть изнанку нашей жизни. У тебя появится уникальная возможность написать о том, о чём грезят узнать миллионы фанаток по всему миру. Я даже готов дать тебе эксклюзив. Могу даже попозировать для фотосессии, если захочешь. С таким материалом за тебя потом будут драться все издательства ЛА.