Отец

– Кому, как ни тебе это знать?

А… то есть, я знаю, что на горе? Там то, что я хочу. А что я хочу? Я хочу… Я хочу, чтобы там был он. Чтобы он стоял там в своей потной майке, держал пивную соску, чуть пошатываясь. Хочу, чтобы он смотрел на меня, а я возьму камень и вложу все силы в удар. Чтобы его череп треснул, и он упал на эти острые камешки прямо лицом. А потом, когда он будет ползти, я переверну его, сяду ему на грудь и буду бить камнем, пока от его головы не останется ничего. Ничего… Ведь я должен был так сделать ещё тогда, когда он убивал маму… когда он выбрасывал её тело в окно… когда он говорил корпам, что она покончила с собой. И когда заставил меня говорить им то же самое.

Да. Я этого хочу. Мне понравится. Мне станет хорошо…

– Простите, но если на горе будет то, что хочу я, зачем туда идёте вы?

– Думаешь, у нас не может быть одно желание? – капюшон скрывал его лицо. Может он снова странно улыбается?

– Думаю, не может.

– Хех… Что ж. Тогда я хотя бы посмотрю на твоё.

– Но вы же не за этим туда шли…

– Ты так думаешь?

Мне тяжело с ним говорить. Не нравится.

– Как вас зовут?

– Отец.

– Отец? Вроде как святой отец? Как в церкви?

– Нет. Святого во мне уже нет ничего. Просто отец.

– Отец… Чей?

Он посмотрел на меня своими большими карими глазами:

– Всех.

– Что это значит?

– То и значит, сын мой. Я просто отец, у которого слишком много непослушных детей.

Я шёл рядом с ним. Мне было не важно, говорил он правду или был психом. Я думал о другом – что бы я спросил у своего отца? И могу ли я спросить то же самое у этого человека?

– Значит, вы и мой отец тоже?

– Хочешь что-то спросить?

– Почему… Да. Я хочу спросить – почему? Почему всё так, как есть? Мне казалось, что я не такой уж и плохой ребёнок. Учился, помогал матери, не обижал никого, слушался отца… Не вас. Другого. И вас, наверное… Тогда почему?

Он шёл и смотрел себе под ноги. Его лицо стало каким-то грустным. Грустным и совсем усталым.

– Почему есть ты? Почему с тобой происходит то, что происходит? Почему твоя мать умерла? Думаю, твоё «почему» про всё сразу. И на всё сразу я могу тебе ответить – по любви. Всё это от большой любви. Может даже и во имя неё.

– Что вы такое говорите?.. Где тут любовь? Я… Я не знаю, что это такое! Разве что мама… И она по любви умерла? Ты же забил её до смерти! Забил у меня на глазах!

Он посмотрел куда-то вверх:

– Первый любил её. Очень любил. И я любил её. Пойми, Второй, всё по любви. Но все вы разные, все по-разному любите и выражаете свою любовь. Кому-то для этого нужны слова, кому-то тело, а кому-то длинный нож и крепкие руки. Не бывает одинаковых детей.

– Нет! Нет. Это неправильно… такая любовь.

– Такая? – он тяжело вздохнул. – Любовь есть любовь. Она неизменна и одна на всех. Не бывает плохой, хорошей, такой или не такой. Это как боль, как радость, как любопытство. Как яд или лекарство. Всё зависит от того, кто и как использует их.

– Так почему по любви?! – я что, кричу на него?.. – Почему моя жизнь, словно бесконечный кошмар, по любви, а не по ненависти? Он ненавидел меня! И маму!

– Ненависть… Ненависть появляется из страха. А страх живёт лишь там, где нет любви. Вот из тебя любовь пока ушла, поэтому ты боишься. Очень боишься. А значит и ненавидишь. Но вспомни, что он говорил тебе постоянно. Разве хоть раз он сказал, что ненавидит тебя? Каждый раз он повторял…

«Ведь я люблю тебя, сынок. Ведь я люблю тебя, сынок. Ведь я люблю тебя, сынок. Ведь я люблю тебя, сынок. Ведь я люблю тебя, сынок…»

И я люблю тебя, пап…

Нет… НЕТ!!!

– Но ты же можешь убрать её! Любовь! И… И ненависть вместе с ней. Я готов жить без этого. Да…

– Я давно уже иду. Многие дети приходят ко мне на эту тропу. Вдыхая воздух гор, без голода и жажды идут рядом. Тут ведь только свежий ветер, камни и редкие жёсткие травы. А ещё покой. И знаешь, дети всегда о чём-то просят. Нельзя их винить за это. Они же просто дети, в конце концов. Но удивительно то, что именно они просят.

Он повернулся ко мне и медленно улыбнулся. От его улыбки у меня внутри всё похолодело. Показалось, что в следующую секунду на меня будет скалиться огромный чёрный волк.

– Они просят любви. Им необходимо любить и быть любимыми, чтобы любовь дала им силы на всё то… – его мерзкий оскал дёрнулся от отвращения, – на всё то, что они хотят там, у себя. И ты попросишь.

Я больше не могу смотреть в это ужасное лицо!

На!

Но ударил я воздух, лёжа на диване в своём метро.

– О, Второй проснулся! Девочки, он проснулся! – Дженнифер очень рада.

И я рад её видеть. Подключились остальные. Они что-то спрашивали меня… Я не слушал.

– Скажите… Все вы скажите. Вы меня любите?

Стало тихо. Я будто бы даже слышал, как срабатывают скрипты.

– Конечно! Что за глупый вопрос! Мы любим тебя. Правда, девочки?

– Да, да…

– Мы любим…

Они любят. Правда?.. Это любовь?

Да. Почему нет?

Сколько время? А… Уже пора на работу?.. Ого… Забыл, когда столько спал.

Нужно всё выключить. А, чёрт… Не попрощался со всеми. Но включать уже не буду. По пути съем пару энергетических батончиков. Шоколад, банан, бекон, попкорн… Вот. Со вкусом попкорна. Мне нравится. Но спешить не люблю. Тем более, что голова всё ещё забита всякими мыслями. И я мало что в этом понимаю. Нужно кого-нибудь спросить. А кого? Боба? Лиза в этом смыслила. Но уже поздно её спрашивать. О! Я так и не загрузил новый чип! Успею ещё.

Когда подходил к кладбищу, получил сообщение от Боба. Он на несколько дней уехал из города, так что я буду сам по себе пока.

– Привет, Люси. Как ты сегодня? – я всегда начинаю с Люси.

– Привет, Второй. Чудесный день. Я хорошо, а ты?

– Сегодня чуть не опоздал на работу. Поэтому плохо поел.

– Ну нельзя же так. Обещай мне, что будешь внимательнее, – она сложила руки на груди и укоризненно смотрела на меня.

– Да. Конечно. Я буду.

Она улыбнулась и помахала мне:

– Вот и молодец. Кто у нас молодец? А?

– Я… Я молодец.

А может…

– Люси, хочу спросить тебя. Разве всё по любви?

– Я не понимаю.

– Ты жила, делала что-то, умерла. Это всё по любви?

– Ха-ха… Второй, я не понимаю таких сложных вопросов.

Конечно.

Кто это там стоит? Неужели?.. Это та женщина, что вчера приходила. Сегодня тоже в зеркальном плаще. Стоит над той могилой. Чёрт… Мне же работать нужно. Зачем она опять пришла? Увидела меня. Машет мне.

– Господин работник! Стойте! Куда вы?! Господин работник!

Я дождался, пока она подойдёт.

– Меня Второй зовут. Не стоит кричать здесь, – я старался не смотреть на неё. Но всё равно смотрел. Как будто она была какой-то особенной.

– А, да, простите. Меня зовут Джин. Я подумала над вашими словами. Ну, вчера приходила. По поводу ИИ в надгробии. Вы можете это сделать?

Боба нет. Будет через пару дней. Приходите позже. Он вам всё расскажет.

– Да. Могу. Нет… Да. Да, – зачем я это сказал? Мне не положено так делать. Я… Я все деньги Бобу отдам за работу. Все. А сколько денег это стоит?..

– Эм… Точно можете?

– Да. Нужны деньги и информация.

– Что за информация? И сколько денег?

– Нужно как можно больше разной информации о человеке, которого вы хотите видеть. Переписки, фото, видео. Предпочтения в еде, привычки. Всё подобное. Нейросеть это собирает, обрабатывает и записывает на чип уже как бы готового человека. Устанавливаю в надгробие, настраиваю под вас и под себя. Потом сможете разговаривать. Чем больше и точнее собрана информация, тем лучше будет цифровая личность. Сможет дольше и лучше с вами общаться. Так же можете исправить что-нибудь.

– Исправить?

– Это если вам что-то не нравилось в человеке. Может он злой был или заикался, или… ещё что вам не нравилось.

– А вы в этом понимаете, да? – она надела большие активные очки. – А куда пересылать? У вас есть номер?

– Нет!

– Нет?.. У вас нет номера?

– Есть.

Зачем ей мой номер?

– Так есть или нет?

– Есть.

– Ну говорите, пришлю на него то, что вы просили.

Я сказал. Зачем я сказал?

– Отлично. Если у меня будут какие-то вопросы, можно вас набирать?

Нет! Что?! Неет!

– Да.

– Сегодня всё сброшу вам, что найду.

Сегодня? Уже сегодня?!

– И да, – она собиралась уходить, – сколько стоит эта услуга?

Сколько?.. Я не знаю. Сейчас в сети посмотрю. Нет! Нельзя так.

– Недорого.

– Хм, – её брови вопросительно поднялись вверх.

– У меня… у нас. У нас сейчас действуют большие скидки на эту услугу.

Она тихо засмеялась:

– Вы очень странный. Но ловлю вас на слове – недорого.

Улыбнулась и ушла.

Я странный? Это ты странная! Пришла и давай командовать. Наглость… А… что я Бобу скажу? Он увидит новую проекцию и спросит меня. Он уволит меня… Точно уволит. Что я буду делать тогда? Как же я буду тогда?.. И всё из-за неё! Дрянь! Всю жизнь мне испортила!

Лучше сразу решить вопрос. Наберу Боба.

Он ответил в яркой рубашке и шортах. Там что, светит солнце?

– Боб, прости, что отвлекаю… Меня тут знакомая попросила вирт на могилу поставить. Я тебе всё отдам до самой мелочи! Честно! Я тебе…

– Стой-стой. У тебя есть знакомая? И она тебя попросила? – он как-то особенно выделил слова «знакомая» и «она».

– Да. Нет… Ну то есть да. Но я…

– Второй, ты меня удивил ничего так! Я думал, ты только с могилами и общаешься. Конечно, ставь! Клиенты лишними не бывают. Тем более что меня ещё дня три не будет. Молодец!

– А… да. Угу. Боб… а сколько это стоит?

– Сто пятьдесят кредитов с обслуживанием на год. Средней плотности. Топ проекция – от трёх сотен.