Я не буду твоей копией: Как жить, опираясь на свой выбор, а не на семейные сценарии

Именно такой тип людей организованные преступные группировки используют для уничтожения врагов, поскольку они в равной степени равнодушны как к себе самим, так и к другим.

Таким образом, как пишет в своих мемуарах Рудольф Гесс, не осознавая, что подписывает себе приговор, для него исполнение приказов, отдаваемых вышестоящими офицерами, превратилось просто в работу, в обязанность, способ зарабатывать на жизнь.

Мне следовало подчиниться: ведь я был солдатом![12]

Прусское воспитание привело к такому чудовищному, леденящему душу результату, что после окончания Второй мировой войны победившие союзники приняли решение стереть этот регион – Пруссию – с географических карт из-за невосполнимого ущерба, нанесенного Центральной Европе доведенным до крайности прусским милитаризмом. Я вижу это так: слишком много вреда прусское воспитание нанесло детям, отвратив их от самих себя и превратив в серийных преступников, сотворивших на земле кошмар, получивший название холокост.

Всего этого не случилось бы, если бы эти дети, повзрослев, отвергли модель, которую им навязывали с детства, вместо того чтобы бездумно поддерживать и воплощать ее вплоть до катастрофического финала.

Но случилось то, что случилось, к несчастью для нас, для евреев и для всех тех, кто был зверски замучен и убит.

Вот в чем заключается смысл работы, которую нам предстоит проделать: осознать полученное воспитание, вступить с ним в конфликт, найти другой путь.

Когда жизнь обретает собственную силу

Идеализировать детей, приписывая им способность делать выбор и отстаивать его, которой они не имеют и не могут иметь, поскольку почти полностью зависят от контролирующих взрослых, означает настоящее посягательство на их мир и их права. Вместо того чтобы признать необходимость создания условий, способствующих их развитию, взрослое окружение и воспитательная среда наделяют детей компетенциями, которые превышают их реальные возможности. Разумеется, такие возможности имеются, однако среди них отсутствует свобода выбора. По крайней мере в том, что касается мира взрослых. В такой атмосфере и вырастают монстры, как это произошло с комендантом Освенцима.

Тем не менее при переходе от детства к взрослой жизни могут возникать точки роста, когда в воспитательном сценарии остается свободное место для прорыва и освобождения.

Образцом подобной ситуации может служить история Гавино Ледда – писателя, родившегося на Сардинии, в регионе Мейлогу провинции Сассари в 1938 г., то есть перед самой Второй мировой войной. В своей автобиографической книге «Отец-хозяин» (Padre padrone)[13] он рассказывает о том, как его отец – пастух по профессии – врывается в школьный класс, где он, шестилетний, с интересом слушает учительницу, и безапелляционно заявляет, что сын нужен ему дома.

«Я пришел забрать своего мальчишку. Он нужен мне, чтобы пасти овец и сторожить их… он же мой. Больше некому»[14].

Дом был полон голодных ртов, надо было кормить младших братьев, поэтому у Гавино не оставалось выбора: ему пришлось отправляться на пастбище, пасти овец и помогать отцу. Поначалу малыш тяжело переживал расставание со школой, но впоследствии смирился, покорившись отцовской воле. Его учительница не выразила никакого протеста: шел 1944 г., а мы помним, какое тогда было время.

«Я любил своих младших братьев и не хотел, чтобы они умерли с голоду. В своем воображении я представил себе, что им грозит смертельная опасность и они просят меня послушаться отца. Так что, немного поплакав, я последовал за отцом без всякой на него обиды. И времени, прошедшего между выходом из класса и приходом домой, оказалось достаточно, чтобы я мысленно простился со школой»[15].

Дети приспосаблиавются к навязанным им воспитательным сценариям, какими бы абсурдными они ни были.

Это естественно, поскольку речь идет об их выживании. Они не могут противостоять взрослым. Тем не менее, как свидетельствует Ледда, в подростковом возрасте начинаются попытки освободиться. Начинается конфликт, смысл которого заключается в плодотворном противостоянии собственным корням и родительским установкам, в возникновении некоей витальной силы, возводящей более или менее четкую границу между своими желаниями и желаниями других, с которыми ребенок до сих пор считался и которым подчинялся.

15 марта 1962 г. Гавино написал отцу из казармы в Пизе, где он проходил военную службу:

Дорогой отец, я пишу тебе впервые – обычно мы переписываемся с мамой. Есть причина, почему сейчас я должен написать тебе. Как ты знаешь, в прошлом году я сдал выпускные экзамены за 8-й класс и открыл для себя важность образования. Я понял, что даже те, кого ты называл ягнятами, могут учиться, более того, они должны учиться. С самого детства ты говорил мне, что люди делятся на ягнят и львов. Что ж, теперь я точно знаю, кто я такой. Ты говорил мне о львах как о счастливчиках: здесь и вправду все они счастливы, начиная с самых мелких хищников, сержантов. Согласно твоей морали, я должен был стать по крайней мере лисой в курятнике. Я же чувствую себя травоядным, вынужденным питаться мясом[16].

Важно увидеть противоречия между тем, чего хотим для себя мы сами, и тем, чего хотят для нас другие. Мы уже выяснили, что происходит с теми, кто этого не делает. Гавино Ледда осознал эту диалектику во многом благодаря знакомству с сослуживцем Оттавио Тоти и завязавшейся между ними дружбе. В армии Ледда преодолел свою неграмотность и продолжил учиться дальше, вплоть до защиты диплома по словесности. В конце концов, ему удалось освободиться от доминирования отца:

Ты мне больше не хозяин и не отец. Мне не нужен отец, во мне не говорит голос крови. Я поднялся выше родства. За последние годы многие, чужие мне по крови, сделали для меня куда больше, чем ты, и есть те, кто готов помогать мне и дальше. Я уважаю тебя только как человека. Но если ты попытаешься напасть на меня, я остановлю тебя своими когтями. А если их окажется недостаточно, я наброшусь на тебя и задушу[17].

Вот так тот, кто когда-то был малышом Гавино, лягушонком под ногами отца-хозяина, превратился в принца-интеллектуала.

В 1970 г. он поступил в Академию делла Круска, а уже на следующий год был приглашен на должность ассистента по специальности «романская филология» в Университете Кальяри. Он стал автором бестселлеров. Вновь обретя возможность изучать родной язык и литературу, которой его лишили в шестилетнем возрасте, он посвящает этой науке всю свою жизнь. Сколько раз ему являлся призрак отца – а может быть, и матери, напоминая о том, что судьбой ему было предначертано совсем иное? И сколько сил понадобилось ему для того, чтобы разорвать эти путы и стать хозяином собственной жизни?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Кафка Ф. Из дневников. Письмо отцу. – М.: Центр книги Рудомино, 2020.

2

По свидетельству М. Брода, Кафка послал это письмо матери с просьбой, чтобы она сама передала его отцу; но мать не сделала этого, а вернула письмо сыну «с несколькими успокаивающими словами». – Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, прим. пер.

3

Кафка Ф. Из дневников. Письмо отцу. – М.: Центр книги Рудомино, 2020.

4

Simmo 'e Napule paisa' («Мы земляки-неаполитанцы») – неаполитанская песня, 1944 г., музыка Никола Валенте, текст Пеппино Фьорелли, исполнительница Вера Нанди. – Прим. авт.

5

Миллер А. Не замечай: Реальность детства и догмы психоанализа. – М.: Академический проект, 2023.

6

Daniele Novara. L'ascolto si impara. Domande legittime per una pedagogia dell'ascolto. EGA, Torino 1997.

7

Фрейд использовал выражение «покрывающие воспоминания» для обозначения тех воспоминаний, которые запечатлеваются в памяти, не обладая при этом никаким особым значением, поскольку они служат на бессознательном уровне для сохранения вытесненных событий. – Прим. авт.

8

«Комендант Освенцима» (Rudolf Höss, Comandante ad Auschwitz, Einaudi, Torino 1985, p. 7).

9

Там же, с. 8‒9.

10

Алекситимия – затруднения в понимании, передаче, словесном описании своего состояния. – Прим. авт.

11

Rudolf Höss, Comandante ad Auschwitz, Einaudi, Torino 1985, p. 9.

12

Rudolf Höss, Comandante ad Auschwitz, Einaudi, Torino 1985, с. 49.

13

Gavino Ledda, Padre padrone, Rizzoli, Milano 1975.

14

Gavino Ledda, Padre padrone, Rizzoli, Milano 1975, с. 8‒9.

15

Там же, с. 13.

16

Gavino Ledda, Padre padrone, Rizzoli, Milano 1975, с. 225.

17

Gavino Ledda, Padre padrone, Rizzoli, Milano 1975, с. 241.