Не по расчету

Глава 8

«Инвестиционные высоты» – стеклянный небоскреб, выглядит ещё более угнетающе, чем я его помню. Дождь заливает город. Стекла моей машины, которую я с восторгом забрала из гаража родителей, покрыты каплями, сверкающими под тусклым утренним светом. Внутри здания все деловито, суетливо. Окутывает знакомый прилив энергии, тот адреналин, который всегда сопутствовал мне в деловых переговорах. В лифте я поправляюсь, одергиваю бежевый жакет, подтираю красную помаду. Чувствую себя в своей стихии, снова Мирославой Ильинской, а не женщиной, ищущей утешения в чьих-то объятиях. Да, работа. То, что всегда отвлекало от всего, что происходило в моей жизни. Поднимаюсь на свой привычный этаж. Секретарша, молодая девушка с уставшим лицом, удивленно поднимает брови, увидев меня. Снова новенькая. Пропускаю её удивление, сразу направляясь в конференц-зал. За дверью слышен голос отца, спокойный, но с присущей ему железной твердостью. Глубоко дышу, собираюсь с мыслями и решительно открываю дверь. Внутри пахнет дорогим кофе и чем-то неуловимо мужским – кожа, табак, власть. Петр Волков уже здесь. Сидит рядом с отцом. Его взгляд с осторожным интересом скользит по мне. – Мирослава, – говорит отец, не отрываясь от бумаг. Его голос тише, чем обычно. – Присаживайся. Подождем всех ещё несколько минут. Я сажусь напротив них, стараясь сохранять спокойствие. Внутри же бурлит шторм из сомнений и надежд. – Я рад тебе, – кивает Петр Иванович. Рад? Очень интересно. Ничего не отвечаю. Сухо киваю в ответ и смотрю только на отца. Тот наконец поднимает свой взгляд. – Ты согласна? – переспрашивает он с осторожной надеждой. Снова киваю, уже тверже. Язык что-ли онемел. Все слова рассыпались, как только я зашла. – Но я не подпишу документы, пока не сменю фамилию, – наконец хоть что-то удается выдавить. – Поэтому мне нужна будет твоя помощь, чтобы сделать это немного быстрее. Так же, как вы провернули это на свадьбе. Петр заинтересованно поднимает бровь. Вижу лёгкую иронию в его глазах. – До сих пор? – произносит он. – Я думал, ты уже давно… – Не было возможности, – отмахиваюсь нервно. Не могу же я сказать ему, что внушила себе хоть какую-то связь с Владом таким образом. – Я могу помочь, – пожимает плечами он, откидываясь на спинку стула. – Это делается за два дня. Тебе не обязательно откладывать принятие доли. – Хотите делать двойную работу? – хмыкаю. – Нет уж, я хочу принять долю как Ильинская. Чтобы уход отца не был заметен. На моих словах отец чуть улыбается. Петр тоже подхватывает его улыбку. – Как скажешь, – отвечает Волков. – Давайте хотя бы ознакомимся с документами? Отец кивает и протягивает мои экземпляры. Гуляю глазами по сливающимся воедино буквам. То же самое, что и в мой уход отсюда. Криво усмехаюсь. – Перебрасываем, как горящий шар, эти доли, – бубню себе под нос, но чтобы услышали. Читаю дальше. Договор, черт возьми, на десять страниц. Уткнувшись в бумагу, слышу, как позади открывается дверь. Понимаю, что руководители отделов начинают стекаться. Не обращаю внимания. Иду дальше глазами по тексту, пока мой взгляд не утыкается в шокирующую вещь. – Двадцать пять процентов снова у Влада? – удивлённо проговариваю. Смотрю сначала на отца, потом на Петра. Их взгляд уперся за мою спину. – Они и не переставали быть моими, – насмешка сзади – как вспышка молнии среди ночного неба. А дальше… Дальше мы все знаем, что идут раскаты грома. Сердце пропускает удары, а по венам растекается раскалённое железо. Я резко поворачиваю голову, и мои глаза встречаются с его. Моргаю, переставая осознавать реальность происходящего. Живой, здоровый, стоит в дверях конференц-зала, словно призрак из моего прошлого. Стоит… Не отрываю взгляд от его лица, рассматриваю каждую частичку. Будто ничего страшного с ним не произошло. Будто той аварии и не было. Не было ужасно сложных операций, травм, дыры в голове, сломанной руки, парализованного наполовину тела. Той ужасной клинической смерти. Как будто мне все это приснилось. Его лицо не изувечено шрамами, немного заросло щетиной, добавляя ему какой-то непривычной грубости. Но глаза… Всё те же яркие зеленые глаза, которые всегда сводили меня с ума даже во снах. Он жив, а я, кажется, умираю. Умираю от его взгляда. Воздух словно застывает. Петр Иванович и отец будто совсем не удивлены его появлению. И это… Это хоть как-то даёт понять, что меня не накрыло снова. – Влад… – выдыхаю я, голос едва слышно. Это больше шепот, чем высказывание. Не могу поверить своим глазам. Он медленно подходит, его походка уверенная и грациозная, как и прежде. Кажется, он стал ещё крупнее, чем был до аварии. Не толще, а мускулистее. Разве такое возможно? Хотя… Может, я просто уже забыла, какой он был? В глазах всегда стоял образ нашей последней встречи. Он останавливается в нескольких шагах от меня, его взгляд не отрывается от моего лица. – Соскучилась? – говорит он, его голос спокойный, чуть ироничный. Соскучилась? Безумно. До дрожи в коленях, до боли в груди. Как же остро я это ощущаю снова. Вот теперь точно онемел язык. Да и вообще все онемело. Атрофировалось. Влад садится на стул рядом, и его тепло ударной волной врезается в меня. Я чувствую его запах. Тот самый аромат. Мужская энергетика, которая одновременно пугала и приманивала, как светлячка на лампочку. – Что… Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, стараясь собрать связное предложение. И этот вопрос прозвучал глупее, чем я рассчитывала. – Да вот узнал, что моя жена собирается стать главным акционером, – отвечает он, его губы изгибаются в легкой улыбке. – Разве я мог пропустить это? – Б-бывшая жена, – хрипло поправляю. – Ты… уже поправился? Ещё один тупой вопрос. Вижу же сама. Он как будто эликсир здоровья выпил. Усмехается, и эта усмешка заставляет меня вспомнить столько моментов из нашего прошлого, что хочется провалиться сквозь землю. Вспоминаю его улыбку, его прикосновения, его запах. Всё это как резкие удары током, проходящие сквозь меня. – Медицина творит чудеса, Мирослава, – отвечает он, и в его голосе нет ни капли сожаления о том, что пережил. Наоборот, в нём слышится уверенность, даже триумф. – А что касается моего возвращения… Мой отец всегда ценил преданность. И я, как видишь, верен своим обязательствам. Даже если они заключаются в возвращении в компанию, которую я ненавидел больше, чем ты меня. Его слова звучат как удар. Ненавидел больше, чем я его? Я? Да я не отходила от его постели полгода! Сердце сжимается от этой мысли. Поворачиваюсь к Петру, который наблюдает за нами с неким озорством в глазах, к отцу, который блестит надеждой. Понимаю, что это все не решение одного дня. Это было запланировано заранее. – Папа, – произношу тихо, пытаясь сдержать всю свою злость, подкатывающую изнутри. – Ты не говорил мне, что мы втроём будем. Ты говорил мне только о Петре… Что за игры? Вы оба снова пытаетесь сделать из меня идиотку? Вместе с этим. Восставшим из пепла. Нервно киваю в сторону Влада. Мне нужно срочно перевести свои эмоции в привычную ненависть, чтобы тут же не растечься лужицей от пьянящего бархатного голоса. Честно говоря, мне безумно хочется прикоснуться к нему. Просто ощутить теплую плоть. Понять, что это правда. Я ведь по-настоящему рада, что реабилитация пошла ему на пользу. Но я помню, как мы расстались, и не собираюсь тут снова вымаливать прощение. Гнев, кипящий внутри, угрожает выплеснуться наружу. Я чувствую, как мои пальцы сжимаются в кулаки. Влад наблюдает за моей реакцией, его взгляд – смесь иронии и чего-то ещё… Чего-то, что я не могу расшифровать. Но его напускное безразличие как-будто не такое уж и прочное. Проскальзывают все же в его глазах некие эмоции… Отец вздыхает, потирает виски. – Влад просто изъявил желание вернуться в компанию… – начинает он, но я перебиваю его. – Когда? Вчера? – мой голос срывается. – Решил и тут же прилетел, и вы не успели даже среагировать? – Мирослава, – вмешивается Петр Иванович, его голос спокойный, но в нем слышится стальная твердость. – Ты действительно хочешь вернуться на два года назад и устраивать свои представления? – Да вы постоянно мне врёте! – перебиваю я, вскакивая со стула. Гнев больше не сдерживается. Он вырывается наружу, словно дикий зверь. – Как я могу доверять своим будущим бизнес-партнерам, если они только и делают, что лгут и скрывают правду? – Мира, это я попросил их не говорить ничего заранее, – Влад оказывается неожиданно близко, его рука мягко, но уверенно ложится мне на плечо. – Успокойся. Обсудим все как взрослые люди, хорошо? Бархатистый, низкий голос окутывает меня, словно шелк. Парализует мою волю. Я даже не ожидала от себя самой, что его эта мягкость, граничащая со стальной уверенностью, так сильно подействует на меня. Смотрю в его глаза, в которые хотела вцепиться лишь пару секунд назад, и понимаю, что сейчас я только хочу раствориться в них. Что-то давно забытое зашевелилось внутри, заставляя меня подчиниться и молча сесть обратно. Влад отпускает мое плечо, и я ощущаю неприятный укол пустоты. Будто он вместе с этим вырвал часть меня. Отец, удовлетворенный моим резким успокоением, прокашливается. – Ну так что? – он указывает на договора. – Начнем обсуждение деталей? Вас будет трое, а это значит, что и обязанности по руководству придется перераспределить. Пытаюсь взять себя в руки. Посмотреть на ситуацию с другой стороны. Но рациональные мысли разбегаются по сторонам. Я в шоке. До сих пор в шоке и от наполняющих меня противоречивых эмоций. Сижу на грани срыва. Не была готова к этому. К его появлению. Да кто вообще может быть готов к подобному? Если бы мне изначально сказали, что он вернётся, я бы в другом направлении обдумывала свое решение. И взвешивала бы не риски бизнес-потерь, а риск потери своей жизни. Но ведь я теперь настроилась. И в моих планах изначально было желание утереть нос всем. И, наверное, ему – в большем числе. – Банк и страховая, – произношу, все еще пребывая в неком оцепенении. – Я беру их на себя. Дальше делите сами. Тишина снова повисла в воздухе, густая и вязкая, как смола. Петр Иванович, с привычным выражением безмятежной уверенности на лице, начинает что-то писать в своем блокноте. Отец смотрит на меня, в его глазах смешались удивление и скрытая надежда. Влад молчит, наблюдая за нами с нескрываемым интересом. Его молчание давит сильнее любых слов. – Ты уверена, что готова сразу же взять на себя эту нагрузку? – наконец спрашивает отец, словно боясь нарушить хрупкий покой. – Может, для начала начнешь с чего-нибудь одного? Оставь банк, а Влад может продолжить заниматься страховой. – Мое решение окончательное, – говорю я, стараясь звучать уверенно, хотя внутри меня бушует шторм. – Влад ненавидел страховую, и, на удивление, только я одна это заметила. Инвестиции – поистине «волковская» стихия. Заодно и автоломбард прихватите. Это решение принимается не только на основе моих собственных способностей, но и на основе понимания ситуации. Петр Иванович поднимает голову, его брови слегка сдвинуты. – Интересная позиция… – медленно произносит он. – Надеюсь, что хоть помощь не будешь отвергать? – Надеюсь, что помощь не понадобится, – отвечаю я, стараясь сохранять спокойствие. – Я уверена в своих силах, и у меня уже есть неплохой план для повышения эффективности. Но также я хочу, чтобы и ваша часть была с полным и прозрачным доступом ко всем финансовым операциям, с ежемесячными отчетами, с независимым аудитом. Если мы хотим работать вместе, я должна хоть каплю начать вам доверять. Влад впервые за этот разговор решает проговориться. – Решила взять все под свой жёсткий контроль? – его голос спокойный, но в нем слышится сталь. – Устрою вам презентацию на первом собрании совета директоров, – отвечаю сухо. – Конечно же, после того, как встану в должность. – Как угодно, – говорит он, его губы склоняются в едва заметной улыбке. Он смотрит своего отца, а затем снова переводит взгляд на меня. В этом взгляде чувствуется что-то невысказанное, загадочное, что нагнетает напряжение в комнате. И я чувствую, что это только начало. – Тогда, когда твои новые документы будут готовы, мы сразу же оформляем сделку, – подытоживает отец. – Новые документы? – переспрашивает Влад, приподнимая бровь. – Решила сменить личность перед тем, как взойти на трон? – Сменить личность – не то выражение, – хмыкаю. – Это скорее… стереть клеймо. Смотрю на обладателей ненавистной мне фамилии, и мои губы растягиваются в улыбке. – Мирослава решила срочно сменить фамилию, – подхватывает иронию сына Петр. – Твоя ведь уже не актуальна. Влад лишь хмыкает в ответ, не сводя с меня пристального взгляда. – Это временно, – короткий ответ, который заставляет меня подпрыгнуть на месте. Нервно хихикаю, но тут же осекаюсь. Даже думать не хочу, на что он намекает. – Временно было ее присутствие в моих документах, – отвечаю едко. – Временно и глупо. Волков-младший буравит меня взглядом, от которого у меня волосы на затылке шевелятся. Черт возьми… Он же и правда здесь? Отворачиваюсь от него. Смотрю на отца, настроение которого уже чуть помрачнело. Побаивается, что я передумаю на полпути. И, честно говоря, желание такое есть, но теперь, учитывая, что я распрощалась с жизнью в Лондоне и первый раз за долгое время снова ощутила этот азарт к жизни… Не думаю, что менять планы из-за возвращения моего бывшего мужа принесет мне успокоение. Встаю. Пора заканчивать эти пустые переговоры. Уже и так ясно, что эта встреча была назначена только для того, чтобы продемонстрировать мне вернувшегося из ада. Пора готовиться к делам. – Мирослава, может, пообедаем? – спрашивает отец, вставая за мной следом. Поджимаю губы. Снова выслушивать его наставления на путь истинный? Ну уж нет. Есть план получше… – Прости, отец, у меня ещё есть несколько дел, – отвечаю, невольно глядя на Волковых. – И мне нужно приступить к ним как можно скорее. Выхожу из зала, прежде чем они успевают мне что-то сказать. Чувствую, как напряжение спадает, оставляя после себя легкую дрожь в руках. Воздух в коридоре кажется свежим, в отличие от сдавленной атмосферы комнаты переговоров. Я машинально направляюсь к своему кабинету, на ходу проверяя телефон. Несколько пропущенных звонков от Джеймса. Позже перезвоню. Сейчас мне нужно сосредоточиться. Мой кабинет совсем не изменился. Все те же темные стены, окно, которое пропускает недостаточно света, и стол, который напоминает мне совсем не о работе. Ненавижу это место. В голове рождается греющая мысль о том, что когда я приму активы отца, захвачу и его просторный кабинет. Снесу стену, которая отгораживает от коридора, и заменю ее на стеклянную. Это же сказка – видеть, что происходит в офисе, не выходя из кабинета. А эти пусть и дальше в своих бункерах прячутся. Сажусь за стол, разворачиваю записную книжку. Первое, что нужно сделать, – проанализировать структуру «Инвестиционных Высот». Надо четко понимать, с чем я имею дело. Сейчас, конечно, началась небольшая разруха. Когда мы с Владом… отсутствовали, наши отцы тянули на себе все вдвоем, и, конечно, это немного пошатнуло жесткую систему управления. Внезапно раздается стук в дверь. – Войдите, – отвечаю, не отрываясь от своих записей. В кабинет заходит секретарь, та самая новенькая, молодая девушка с именем Светлана. Она держит в руках папку. – Мирослава Игоревна, это документы по предыдущим сделкам, господин Ильинский попросил вас ознакомиться, – говорит она тихо. – И еще… Господин Волков просил вас зайти к нему в кабинет, как только у вас будет свободная минута. – Уточняй, пожалуйста, какой Волков, – требую с долей раздражения. – У нас их два. – В-Владислав Петрович, – заикается девушка. – Простите… Ну конечно, стоило ли сомневаться. – Передай Владиславу Петровичу, что у меня каждая минута на счету. И если ему так угодно, пусть сам идет сюда. И, пожалуйста, собери мне полный отчет о финансовом состоянии компании за последние два года. В электронном виде, с детальной расшифровкой. – Конечно, Мирослава Игоревна, – отвечает Светлана и уходит. Влад… Здесь. Даже звучит странно. Учитывая мою пошатанную психику и то, что его образ преследовал меня очень долгое время, не даёт мне до конца осознать всю суть происходящего. Как же страшно проснуться… Но думать о том, что он здесь не просто так, ещё страшнее. Мало ли что у него в голове… Да и я останусь одна. Против их семейства. Это ещё хуже… Хотя… сейчас я свободна. Не сдержана оковами ненавистного брака, и надо мной не нависает отец, а это значит, что возможностей у меня теперь больше. Волков так и не снизошел до меня. И это хорошо. У меня было достаточно времени, чтобы спокойно собрать всю необходимую информацию и поехать домой. Конечно же, мне необходима поддержка сильной стороны. Того, кто действительно разбирается в этом…

Глава 9

Профессор Эндрюс, как всегда, приветлив и внимателен. Его веселое лицо высвечивается на экране моего ноутбука, освещая полумрак моей квартиры. Он не скрывает радости от моего звонка, хоть и после моего выпуска прошло всего лишь два месяца. Радостно суетится, протирая камеру на своем гаджете. Да, это мой скрытый козырь в борьбе за власть. Мой научный руководитель, который всегда наставлял меня на правильный путь. Я излагаю свой план по захвату «Инвестиционных Высот», стараясь быть максимально лаконичной и точной. Но в то же время стараюсь не переходить на личности. Роберт слушает, делая короткие заметки в своем блокноте. Его взгляд, спокойный и проницательный, не упускает ни одной детали. Закончив, я с нетерпением жду его оценки. – Мирослава, – начинает он, откладывая ручку, – твой план… амбициозен. Ты хочешь взять под контроль две самые прибыльные части компании, оставив своим партнерам менее ликвидные активы. Это, несомненно, даст тебе значительное преимущество, но… риск? Я качаю головой, уже предвидя его возражения. – Прибыль в корпорации делится поровну со всех частей. В противном случае не было бы смысла в слиянии двух больших империй, если бы один владелец получил миллиарды, а другой пару сотен. – проясняю. – Верно, – соглашается Эндрюс. – Тогда почему ты хочешь взять под контроль две самые сложные отрасли? Хитро улыбаюсь. – Месть. Слово сладко повисло в воздухе. Профессор Эндрюс поднял на меня брови, его взгляд стал еще пристальнее. Он молчит, давая мне самой развивать мысль. – Я не собираюсь уничтожать бизнес, – поясняю я, невозмутимо. – Но я хочу доказать, что могу управлять лучше. Что я могу сделать «ИВ» более прибыльным, чем они когда-либо себе представляли. Это будет моей лучшей местью – не разрушение, а превосходство. Доказать, что я сильнее, умнее, что их методы устарели, а мои – будущее. Эндрюс кивает, задумчиво поглаживая подбородок. – Я понимаю, Мирослава. Но это очень рискованный план. Банковское дело и страхование – сложные отрасли, требующие не только финансовой грамотности, но и глубокое понимание политических и экономических процессов. Ты готова к такому уровню ответственности? – Я не боюсь рисковать, профессор. Я знаю, что они не позволят мне потерять все, но я не хочу доставлять им удовольствие от своей неудачи. Эндрюс молчит еще несколько мгновений, затем медленно кивает. – Твои амбиции всегда поражали меня, – коротко улыбается. – И я знаю, что ты способна на многое, но я не понимаю, почему ты именно мне звонишь? – Ты мой самый любимый наставник, – подмигиваю, вызывая у него улыбку. – И мне нужна твоя помощь с презентацией. Только ты помогаешь мне правильно структурировать мысли, которые сейчас находятся в хаосе. Роберт, с его мягкой улыбкой и проницательным взглядом, кивает, соглашаясь помочь. – Давай начнем с определения ключевых показателей эффективности для банковского сектора, – говорит он, пока я беру чистый лист бумаги. – Какие метрики, по твоему мнению, наиболее важны для оценки успешности работы банка в условиях современной конкуренции? Беру ручку, оставляя на бумаге след кривоватого почерка. Мои мысли, еще минуту назад хаотичные, теперь выстраиваются в стройные ряды. – Я думаю, нам нужно рассмотреть несколько ключевых аспектов, – говорю я, – Рентабельность собственного капитала (ROE), коэффициент неработающих кредитов, доля рынка, качество активов и уровень цифровизации услуг. Нельзя забывать и о показателях клиентской удовлетворенности. Профессор согласно кивает, тоже взяв в руки листок. Мы обсуждаем каждую метрику подробно, рассматривая сильные и слабые стороны различных подходов к их анализу. Обсуждение затягивается, мы погружаемся в детали, анализируя финансовые отчеты, графики, статистические данные – всё то, что я прихватила из офиса. Время летит незаметно. И от работы меня отрывает только звонок Джеймса. Обещаю перезвонить ему чуть позже и продолжаю разговор с профессором. Заканчиваем составлять план ближе к полуночи. По его времени. Я виновато откладываю все свои записи в сторону, глядя в экран. – Извини, я совсем забыла, что я единственная из нас, кому завтра не нужно бежать на занятия в девять утра. Роберт качает головой с грустной улыбкой. – Ты меня не задержала. Меня все равно дома никто не ждет, – произносит он на выдохе. – А твой муж? – удивлённо поднимаю бровь. Никогда к этому не привыкну… Роберт отмахивается и уводит взгляд от экрана. Он кажется расстроенным. Я уважаю Роберта, пока не вспоминаю, что он не хозяин своей собственной ж… – Мы поссорились, – произносит он. Делаю озабоченное лицо, чуть поправляю крышку ноутбука, чтобы было лучше меня видно.

– Хочешь поговорить? Но не жди от меня хороших советов. Моя личная жизнь оставляет желать лучшего… Он возвращает на меня взгляд и я вижу, что он благодарен мне за этот жест. Качает головой с легкой улыбкой. – Все хорошо, – тихо произносит он. – Ссоры в семье – это нормально. Если влюбленные люди не ссорятся, значит, между ними нет чувств. Классное замечание. А главное, имеет смысл. Если нет разногласий, даже мелких, то это скорее попахивает безразличием. А безразличие – это что? Это полное отсутствие заинтересованности в человеке. Ведь даже отрицательные эмоции – это уже признак некой заинтересованности. Загрузил меня, философ чертов! Вздыхаю. Искренне благодарю его за помощь. Мы обмениваемся ещё парой новостей, не касающихся темы бизнеса. Смешит меня рассказами о первокурсниках. Я делюсь с ним своими воспоминаниями о дне сдачи моей диссертации. Он подхватывает, напоминая, с каким лицом я ожидала своей очереди. Полное безразличие на фоне трясущихся студентов. Все же заканчиваем разговор, и я уже с приблизительным планом приступаю к созданию качественной презентации. Чтобы все присутствующие рты пораскрывали от моего профессионализма. А у Волковых закрался страх о том, что их фамилия и правда уйдет в небытие, после того как я выстрелю.

Глава 10

Итак. Что мы имеем: пятьдесят процентов акций компании, которую я ненавидела больше всего на свете. Больной отец, который собрался свалить с матерью под старость лет на побережье Черного моря. Бывший муж и свекр в качестве деловых партнеров и возлюбленный, который находится в другой стране. Держимся, держимся. Эндрюс, как мой настоящий “темный лорд”, помогает мне разработать правильную стратегию ведения дел в компании. Конечно, немаловажной частью является заслужить уважение руководителей отделов. Понятное дело, что они не будут вступать со мной в открытые споры. Никто не рискнет потерять нагретое местечко, но мне необходимо заслужить их настоящее уважение и доверие. Репутация у меня, конечно, не блистательна, после моих истерических выходок и пьяных пируэтов. Будем исправлять. Не зря же я потратила еще почти полтора года на учебу. Дисциплине тоже учили, и мне пора бы применить ее на практике. Встречайте – Мирослава Игоревна Ильинская. Обновленная, жёсткая, бескомпромиссная бизнес-леди. Палец в рот не клади, откушу по локоть. Каждый день повторяю себе это перед зеркалом. Настраиваю на предстоящий день. Репетирую холодный расчет в глазах, вежливую короткую улыбку, не доходящую до глаз, и манеру держаться стойко на любых переговорах. Но в то же время настраиваюсь не потерять себя настоящую. Не ожесточиться вконец. Не хочу стать подобием своего отца, у которого атрофировались все человеческие чувства. Теперь вот страдает оттого, как они болезненно возрождаются под шестьдесят. Не меньше удивляет снисходительность Петра ко мне. Ко всем моим решениям. По сути дела, он ничего не потерял. Он и раньше занимался инвестиционным бизнесом, и перемены его не особо коснулись, но то, как он учтиво дает мне зеленый свет на все мои решения, немного удивляет. Что до Влада… Он и раньше был профессиональный раздолбай. Умный, расчетливый и любитель нанять кучу людей для лишней работы. Сейчас же меня удивляет, как он за все берется сам. В его распоряжении автоломбард и аналитическая часть инвестиционного бизнеса. Он почти не вылезает со своего кабинета, и мы пересекаемся только в коридоре или же на общих собраниях. Пока не лезу к ним. Занимаюсь конкретно своими задачами. Но все же планирую частенько устраивать «провокационные» проверки на их отделы. Хоть я и уверена в их честности по отношению к компании, нужно же мне хоть как-то бесить их, раз по-другому не выходит. Плыву по течению. Роберт дал мне правильный совет не торопиться в принятии решений. Сначала мне нужно удержаться на новых обязанностях, привыкнуть к этому грузу ответственности, а потом уже и на другие отделы заглядываться со своим невидимым «влиянием». Вот и слушаю его. И поступаю грамотно. Надеюсь. Да и все как-то тихо и спокойно, что моя жажда поставить всех на колени немного притупляется. Это позволяет мне все обдумывать без лишних эмоций. Солнечный свет, пробивающийся сквозь панорамные окна моего прежнего кабинета, освещает блестящие поверхности стола, обложенного документами. Я уже полноценно заняла кабинет отца. Еще до того, как он ушел из компании… Но он посмеялся и одобрительно похлопал меня по плечу. Ещё бы… Я же оправдала все надежды. Ну как заняла… Пока только присвоила себе. Сейчас там происходит кардинальный ремонт. Осветляют стены, меняют мебель и, конечно же, врезают в стену огромную стеклянную пластину. Я уже вся в предвкушении, каждый день пристаю к работникам с вопросами об окончании работ. Хоть какой-то райский уголок у меня будет. Характерный шум свидетельствует о том, что работники уже пришли с обеда. И снова стучат, сверлят и не стесняются слушать азиатские мотивы на старенькой колонке. Надеваю наушники, чтобы хоть как-то абстрагироваться от посторонних звуков и продолжить работу. В ушах играет приятный мотив любимой песни. Так растворяюсь в музыке, что расслабленно откидываюсь на спинку кресла, прикрыв глаза. Вообще-то нужно давать отдыхать глазам от экрана компьютера каждые пятнадцать минут! Не вздумайте осуждать меня за безделье. Позволяю музыке плавно окутывать мой разум, уносить подальше от тревожных мыслей. Надеюсь, я не подпеваю на весь офис, потому что знакомые слова вырываются из приоткрытого рта машинально. Аромат – терпкий, немного резкий, с древесными нотами – знакомый до боли, резко бьёт в нос. Сердце пропускает удар, когда горячая рука скользит по моей ноге, лёгкая, насмешливая. Резко открываю глаза и выдергиваю наушник. Влад стоит, облокотившись на мой стол, с той же самодовольной улыбкой, что и всегда. Его взгляд – насмешливый, проницательный, словно он видит меня насквозь. – Так вот чем занимается наша бизнес-леди? – спрашивает он низко, бархатно. – А по стране уже гастролируешь? Его рука ещё мгновение остаётся на моём бедре, прежде чем он лениво убирает её, словно показывая, что он может это сделать в любой момент. Я пытаюсь совладать с внезапно нахлынувшим раздражением и стыдом. Этот человек умеет выводить меня из себя с неимоверной невозмутимостью и… наглостью. – Влад, – шиплю я, стараясь сдержать гнев. – Что тебе нужно? И ещё раз тронешь меня, я тебе все кости переломаю. Он смеётся, тихий, глубокий смех, который сотрясает его плечи. – Разве можно удержаться? – спрашивает он, чуть наклоняясь ко мне. – Когда-то это всё было моим. Скользит горящим взглядом по моему телу сверху вниз. В его глазах я всегда чувствую себя обнажённой. Да и видел он там всё, что скрывать-то. Нервно дёргаю ногой, откатываясь на кресле от него подальше. – То, что ты себе сам присвоил, не означает, что оно принадлежало тебе по-настоящему, – произношу, небрежно складывая наушники в чехол. Он криво усмехается и скрещивает руки на груди. Чуть наклоняет голову вбок, всё ещё блуждая по мне глазами. Выглядит так, как будто готов в любой момент наброситься на меня. – Как скажешь, – пожимает плечами. – Значит, вернёмся к самому началу. – Волков, ты чего хочешь? – перебиваю его. – Зачем пришел? Бесить меня опять? – Соскучился, – продолжает издеваться. – Ты как встала в должность, так тебя почти не поймать. Не могу сдержать смешок. Качаю головой. – Так и не лови, – взмахиваю рукой на выход. – Иди. Поработай. Влад усмехается, и в его глазах мелькает что-то неуловимое – смесь иронии и, кажется, настоящего интереса. Он отступает от стола, выпрямляется в полный рост, и в его позе нет уже той навязчивой фамильярности. – Ты совсем не изменилась, Мира, – замечает он, голос его становится более спокойным, лишённым прежней насмешливости. – Такая же… резкая. И всё также легковоспламеняемая. Сжимаю кулаки, стараясь не выдать своего раздражения. Его слова звучат как оценка, холодная и беспристрастная, но в них есть что-то ещё… Признание? Или просто ещё один его манипулятивный ход? – Мне нужно сосредоточиться на работе, Влад, – говорю я холодно, стараясь не смотреть ему в глаза. – И тебе тоже стоит позаботиться о своих обязанностях. – Обязанности… – повторяет он, словно вкушая это слово. – А что, если моя главная обязанность – это ты? Этот вопрос застает меня врасплох. Он высказан спокойно, без нажима, но в нем заключена вся его бывшая власть надо мной. Я чувствую, как по шее пробегает холодная дрожь. И в этот момент я понимаю, что его появление здесь – не просто случайность. Что-то еще движет им, что-то, что он пока скрывает. – Не смеши меня, – отвечаю я твердо, хотя внутри всё переворачивается. – Я тут вообще-то строю свою жизнь заново. – А что, если я сделаю то, что заставит тебя сомневаться во всех твоих решениях? – спрашивает он, приближаясь ко мне. Его глаза темнеют. Он останавливается в шаге от меня, и в воздухе вновь появляется та невыносимая напряженность. Я чувствую его присутствие как нечто плотное, давящее. Снова так близко. Захватил меня в ловушку, схватившись руками за подлокотники моего кресла, отрезая мне все пути для отступления. Сердце колотится как бешеное. Его дыхание обжигает мое лицо. Не дышу. Замираю, как статуя, боясь пошевелиться. Снова это чувство… Снова я растекаюсь, растворяюсь от влияния этого мужчины. Чувствую, как напрягаются мышцы его рук, как его пальцы едва касаются моих плеч. Молчание тянется, густое и липкое, как смола. В нем нет угрозы, нет агрессии, только… ожидание. Ожидание чего-то, чего я боюсь и одновременно, глупо, жду. – Мира, – произносит он, и это имя звучит с какой-то непривычной нежностью, – ты знаешь, что я способен на многое, чтобы добиться своего. А ты – моя. Пытаюсь отстраниться, но его руки снова придвигают кресло. Я чувствую его тепло через ткань моей блузки, и это тепло… Оно не отталкивает. Оно привлекает. Заставляет сдаться. – Влад, – шепчу я, голос мой дрожит, – пожалуйста… – Пожалуйста, что? – спрашивает он, его взгляд пронзает меня насквозь. В нем нет уже иронии, только глубокая, почти болезненная серьезность. – Пожалуйста, остановись? Пожалуйста, вернись? Пожалуйста… что? Он наклоняется еще ближе, и я чувствую его дыхание на своих губах. Запах его парфюма, его тепло, его сила… Все это обволакивает меня, оглушает, лишает способности мыслить рационально. – Я… я не могу, – бормочу я, и в моих словах нет уверенности. Чувствую, как рушится вся моя выстроенная стена из рациональности и контроля. Он разрушает её своим простым присутствием, своим взглядом, своим телом, находящимся так близко. – Не можешь что, Мирослава? – снова грубо разрезает тишину. – Показать, что все еще любишь меня? Его глаза сверкают на дневном свету, заставляя меня задуматься… – Ты же сам… Он не дает мне закончить. Жадно впивается в мои губы поцелуем, забивая обратно все мои слова. Это не нежный, успокаивающий жест, а требовательное завоевание. Он целует меня так, словно хочет выжечь свое имя на моих губах, в моей душе. Поднимает меня на ноги рывком, как тряпичную куклу, прижимая к себе и углубляя поцелуй. Его язык проникает в мой рот, исследуя каждый уголок, дразня и подчиняя. Зубы слегка прикусывают нижнюю губу, заставляя вздрогнуть. Вкус крови. Металл на языке. Ярость. Его ярость. Моя. Поцелуй, выбивающий воздух из лёгких и заставляющий израненное сердце остановиться. Единственные губы, которые могут полностью подчинить мою волю. Отключить разум. Дьявол. Мой дьявол. Ненавижу так же сильно, как и люблю. Неужели это правда? Как удар током. Все воспоминания, все обиды, вся боль – все смешивается в один огненный ком, который взрывается внутри меня. Эти губы – яд и противоядие одновременно. Пытаюсь отстраниться, но он прижимает меня к себе еще сильнее, не давая ни единого шанса на сопротивление. Рука обхватывают мой затылок, притягивая ближе, так, что между нами не остается ни малейшего зазора. Отвечаю на поцелуй вопреки здравому смыслу, вопреки всей той боли, что он мне причинил. Мое тело предает меня, откликаясь на каждое его прикосновение. Если это снова галлюцинация или сон… То я точно пропала… Все мои доводы, все мои рациональные мысли испаряются, словно дым. Остается только он, его вкус, его запах, его прикосновения. Мои руки невольно поднимаются, обхватывая его шею. Пальцы запутываются в его волосах, притягивая его еще ближе. Я знаю, что это неправильно. Знаю, что он играет со мной, использует мою слабость. Но в этот момент мне все равно. Мне просто хочется этого поцелуя, его прикосновений, его тела рядом. Я позволяю себе утонуть в этом мимолетном безумии, забывая обо всем на свете. Он прижимает меня к себе так сильно, что я чувствую каждый изгиб его тела. Знаю, что должна остановиться, пока не стало слишком поздно. Но ноги словно приросли к полу. Желанные губы перемещаются на мою шею. Рука на затылке сильнее сжимает волосы. Слишком реально… Все это слишком ощутимо… Его поцелуи становятся более настойчивыми, более требовательными. Он словно пытается вытянуть из меня всю душу. Забери меня всю… Забери без остатка. Боже, как же сильно я скучаю.... Но не может же быть все так просто. Настойчивый стук в дверь отрезвляет меня, и я отпрыгиваю от этого зверя, терзающего меня, как можно дальше. Меня трясет как осенний лист на ветру. Черт побери! Хочу же… как бешенная. И как всегда в голове – бардак. Меня швыряет из стороны в сторону. Мысли мечутся, как тараканы под включенным светом. Стук в дверь повторяется, настойчивый и требовательный. Влад чуть отходит назад, его лицо нечитаемо. Он выглядит… удивленным? Разочарованным? Или это всего лишь маска? – Кто бы это мог быть? – произносит он, голос его спокоен, словно ничего не произошло. Словно мы просто обсуждали последние финансовые отчеты. Эта его способность мгновенно переключаться с одного состояния на другое удивительна и пугает. Он идет к двери, останавливаясь перед ней. Его рука зависает над ручкой. – Может, это твой английский денди? – говорит он, взглянув на меня с легкой усмешкой. В его глазах играет что-то неуловимое, что-то, что заставляет меня вздрагивать. Он знает, как играть на моих чувствах, как марионеткой дергать за нити моего сердца. Молчу, пытаюсь прийти в себя. Мой костюм смялся, волосы распущены, а на губах еще чувствуется вкус его поцелуев. Вкус победы и поражения одновременно. Нервно поправляюсь, пытаясь придать себе более непринужденный вид. Но разве это сейчас возможно? Влад открывает дверь, пропуская молодую женщину в строгом костюме. Сквозь пелену наваждения узнаю в ней секретаршу гендиректора страховой. Она держит в руках папку с документами. Ее лицо выражает заинтересованность. – Здравствуйте, Владислав Петрович, – произносит она холодно. – Мирослава Игоревна, извините, что я помешала, но мне необходима ваша подпись на этих документах. Это очень срочно. Влад невозмутимо берет из ее рук папку, пролистывает и ставит подписи. Все его внимание сосредоточено на работе. Он словно забыл о том, что еще несколько минут назад предавался страсти. Его преображение поражает: он снова строгий, сосредоточенный, холодный и расчетливый бизнесмен. Кажется, что любовный порыв был лишь кратковременным увлечением, не оставляющим никаких следов. Женщина немного опешила от его инициативы. А я, черт возьми, вообще не удивлена. Разобравшись с документами, Волков вручает ей папку обратно и кивает на выход. Та спешит ретироваться, пробормотав что-то под нос. Влад снова закрывает дверь. Его взгляд останавливается