Шуньята

– Ваш дрон работал исправно?

Женщина задумалась.

– Не уверена. Первый пациент к которому он нас привёл, скончался на месте от разрыва импланта, причём с кровопотерей почти в пятьдесят процентов. По сути мы даже не успели ничего сделать. Это действительно странно, при условии что дрон сканировал потерпевших до того как мы высадились среди контейнеров. В тех условиях этот пациент считался безнадежным.

Снова пауза. Максим наблюдал за тем, как глаза женщины замерли в одной точке. Брови едва заметно сползли к переносице, образовав две милых скругленных морщинки на лбу.

– Ещё дрон не отозвался когда я подозвала его кодом доступа.

– Почему?

Подняв мрачный взгляд, женщина пожала плечами.

– Не могу знать. Но так быть не должно.

– Что по-вашему дрон зафиксировал до момента сбоя связи?

– План порта, цифры, – она помолчала. – Количество сотрудников порта, их ранения и количество боевиков.

– Значит, вы полагаете, что в порту была совершена террористическая атака?

– Так сказал дрон-парамедик. Сорок три биологических объекта. Двадцать пять сотрудников и восемнадцать боевиков. Боевик произнести короче, чем «неопознанный враждебный объект, вооруженный огнестрельным оружием».

Коничина даже не дрогнула. По опыту Максим знал, что ошибки в воспоминаниях показатель их правдоподобности. А здесь железобетонная уверенность.

– Вы видели как погиб ваш напарник?

Женщина только грустно замотала головой. Прядь темных волос выбилась из-за уха и изогнулась у ее щеки.

– Что по вашей оценке произошло в порту?

Кое-какая информация у Максима уже имелась. Примерно в 4:50 к порту «Бронка» пристала моторная лодка ZH-753 – данные зафиксировал стоявший в порту турецкий контейнеровоз под флагом Либерии. Его система безопасности оказалась настолько древней, что ее сигнал об атаке областной КСБ отбил как хакерскую атаку. На лодке восемнадцать человек с водителем. Группа провела в порту сорок минут – в 5:30 система безопасности «Бронки» подала сигнал о вторжении, через три минуты та же система подала сигнал о стрельбе городской КСБ.

Из двадцати пяти сотрудников порта погибли все, из группы четверо. Роботов никто не считал. В иное время потери могли бы быть гораздо серьёзнее, но из-за зимы, ночи и автоматизации в порту находилось минимальное количество сотрудников. Административный персонал – человек десять – даже не знали что случилось, находясь в здании бизнес-центра неподалеку.

– Перестрелка, – Фаина Георгиевна снова пожала плечами.

Вопросов пока было больше чем ответов – что искали и что забрали, кто это был, в конце концов. Конечно, некоторые догадки у Максима уже имелись.

– Вы обратили внимание на какие-то следы нападавших? Может вы видели взорванные контейнеры? Что-то подобное?

– Один контейнер был подорван, да. Красный. С лого «Заслон». Там как раз сидел второй потерпевший.

– Вы видели что-нибудь внутри контейнера?

Она посмотрела на Максима и в ее глазах тот увидел интригующую смесь: любопытство, осторожность и непоколебимую решительность.

– Нет.

– Как вы оказались без сознания?

Фаина впервые выказала слабые признаки сомнений – Максим заметил как она едва-едва прищурилась.

– Не помню, – сказала она, ссутулившись.

– Вас нашли на земле рядом с дефибриллятором… – он выжимал факты порционно, в ответ же Коничина только вертела головой, отрицая сказанное. – С разбросанными вокруг инъекторами и с автоматоном, которого по всей вероятности именно вы и завалили при помощи дефибриллятора.

– Я не помню ничего такого.

– Вас нашла полиция и сразу же доставила сюда…

– … вместо того чтобы позаботиться о моем здоровье, – перебила врач, окончательно растеряв всякое сомнение. – Я понятия не имею что со мной случилось и пришла в себя я уже у вас в какой-то конуре.

– Что последнее вы помните?

Врач медленно повела головой. Максим решил, что они были одного роста.

– Я упала. Споткнулась о тело Артёма, – ее голос дрогнул.

– Вы когда-нибудь симпатизировали Зеленому Легиону? Технофеодалам? Гринпису? Техноидам? Киберанархистам?

Он подумал что вот-вот сейчас, в сердцах Коничина вскочит и устроит настоящую истерику. Но кажется Максим совершил ошибку и зря недооценил классическое медицинское образование.

– Слушайте, – Фаина раздраженно вильнула челюстью, – я врач, понятно? Мы там оказались первым нарядом и черт его знает почему единственным из всей амбулатории. У меня напарник погиб…

Хотя… Да нет, не похожа она на активистку. В активисты шли подростки, горячие головы, фанатики или те, кто жаждал быстрых денег. Врач снова смотрела на Максима так же как и пять минут назад, с абсолютно непоколебимой уверенностью. Не взгляд, а дрель.

– Я хочу в туалет.

Максим вздохнул, выдержал драматичную паузу и кивнул автоматону. Тот распознав намерение владельца, открыл дверь и проводил Фаину куда требовалось.

Когда они вернулись, женщина уже сняла куртку и флиску, оставшись в гранжево-серой футболке с надписью «High tech – Low life». Может и активистка… Покорно, но в меру, всем видом выражая пренебрежение, Фаина, опустилась на стул будто это был хрустальный трон, а не скрипящая дешевка. Автоматон занял привычное место, Максим махнул ему. Машина всё поняла и подключилась к зарядной станции.

– Запись, – скомандовал Максим.

Автоматон выпрямился, на нем зажглись красные огоньки, что-то зажужжало.

– Вы единственная выжили после перестрелки. Вы единственная видели что произошло.

Пауза. Максим не стал повышать свой активатор еще, так что смотрел на Фаину немного рассеянно.

– Невозможно! Хотите сказать что все сотрудники погибли? Дроны или автоматоны точно что-то записали. Не может быть такого, чтобы совершенно не сохранилось никаких записей!

– Я и не говорил что не сохранилось.

– Не держите меня за дуру. Вы дали мне понять, что я единственная, у кого в голове отложилось всё, что происходило среди контейнеров. Но ни мой регистратор, ни, очевидно, Артема ничего не сохранили.

– Откуда такая уверенность?

– Если бы я не имела такой ценности как свидетель, то, скорее всего, пришла бы в себя в больнице, а не у вас здесь, после инъекции глюкозы.

– Ваш отец Георгий Антонович Коничин? – Максим поправил планшет на столе перед собой, над ним мгновенно выросла голограмма мужской головы. – Академик РАН, председатель Научного совета по биоинженерии. Почетный профессор МГУ, имеет орден «За заслуги перед Отечеством» I степени за значительный вклад в развитие биоинженерии и бионики.

– Да, – Коничина задержала взгляд на собственном отце, и тут же уставилась на Максима. – Всё верно. Но какое отношение мой отец имеет к перестрелке в порту?

– В досье нет информации о вашей матери.

– Может она есть в досье отца?

Этот разговор начал ему надоедать. С самого начала было ясно, что от этой дамочки толку не будет. Ну ничего. Еще немного и домой, а там заслуженный покой аж до самого января.

– Вы живете одна в скромной квартирке, не в самом благополучном районе города.

– Не одна. У меня есть кот и домашние цветы.

– И работать вы предпочитаете в самой мясорубке, почему? У вас блестящее образование, обеспеченная семья, не хватает только золотой ложки в зубах.

– Почему я выбрала такой путь, а не роль академической крыски – не ваше дело.

В какой-то степени Максим наслаждался своей безнаказанностью, имея возможность разглядывать женщину вот так, не щурясь и не разыгрывая из себя романтика или поборника справедливости. В какой-то степени он сейчас был предельно естественным. И все же одна мысль не давала ему покоя.

– Почему у вас нет имплантов и усовершенствований?

Вопрос одновременно грубый и неприличный прозвучал слишком резко даже для Максима. С другой стороны, он был уверен, что у Коничиной за время допроса даже ни разу пульс не подскочил. Потом проверю на визоре.

Женщина прикрыла глаза, будто уходила в дрему.

– А почему я обязательно должна иметь какой-то имплант?

Кто бы эта льдина ни была, у Максима есть его профессионализм, вера в свое дело, в конце концов.

– Чем с большим рвением вы будете отвечать на вопросы, тем больше вероятность что выйдете отсюда до завтра.

– Вы недооцениваете чистый ген, – бросила она.

– Вы биоконсерватор?

– Мне искренне интересно почему вы так решили? – впервые за время их разговора Фаина Георгиевна улыбнулась.

– Помимо вашего спецоборудования у вас изъяли механические часы.

Женщина хмыкнула и покачала головой.

– Как человек я имею право на сентименты. Может это ценный подарок и он мне дорог.

– Так вы относите себя к биоконсерваторам или иным идеологическим группам?

– Я врач скорой помощи. И вижу последствия. Не у всех есть деньги и не всем везет, как вам с вашей железкой.

Пришел черед Максима удивляться. Он знал что шрама не видно. Кажется дальше не было смысла продолжать. Досье чистое, безупречная репутация, по крайней мере была, до сегодняшнего утра.

– Стоп, запись. Печать. – Максим поднялся из-за стола.

– Мне вернут мой жетон и сканер? – спросила Коничина, сверля глазами его затылок.

– Нет.

– А часы?

Автоматон выплюнул из торса пачку белых листов себе в клешни и положил перед Фаиной Георгиевной на стол.

– Прочтите и распишитесь, – протрещал робот.

– Личные вещи заберете на выходе, – Максим протянул женщине ручку, думая о том, что хотя бы бюрократия в этом мире остается мерилом постоянства.

Глава 3. Гор

16 декабря 2085 года, воскресенье, после обеда

Центральный район Санкт-Петербурга

Из здания МВД Фина вылетела, застегивая на руке свои часы. Домой! И поскорее! Происходила какая-то чертовщина, и пока что она ничего не понимала.

Не успела она перейти тротуар, как тут же поскользнулась и грохнулась на задницу. Да еще и голова закружилась. Робот-снегоуборщик к ее удивлению оказался совсем рядом. Мешкаясь на льду, Фина не успела встать и ее тут же обдало веером сыпучей массы.

– Что за день… – хныкала она, сплевывая песчинки.

Встав и отряхнувшись, Фина закрыла глаза и отдышалась. Ей казалось, произошедшее утром, было не с ней. Часть воспоминаний в ее голове действительно отсутствовала, хотя это могло быть следствием болевого шока. С другой стороны, Фаина не чувствовала себя, как говорят пациенты с диссоциативной амнезией, оторванной от самой себя, будто воспоминания стерли ластиком. Что-то у нее внтури все еще билось, пробираясь наружу.

Она коснулась рукой живота. Куртка была цела, как и флиска, и футболка под ней – в туалете она все проверила. Ни на штанах, ни на теле и белье не было и капли крови. Зато кровь под ногтями и на запястьях была настоящая, не факт что ее. Если в полиции взяли мазки с рук, наверное найдут там и ее ДНК, иначе ее ранение это что – глюк?

Нервы, спущенные с поводка, понеслись во весь опор. Дрожь и головокружение усилились, к ним прибавилась тошнота. Невозможно. На допросе Фина прикладывала титанические усилия воли, сдерживая эмоции. Из глаз полились слезы. Артем погиб. Даже тот мужчина, которому она успела сделать укол погиб. Как так?

Если бы не квадратная фигура, неожиданно заслонившая собой Суворовский проспект, Фина, взорвалась бы в истерике. Она подняла голову. Мужчина, на первый взгляд классический вышибала, с лицом, которое невозможно запомнить, смотрел на нее как в пустоту.

– Добрый день, – сказал он елейно-вежливо, – будьте добры, следовать за мной.

Когда амбал сдвинулся в строну, приглашая пройти вперед, Фина разглядела за его спиной припаркованный навороченный лимузин. Дверь заднего сиденья открылась, взлетев вверх. Она увидела колени в выглаженных брюках.

Возможно, еще не оправившись от утреннего события, Фина до сих пор ловила в себе отголоски угрозы, но садиться в машину у нее не было совершенно никакого желания.

– Кто этот человек? – она кивнула в сторону авто.

Бугай, который теперь оказался у нее за спиной, легонько подтолкнул Фину.

– Я. Не. Сяду! – процедила она сквозь зубы, упираясь.

На этот раз охранник не стал дожидаться продолжения перепалки и просто стиснул Фаину за талию, как куклу оторвал от земли и перенес к автомобилю, совершенно не заботясь ни о ее весе, ни о том, что у него за спиной здание МВД.

Зажав Фину между собственной тушей и распахнутой дверью, он надавил ей на плечи и втиснул внутрь. Автомобиль сразу же тронулся с места, как только захлопнулась дверь.

Усевшись, Фина первым делом сморщилась от густого сигарного дыма, сплётшегося в кожаном салоне с едким ветиверным ароматом одеколона. И она была вынуждена признать, что было в этом смешении запахов некоторое обаяние.

Наконец обратив внимание на человека, ожидавшего ее, Фина сразу же узнала лицо – слишком уж часто тот появлялся в новостях.

– Доброго дня, Фаина Георгиевна, – сказал мужчина, размашисто улыбаясь. – Мы с вами не знакомы. Позвольте представиться, Игорь Демидов. Глава корпорации «Сартоникс».

Выдержав паузу осознания, Фина вжалась спиной в кресло.

– Я знаю, кто вы, – обрезала она, понимая, что не в силах любезничать. – Что вам от меня нужно?

Игорь Демидов, прозванный в кругу «своих» Гором, был на удивление публичным человеком, с радостью пояснявшим за высокие технологии и биоразработки в эфирах шоу, новостей и подкастов, в черной футболке, джинсах и кедах. Но это в первой половине дня. Мужчина с широкой улыбкой, загорелый, созданный для обложки журнала о яхтенном спорте в Адриатике, ближе к обеду с таким же успехом открывал с ноги любые двери на всех уровнях власти, в дорогом, скроенном вручную костюме.

– Я хотел узнать как вы. Порт Бронка находится под моей опекой.

Близость такого гиганта как Демидов, да еще и дьявольски привлекательного, быстро начала прожигать в обороне Фины дыру. Возможно в салоне были распылены феромоны, возможно тело Гора само источало необходимые гормоны на заказ, потому что тот мог вживить себе нечто противозаконное.

– Так вас Бронка интересует, или мое здоровье? – спросила Фина тихо-тихо, понимая что усталость раскраивала ей черепушку вопреки желанию казаться сильной и независимой.

Демидов лучисто рассмеялся. У него были ямочки на щеках. Прищурившись, Фина заметила тончайшие белые шрамы вдоль всей линии роста волос, не тронутые средиземноморским загаром.

– Вы правы. Вы правы… – хлопнув себя по коленям, Демидов развернулся к ней всем телом, оперевшись на подлокотник между ними. – Очень рад иметь дело со смышленой женщиной.

– Очень жаль, что в остальное время вы проводите время с несмышлеными женщинами.

– Это флирт? – Гор лукаво улыбнулся.

Сглотнув ком в горле, Фина вежливо улыбнулась. В своей служебной куртке, пропахшей пластиковым дымом и порохом, она вряд ли представляла объект сексуального интереса для такого, как Гор. Находя внутри себя островок баланса, погрязший под трупами утренней перестрелки и желанием врезать кому угодно, она начала успокаиваться, понимая, что вот так вот сразу даже Демидов с ней ничего не сделает.

– Вы единственная выжили сегодня. Это прискорбно. Расскажите мне все, что видели. Будьте любезны.

Тон его голоса переменился, как театральные декорации, оставив лишь ледяной луч прожектора – от веселого гика с экрана телевизора не осталось и следа.

Сложив губы трубочкой, Фаина покачала головой.

– Думаю, вы в любой момент можете ознакомиться с моими показаниями и без меня.

– Уже ознакомился. Я все слышал онлайн, так сказать, – он постучал себя по лбу пальцем. – Я рассчитывал на более… личный контакт.

Фина сжала кулаки, её дыхание стало прерывистым. Кажется, живот опять разболелся.

– Я не помню ничего такого, что могло бы помочь вам. К тому же, вы наверняка нашли трупы тех, кто устроил весь этот переполох. Полиция, полагаю, приехала уже после того, как вы порешили свои дела?

– Будьте любезны пояснить ход вашей мысли, доктор.

Несмотря на деловой тон, с которым профессора обычно втолковывали нерадивым студентам, в чем отличие резекции от ампутации, Гор старался сохранять уважительность.

– Ни полиция, ни медицинский вертолет не появились на месте, как положено стандартному протоколу, – Фина сцепила пальцы на коленях. – Раз вы, как вы сами сказали, опекаете Бронку, обеспечить такую задержку было бы вам под силу. Вопрос только в том, зачем вы это сделали и каким образом я оказалась в полиции. Почему же тогда не забрали меня сразу с места, пока я была без сознания?

Может, Гор что-то сделал и с глазными яблоками, потому что выносить этот взгляд стало трудно физически – он будто рассекал на части, препарируя. Отвечать на заданные вопросы, очевидно, было ему не по рангу, так что миллиардер пошел своим путем.

– Учитывая вашу ценность как важного и, к тому же, единственного свидетеля, я позволю себе быть откровеннее, чем обычно. Чем с другими. Понимаете, о чем я?

Фина никогда не уличала себя в трусости, но сейчас понимала, что испытывает безумный животный страх. Она подумала о семье, том дне рождения, что привиделся ей перед смертью. В голове всплыл образ золотого Будды, и тепло его позолоты мгновенно согрело её изнутри, придав сил.

– Допустим, я вас понимаю.

– Задержка действительно была, – начал Гор, буравя ее стальными глазами. – СБ распознала нападение еще до того, как с моторной лодки сошли люди. Затем наша система отключилась. На ее восстановление ушел час. За это время нападавшие что-то забрали. Когда система заработала вновь, был отправлен сигнал в скорую и полицию, только к полиции он не дошел. СБ включила глушилки на всей территории порта. Именно по этой причине, как я понимаю, один из автоматонов засбоил и пытался напасть на вас.

Фина вылупилась на Демидова как на идиота.

– У этого автоматона были боевые патроны! Вам это не кажется странным?

Гор пропустил мимо ушей ее замечание.

– Некоторые данные мы уже восстановили, за исключением одного временного промежутка.

– Дайте-ка угадаю. Вас интересует, что случилось где-то начиная в шесть пятнадцать-шесть двадцать, да?

Гор почтительно сгримасничал.

– Не думал, что мы с вами так быстро найдем общий язык. Судя по допросу, вы та еще стерва.

То ли колкость, то ли комплимент, и как его понять? Фина угрюмо уставилась перед собой.

– Я не помню, что случилось.

– То же самое вы сказали в МВД. Я думаю, вы врете. Я не полицейский, со мной вы можете быть честны.

– В какой-то степени мой напарник погиб по вашей вине. У меня нет резона доверять вам.

– А ещё в порту погибло двадцать пять человек. Двадцать пять очень даже неплохих мужиков. С женами и девушками, детьми и внуками. Я думаю, семьи погибших захотят узнать, что произошло и кто виноват в случившемся.

Демидов понятия не имел, о чём говорил. Фина же прекрасно знала, что такое смерть на самом деле. Они встречались каждый день.

– Я не помню, что случилось, ясно вам? И даже если воспоминания вернутся, я не уверена, что захочу говорить об этом с вами. С большей вероятностью я направлюсь в полицию.

Демидов скромно улыбнулся, а затем вернулся в привычное положение хозяина, облокотившись на роскошное сиденье. С ним вновь произошла перемена – этот человек походил на луковицу, слой за слоем с него спадало все человеческое.

– Я хочу купить ваши воспоминания, – спокойно сказал Гор.

Тут уже пришел черед Фины рассмеяться. Она смеялась громко и долго. И это действительно привлекло внимание Демидова.

– Это невозможно, – унявшись, она смахнула слезу с щеки.

– Почему?

– Плохо же вы читали мое досье. У меня нет ни одного мозгового импланта.

– Неожиданно.

– А даже если бы и был, мои воспоминания принадлежат только мне.

– Мне не нужны все ваши воспоминания, только конкретные. С шести утра сегодня.

– Мне нечего вам продать.

– Деньги не проблема.

– А при чем тут деньги? – Фина уставилась на Гора во все глаза, рамки приличий пали под натиском гнева. – Если вас прозвали Гором, это еще не значит, что вам все под силу.

На этом их разговор окончился, и Гор больше не сказал ни слова. В какой-то момент краем глаза Фине показалось, что Демидов разглядывал ее, а потом будто бы задремал.

Она заметила в окно указатель станции метро «Парнас» и поняла, что Гор вез ее домой. Лимузин вильнул в тесный мрачный двор и припарковался прямо напротив ее парадной. Дверь взлетела, и Фина выскочила наружу.

– Можно вопрос? – Гор придвинулся к двери и смотрел на нее снизу вверх.

– Валяйте, – Фина отвалила ему усталый реверанс, наблюдая, как обитатели двора обратили все внимание на дорогущую тачку.

– Как вы рассчитали время? Вся ваша техника заглохла в порту.

Она усмехнулась и задрала левый рукав. Там, где раньше находился коммуникатор, изъятый полицией, виднелся едва заметный след, обрамленный легким загаром. А под ним, у косточки на запястье, сверкали круглые золотые часы.

– Механические? Серьёзно?

– Я же медик. У меня каждая секунда на счету.

Глава 4. Следы

16 декабря 2085 года, воскресенье

Выборгский район Санкт-Петербурга

Захлопнув дверь квартиры и включив сигнализацию с биометрическим замком, Фина тут же в прихожей разделась догола, свалив одежду в кучу, и направилась в ванную. Ей казалось, что от нее воняет порохом, жжеными проводами и кровью. И еще сигарами.

Умный дом тихонько включил симфонию № 2 ми минор Рахманинова, щелкнул моментально разогревшийся термопот в кухне.

Прежде чем нырнуть в горячую ванную, Фаина внимательно осмотрела себя, не понимая, почему на теле ни следа ранения. Когда стало очевидно, что под одеждой нет ни капли крови, рубца или шрама, она с головой утонула под слоем пены.

Пока Фина откисала в горячей воде, осмысляя произошедшее, Миша, ее серебристый британец-модификант, габаритами стремившийся к параметрам французского бульдога, все это время медитативно восседал на крышке унитаза, не сводя с хозяйки огромных янтарных глаз.

Фина всегда работала в северных или восточных секторах города. Почему ее перевели в центр, а оттуда на запад, да еще и в пригород? Она проработала так полгода, угорая в сверхурочных сменах, будь они не ладны. А Артем? Бедолага был с ней в паре всего четыре месяца.

Когда пена растворилась, а вода окончательно остыла, Фина, выбравшись из ванной и обтеревшись мягким полотенцем, снова посмотрела на себя. Не могло же ей привидеться, что автоматон выстрелил ей в живот? Она запомнила это ощущение, запомнила обжигающую боль. Как всадила себе укол, тоже помнила. Фина провела рукой по животу. Даже следа от иголки нет.

На допросе она была уверена, что помнит всё именно так, а не иначе. А теперь сама терялась в догадках. У Фины была прекрасная память и наследственность, в конце концов, она из династии ученых и медиков, а воспитание и образование, тренировки и книги. Никакой левой нейрохимии и стероидов.

Теперь же этот тонкий мир, державшийся на фактах ДНК, потрескивал под натиском человеческих сомнений. Было или не было? Да, она ввела себе препараты. Но не стала бы она колоть сама себе адреналин просто так. У нее не имелось ни единого документального доказательства случившегося, но это еще не делало ее выдумщицей.

Она повернулась спиной – на лопатках и ниже, в области поясницы и бедер, было несколько крупных кровоподтеков. Хорошо, значит, она как минимум ударилась при падении. Уже что-то.

Переодевшись в пижаму, Фина набросилась на холодильник, устроив там тщательную ревизию. Она не ела с прошлого вечера, так что в ход пошло все: от колбасы и пельменей до эклеров из «Метрополя». Когда после трех стаканов яблочного сока она, наконец, заварила себе чай, Фина думала о предложении Гора.

Интересно, как он хотел извлечь ее воспоминания, если Фина не могла вспомнить, что именно она видела?

Самой распространенной причиной потери памяти до сих пор считалась дегенерация нейронных сетей. Как ни странно, главным врагом крепкой памяти оставалось само время. И подарить его человеку технологии были все еще не в состоянии. Продлить жизнь – да. Но даже в 2085 году долголетие – это лишь совокупность факторов, а не строгая формула. Замена пораженных органов, бесконечная детоксикация клеток, нескончаемые инвазивные вмешательства, криогенные установки, измерения плотности костной ткани, когнитивные тесты, имплантация целых нейронных модулей.

При этом даже наука не отменяла вечную классику долголетия – сон, еду, диету, спорт. Люди тратили миллионы на мониторинговые гормональные системы. Нельзя было сходить в ресторан и не услышать писк чьего-нибудь датчика, возвещавшего резкий скачок глюкозы от переизбытка сахара в Павловой.

Если начало века тянули на себе пионеры интернета и технологические энтузиасты, то его конец стал эпохой хайпа биохакеров, продававших курсы в духе «Как прожить до ста двадцати», забывая при этом добавить «тратя миллионы».