
Полная версия
Метель мела
– Спасибо.
Спустя мгновение этот пухлый дядька проявил своё гостеприимство, отдав приказ немедленно схватить нас. Вот тебе и благодарность за то, что мы крысу доставили ему в целости и сохранности!
– Вы чего делаете, живо отпустите! – сопротивлялся Виталик. – Девушку хоть не трогаете, она вообще не при делах.
– Меня не волнует! – заявил толстяк. – Нечего было красть мою крысу.
– Да не крал я! – предпринял мой друг слабую попытку оправдаться. – Я, наоборот, её спасти хотел, она дорогу перебегала!
– Эй, поаккуратнее – кричала я. – Отпустите, больно же!
Как мы ни старались выбраться из лап исполинов, выходило крайне плохо.
– Отпустите! Иначе все пожалеете. Вы знаете, кто мой отец! – но Виталика даже слушать не стали.
Нас приволокли в подвальное помещение, совмещённое с винным погребом и настоящей зоной для пыток. О нет, попали. Неужто убьёт нас, а тела закопает, чтобы никто и никогда не нашёл? Оказавшись в тёмной и холодной комнатушке пять на пять, в которой, по всей видимости, батареи были не предусмотрены, мы, стуча зубами, придвинулись ближе друг к другу и, взявшись за руки, смиренно ожидали своего приговора. У меня не было возможности заглянуть в лицо моему другу из-за полного отсутствия света, но я отчётливо чувствовала его пульс, его сердечная мышца сокращалась часто-часто, а кожа горела.
– Виталик, не переживай, нас найдут. Мой папа в курсе, что я с тобой собралась к Синицыну. Он поднимет на уши весь город.
– Ага, если нас раньше линчевать не начнут. Тогда да, разумеется.
На весьма пессимистичной ноте мы закончили наш разговор и всё остальное время просидели молча, прислушиваясь к каждому звуку извне. Меня уже начало клонить в дремоту. По ощущениям, прошла целая вечность, но неожиданно в замочной скважине послышался скрежет ключа. Дверь перед нами распахнулась, на пороге возник пухлый маленький мужичок и гулко прошептал:
– Выходите. Быстрее, быстрее, а то передумаю.
Мы ответили ему полными непониманиями глазами и двинулись за ним. Выбирались почти ползком, так как комнатушка находилась между подвалом и первым этажом.
– А как же нам без машины-то?..
– Ничего, жить хотите – пешком дойдёте.
–Между прочим, это моя машина, почему я должна её здесь оставлять? – возмутилась я.
– Ступай-ка ты молча. Пошевеливайся, ничего с твоей машиной не случится, завтра уже будет стоять у твоего дома… Вон там дверь, как выедете, завернёте налево к открытой калитке, а оттуда уже и до трассы недалеко.
Мы побежали в том направлении, куда нам указал этот пузырь. Калитка и вправду оказалась не заперта. Оказавшись за пределами дворца Синицына, мы испытали невероятное облегчение и сразу же рванули к дороге. Поймали попутку и без проблем добрались до города. После всего произошедшего мы с Виталиком не перекинулись и парой слов. На него это совсем не похоже, обычно у него рот не закрывался, он трындел и трындел, а сейчас продолжал сидеть тихо и даже не смотрел в мою сторону.
– Пока, – бросила я ему, выходя из такси, но не получила ответа. Я побрела к себе. Скинула куртку прямо на паркет, прошла в гостиную, села на диван и включила телевизор. Тупо пялилась на экран, потому как ни одной умной мысли – да что там умной, вообще никакой – не было в моей голове, она была пуста. Я была растеряна, испугана и зла. Не могла понять, что произошло, что за бредовая ситуация: сначала закрывает, потом отпускает. Ещё и Виталик. Он такой мягкосердечный, никогда бы не позволил себе обидеть живое существо. Терпеливо бы снёс даже муху. А его обвинили в том, что он украл крысу. Это мощный удар по его самолюбию.
Просидела я так недолго. Звонок заставил меня вернуться в реальность. Встав с дивана, я на автопилоте прошествовала к двери. Глянула в глазок и разочарованно простонала:
– О нет, только не ты. Опять!
Пашка стоял с бутылкой, очевидно, возлагая надежды на глубокий разговор по душам, и почему-то с цветком в горшке пялился в потолок. Ну какой он молодец, будет чем в него запульнуть. Я распахнула дверь и устало спросила, чего ему надо.
– Давай поговорим, пожалуйста! Не закрывай дверь. Меня вынудили!
– Вынудили? – не поверила я своим ушам. Он проскользнул в гостиную и сел.
– Послушай, – невозмутимо продолжал Паша. – Знаешь, почему так произошло? Твоего отца хотят разорить и сделать так, чтоб он продал свой успешный бизнес по низкой, просто копеечной цене. Меня пытались подкупить, чтобы я слил им всю информацию, всю базу данных. Я отказался!
– Ты сейчас хочешь сказать, что ни в чём не виноват? – я усмехнулась.
– Виноват. Я правда спал и сплю с Машей. И тебя обманул. Маша пришла работать в компанию твоего отца ради наживы, она его никогда не любила. Она искала богатого папика. Нам нужны были деньги.
– Нам?.. – мой мозг отказывался верить услышанному.
– Понимаешь, раз так произошло, теперь я могу всё тебе рассказать. Я изначально зарабатывал тем, что разорял компании. А Маша мне в этом помогала. Она моя девушка, так что, получается, я изменил ей с тобой, – усмехнулся он. – Она крутила романы с крутыми боссами, а я их обкрадывал.
– Не понимаю! Зачем ты мне всё это говоришь? Ты пытаешься себя обелить? Лучше бы всё оставалось так, как оно и есть, лучше бы ты мне ничего не рассказывал.
Меня начал душить истерический смех. Схватив цветок в горшке, я запустила им в него. Но он, гад, увернулся.
– Саша, прошу тебя, успокойся. Да, я очень и очень перед тобой виноват, но сейчас реально всё серьёзно, на этот раз всё пошло наперекосяк и твоему отцу грозит опасность.
– Кто его заказал? – успокоившись, спросила я.
– Очень опасные люди. Лучше тебе не знать.
– А я хочу знать, я хочу знать, кому так помешал мой отец! – я стиснула зубы.
– Ладно. Но пообещай свалить вместе с ним из города, пока я всё не исправлю.
– Что не исправишь? Я не могу тебе больше верить. Прости, но всё, что было, это было очень больно, я даже не могу передать словами. А теперь ещё и страшно. Говори, кто это, и проваливай.
Попросив у меня бумажку и ручку, он написал имя.
– Прочтёшь, когда я уйду.
Затем поднялся и ушёл. Я подпрыгнула от хлопка двери и, судорожно взяв бумажку, прочла имя. Так и думала, что здесь этот недоросток замешан.
– Вот козёл! – с жаром выпалила я и принялась мерить комнату шагами. Ломала голову, как поступить, но, так ничего и не придумав, отправилась в душ и спать. За окном мело, улицы покрыло белым снегом, парализуя движение города. Когда я наконец легла в свою тёплую постель с мягким одеялом и пуховой подушкой, все тревоги отошли на второй план, будто бы я очутилась на воздушном пушистом облаке. Несмотря на все ужасы пережитого дня, мне ничего не приснилось. Уже утром я проснулась от сильной головной боли и телефонного рингтона. На дисплее высветился номер Виталика.
– Саш, прости меня! – извиняющимся тоном попросил он. – Я перегнул палку, ведь ты ни в чём не виновата.
– Ничего, Виталик, я уже об этом забыла. Тут кое-что посерьёзней нарисовалось.
– Поделишься?
– Если хочешь, приезжай, – предложила я ему. Через час Виталик сидел у меня, но не один, а с новенькой находкой. И как у него так получалось? Ему на пути вечно попадались побитые жизнью братья наши меньшие, где бы он ни был, что бы он ни делал, он всегда кого-нибудь находил. Вот и сейчас он с несчастным видом пытался напоить молоком очередного подобранного котёнка.
– Ко мне приходил Паша, – начала я. Реакции не последовало, по-прежнему его драгоценное внимание было уделено живности.
– По его словам, встреча со мной и работа в папиной компании – всё было подстроено специально, а Маша, которая охмуряла моего отца, на самом деле охотница за чужими деньгами, по совместительству ещё и девушка Паши. Они находили успешные компании, разоряли их, соблазняя владельцев, и продавали за бесценок, и каким-то образом в этом деле замешан наш новый знакомый господин Синицын.
Виталик оторвался от котёнка и спросил:
– Почему он решил поделиться, с тобой этой информацией? Тебе что, недо-Паша даже имя заказчика выдал? Он не боится, что его за это грохнут?
– Не знаю! – пожала я плечами. – Фамилию он мне на листе написал.
– А это не может быть подставой?! Вдруг это всё между собой связано. Этот пухлый нас выпустил, сразу после этого приходит Паша и выкладывает всё как на духу. Не странно ли это?
– Я сама не понимаю! С папиной компанией у них вышел прокол. Может, ты и прав. Они, возможно, пойдут по другому пути. А может, и нет, и Павел всё же искренне раскаялся и рассказал правду, чтоб очистить свою совесть.
– Я в этом сомневаюсь. Но в любом случае, надо подождать хотя бы пару дней, посмотреть, какие действия они предпримут дальше… Можно я оставлю у тебя котёнка? Смотри, какой красивый, миленький, маленький.
И, почесав ему за ушком, бросил на меня такой красноречивый взгляд, что я готова была прослезиться.
– Оставляй, – устало вздохнула я, уже привыкшая к его выходкам.
– Ты, кстати, вернёшься на дачу?
– Так машина моя у этого бизнесмена осталась. Обещал, что её сегодня подгонят к дому. Но пока я её не наблюдаю.
– Когда привезут, надо проверить, вдруг подкинут прослушку или взрывчатку.
– Тьфу тебе на язык, Виталик! – посмотрев на него, я перекрестилась.
– Ну не зря же Паша приходил, проверял, значит, обстановку.
– Я допускаю, что такое возможно, раз они изначально хотели компанию по миру пустить. И наверняка он в курсе, чья я дочь. Одного в толк не возьму: что ему сделал мой отец, если тот его даже не знает!
Виталик икнул:
– Ладно, поехал. У меня дела! Если сегодня всё получится, то завтра мне нужна будет твоя помощь. Ах, да, и как машину привезут, не забудь её проверить на наличие жучков.
Глава 3. Похищение – наказание
Ушёл. Осталась я с котёнком. Опустившись на пол, сама не ожидала, что возьму этот маленький комочек на руки и прижму к себе, поглаживая его по мягкой шёрстке. Его тельце было таким щупленьким, и мне безумно захотелось что-нибудь для него сделать, так что я решила отправиться в зоомагазин. Оставив котёнка на мягкой подстилке, я выкинула разбитый горшок, и цветы которые увяли за ночь и отправилась собираться, натянув джинсы, футболку и пуховик. Не забыла обуться в мои самые любимые кроссовки, собрать волосы в хвост и попрощаться с котиком, сообщая ему, что отлучусь я ненадолго, через дорогу перейду и вернусь, поэтому пусть не скучает.
Мороз не покидал городских улиц. Я повертела головой в надежде увидеть свою машину, но моя надежда канула в никуда, да и машина, по всей видимости, тоже. В спокойном темпе проделав путь от подъезда до торгового центра, я сначала забежала за продуктами, а дальше пошла искать магазин для животных. Набрала всякой всячины, игрушки, питание, подстилки – не может же котёнок постоянно лежать на моём полотенце. Отоварившись, я спустилась вниз, но, добравшись до светофора, поскользнулась и чуть не угодила под проезжающий автомобиль, разбросав при этом все покупки.
– Ай-я-я-яй, какая жалость, – услышала за спиной знакомый до боли, писклявый голос. – Александра Денисовна, некрасиво скрывать от меня тот факт, что Вы дочка бизнесмена Павлова.
Сидя на коленях на грязном асфальте, я повернула и приподняла голову туда, откуда доносился противный звук, от которого сводило уши. Около своего кортежа стоял толстый малявка с толпой охраны. Поднявшись на ноги, я совершенно забыла про пакеты, которые порвались, и теперь всё, что я купила, умирало под колёсами мчавшихся мимо машин. Посмотрев ему с вызовом в глаза, я резко ответила:
– А я и не знала, что Вас так интересует мой отец, во всяком случае до сегодняшнего дня. Как и не считала нужным Вам об этом говорить. Чего надо? И где моя машина?
– Хм, дерзкая девчонка, была бы ты моей дочкой, я бы тебя выпорол, – вякнул он, а я побледнела. – Машина твоя уже у дома, но тебе она больше не понадобится. За долги вы её продадите, вместе со всем своим имуществом.
– Негодяй! Очень жаль, что твоя мама тебя таким уродом родила, придурок!
– Не смей трогать мою мать, – завизжало безобразное тесто, точнее, верещал маленький, пухлый мужик. Его тело в это время бултыхалось, а лицо превратилось в помидор.
– Я и не собиралась её трогать, мне её жаль. Наверное, ты плохой сын. Она вырастила чудовище.
И, плюнув себе под ноги, я вздёрнула подбородок и выпрямилась. Один из телохранителей покачал головой, давая мне намёк, что зря я затронула эту сложную тему. Про его мать. «Что сделано, то сделано! А сделанного не воротишь!» – философски рассудила я. И что теперь, что теперь со мной будет: он похитит меня или грохнет где-нибудь в лесу? Я стояла и ждала, но ничего не происходило. Разве что господин Синицын стоял с пунцово-красным лицом и не мог выдавить из себя ни слова. Видимо, я сильно задела его за живое.
У меня внезапно зазвонил телефон, своим гудением раздражая меня и вырывая из забытья коротышку.
– Ваня, хватай её.
Ваня вытянул свои огромные лапищи и потащил меня к тачке. Я брыкалась, вырывалась, визжала, но безрезультатно. Только небезразличная к происходящему беспределу старушка пыталась заступиться за меня. Подняв свою клюку, она замахнулась на одного из здоровяков и, на моё счастье, вместо того, кто был в чёрном костюме, заехала коротышке. Тот взвизгнул, а бабка продолжила меня защищать:
– Люди добрые, да что же это такое? – кричала бабуля. – Средь бела дня, в центре города людей крадут. А ну, отпусти девочку, – одна на миллион, пыталась спасти меня в этом мире безразличных прохожих. К ней шагнул громила, которого старушка хотела огреть, но промахнулась.
Тот просипел ей на ухо, чтобы она угомонилась, иначе они и её прихватят и в земле сырой закопают. Бабка на минутку замолчала, затем достала мобильник и сфотографировала номер машины. Амбал этого не заметил и благополучно исчез в пелене белого снега вместе со мной. Запихнул в машину и нацепил мне на голову мешок. Кортеж тронулся. Правда непонятно, с какой целью они одели вонючую тряпку на меня. Дорогу к нему во дворец я и так помню. Интересно, зачем я им, неужели он из-за матушки так рассвирепел? Наверное, недолюбила его в детстве, а он ей дорожил. Мне даже его жалко стало… совсем чуть-чуть. Я знала не понаслышке, что значит жить без мамы. Ехали мы долго. Во всяком случае, так мне показалось. Когда машина остановилась, открылись дверцы и повеяло холодом. С меня содрали мешок, и каково было моё удивление, когда перед собой я увидела кладбище. Меня в прямом смысле этого слова выволокли из машины и протащили по скользкому льду до могилы его матери. Судя по дате, умерла она очень давно, видимо, при рождении своего отпрыска. Когда я подняла глаза и устремила свой взгляд на фотографию, то застыла в оцепенении. На фотографии было лицо папиной Сюзанны. Я была ошеломлена. Теперь я точно ничего не узнаю, потому как не имею понятия, что со мной станет. Коротышка сел и горько заплакал, минут десять он рыдал на могиле, а потом встал, дотянулся до моего лица и дал мне затрещину. Это было совсем неожиданно и очень больно.
– Не смей никогда, слышишь, никогда говорить про мою маму плохо, она святая женщина.
На этой мрачной ноте он посеменил мелкими ножками к своему автомобилю.
– Дура ты! – процедил один из телохранителей.
– Что здесь такого, я тоже в детстве маму потеряла. Я же так не реагирую.
– Для него это самая большая трагедия его жизни. Он родился недоношенным, всё время болел, а родственники его терпеть не могли из-за его страшного внешнего вида, ни на кого не похожего. В школьные годы он терпел множество унижений и нападок со стороны сверстников из-за своей внешности, спасало его только то, что он был очень умным, науки ему давались легко. Когда он окончил школу, его мамы не стало. Она была единственным ориентиром в этой жизни, всегда заступалась за него, любила его и принимала таким, какой он есть. Она была для него всем, его маленьким миром. После его отправили в армию, как выразился его отец, «хоть там из него мужика сделают, если рожей не вышел». После армии господин Синицын вернулся с искалеченной психикой. Год реабилитации во всяких психиатрических учреждениях. Когда он вышел из психушки, то поклялся отомстить всем, кто над ним издевался. Он достиг высот и начал по очереди их истреблять.
Мне всё же удалось вставить свои пять копеек:
– При чём тут мой отец? Он лично с ним не знаком.
– Или говорит, что не знаком, – подметил телохранитель.
– Да ладно, зачем ему скрывать. Он ни разу не дал мне повода подумать, что знаком с Синицыным, – пожала я плечами, потирая ладонью горящую от удара щёку.
– Кому же охота признаваться в своих грехах, да ещё на склоне лет.
Я задумалась и тихонько спросила:
– Что теперь со мной сделают?
Ответ получила незамедлительно:
– Как по мне, так дети не должны отвечать за грехи своих родителей. Но у господина Синицына другое мнение на этот счёт. Для начала тебя похитят!.. А хотя о чём это я, тебя уже похитили, – заржал здоровяк. – Ведь ты единственная родная душа, что осталась у господина Павлова. А дальше видно будет. Но моё мнение, лучше бы он его без средств к существованию оставил, чем лишать его ребёнка.
Вот и зачем мне, спрашивается, потребовалось в магазин самой идти! Ведь можно было доставку на дом организовать. Меня затолкали в салон авто, натянули тот грязный мешок и повезли туда, видимо, откуда изначально выпустили. На мой скромный взгляд, глупо прятать заложника в месте, где живёшь. Сразу же вычислят.
***
– Александра, ну же, открывай давай. Уснула там, что ли! – негодовал на лестничной клетке Виталий, который вернулся за котёнком. Он подолбил в дверь, не забыв при этом подёргать ручку и воспользоваться не цензурной лексикой понял, что это бесполезно. Ему так никто и не открыл. «Что-то случилось!» – эта тревожная мысль крутилась у него в уме мешая думать. Выбежав из подъезда, молодой человек поспешил к своей машине и, проехав мимо Сашкиной решив, что осмотр её автомобиля оставит до завтра, унёсся с ветром прочь с заснеженного двора. Добравшись до дома Дениса Альбертовича, он выдохнул с облегчением. Вот только с чего он взял, что она будет здесь.
Сам Денис Альбертович был не один, а с губастой и грудастой подружкой. Почти голливудская звезда!
– О, Виталик! Какими судьбами?
– Я по делу… – засмущавшись красотки, сказал он. – Мне нужно с Вами поговорить.
– Всё так серьёзно? – расплылся в улыбке папенька Сашки.
– Вы даже не представляете как! Судя по всему, Александры у Вас нет. И дома её тоже нет.
– Сашенька уже взрослая девушка. Думаешь, ей уже и уйти никак нельзя.
– Я думаю, что её похитили.
Глаза Дениса Альбертовича округлились, готовые вывалиться из орбит.
– Кто! Зачем? Да не может быть! – опешил он.
– Может! Господин Синицын мог её похитить.
– Не говори ерунды! Зачем она Синицыну? – не унимался папенька Александры.
– Павел хотел Вас подставить неспроста, а по заказу Синицына. Это то, что мне известно. Больше пока информации нет.
Денис Альбертович медленно опустился на стул.
– Ты чего такое говоришь, – пробормотал он в растерянности. Затем встал и прошёл в соседнюю комнату к его накачанной пассии.
– Сюзанна, милая, мне нужно поговорить с Виталиком, иди погуляй. Не обижайся, пожалуйста.
Подождав, пока его женщина покинет квартиру с полученной банковской карточкой, он вернулся к Виталику, поставил два стакана и, разлив в них виски, велел:
– Рассказывай всё, что знаешь.
– Я знаю совсем немного, только то, что Маша и Паша – они пара и заодно.
– Что ты несёшь! – не поверил тот ни единому слову. А Виталий продолжал, высказывая свои предположения вслух:
– Паша и Маша – мошенники. Разоряли фирмы, доводили их до состояния банкротства, а потом заказчик выкупал компанию, как Вы понимаете, за копейки. Но с Вами у них не срослось, поэтому есть вероятность, что таким образом они попытаются Вас добить, похитив Вашу единственную дочь…
– Во дела! – только и смог произнести Денис Альбертович. – Звучит как бред. Откуда ты всё это знаешь?
– Павел заходил к Александре. Уж точно не знаю, правду ли он рассказал, и для чего? Чтобы себя обезопасить, или реально совесть замучила.
– Каков гад, посмел заявиться после всего того, что сделал Александре! – сдвинув брови к переносице, прошипел Денис Альбертович.
***
Мешок слетел с моей головы. За окном глубокая ночь, ни одного фонаря поблизости, я сижу в машине, и в ней, кроме меня и одного охранника, никого нет. Встревоженно кинув на него взгляд, я спросила:
– Где мы?
Но амбал не счёл нужным отвечать. Я всмотрелась в тёмный пейзаж за лобовым стеклом автомобиля и смогла различить очень далёкие огни. В том месте, где они находились, даже снега не было видно. Смешанные чувства одолевали меня, смятение сменялось страхом и безысходностью. Вот бы понять, куда меня увезли, вдруг мы здесь совсем одни – только мордоворот и я. Может, у меня получилось бы сбежать… Это тупое чувство блуждало по моему телу, даря мне то минуты ярости, то страх, который разливался как бурная река в моём организме, не давая пошевелиться. Вообще очень странно, находиться в чужой машине просто так. В подвале – я бы ещё поняла. Скорее всего, мы по пути заехали на встречу или стрелку. Теперь до моего слуха доносились еле уловимые посторонние звуки и шорохи, которые не имели отношения к делу. Обведя глазами салон автомобиля, я заметила под сиденьем железку. Как следует её не осмотреть, какая-то чёрная, но мне уже повезло. Нагнувшись, сделала вид, что хочу почесать ногу. Телохранитель Синицына отреагировал мгновенно и сразу же схватил моё запястье.
– У меня нога чешется, пусти. Ну пожалуйста, – ныла я. Тот отпустил, не сводя с меня сверлящего взгляда. «Блин, вот уставился. Что теперь, – думала я. – Как бы мне ему врезать». Проявив несвойственную для себя ловкость, я быстро схватила металлический прут и со всей силы двинула ему по очкам. Он дёрнулся и заорал, закрывая глаза руками, а я выскользнула из машины и рванула, не разбирая дороги. Думать было некогда. Я неслась по холодному снегу, местами утопая в сугробах и ломая ветки, падала и поднималась, мчась дальше. Вдалеке послышался выстрел. Кажется, мой «цербер», которому я заехала промеж глаз, очнулся и готов пуститься за мной в бега. Нельзя останавливаться. «Я сильная, я смелая, я смогу!» – твердила я себе как мантру, стараясь не сбавлять скорость. В школе я занималась лёгкой атлетикой и бегала целые марафоны, даже получила третий разряд, стала чуть ли не мастером спорта. До сих пор бег с препятствиями давался мне легко.
Теперь я слышала не только бешеный звон крови в ушах, но и шаги. Они были ещё далеко, но было ясно, что за мной началась погоня. Я добралась до дороги, и сама не заметила, как споткнулась и упала в яму, пролетев до самого дна, я оказалась лицом в грязном снегу. Не самое приятное ощущение, надо сказать. Вскочив на ноги и отплевавшись, я осознала, что грохнулась с обочины в канаву. Ну, может, это к лучшему, пускай они будут думать, что я свернула в другую сторону. А я пока время буду выжидать. Встав на носочки, я прислонилась к краю этой ямы, чтобы торчали одни глаза, и пристально всматривалась в лес, из которого совсем недавно выскочила. «Блуждающий во тьме свет фонаря, и не один», – заметила я. Значит, они были неподалёку, и сейчас как собаки рыскали по опушке. Пять человек выбежало к кромке леса, осматривая каждый его сантиметр. Я вся превратилась в слух, прекратив дышать.
О боже, они идут сюда. Тихо, тихо. Спокойно. Всё будет хорошо… Кто-то из всей этой стаи уже был на краю, его нога скользнула в овраг. Развернувшись, он посветил перед собой, но не догадался посмотреть вниз.
– Эта сучка удрала, здесь её нет. Скорее всего, она пошла туда.
Тупой амбал. Подождав, когда люди в костюмах исчезнут за поворотом, я не учла одного. Их было шесть. Мои глаза отчаянно вглядывались в темноту. Тяжёлый и размашистый удар опять пришёлся мне по лицу, я задохнулась, упала и потеряла сознание.
– Коза резвая! – прозвенел из тумана писклявый голос. – Попалась! Теперь не уйдёшь. Привяжи её, тупица. Если бы не я, вы бы точно её не нашли! За что я только деньги вам, идиотам, плачу.
Затем, сменив гнев на милость, уже более спокойным голосом проговорил:
– А завтра мы займёмся её папашей…
Всё смолкло. Запах был странный – пахло то ли серой, то ли аммиаком.
Где я?
***
Следующий день начался с ледяного дождя, скользко – жуть! Корки, которые образовывались на лобовом стекле, приходилось сдирать, и при этом надо было приложить немало усилий, чтобы устоять на ногах. Но у природы нет плохой погоды. Деревья, одетые в наряд снежной королевы, завораживали. Виталий и Денис Альбертович подъезжали к дворцу коротышки Синицына. Мужчина был настроен решительно, ведь его единственная дочь находилась в руках явно не самого адекватного человека на этой планете.