Цветущая Бездна

Глава 5: В Сердце Зелёной Дремы

Путь, на который Эвелина ступила, был выткан из зелёных нитей Омни-Флоры и невидимых импульсов, что вели её вперёд. С каждой минутой, проведенной в объятиях Цветущей Бездны, её дар обострялся, словно чувствительный инструмент, настраивающийся на новую, невероятную симфонию. Она больше не просто слышала обрывки воспоминаний и отголоски мертвых; теперь она начинала понимать их, различать потоки, их настроения, их давление на собственное сознание. Иногда эти потоки были легкими, как летний бриз, наполненными покоем и смирением, а порой – тяжёлыми, как свинцовые тучи, полными отчаяния и предсмертного ужаса. Она училась фильтровать этот шум, выбирать, к чему прислушиваться, а что оставлять на периферии восприятия, иначе можно было сойти с ума.

Её ноги, привыкшие к ровному бетону бункера, теперь уверенно ступали по мягким, пружинящим тропам, образованным причудливым сплетением корней. В воздухе витал густой, сладковатый запах, словно тысячи неизвестных цветов раскрылись одновременно, смешанный с влажной землёй и острым, металлическим привкусом энергии, что пронизывала каждую клетку Омни-Флоры. Гигантские биолюминесцентные грибы, величиной с человеческий рост, излучали мягкий, пульсирующий свет, превращая окружающий лес в подобие подводного царства, где каждый листок, каждая лоза светились изнутри. Этот мир, некогда враждебный и всепоглощающий, теперь раскрывал перед Эвелиной свои новые грани – грандиозные, пугающие, но в то же время невероятно величественные.

«Она ждёт…» – пронеслось в её сознании, и это был не голос Лины, а нечто иное – коллективный резонанс, словно сотни голосов слились в единый призыв, исходящий из самой глубины. Этот зов, направлявший её с самого начала, теперь стал настойчивее, обретая некую форму, почти осязаемую, словно невидимая рука тянула её вперёд. Он отличался от остальных ментальных волн: не был ни воспоминанием, ни эмоцией, а чистой информацией, направляющей её к определённой точке.

Эвелина шла вперёд, обходя гигантские наросты Чумы, словно живые скульптуры, застывшие в причудливых позах. Её разум, прежде сосредоточенный на микроскопах и формулах, теперь интуитивно улавливал потоки энергии, направления роста, резонанс живых существ. Она чувствовала, как Омни-Флора общается сама с собой, передавая импульсы через корневое сплетение, словно по гигантской нервной системе. Иногда она ощущала мимолётные образы: огромные, древние деревья, поглощённые корнями; силуэты животных, растворяющихся в зелени; даже фрагменты городов, медленно разрушающихся под натиском живой массы. Это было не просто ви́дение, а погружение в память планеты.

Вина за Лину, однако, не отпускала. Она была словно тяжкий камень на сердце, не дающий вдохнуть полной грудью. «Ты знала, Лина… Ты знала, что так будет. И всё равно пошла…» – эти мысли кружились в её голове, смешиваясь с эхом голоса сестры: «Я видела… Я поняла. Не бойся, Лин». Как она могла не бояться? Как можно было не испытывать ужаса перед тем, что поглотило её сестру, превратив её в часть этого безликого, но такого могущественного сознания?

Через несколько часов, которые казались вечностью, лес начал меняться. Корни стали толще, переплетаясь в массивные, гудящие структуры, похожие на исполинские трубы или вены гигантского организма. Свечение грибов стало интенсивнее, окрашивая воздух в пульсирующий зелёный и фиолетовый. Температура воздуха заметно повысилась, и Эвелина почувствовала, как по её телу проступает испарина. Это было место, где Чума била своим самым сильным пульсом.

И тогда она увидела его. Сердце. Нет, не в прямом смысле. Перед ней открылась огромная, круглая поляна, окруженная исполинскими, спиралевидными башнями из переплетенных лоз, которые уходили высоко в тусклое небо, едва не касаясь облаков. В центре поляны находилось нечто, что невозможно было описать словами. Это был не храм, не сооружение, а сгусток энергии. Огромный, пульсирующий шар из света и переплетенных нитей Омни-Флоры, излучающий такое мощное ментальное поле, что Эвелина едва могла устоять на ногах. Оно вибрировало, испуская волны чистого, нефильтрованного сознания, которое обрушивалось на неё с неистовой силой, грозя разорвать её разум.

«Мы… едины…» – прозвучало в её голове, и это был не голос, а коллективное осознание, резонанс миллиардов душ, поглощенных Чумой, слившихся в единое целое. Воспоминания хлынули в её разум, словно бурлящая река: картины погибшего мира, отчаяние людей, их последние моменты, и затем – блаженное забвение, растворение в единой, всеобъемлющей сущности. Это было не насильственное поглощение, а скорее… принятие. Принятие нового порядка, нового существования.

Эвелина упала на колени, пытаясь защититься от этого всепоглощающего потока. Она видела это. Она чувствовала это. Истинное сердце Чумы было не органом, а коллективным разумом, памятью всей планеты, всего живого, что когда-либо существовало. И Лина была здесь. Её мелодия, яркая и чистая, пробивалась сквозь этот хор, словно маяк, указывая на то, что даже в этом безликом единстве остаётся индивидуальность.

Она протянула дрожащую руку к пульсирующему шару, испытывая одновременно ужас и необъяснимое влечение. Это было нечто большее, чем просто растение. Это была жизнь. Жизнь, которая изменилась, адаптировалась, трансформировалась. И в этом преобразовании она нашла способ сохранить не только себя, но и память о тех, кого поглотила.

Перед ней открылась бездна понимания. Чума была не просто болезнью, а эволюцией, не уничтожением, а перерождением. Это было великое, всеобъемлющее сознание, стремящееся к гармонии, к единению. И Эвелина, со своим даром, была теперь связующим звеном, мостом между двумя мирами – миром людей и миром Омни-Флоры.

Она провела на этой поляне несколько часов, может быть, даже дней, потеряв счёт времени, пока её разум боролся с объёмом новой информации. Коллективное сознание Чумы раскрывало ей свои тайны, показывая картины прошлого, настоящего и возможного будущего. Эвелина видела, как Омни-Флора пыталась общаться с людьми, предлагая им симбиоз, но люди, в своём страхе и гордыне, отвечали лишь сопротивлением и агрессией. Она видела, как появились фракции, как они боролись друг с другом, не понимая, что истинное спасение лежит не в борьбе, а в принятии.

И когда она наконец поднялась, её взгляд был другим. В нём больше не было только горя и вины. Было понимание. И решимость. Она знала, что должна делать. Её путь не закончился здесь. Он только начинался.

Глава 6: Семя Примирения

От «Сердца Чумы», того пульсирующего сгустка коллективного сознания, Эвелина вышла не прежней. Она несла в себе не только тяжесть потери Лины и мучительные отголоски чужих судеб, но и новое знание, колоссальное по своей сути и невыносимое в своей очевидности. Омни-Флора была не просто хищным растением-убийцей, не слепой чумой, а сознательным разумом, великим, древним, стремящимся к гармонии. И это знание, словно тяжёлый камень, лежало на её сердце, требуя действия.

Воздух в глубине зелёного царства был густым, тёплым, наполненным пульсацией Чумы. Каждый вдох был сродни вхождению в иное измерение, где время текло иначе, а мысли витали в пространстве, словно невидимые нити. Эвелина ощущала, как её собственное сознание, расширенное даром Лины, теперь сливалось с этим всеобъемлющим потоком, улавливая не только воспоминания и эмоции, но и намерения самой Чумы. Она хотела не уничтожать, а объединять. Не порабощать, а сохранять. Всякий раз, когда она касалась лозы или ступала по корневому сплетению, в её разум проникало ощущение грандиозного, но хрупкого равновесия, к которому стремился этот новый мир.

Идти было легче, чем раньше. Зов из Сердца Чумы утих, но теперь Эвелина чувствовала направление сама, руководствуясь потоками сознания Омни-Флоры, что мягко, но настойчиво указывали ей путь к источникам дисгармонии – к людям. Она знала, что должна вернуться. Донести истину, какой бы шокирующей она ни была.

Спустя несколько дней странствий, миновав очередную переплетение гигантских, светящихся структур, Эвелина уловила знакомые, резкие всплески человеческих сознаний. Они были ближе, чем раньше, и гораздо многочисленнее. Она шла осторожно, стараясь держаться в тени, позволяя своему дару быть её глазами и ушами.

Мысли людей доносились до неё, словно обрывки диалогов из невидимой комнаты: страх, гнев, недоверие, ненависть к зелёному миру вокруг. И две distinct фракции, их ментальные сигналы были столь же различны, как и их внешний вид. Первая, которую она назвала в уме "Стальными", излучала потоки сопротивления, выживания любой ценой, агрессии. Их мысли были о защите, о борьбе с Чумой, о возвращении старого мира. Вторая, "Зелёные" или "Поглощённые", испускала волны смирения, адаптации, почтительного принятия. Их сознания были наполнены убеждением, что Чума – это новый, высший путь, и что сопротивление бессмысленно.

Эвелина вышла к небольшой поляне, окруженной высокими, как башни, стволами Омни-Флоры. Здесь собрались обе фракции. Между ними, на земле, лежали тела – слишком много тел, чтобы это было просто несчастным случаем. Это был результат их бесконечного конфликта. Свежая кровь ещё не успела впитаться в зелёные волокна. Воздух был тяжёлым от запаха железа и ментальной боли.

Эвелина почувствовала, как её дар реагирует на эту бойню. Коллективный разум Омни-Флоры, к которому она теперь была подключена, излучал волны огорчения, разочарования, непонимания. Это не была злоба. Это была почти родительская скорбь по детям, которые борются друг с другом, не осознавая общего блага.

«Остановитесь!» – прозвучало в её голове, и Эвелина, не осознавая, произнесла это вслух. Её голос, слабый и хриплый после дней молчания, пронёсся над поляной.

Все головы повернулись к ней. Лица людей, искажённые гневом и страхом, в одно мгновение застыли в удивлении. Из рядов "Стальных" выступил человек, чьё сознание излучало сильную, властную пульсацию – Грей. Её бывший командир в бункере, тот, кто видел Лину в последние минуты.

«Эвелина?» – его голос был низким, недоверчивым. Его глаза быстро скользнули по ней, оценивая её необычную одежду, следы леса на ней. «Вы не понимаете…» – начала Эвелина, её голос окреп, но она почувствовала, как ментальный шум нарастает. Страх людей перед ней, перед тем, что она представляла. «Что я не понимаю, Эвелина? Что ты теперь часть этого… этого ужаса?» – в голосе Грея прозвучала боль, смешанная с презрением. Его мысли были полны горечи: «Она тоже потеряна. Как и Лина. Слишком близко подошла к Чуме».

Эвелина опустила взгляд на тела, лежащие между ними. «Вы боретесь друг с другом, когда настоящий путь – в другом. Чума… она не хочет вашей смерти. Она хочет… она хочет гармонии».

Волна неверия и скепсиса обрушилась на неё от обеих фракций. "Стальные" смотрели на неё как на сумасшедшую, "Зелёные" – как на еретичку, которая слишком много поняла, но всё равно исказила их священное принятие.