Безупречное столкновение

Несмотря на то, что я больше не позволяла Тернеру играть со мной, все еще была обезумевшей сталкершей, сохнущей по нему и пытающейся стать единственной девушкой, на которую он будет смотреть, как на лучшее, что когда-либо создал Иисус. В какой-то момент я и вовсе съехала с катушек, потеряв бдительность. Мне правда показалось, что он изменился ради того, чтобы быть со мной. Скотт заботился обо мне, приносил кофе на совместные занятия, а когда сломалась моя машина, завозил в школу и подбрасывал домой, ничего не требуя взамен. Я больше не замечала его зажимающимся с другими девчонками на школьных матчах, в коридорах или на вечеринках, и это сыграло главную роль в спектакле «Я та самая, которую он искал».

На выпускном я надралась и призналась ему в своих чувствах, и это закончилось настоящим провалом. Я сказала: «Я люблю тебя, Скотт Тернер», прямо на виду у всей золотозадой футбольной команды, смотревшей на меня, как на прилипшую к кроссовке жвачку. Квотербек лишь усмехнулся, обменявшись с ними взглядами, а затем посмотрел на меня, и я прочитала в его глазах: «Ты проиграла, Мэйбелин Армандо Ганстьянс».

Ну а потом… Я вылила на его белый костюм чан с грейпфрутовым пуншем и, разорвав платье, которое выбирала несколько месяцев специально по его предпочтениям, двинула Тернеру коленом между ног. После я проревелась в туалете, налегла на алкоголь, и к тому моменту как он решил позвать меня на разговор, уже едва соображала, что делаю, и без колебаний согласилась. Я плохо помню, как так случилось, что я оказалась верхом на квотербеке, разбившем мне сердце. Думаю, он признался мне в любви, поцеловал или что-то в этом роде… Иначе, какого хрена вообще я решила заняться с ним сексом?! Плевать. Что сделано, то сделано. Секс был всего лишь сексом, если бы не одно «но». Меня стошнило ему на грудь, прямо в момент кульминации. Святая Мария, какой же позор!

С того момента я не подпускаю к себе никого. Да, я веселюсь, отдыхаю на вечеринках, знакомлюсь с парнями, хвалю и трогаю их тела, ощущая себя при этом открытой и горячей, но на этом все. Никакого секса, эмоций, никакой влюбленности и мурашек по коже, никаких чувств или желания, только игра. И я с удовольствием бы продолжила играть, делая вид, что со мной все хорошо, но это больше не работает. Все изменилось, стоило мне упасть на парня, чье тело, голос и наглость вызвали во мне ураган пятой категории по шкале Саффира-Симпсона.

– Не понимаю, что нравится девчонкам в таких мудаках, как этот Николас. Он выбросил Ноа из машины посреди ночи хрен знает где.

Шумно выдохнув, откашливаюсь, чтобы избавиться от сухости во рту, которая появилась с того момента, как этот нахальный и невоспитанный неандерталец взял штурмом мое личное пространство.

– А какие тебе нравятся парни?

Громко захохотав, Джеймс откидывается на спинку сидения, а я поворачиваю голову в его сторону под недовольные шиканья девчонок с нижнего ряда. Под бликами огромного экрана Харт выглядит как скандинавский бог. Острые скулы отбрасывают тени на широкую шею, волосы небрежно спадают на лоб, темные глаза направлены на меня, а сухие обкусанные губы, изгибающиеся в ухмылке, словно шепчут: «Эти места созданы для поцелуев. Что думаешь, детка?»

– С чего ты взяла, что меня интересуют парни?

Быстро проморгавшись, отрываю взгляд от его губ, возвращаясь к наполненным азартом глазам.

– Наверное, потому что ты сидишь здесь и смотришь девчачью мелодраму вместо того, чтобы есть попкорн в соседнем зале, где показывают какой-нибудь боевик. Или что там любят парни типа тебя?!

– А может я здесь только ради девчонки, любящей такие фильмы, как этот, – Джеймс улыбается, а я чувствую, как мое сердце разгоняется и, набрав бешеную скорость, ударяется о стену кинозала. Так сильно, что ударная волна, пробежавшая по телу, опускается вниз живота, стягиваясь в фламандскую петлю.

Святая Мария, останови это! Этот парень превращает возведенную мной крепость в пыль, пробираясь глубоко под ребра.

Открыв морковные палочки, запихиваю в рот сразу несколько, тщательно пережевывая, тем самым пытаясь избавиться от дрожи в желудке и появившегося избыточного слюноотделения.

– Где твоя подруга друга? – спрашиваю я с набитым ртом, нервно сжимая пальцами пакет с овощной нарезкой, когда замечаю его не отрывающийся взгляд.

– Кажется, она пошла на другой фильм, – отвечает он, переключая внимание на еду. – Морковные палочки и начос? У тебя очень необычный вкус.

– Начос для моей подруги.

– Невидимой?

– Опаздывающей на фильм, который ты, между прочим, мешаешь смотреть!

– Тш, – вмешивается в наш разговор обернувшаяся девчонка. – Если вы не смотрите, не мешайте другим!

Проглотив пюре моркови, перевожу взгляд на экран, игнорируя сигналы предательского тела, воспламеняющееся от того, что рядом сидит грабитель, укравший чувство спокойствия и способность адекватно мыслить.

– Я по девчонкам, – шепчет мне на ухо Джеймс. – И если тебе интересно, мне нравится, как ты делаешь вид, что я тебе безразличен.

Меня бросает в жар, и я выхватываю из его рук напиток, делая несколько жадных глотков. На экране в этот момент показывают, как Николас целует на глазах у сводной сестры Ноа нескольких девушек подряд, и это вызывает у меня раздражение, временно перебившее желание безрассудно впиться в губы брюнета, который находится в опасной близости.

– Проклятье! Хочешь сказать, он пример идеального парня? Так ведут себя только мудаки.

Закатив глаза, я мотаю головой.

– Серьезно? Ты что никогда не смотрел такие фильмы? Это называется сюжет. Сейчас Ник играет роль плохого парня и ведет себя как настоящий засранец, но дальше… – сглатываю, когда Джеймс вытягивает морковную палочку из пакета в моих руках. – Дальше он…

– Дальше… – бесстыдно повторяет Харт, закидывая руку на спинку моего сидения, а хрустящий ломтик себе в рот.

– Он влюбится в нее и изменится. Вот что будет дальше!

Девушки снизу, кажется, готовы плеснуть в меня свои прохладительные напитки и, если быть честной, я и сама была бы не против. Мои щеки полыхают, сердце продолжает сумашедше стучать. Джеймс тянется за еще одной морковной палочкой, но промахивается, касаясь пальцами внутренней стороны моих оголённых бедер и это вызывает настоящий взрыв.

Втянув воздух, я дрожащей рукой протягиваю ему пакет с нарезанным овощем и вжимаюсь в сидение, ощущая пульсацию внизу живота от нарастающего до предела возбуждения.

– Забирай.

Приняв их, он протягивает мне свой напиток, словно над моей головой появился ромб оранжевого цвета как в игре The Sims, означающий, что персонажу нужно восстановить баланс. И мне правда нужно сделать это, но все что действительно сможет помочь – это уйти, убежать, исчезнуть, избавившись от этого парня, вызывающего у меня чувства, которые я чертовски боюсь испытать.

Следующие полчаса я не двигаюсь, стараясь бесшумно дышать и не отсвечивать, но сцена, которая появляется на экране, разжигает пламя по новой. Я крепко свожу бедра и поджимаю пальцы на ногах, наблюдая за тем, как Ник стаскивает Ноа в бассейн и, прижав к стене, целует. Я сглатываю, откашливая першение в горле и пытаюсь сделать вид, что не смотрю на происходящее, тем временем как сама представляю, что на месте девчонки – я, а на месте парня – Харт.

– Черт. Теперь я понимаю, почему вы смотрите такие фильмы, – шепчет он мне, вероятно случайно касаясь губами мочки уха, что не остается без внимания моего уже и без того пылающего до невозможности тела. – Ты представляешь себя на месте этой девчонки, Мэйбелин?

Подорвавшись на ноги, я забираю сумочку и чуть ли не упав на него, проскальзываю мимо.

– Фильм ведь еще не закончился, – слышу его наглый, наполненный сарказмом голос, но не оборачиваюсь, а лишь увеличиваю скорость. Кто-то недовольно вздыхает, пытаясь заглянуть за меня, пока я проталкиваюсь к выходу, и я их не осуждаю. Ведь картинка на экране – именно то, что я хотела бы испытать и сама, прямо, на хрен, сейчас!

Чертов Джеймс, чертов фильм и чертова Исчадие ада, которая бросила меня под автобус, опаздывая почти на половину киносеанса.

Оказавшись в холле, упираюсь ладонями в колени и шумно выдыхаю, ловя на себе веселый взгляд девушки-билетера.

– Я так же выбежала в первый раз. Николас так горяч, – улыбаясь, произносит она.

Если она считает горячим Ника, что бы она почувствовала, если бы ей на ухо шептал по-настоящему горячий Джеймс Харт?

– Да, Николас просто вулкан Килиманджаро, – наигранно смеюсь, махая рукой у лица, и не дожидаясь ее ответа, быстро направляюсь к выходу.

Выскочив на улицу, поднимаю голову к небу и, выругавшись, втягиваю полные легкие прохладного вечернего воздуха, который моментально исцеляет и избавляет от нахлынувшего возбуждения.

– Ты продержалась гораздо дольше, чем я ожидала, мексиканская задница.

Какого хрена происходит?

– Что ты сказала, Уэндел? – прищурившись, наблюдаю за реакцией подруги, устроившейся верхом на мотоцикле с телефоном в руках.

– Ты продержалась гораздо до-ольше, чем я ожида-ала, – с дьявольской ухмылкой напевает Ханна, и я уже готова сорваться с места, чтобы надрать ей зад, когда она переводит взгляд мне за спину. – Привет, Джеймс. Как фильм?

Широко открыв рот, расправляю плечи и оборачиваюсь, наблюдая на лице парня ту самую грешную улыбочку.

– Привет, секретарь дьявола. Думал, ты выберешь «Восставшие из ада» или что-то про Люцифера. – Он делает паузу, переместив взгляд на меня. – Но и этот фильм оказался не так плох, да, Мэйбелин?

Наигранно улыбнувшись, я поворачиваюсь к Уэндел, прожигая в ней черную дыру.

– Фильм. Просто. Восторг.

#привет_

Мэйбелин

Hey Violet – All We Ever Wanted

Устроившись на кровати в своей спальне, глажу уснувшего рядом кота и подтягиваю на колени ноутбук, открывая сайт «Йельского университета», который находится в шестистах милях от Энн-Арбор. Сегодняшняя смена администратором совершенно точно дала мне понять: никакого Мичиганского и никакого семейного бизнеса. Я не создана для этого дерьма и не собираюсь играть хорошую дочь, если это означает, что я должна перекрыть себе воздух и выстрелить с обреза по своим мечтам.

К черту все. Я уеду как можно дальше и займусь тем, что в действительности принесет мне удовольствие. Еще до того как я начала вести блог, я часто мечтала о том, что стану режиссером. Что буду снимать кино о школьной жизни, проводя на съемочной площадке все свое свободное время. И почему бы и нет? «Йельский университет» – идеальное место, чтобы оказаться от родителей как можно дальше и помочь своей мечте осуществиться. К тому же я по-прежнему смогу заниматься любимым делом – блогами. И никто не будет меня за это осуждать.

Конечно же, это означает, что возможно я останусь без карманных денег и своей кредитки, получая лишь скромную монетизацию и доход от рекламы, но это совершенно не пугает меня. Я сделаю все что угодно, если потребуется даже возьму кредит, который придется выплачивать до конца моей жизни. Найду работу. Буду выгуливать собак по объявлениям, сниматься в рекламе зубной пасты или раздавать флаеры в дурацком костюме курицы, вызывающем аллергический зуд по всему телу, приглашая людей посетить Church’s chicken. Это неважно. Главное, что мне не придется жить в клетке предков, которые привыкли все решать за меня.

Я больше не маленькая сопливая девчонка, которая нуждается в их помощи!

Добравшись до нужной вкладки, чтобы посмотреть варианты комнат в женском общежитии, я устраиваюсь поудобнее и слегка наклоняю экран. Здесь есть десятки вариантов в разной ценовой категории. От самых дешевых находящихся за пределами кампуса, до самых дорогих с личной кухней и ванной комнатой. Выбрав один из престижных, но с пометкой «есть сосед», я рассматриваю внешнее оформление свободных спален. В этот момент мой телефон сигнализирует о входящем сообщении, вызывая недовольный вздох Мистера Фогеля, который прячет нос за лапами.

@little_witch:

Ты можешь одолжить мне то дурацкое платье, в котором твоя задница становится задом-близнецом Cardi Bi?

@little_witch:

Если что, это был комплимент, стерва. Простишь за вчера?

Прочитав подобие извинений, убираю телефон в сторону.

Я все еще злюсь на подругу за это тупое «случайное» свидание. Как оказалось, Джеймс тоже не был в курсе нашей встречи, которую блестяще спланировала стерва Уэндел и ее будущий муж хоккеист.

Откинув голову на подушку, фиксирую взгляд на фотоснимках, закрепленных на стене прямо надо мной. Я с Мистером Фогелем, когда он был еще маленьким комочком. Снимок, как задуваю торт на шестнадцатилетние. Совместное фото с Уэндел на выпускном…

Сколько бы я не пыталась переключиться, ничего не выходит. Джеймс Харт – чертов горячий вампир, высасывающий из меня последние капли разума и заполоняющий мысли своим присутствием под завязку. Этот парень словно поселился в моей голове: разложил свои дурацкие футболки по цветам, потерял под кроватью любимый носок и даже повесил картины, совершенно не собираясь сваливать. Я всю ночь думала о нем, не в состоянии сомкнуть глаз. И, будь я проклята, утром было тоже самое. Ванная комната и теплые струйки воды всегда были единственным, что очищало голову и помогало расслабиться. Так было, правда, но все изменилось. Думаю, я спятила окончательно, ведь по возвращению из кинотеатра, я фантазировала о нем.

О его крепких руках. О пальцах, нежно касающихся бедер. О губах, чувственно и медленно зацеловывающих шею до шумных всхлипов. Харт смотрел на меня своим темным, запретно греховным взглядом, шепча: отдайся мне, детка.

Еще одно уведомление заставляет меня открыть глаза и отдышаться, отгоняя вновь нахлынувшее возбуждение. Взяв в руки телефон, читаю очередное сообщение в snapchat.

@little_witch:

Если ты продолжишь меня игнорировать, я разобью твое окно любимой вазой мамочки Ганстьянс.

Ангелы! Почему, Святая Мария, выбирая мне подругу, не воспользовалась библией и святой водой? Уэндел – настоящий антихрист!

Убрав ноутбук в сторону, вяло сползаю с кровати и подхожу к окну, наблюдая, как Ханна крутит в руках греческую вазу моей матери.

Быстро дернув оконную ручку, высовываюсь наружу.

– Поставь ее на место, Ханна, черт возьми, Уэндел!

Улыбнувшись, она делает вид, что вот-вот уронит ее, а я хватаюсь за сердце, представляя реакцию мамы, когда я скажу, что Аполлония не стало.

– У тебя есть пять минут, чтобы собраться. Мы едем на вечеринку Мичиганского.

– Прости, но я пас.

– Что? Повтори, – она подбрасывает вазу в воздух, вынуждая меня зажмурится и задержать дыхание. – Ты можешь открыть глаза, я поймала эту дурацкую урну для праха.

– Это не смешно, Ханна!

– Смешно, в отличие от того, что моя подруга превращается в декоративное горшочное растение! Признайся, ты участвовала в спиритическом сеансе и в тебя вселилась ханжа из средневековья или с каких гребаных пор ты избегаешь тусовки?

Прямо с тех, как упала на парня, отобравшего у меня спокойный сон и мысли.

Откашлявшись, устало улыбаюсь, чтобы вызвать у подруги хоть каплю милосердия.

– Ханна, послушай. Я только вернулась с работы. Сегодня в ресторане был сущий ад! Официанты путали заказы, повара словно сговорились и в мою смену решили притвориться Аризонскими ядозубами9. А одного мальчика и вовсе стошнило агуачиле10 прямо на мои любимые туфли от Jimmy Choo, пока я решала проблему задержки десерта с его родителями, – передернув плечами, напоминаю себе, что осталось подать документы и потерпеть всего десять месяцев. – Ужасный день. Чертовски отвратительный! Мне точно стоит остаться дома и хорошенько отдохнуть, ведь я испытала настоящий стресс. Ты так не считаешь?

Заметив на ее лице подобие сострадания, мысленно улыбаюсь.

Кажется, сработало.

– Четыре минуты.

– Я не… – какого черта?

– Три!

Заметка: если ваша подруга не ведет себя как моя, считайте, что вы вытащили счастливый лотерейный билет.

– Две, стерва, – продолжает счет Уэндел, ставя мамину любимицу на указательный палец.

– Я согласна, Ханна, только верни гребаного Аполлония на место!

Джеймс

Bryce Savage – Long Hair and Some Tattoos

Устроившись на диване в гостиной маленького съемного дуплекса моей сестры Эмбер, я наблюдаю за тем, как она собирается на вечеринку. Эмбер двадцать один. Она старше меня почти на три года, но ведет себя так, словно вчера выпустилась из старшей школы. Удивлен ли я? Да, потому что именно эта девчонка первая выпорхнула из родительского гнезда и уехала учиться в другой, абсолютно незнакомый ей город, преследуя парня, в которого была влюблена с детства. Но жизнь не сказка, а Брайан Маккейб – не ее принц. Я знаком с Брайаном почти с младенчества и, конечно же, я видел что он зажимал мою сестру, но буду откровенен, скорее это походило на дружбу с привилегиями и ничего больше.

– Только не говори, что пойдешь в этом реквизите для Корриды, – недовольно бурчу, рассматривая наряд сестры.

Длинные рыжие волосы Эмбер собраны в высокий хвост, туго затянутый на затылке, а вместо нормальной одежды она предпочла напялить на себя короткую красную тряпку.

– Это платье, Джеймс, – взвинчено шипит она.

– Если, по-твоему, это платье, тогда ответь на вопрос. Ты хочешь найти себе достойного парня или быка? Просто если первое, то ни один нормальный не посмотрит на тебя как на девушку для отношений, дорогая сестренка.

Повернувшись, Эмбер недовольно цокает языком, изучая мой строгий взгляд.

Я не люблю, когда девушки оголяются для привлечения внимания парней. Но в особенности я не люблю, когда это делает моя единственная родная сестра. Ведь сколько бы мы не спорили, не скандалили и не подшучивали друг над другом на протяжении всей жизни, она всегда будет важна для меня.

– Во сколько мы выезжаем в Сент-Пол?

Поджав губы, вспоминаю причину, почему я совершенно точно не хочу уезжать из Энн-Арбор. Ни в Миннесоту. Ни в Нью-Джерси. И эта причина – брюнетка с большими глазами цвета корицы, которая отобрала у меня здоровый сон и мысли, сбив с ног. Мэйбелин Армандо Ганстьянс, лучшая подруга Ханны Уэндел, девушки парня, являющегося для меня почти старшим братом. Несмотря на то, что у моей семьи сейчас дерьмовые времена, а моя мама нуждается в поддержке больше чем когда-либо, я веду себя как эгоист и думаю совсем не об этом. Я думаю о девчонке и не могу забыть ее розовые от смущения щеки. Последний раз я чувствовал себя таким в шестнадцать. Был окрылен и отравлен одновременно Синтией Донел, которая позабавилась со мной на протяжении гребаного года, а потом решила, что ей нужен кто-то покруче, чем простой парень из небогатой семьи. С того момента я больше не влюблялся и завязал с отношениями, решив, что безнадежно сломан и не гожусь для этого дерьма. Но как же я, черт возьми, ошибался.

– Эй, – щелкает пальцами перед лицом сестра. – Ты завис.

Переведя взгляд на нее, возвращаю себе самообладание, натягивая привычную маску безразличия, которая на протяжении года скрывает мои настоящие эмоции.

– Выезжаем в полдень.

– Отлично, я успею поспать, – отвечает она и, наклонившись к маленькому зеркалу с подсветкой, наносит на губы провокационную красную помаду.

– Ты пойдешь в этом платье только через мой труп, Эмб.

– Если ты так переживаешь, можешь пойти со мной, занудная задница.

Шумно выдохнув, зачесываю спадающие на лоб волосы и, взяв с журнального столика телефон, открываю переписку с Маккейбом.

@.hartjm_13: Завтра уезжаю в Сент-Пол. Что насчет того, чтобы встретиться? Эмбер собирается на вечеринку в Мичиганский и я тащусь вместе с ней.

@fucking_god_29: Ты вовремя, чувак. Мы с ребятами уже здесь. Подождем тебя у башни Бомонт. Идет?

Отправляю ему большой палец и убираю телефон в карман.

– Я в деле. Буду отбивать от тебя быков до последней капли крови, сестренка, – улыбаюсь, зная, как она ненавидит мои подшучивания и гиперопеку.

– Ты такой несносный, а твои шутки – полнейшее дерьмо, Джеймс!

Добравшись до башни Бомонт в переполненной девчонками тачке, протягиваю водителю такси несколько франклинов и выбираюсь наружу под веселое хихиканье подруг сестры.

Эмбер собрала с собой целую банду таких же разодетых цыпочек, которые, к слову, пытались потренировать на мне свои способности «заигрывания» всю дорогу. Ариана – темнокожая девчонка с цветными линзами и причудливыми красными косичками, и Куинси, светловолосая любительница розового с неестественно большой грудью.

– Твой брат такой миленький, – громко шепчет блондинка, выбираясь из машины, пока я придерживаю им дверь. – Ты присоединишься к нам, Джеймс?

– Предпочту приглядывать за сестрой со стороны, – незаинтересованно отвечаю я, выискивая глазами Маккейба, но нахожу кое-кого поинтереснее. Мэйбелин. Конфетку, которая поворачивается, словно почувствовав на себе взгляд и смотрит прямо на меня.

– Я буду не против, если ты присмотришь еще и за мной, – закрывая мне обзор, блондинка облизывает покрытые блеском губы. – Ну знаешь… ко мне может кто-то пристать.

Надувая пузырь из розовой жвачки, она накручивает светлую прядь на палец и лопая его, игриво улыбается и подмигивает, словно это то, что в действительности может меня очаровать.

– Идем, Куинси! – смеется Эмбер, оттягивая от меня свою изголодавшуюся по мужскому вниманию подружку. – Моего брата не интересуют девушки.

– Отличная шутка, дорогая сестренка, – щелкаю пальцами я, направляя указательный в ее сторону. – Ты знаешь мой номер, я буду поблизости.

– Он так горяч, – махая рукой у лица продолжает Куинси, пока Эмбер насильно толкает ее вперед, что-то невнятно болтая.

– Эй, – вскрикивает Брайан, издавая свист. – Мы здесь, Харт!

Засунув руки в карманы, направляюсь в их сторону, цепляясь глазами за задницу мексиканки, которая одета на вечеринку, как на поход в боулинг. Темные джинсы с высокой талией и укороченная куртка спенсер11 бордового цвета, идеально сочетающаяся с высокими кедами такого же оттенка. Мэйбелин обнимает себя за плечи, болтая с Ханной, и недовольно притопывает ногой, бросая краткие кивки в мою сторону.

Интересно, что испытывает эта девчонка, зная, что я в сотне дюймов позади нее?

– Черт, я все еще не могу привыкнуть, что ты не маленький сопляк, – слащаво болтает Маккейб, крепко обнимая меня и хлопая по спине.

– Прости, папочка, пытаюсь быть похожим на тебя.

– Дже-еймс, – весело напевает Ханна, прежде чем взять за руку Мэйбелин и притащить ее к нам с Брайаном. – Как твоя сестренка, сохнущая по моему будущему мужу? Разбита и мечтает о моей кончине?

Приподнимаю бровь, рассматривая Брайана и прохожусь языком по шраму в уголке губ.

– И когда ты, на хрен, собирался мне рассказать?

– Прости, чувак. Я сделал Ханне предложение совсем недавно и еще не успел всех оповестить.

– Унизительно, – добавляет масла в огонь секретарь дьявола. – А ведь он тебе как младший брат.

– Уэндел, – шикает Мэйбл. – Перестань!

– Все нормально, – Улыбнувшись ей, медленно спускаюсь взглядом к ее кедам, а затем также медленно возвращаюсь к глазам. – Со мной это не работает.

Кивнув, конфетка сглатывает, убирая пальцы с рукава кожаной куртки Ханны и стеснительно прячет их в передние карманы джинсов.

– Эм… Ну мы с Брайаном хотели опробовать здесь один из пролетов Бомонт, так что… – Уэндел подмигивает мне и схватив Маккейба под руку, утягивает его к башне.

– Прости, чувак, – машет друг. – Поговорим чуть позже.

– Ханна, стой! – словно призывая о помощи стонет брюнетка, оборачиваясь в сторону наших друзей, которые уже скрылись за старой постройкой.

– Ты отлично выглядишь, – привлекаю ее внимание обратно на себя. – Тебе идет этот цвет.

Заправив волосы за ухо, Мэйбелин поворачивается ко мне и, опустив взгляд, выдавливает смущенное «спасибо».

– По правде говоря, это были первые попавшиеся вещи. Я бы не пошла сюда сегодня, но Уэндел угрожала избавиться от Аполлония, и я… – она замолкает, зажмуривает глаза и ударяет себя ладонью по лбу, словно наговорила полнейшей ерунды. – В общем не важно, у меня не было выбора.

– Аполлоний? – усмехаюсь я. – В твоем доме живет какой-то парень из древней Греции, которого хочет грохнуть Ханна?

– Да, – облегченно улыбается Мэйбелин. – Черт, нет! Никаких греческих парней. Аполлоний – любимая ваза моей мамы.

– Ты меня успокоила, – поймав взгляд девчонки, я замолкаю, рассматривая ее глаза в освещении уличных фонарей кампуса. Коричные, теплые и невероятно притягательные, украшенные длинными подкрученными ресницами. Ее зрачки сужаются и расширяются, когда она переводит взгляд на мои губы, а затем обратно.