Н.Н.Н.Г.

– Я поговорю с братом, – Ю Ра провела пальцами вдоль его последних ребер. – Есть ли у тебя убедительные доказательства, что этому городу нужна часовня, а не новый магазин, котенок?

Его глаза сверкнули, по-настоящему, а не для красного словца, так отсвет от последнего солнечного луча упал на его лицо, отразился в глазах, что словно звёздочки вспыхнули и исчезли. Ю Ра, зачарованная, потянулась к Солу. Он встретил ее на полпути – губы к губам.

Глава 3

"М-да," – протянул про себя Сол и вздохнул, стряхивая пепел с сигареты на землю. "И чем я занимаюсь? Мог бы вместо этого дерьма, с Ю Ра увидеться. Хотя у нее встреча с Часовщицей…". Башню с Часами было видно из каждого уголка города, даже в подвалах и в канализационных трубах встречалась ее тень, а о том, как эта тень проходила сквозь стены никто даже не начинал задумываться – лезть в дела Часовщица было чревато землетрясением. Он снова затянулся, дым сигарет с ментолом потянулся к серому небу.

Сидел он на железной перекладине палисадника рядом с подъездом № 3 по улице Дзержинского, домофон противно пискнул, выпуская Мадженту. Она с молчаливым Ником тащила чучело лани на вертеле. Сол осмотрел сию процессию и вздохнул – и вот это его жизнь. А ведь начинали-то просто как защитники дореволюционных домов, и где повернули не туда? Может, дело было в том, что ни ни разу не получилось отстоять здание – М-групп брало все, что хотело. Вот так Сол с друзьями и занялись антиквариатом – все еще вещи с историей, но теперь продажа и покупка, а не защита и реставрация. Хотя и реставрацией, порой, приходилось заниматься.

Но не с этим чучелом, шерсть хорошо сохранилась, копыта были не поцарапаны.

На стене кирпичного домика, в котором находилась станция распределения электричества, подсыхала краска неумело выведенных трех букв. Сол поморщился, ненароком вспоминая муралы в его родном дворе (здания там давно снесли, а вот котлованы после них никто так за двадцать лет не захотел заполнить), вот тогда художники душу вкладывали, развлекались, пытаясь перещеголять друг друга – граффити становились все страннее с каждым годом, но так хотя бы было интереснее, чем вот эта вот трехбуквенная надпись. Даже без теней, без объема, без цвета.

Голубь толкнулся ему в кроссовку, отвлекая. Сол фыркнул и, щедро сыпанув на птицу семечек из кармана, пошел за Маджентой. Они с Ником впихивали чучело в минивен, излишне жестоко при том.

– Поосторожнее! – прикрикнул Ник на подругу, а она пихнула его ланьей головой.

Маджента была странной девушкой, иногда ее глючило и она надевала разноцветные носки. Бунтовщица. Частенько повторяла, что не видит тел в воде и потому избегала любых водоемов, от бассейнов и до моря, к берегу не выходила. Ну, это она так говорила, Солу нелегко было представить человека, ни разу не купавшегося в море, оно же буквально в этом городе…

Как бы то ни было, чучело погрузили чуть более аккуратнее, закрепили ремнями безопасности, Сол сел за руль, Маджента рядом, передразнивая навигатор, а Ник рядом с ланью давно отживших дней.

Они только выехали из арки, как сразу же встали – пробка на кольцо улицы Дзержинского была естественным стечением обстоятельств из плохой планировки дорог, неуместно большого и светящегося-слепящего билборда с рекламой респираторов от М-групп и легко загрязняющейся ливневки. Так что им предстояло ехать по полколеса в грязной, странно, сладко пахнущей воде. Дождь был ночью, десять часов с рассвета прошло, а вот эта гигантская лужа на въезде в кольцо никуда не ушла.

– Она на меня смотрит, – шепотом сообщил Ник.

– Выколи ей глаза, – предложила Маджента, кидая за плечо ножницы. – Соль надо?

– Хм? – Сол моргнул пару раз и посмотрел на нее. – Ты что-то говорила про меня?

– Про соль, Нику опять призраки видятся.

– Их не существует.

– Ага, как же! Ты посмотри в ее мертвые глаза, Сол, и скажи, что там не осталось запертой, кричащей в агонии души. “Как вы посмели обречь меня на бессмертие в этом пустом теле!” – вопрошают эти глаза.

– Это стекляшки, – протянула Маджента, вытаскивая грязь из-под ногтей. – Ты очень драматичный сегодня, Ник. Опять стрелец в аспарагусе?

– В артишоке, – Ник усмехнулся и повязал на голову чучелу платок.

Наконец, колонны двинулись, светофоры мигнули, на одном съезде покраснели, на трёх других позеленели. Маджента щелкала пальцами в такт песни по радио, даже во время помех не сбивалась с ритма.

– Как ты что-то слышишь? – Ник облокотился о ее кресло.

– Я на этой музыке выросла.

– Тяжёлое детство.

– И игрушки деревянные, – хмыкнула она и взмахнула волосами, прицельно ударяя Ника тяжёлой из-за бусин косой.

Он, бурча, вернулся к лани.

Сол барабанил пальцами по рулю, получался тихий звук. Нужно было проверить, не завелись ли паразиты в чучеле, не отсырела ли шерсть, снаружи-то выглядит хорошим и крепким, но кто знает, какая там гниль внутри. Забирали лань не из самого благоприятного дома.

Они съехали с кольца и Сол улыбнулся, краем глаза заметив красную вывеску на лапшичной по левой стороне дороги. Ю Ра любила воки с говядиной на устричном соусе, с удоном (а ему больше нравилась яичная лапша с овощами и курицей под кунжутным соусом). Напоминания о ней радовали его сердце. Хотя…

Хотя всё-таки не стоило ни привыкать, ни привязываться, ни влюбляться. Сол подарил Ю Ра кактус пару лет назад, он как раз должен был в этом году зацвести, а она его и не поливала ни разу, так и засох бы на рабочем столе, если бы не Сол. Но у Ю Ра всегда так много дел, наверняка, просто забывала или решила, что если кактус, то и поливать не обязательно. Сол подозревал, что ее ассистентка, Бон Ча порой ухаживала за бедным растением, но вполне возможно, что она сливала остатки чая, а не обычную воду.

Бон Ча… тоже тот ещё фрукт. Порой Соду казалось, что она его ненавидит. Но это же обычное дело, лучшие подруги терпеть не могут парней своих подруг, да? И всё-таки под ее тяжёлым, пристальным взглядом каждый раз становилось тревожно и неудобно. И ведь она молчала, только смотрела, но так угрожающе и раздражительно. Сол знал, что они с Ю Ра со школы вместе, но он же, вот, своих друзей к их любовникам не ревновал, так почему у Бон Ча такие собственнические чувства к Ю Ра…

Они остановились на стоп-линии на перекрестке Шахтеров и Ленина, солнце било в спину, а вот тень перед машиной приняла четкие очертания башни. Сол бросил взгляд в зеркало и поморщился – и ударили куранты первый раз. Земля чуть подпрыгнула. Часы ударили во второй раз – мигнули все электрические приборы. Третий удар – и по циферблату потек золотой водопад, оставляя после себя чистые, блестящие цифры, и этот поток отразился по тени перед их машиной, поправил тень на правильную.

– Уже три часа? – Маджента вздохнула, ставя локоток на дверь рядом с окном, и положила голову на ладонь. – Мы в пробке провели сорок минут. Не опоздаем?

– Так некуда опаздывать, – Ник схватился за ее кресло, – сдаём чучело только через две недели, опять Сол перестраховался.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Поворачивай, зелёный уже загорелся, бдительный ты наш, – фыркнула Маджента, щелкая костяными бусинками, висящими на ее косе.

С чем бы сравнить многоэтажки… смотришь на них через камеру дрона, крыши похожи друг на друга – десяток за десятком белых-бежевых-грязных прямоугольников, словно на кладбище. А с земли посмотришь – возвышаются, нависают, то оранжевые, то зеленые, то под мелкой плиткой сине-зеленого цвета, как из чешуи (и как у старой рыбы чешуйки уже отваливаться начали). Садовый район напрочь состоял из многоэтажек, первые этажи были облеплены вывесками магазинчиков, магазинов побольше, совсем больших магазинов, кафе, пунктов приема крови, пивнушек, парикмахерских и ногтяшных, как облеплены трутовиками старые деревья.

Ник родился и жил в этом районе, а Сол с Маджентой только по работе бывали (или в гости приезжали). Дома собирались в кластеры и от того, во дворах было слишком много машин, место для парковки трудно найти. Сол покружил во дворе пятого, седьмого, девятого домов, стоявших кольцом с подъездами внутрь, нашел уголочек под деревьями рядом с клумбой ярко желтых бархатцев.

– Сол… ну, в лужу опять?

– Я тебя перенесу моими сильными руками, – Ник перекинул ее косу с подголовника на лицо. – И капля не упадет на твои гавнодавы.

– А в лоб? – разозленно сверкнули её разноцветные глаза.

– Злая ты, – буркнул Ник и выбрался первым.

Он все равно подошёл к штурманской двери и протянул руки Мадженте. Она и прыгнула. Сол закатил глаза, доставая чучело, вот ведь чудаки.

Вскоре чучело оказалось в студии. Это была бывшая трехкомнатная квартира на третьем этаже, все стены, какие можно было, снесли, из несущих сделали арки. То тут, то там висели инструменты, полки с материалами: клеем разной силы, исусствеными глазами, шерстью, настоящей и тоже искусственной, рога, краска, проволока, коробки, скобы, наполнитель, кожа и многое другое, в ячейках с подписями и без. Маджента сразу прошла в уголок рядом с окном, заклееным до половины наклейками от жевательных резинок, налила в чайник воду из бутыля, и включила на закипание. С подозрением осмотрев плеяду кружек с черными, бордовыми и коричневыми следами чая изнутри, она выбрала одну почище и потерла пальцем чайное кольцо. На пальце остался коричневый след и немного листиков.

– Может на кофе перейдем?

– Чай и энергетики, свет сердца моего, – мгновенно отозвался Ник, – только чай и энергетики.

– Ты же знаешь, что в чае тоже есть кофеин и убирая кофе, ты не уменьшаешь общее количество кофеина.

– В чае есть тахин.

– Танин, – поправил Сол, толкая перед собой чучело и закрепляя его на подвязы, чтобы поднять и рассмотреть со всех сторон. – Тахиной халва бывает, а не чай.

– Спелись, – буркнул Ник, скрещивая руки на груди, – отличница и хорошист против меня, несчастного троечника. Зато я красивый, – он подмигнул отражению в одном из многочисленных зеркал.

Поговаривали, что зеркала умиляют Часовщицу и она меньше лютует – часы идут нормально, если зеркало есть в спальне; ну, а коль зеркал там нет, дом ваш свалится в кювет.

Работа спорилась, заняла едва ли пять часов, все-таки чучело оказалось в хорошем состоянии. Сол связался со своим человеком в музее, там подтвердили, что ждут лань через две недели (точнее через тринадцать дней). Вечерело.

Ник, как обычно, позвал всех к себе. Он жил в том же доме, где расположилась их студия, только на десятом этаже. Жил он вместе с дедом и почему-то Евстебрахий Геннадьевич упорно игнорировал Мадженту. Она решила, что это все потому что старик не может смириться с ее стилем, и даже начала прикалываться над ним, претворясь приведением и переставляя местами кружки и подушки. Беззубые шутки, зачем уж прям издеваться над невеждой. Он ведь просто игнорировал Мадженту, реального вреда не причинял… хотя обидно было, порой.

Ник открыл дверь ключом с брелком в виде буквы М, и сразу повеяло капустным супом.

– О, – протянул Сол, разуваясь, – щи и пирожки с печенью?

– Проглот, – хмыкнул Ник, ловя шарф, кинутый Маджентой, и закидывая его на полку с шапками.

– И не скрываю этого, – улыбнулся Сол.

Это была квартира из бедных, но чистых; за стеклом в серванте лежали на чуть запыленной, темно-зеленой с красной кромкой, бархатной подставке медали; пара полок там же была занята посудой, которую похоже не доставали ни разу с дня подарка; на двери шкафа в коридоре висел календарь с засаленными уголками. Но ни крошки, ни пылинки, ни грязинки не было на полу, на люстре, да и на всех остальных местах… кроме подставки и медалей.

Евстебрахий Геннадьевич на вопрос о них не отвечал. Он вообще не из разговорчивых был, предпочитал СМС.

Глава 4

Ю Ра любила выходить на причал, в детстве мечтала стать пираткой, но в школе поняла, что не всем мечтам суждено сбыться. Вот только стукнуло двадцать пять, она познакомилась с Сашей – и оказалось, что она слишком быстро сдалась, убедила себя увлечься чем-то другим, а все это время можно было вырасти и стать пиратской капитаншей.

Ее корабль назывался Санни, в честь другого известного корабля с барашком на носу, вот только паруса были алыми, как артериальная кровь. Не хотелось Саше почему-то вешать классического Веселого Роджера.

Ю Ра стояла на причале и махала платочком, за ней, в машине, руки на руле – Бон Ча.

Тени забавно падали под неправильными углами, какие-то из них все еще подходили их объектам, какие-то просто складывались в общую тень Часовой Башни и так получилось, что Ю Ра стояла прямо на циферблате. Она пыталась отойти на солнечную сторону, но Часовщица не переставала намекать, что следит. Странное дело, что при часах, стучащих на весь город, с циферблатом, который можно было увидеть из любого уголка и даже в полностью закрытом здании без окон и дверей, опоздания все равно случались.

Ю Ра устала махать платочком и подошла к Бон Ча, облокотилась о дверь машины. Корабль Саши опаздывал всего на пять минут, но Ю Ра уже начала волноваться.

Она давно не видела подругу, с работой, как с ее стороны, так и со стороны Саши, не удавалось видеться часто. За эти полгода мэрствования они встречались всего два раза… порой Ю Ра скучала по временам, когда она просто работала в салоне красоты (но потом вспоминала семью и вздыхала – в правлении ей самое место, все так говорили). Там было проще.

Ю Ра покосилась на спокойную Бон Ча, задумалась, скучала ли она по более простым временам или для нее не имело значение, кем работать. Такая спокойная, уверенная в себе девушка… наверняка, оказавшись в центре землетрясения, она бы и бровью не повела и просто добралась до безопасного места, по пути спасая людей.

Бон Ча всегда была спокойной, всегда на ее стороне. Еще со школы.

Ю Ра вздохнула – делать было нечего, пока они ждали Сашу, можно и воспоминаниям отдаться. Ю Ра покрутила телефон в руке – или проверить новости и почту, она ведь должна оставаться на связи в любое время. Но ветер принес запах моря и… некоторые другие не столь приятные запахи, Ю-ра сунула руки в карманы и бросила настороженный взгляд на Бон Ча.

Они не встретились на берегу, не сбегали в доки ради подозрительных делишек (по крайней до первого курса института, но это другая история), они просто были соседками по парте в школе. И сначала Ю-ра не обращала на Бон-ча внимание, ей казалась она обычной школьницей, такой ж как все, а все стелились перед членами семьи М – и Бон-ча вполне вписывалась в это ожидаемое поведение. Она… просто следовала за Ю-ра, слушалась ее, поддерживала в приколах над учителями или другими учениками.

И хоть Бон-ча была ребенком на стипендии, Ю-ра не отгоняла ее от себя. Сейчас, оглядываясь назад, она могла признать, чтобы была кошмаром в школе, но в те времена даже не задумывалась, что какие-то из ее поступков неправильны. Она ведь из М-групп, кто вообще смеет оценивать ее? Все хотели быть в ее свите.

Ю-ра уверена, что Бон-ча в школе немного по ней фанатела. Всегда смотрела снизу вверх и бросалась выполнять любое поручение, одевалась в том же стиле, но не копировала, потому что плагиаторы страдали за это. Она была… она словно привязалась к Ю-ра как щеночек, которого забрали из приюта. И со временем это стало умилять, это стало привычкой – иметь Бон-ча за плечом.

Она легко принимала подарки, не удивлялась ничему, Ю-ра была уверена, что Бон-ча сделает для нее все, что угодно. И повезло, что пока не приходилось проверять границы ее преданности.

Хотя тот раз…

Ю-ра снова вздохнула и перевел взгляд на море. Небо сливалось с водой, серо-синий переходил в кобальтово-синий, потом в серый. Если приглядеться, можно было разглядеть множество других цветов и оттенков, но Ю-ра сосредоточенно ждала только одного – алого.

Забавно как получилось. У Сашиного корабля алые паруса, семейные цвета М-групп – бордовый и темно-зеленый, Бон-ча предпочитала черные туфли с красной подошвой… они были красной командой. Ю-ра порой жалела, что они не могли дружить все втроем, Бон-ча отстранялась, да и представлялась всем как ассистентка, и не было ничего плохого в том, чтобы твоя подруга была твоей помощницей, но это создавало странную динамику во власти.

Ю-ра вздохнула: может все было намного проще и Бон-ча просто не нравилась Саша.

Вскоре на горизонте появились алые паруса. Санни прибывала.

Спустя еще полчаса, они все разместились в машине.

***

– Ах, давненько я не была в Мацури, – Саша зевнула и потянулась.

От нее слабо пахло морем и солнцезащитным кремом и Ю-ра слабо морщила нос, отвыкнув от новых запахов, она всегда была чувствительна к людям. Но ведь это была Саша, подружка, по которой она так скучала.

Саша – была глотком свежего воздуха, словно из другого мира. Такая яркая – не только из-за одежды, но из-за голоса, харизмы, поведения – она привлекала взгляды. Саша вполне могла бы сделать карьеру, как айдол, но море тянуло сильнее, и Ю-ра немножко завидовала тому, что у нее получилось быть настолько упрямой, чтобы достичь своей мечты.

Легкая, яркая, активная, амбициозная. Ю-ра смотрела на нее и хмыкнула, откидываясь на спинку сиденья и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. Рядом с Сашей каждый день казался праздником или, хотя бы, светлее, и потому хотелось немного расслабиться.

Дома проплывали мимо, они проезжали улицу Маков, в каждой многоэтажке первый этаж был отдан под магазины и кафешки. В четыре часа пополудни на площади Первомая начинал работать музыкальный фонтан, разноцвтеные струи били прямо из-под асфальта (так казалось, на самом деле там были специальные отверстия), но сегодня время немножко запаздывало. Или Бон-ча смогла провезти, не зацепив ни одного светофора… В общем, фонтан должен был, а не оказался.

Саша показывала фотографии, которые успела сделать во время круиза, Ю-ра положила головй ей на плечо, но заметив тяжелый взгляд Бон-ча в зеркале заднего вида, только криво улыбнулась. Когда они в последний раз устраивали ночевку? Все время работа, работа… Ю-ра больше не была увереенна, что Бон-ча считает ее подругой, может, только колллегой и начальницей.

***

Ее квартира была в пентхаусе и должен был бы открыватья красивый вид на город, но Ю-ра держала окна с затемненением почти всегда… да что там почти, никогда затемнение не снижалось ниже пяти процентов. Легкая туманность оставалась в комнатах, словно они находились на вершине горы.

Кровать была закрыта алым, многослойным балдахином, на нем были золотыми нитями звёздочки вышиты. Затемнение на окнах снизилось до десяти процентов, Ю Ра сидела среди подушек на темно-бордовом ковре с большой буквой М, вышитой малахитового цвета нитями. Между ней и Сашей стоял столик с фруктами, сладостями и графинами с разными соками. Ю Ра все подкладывала подруге апельсины и лимоны (началось это иронично, как шутка “спасаем морячку от цинги”, а превратилось в тревожную привычку). Ю Ра заботилась о подругах больше о чем о себе.

Саша знала её такой – активной директрисой салона красоты, которая рискнула баллотироваться в мэры Мацури и выиграла. И Ю Ра нравилось, что для подруги она милая и амбициозная, это Бон Ча знала её и в самом темном и гадком обличии, но у кого школьные годы на самом деле были чудесными?

Саша отпустила телескоп и он поднялся на цепи, исчезая в потолке, в люке ещё виднелись бронзовые шестерни механизма, пока створки не закрылись. Она плюхнулась за стол и вытянула ноги, шевеля пальцами в пушистых, полосатых носочках. Отыгрывала Саша свою роль заправской морячки со всем усердием, стиль одежды правда был скорее пиратский (матроски только школьницы носят)… да и ругалась она как портовый грузчик.

– А мне всегда казалось, что дороги построены по радиально-лучевой структуре, – произнесла Саша и Ю Ра потянулась вперёд, улыбаясь, ей очень нравился ее голос, – все начинается с площади Часовой Башни и идёт сквозь кольца к окраинам. Четыре главных шоссе и между ними, паутиной, второстепенные.

– Так и есть, – кивнула Ю Ра.

– Странно, что это снизу так хорошо чувствуется, понимаешь? Я ведь дальше порта редко выбиралась, а уж к тебе, в драконье гнёздышко, раз в год заберусь и только. Но так четко видно круги улиц сверху, вау.

Саша хмыкнула и потянулась, поворачиваясь к Ю Ра.

– Сидишь здесь, смотришь на всех сверху вниз, словно Горыныч на сокровищах. Не боишься, что и тебя увидят? – она кивнула на большие, от пола до потолка, окна, и за ними, словно специально подобрав момент, пролетел дрон.

Ю Ра пожала плечами.

– Окна как зеркала Гезелла, я их вижу, а они меня нет.

– Хитра.

– Зови меня всевидящим оком, – хмыкнула Ю Ра.

Саша фыркнула от смеха:

– Дорогая, ты фэндомы путаешь.

Ю Ра улыбнулась Саше, надеясь, что улыбка покажется обычной, а не печальной, как чувствовалась. Бон Ча давно не смеялась вместе с ней, у нее и улыбки больше не увидишь, только ухмылки или крепко сжатые губы, чтобы и словечка против не вырвалось. А ведь когда-то они могли перекидываться шутками, язвить над учителями, да и просто мемами перекидываться. Что случилось? Повзрослели?

Ю Ра отвела взгляд, посмотрела в окно, пока Саша строила трёхслойный бутерброд из вафель, взбитых сливок и клубники с персиками (обязательно шоколадная посылка сверху). Бон Ча до сих пор в офисе или загнала машину на проверку? Или, быть может, она всё-таки согласилась отдохнуть и сейчас лежит у косметолога? Или, что вероятнее всего, стоит за плитой в ресторанчике родителей, жарит курицу килограммами.

Вот как они с Бон Ча познакомились? А с Сашей?

Ю Ра смотрела на нее, разрезающую бутерброд на половинки, и думала: “Ты знаешь чистую, лучшую версию меня. Все мои трещины под золотой краской, все заусенцы и сколотые сучки сточены, все дыры засмолены, даже мое имя спрятано под красивой пиар-компанией”. Как никогда рядом с такой беззаботной, смешливый, юной, пусть и разница у них всего год, девушкой Ю Ра чувствовала, как течет кровь по ее рукам, сливается с бордовым цветом ковра и темно-зеленая М становится черной.

Семья М – Ирвин, Алтын, Мариэтта, Люкас, Ю Ра – им принадлежала эта страна, в каких-то городах открыто, в каких-то тайно, через экономическое и военное влияние, а на севере, у Мариэтты все держалось на ее репутации (и давайте даже не будем говорить, каких монстров она умудрялась держать в кулаке). Ю Ра и правда была драконицей, сторожила Мацури… могла и сжечь его, если бы встала не с того крыла.

Саша знала о М-групп, только то, что это корпорация с сетями салонов красоты и торговых центров, с брендом косметики и, почему-то с линией быстрорастворимой лапши. Бон Ча видела, как Ю Ра щелчком пальцев ссылает людей на север, а кулаком – размазывает лица в кашу, видела Алтына со скарбезными предложениями покопаться в ее анатомии и заменить кости на металл, слышала истории от Мариэтты о мутантах, о плотоядных тенях, видела ее и Люкаса коллекцию уродцев-эмбрионов, плавающих в формалине. Саша видела картинку, Бон Ча знала намного больше.

Но как же приятно сыграть нормальную женщину. Ю Ра встряхнула ладонями, выкинула мрачные мысли и села ближе к Саше, доставая карты. Самые нормальные женщины, самый нормальный девичник.

Уж претвориться на один вечер можно, да?

– Итак у тебя выпала пятерка мечей, императрица, рыцарь мечей и тройка кубков… – Саша провела пальцами по краю карт, по темно-зеленому, бархатному орнаменту.

– И что это значит?

– Ты, допустим, императрица, – Саша смерила ее взглядом, – так признавался, с каким рыцарем вы уже тройку кубков выпили?

– Саша!

– Да ладно? Дорогая, я хочу узнать все!

– Нечего рассказывать… ничего серьезного, так, просто так и всё. Лучше ты расскажи, как у тебя с тем поваром?

– Нет, нет, нет, ты не сможешь уклониться. Кто это? Дай-ка угадаю, твою телохранитель?

– У меня нет телохранителей.

– Как? Ты ведь мэр, могла бы завести стайку красавцев, я бы на твоём месте окружила бы себя мускулистыми мистерами Смитами в зеркальных очках и с большой кобурой. Если не бодигард, то тогда секретарь? Миленький блондинчик, который приносит тебе американо, только чтобы ты его отчитала, ведь ты просила латте? Да, мамочка, накажи меня! – Саша просительно сложила ладони, пародируя этого выдуманного секретуна.

Ю Ра посмотрела на нее, выгнув бровь.

– Да-а-а… твоя овчарка ни одну сладкую и глупую конфетку не пропустит.

– Бон Ча – овчарка? – хмыкнула Ю Ра.

– А кто ж ещё? Сторожевая, – Саша загибала пальцы, – бегает как молния, галстуки носит, эти корпоративные ошейники, вцепится в кого, так не отпустит.