bannerbanner
Музыкальный приворот. На волнах оригами. Книга 3
Музыкальный приворот. На волнах оригами. Книга 3

Полная версия

Музыкальный приворот. На волнах оригами. Книга 3

Язык: Русский
Год издания: 2025
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 11

Обе его ладони оказались на моих щеках, пылающих от его слов.

– Я хочу быть хорошим для тебя, Катя. Хочу, чтобы со мною ты стала счастливой. Знаешь, что я ценю в тебе больше всего? – неожиданно спросил парень.

– Мой чудесный характер? – попыталась пошутить я, просовывая палец в петлю для ремня его джинсов.

– То, что ты принимаешь меня таким, какой я есть. И тот, кто я есть на самом деле, сделает для тебя все, что может. А могу я много, – добавил Антон. – И я буду стараться, потому что знаю, как виноват перед тобой, моя девочка. Не бойся, у нас все получится. Если я не буду знать, что делать, ты мне подскажешь. Если не будешь знать ты – подскажу я. Договорились?

Я кивнула. А он вдруг признался, глядя на реку:

– Не замечал раньше, как отражается небо в воде.

Как я – в тебе.

От его слов стало легче, и реальность воспринималась уже куда с меньшим страхом.

Мы нашли спуск к реке, и Антон тотчас снял обувь, закатал по колено джинсы и зашел в воду с явным наслаждением.

– Ну как, теплая? – спросила я, стоя на берегу.

– Теплая. Иди ко мне, – позвал он меня, и я последовала его примеру: сняла босоножки и осторожно ступила в воду, нагретую солнцем. Дно оказалось приятное, песчаное, а река холодила разгоряченную жарой и пылкими поцелуями кожу. Антон протянул руку и повел меня туда, где было чуть глубже. Сначала воды было по щиколотку, затем по середину икры, потом почти по колено. Я приподняла сарафан, чтобы не намочить подол.

– Дальше я не пойду, – предупредила я Кея, оглянувшись и увидев, что мы довольно прилично отошли от берега – река была широка и углублялась постепенно. Я с опаской посмотрела на воду.

– Не бойся, – сказал Тропинин, уловив мои чувства. В отличие от меня он был безмятежно спокоен. – Ничего не случится. А если и так – я хорошо плаваю.

Он обнял меня одной рукой и вдруг поцеловал, откинув назад мои волосы.

Поцелуй в реке окончательно привел меня в чувство, и реальность перестала пугать.

На берегу, под сенью деревьев, Антон нашел поваленный ствол старого дерева. Сидя на нем и глядя на воду, мы смеялись, разговаривали о пустяках и изредка, урывками, целовались. Между нами то и дело вспыхивали первые искры того особого волшебства, которое бывает лишь в душах влюбленных.

Мы не скоро покинули это место.

Думала ли я тогда, когда мы в прошлый раз сидели у реки, что смогу вот так запросто разговаривать с этим человеком, обнимать его, целовать, смеяться вместе с ним? Нет, конечно, нет. Тогда это были просто смутные фантазии, которые вдребезги разбило появление Лесковой, но стоило мне запретить думать об Антоне, как мечта воплотилась в реальность.

И тогда я поняла важную вещь. За мечту не стоит платить. За нее нужно бороться.

– Чего мы так медленно плетемся? – полюбопытствовала я уже на въезде в город, обратив внимание, что нас все обгоняют.

– Ты просила не гнать, – отозвался парень. – Помнишь?

– Я просила не гнать больше ста пятидесяти километров в час! – я даже возмутилась от подобной наглости. – А ты едва тридцать выжимаешь! Антон, ты вообще странный.

– Это шутка, – как ребенку, объяснил мне светловолосый водитель, глаза которого искрились плутовским смехом. – Я так шучу.

– Невероятные шутки, Антон, – с улыбкой покачала я головой.

– Их мало кто понимает, – мрачно отозвался парень.

– Антон, а зачем ты тогда так надо мной издевался? – вдруг спросила я, вспомнив, как однажды Кей устроил мне скоростную прогулку на этой самой машине.

– Я хотел показать тебе две вещи, – серьезно отвечал Тропинин. – Экстаз от скорости и скверный характер Кея. Это был стандарт, – вдруг весело добавил, но, поняв, что сказал лишнее, замолчал.

– Стандарт игры? – рассмеялась я. Теперь о его игре было легко говорить. – То есть ты всегда действовал по схеме?

– Импровизировал, – сквозь зубы ответил Кей. Теперь эта тема не была приятна ему. – Не злись. Пожалуйста.

– Не злюсь. Мой дом находится в другой части города, – подсказала я ему, видя, что Антон сворачивает не туда.

– Прости, я не могу отпустить тебя домой, малышка, – сообщили мне. – Потом поужинаем в хорошем местечке. А потом, так и быть, я разрешу тебе попасть домой.

– Разрешишь? – подняла я бровь.

– Дай мне побыть тираном, – не самым радостным голосом попросил Кей. – Это моя лучшая роль.

– О, боже, Антон. Твоя лучшая роль – это ты сам.

Мои пальцы вновь потянулись к его плечу. Тропинин увидел это и довольно улыбнулся. Он знал, что я тянусь к нему, и это ему нравилось. Прикосновения, даже самые незначительные, порой были для него куда дороже слов.

Как Тропинин и сказал, сначала мы заехали к нему домой. Я осталась ждать в машине, а он сам, сказав, что вернется через четверть часа, не опоздал ни на минуту, что меня несколько удивило.

Антон переоделся в синюю, идеально облегающую плечи и торс футболку поло, из-под которой торчал кожаный ремень, серые джинсы и кроссовки. Хоть эта одежда смотрелась и просто, но и невооруженным глазом было видно, что ее хозяин не обделен ни вкусом, ни достатком. Все же этот человек умел подать себя, возможно даже не осознавая этого.

– Ты быстро, – улыбнулась я ему.

– Я же сказал, что буду через пятнадцать минут, раз ты не хочешь идти со мной, – ответил он.

– А когда я говорю, что буду через пятнадцать минут, я имею в виду, что буду примерно через пятнадцать минут, а может и больше, – задумчиво проговорила я.

– Я помню, – мило улыбнулся мне парень. – Я ждал тебя много часов около твоего дома, детка.

– Тогда ты это заслужил, – твердо сказала я.

– Не спорю, – пристегнулся он. – Поехали, зайка?

– Поехали, лисенок.

– Почему лисенок? – рассмеялся Антон.

– Потому что хитрый. Пытаешься задобрить меня ресторанами, – нахмурилась я. Он рассмеялся еще веселее.

– Нет, я просто хочу есть. Думаю, ты тоже. Задабривать я тебя буду потом и по-другому. Хотя, зная твое отношение к подаркам, лучше этого не делать. Весь мозг сломаешь мне, детка, – не удержался Тропинин от шутки. – Ладно-ладно, не смотри на меня так укоризненно. Хотя, нет, – изменил он свое решение почти мгновенно. – Лучше смотри на меня. Смотри всегда. – Жест «я слежу за тобой» в исполнении Кейтона выглядел очень забавным.

Я все-таки заставила его заехать ко мне домой – нужно было положить вещи и переодеться. Дома был только старший брат, который внимательно посмотрел на меня, спросил, все ли в порядке, и вновь скрылся в своей комнате.

Место для ужина Антон выбрал довольно примечательное – плавучий прогулочный теплоход-ресторан. Вечерами теплоход неспешно рассекал воды реки, делящей город на две части: блестящий, лощеный, вальяжно покачивающийся на волнах, с панорамными окнами и двумя палубами.

На борту его находились два банкетных зала и комфортабельный ресторан с романтичным названием «Ветер и звезды», в котором Антон заранее забронировал столик. Он располагался на верхней открытой палубе, и, ужиная, можно было наслаждаться видами вечерних старинных улиц, деловых кварталов и загородной природы.

Администратор проводила нас к нашему столику неподалеку от бортика, и мы сели друг напротив друга. В серых глазах молодого человека была несвойственная ему серьёзность, которая была присуща Антону, но тараканы Кея не дремали – возможно, они посылали мне сигналы в виде фейерверков, серебряные искры которых я, кажется, видела в его радужках.

Он смотрел на меня, не отрывая взгляда. А я улыбнулась, чувствуя себя неловко – впервые очутилась в таком дорогом пафосном местечке. Я была простой – без лабутенов, клатчей, дорогих украшений, грамотного мейкапа и модного маленького платья из личной гардеробной комнаты. Без холодного беспристрастного блеска в глазах, безупречного маникюра и карточки с круглой суммой. Девушки вокруг были именно такими – шикарными, недоступными, похожими на манерную Алину или на мою Ниночку, когда та примеряла на себя образ гламурной богатой дивы из высшего общества. От них пахло дорогими духами и за версту несло холодом.

А я… Я была другой. Доверчивой, наивной, еще не повзрослевшей, желающей любви и нежности и мечтающей коснуться облаков. Как и Тропинин, я была одета в темные джинсы, белую простую майку без рукавов и незаменимые кеды. Только вот он смотрелся дорого, с долей небрежности, неброско, но с тем самым изысканным шиком, который доступен далеко не каждому. Я же – просто.

Возможно, дело было не в одежде, а в умении подать себя. Во взгляде. В развороте плеч. Жестах, походке, голосе. Мироощущении.

Смогу ли я соответствовать ему?

Понимает ли сам Антон, что я из другого круга? Что я не могу стать ему Алиной, что не умею быть королевой – я лишь лесная принцесса, Рапунцель, заточенная в башне и оставленная собственной матерью.

Играла чудесная ненавязчивая музыка, кажется, это было что-то из Йохансена, современного композитора, которого я любила за возвышенность и поэтичность. Теплоход неспешно отошел от причала и неспешно рассекал реку, двигаясь прямо к закату, мимо окрашенного розовым и золотым акрилом неба.

Я находилась рядом с человеком, которого любила всем сердцем, и, кажется, все закончилось, но… Но безрадостные мысли не покидали меня.

Потому что все только еще начинается.

– Тебе нравится здесь, Катя? – спросил Антон после того, как удалился учтивый официант в униформе, принявший у нас заказ. Он посмотрел на наручные часы, явно брендовые, с текстильным широким ремнем и стальным корпусом.

– Да, нравится, – кивнула я медленно.

– Я выбрал не то место? – вдруг, поняв, спросил Антон. – Я хотел выбрать лучшее. Для тебя – лучшее. Раз тебе достался не лучший парень, – горько усмехнулся он, и я слабо улыбнулась. На какое-то время мы замолчали.

– Почему я? – вырвалось вдруг у меня. Этот вопрос мучил, почти душил.

– Что – ты? – не понял Антон.

– Почему ты выбрал меня? Потому что я – хорошая девочка? Одна-единственная, кто не повелась на Кея, а выбрала простого парня? – спросила я вдруг, уцепившись пальцами за край короткой скатерти. – А может быть… ты – жалеешь?

– Что за вопросы? – нахмурился он. Глядя на его лицо, мне хотелось улыбаться от переполняющей меня нежности, но откуда я знала, что нежность бывает болезненной? И чувства бывают болезненными. Только вот они были легки и прекрасны, как летнее высокое небо над горами, но что-то случилось и они превратились в лотос, который вязнет в болоте сомнений и страха.

– Просто ответь мне. Ответь честно, Антон.

– Теперь я буду всегда с тобой честен, Катя, – он протянул руку и заправил за ухо прядь волос, с которой играл ветерок. – Я выбрал тебя, потому что ты – мой человек.

– И как ты это понял? – сглотнув, спросила я.

– Не знаю, – честно признался он. – Не то, чтобы я тормоз, но я понял это не сразу. Прости меня за это. И жалеть я точно не буду. Жалеть не должна ты.

Музыка изменилась, стала романтично-обещающей. А люди… Люди не обращали на это внимания, занятые своими разговорами, смеясь и открывая шампанское. Сидевшая неподалеку от нас девушка – высокая брюнетка с модельной внешностью и совершенно отстраненным лицом, очаровывала мужчину лет сорока в деловом костюме. За соседним столом что-то праздновали мужчины в годах, заказывая дорогой алкоголь.

– У меня есть для тебя подарок, – сказал вдруг Антон и неожиданно поставил на стол маленькую симпатичную сиреневую коробочку.

– Какой? – почти в ужасе спросила я. Наверняка это что-то дорогое, и мне вновь будет неловко. – Антон, если это что-то вроде тех конфет в золотой фольге, то просто забери назад.

– Нет, это всего лишь сувенир, детка, – улыбнулся он радостно и сам себя одернул. – Да-да, я забываю и говорю на автомате. – Кей обезоруживающе поднял ладони, словно говоря: «Прости, я не виноват».

Я только головой покачала.

– Открой, – подвинул он коробочку ближе ко мне. Я с некоторой опаской открыла ее и вдруг улыбнулась: в атласе лежал прелестный серебряный кулон в виде легкого изящного стилизованного ключа с тонким стержнем, сложной бороздкой и искристым розовым камнем посредине.

– Как красиво, – искренне сказала я, осторожно вытаскивая из атласа это чудо. – Ключ от волшебного замка, не иначе.

Моя реакция нравилась Кейтону. Кажется, он почти наслаждался тем, с каким интересом я верчу его подарок в руках.

– Что за страсть к ключам? – полюбопытствовала я, со всех сторон осматривая это чудо. Определенно, кулон нравился мне.

– Я – ключ, – откинулся он на высокую спинку стула.

– А я, что, твой брелок? Помнится, ты его мне дарил, – мрачно поинтересовалась я, и Тропинин рассмеялся.

– Нет. Но брелок отличное дополнение к ключу. Катя, это глупость, но я хочу, чтобы ты знала – ключ от того, кто сидит напротив тебя, в твоих руках. Ты – мой замок.

Красивый светловолосый парень напротив не был похож на молчаливого университетского Антона, не казался больше самодовольным наглецом Кеем с замашками владыки мира. Он совмещал качества обоих этих людей, но было в нем и что-то новое, непонятное, неизведанное, еще не открытое мной.

Кто же он на самом деле?

– Кем ты сейчас пытаешься быть? – спросила я ни с того ни с сего, глядя на черную густую воду, в которой не отражалось небо – только безликие огни большого города.

Антон внимательно посмотрел на меня, аккуратно отложил в сторону столовые приборы и скрестил пальцы – те самые, так называемые музыкальные, длинные, тонкие, ровные… Я почему-то подумала мимолетом, что наверняка он смог бы легко обхватить на фортепиано куда больше октавы – восьми клавиш.

– Самим собой? – продолжала я.

– Я не знаю, – было мне ответом.

Так я поняла, что совсем почти ничего не знаю об этом человеке. Что наши отношения только начинаются.

Если, конечно, они вообще возможны.

Вернулся официант, с улыбкой расставив блюда с легкими салатами, закусками и бокалы – мне для клубничного лимонада с мятой, Антону – для простой ледяной воды.

– Спасибо, – вдруг сказал он глухим голосом, когда официант, пожелав приятного аппетита, отошел.

Что же за качели у нас обоих? Теплоход плывет ровно, и волн почти нет, но в наших душах настоящая качка – после шторма.

– За что?

– За то, что вытаскиваешь меня. Смеешься. Радуешься этой безделушке. Даришь эмоции. Знаешь, когда… Когда я играл с тобой, – все же смог сказать он прямо, – пытался заставить тебя сделать выбор, я по-своему, но был счастлив. Когда ты посылала Кея к черту, когда брала Антона за руку, когда злилась из-за телефонных розыгрышей. Я никогда столько не смеялся и никогда так не ждал наших встреч. После Алины и череды всех тех девушек во мне словно что-то сломалось, и я мог наслаждаться только музыкой, но не человеческими отношениями. Долго бежал от всего этого. Не признавал, что мне кто-то нужен, хотя все мои игры были, скорее, играми не с другими, а с самим собой. Тот, кого ты знаешь, как Антона, пытался доказать тому, кто известен тебе, как Кей, одну простую вещь. Что еще не все потеряно. И что и я могу быть достойным чего-то большего, чем жадность.

– Жадность? – повторила я удивленно.

– Жадность до моих денег, славы, тела, – ухмыльнулся он и потер лицо руками.

– Что же ты сделал с собой, Антон? – спросила я вдруг печально.

– Все в порядке. Теперь все должно быть в порядке.

Ели мы молча. И стало чуть легче. Мы обменивались не словами, а взглядами, улыбками, прикосновениями. И стало не важно, что это место мне не подходит.

– Не попадает в ноты, – заметил через какое-то время Тропинин. Говорил он о пианисте, что развлекал изысканную публику этим вечером.

– Ты умеешь играть на фортепиано? – улыбнулась я. Сложно было представить Кейтона, чинно сидящего за фортепиано, а не стоящего напротив микрофона с гитарой в руках перед беснующейся толпой.

– А почему я должен не уметь? – вопросом на вопрос ответил он. – Я музыкант. Возможно, я кажусь тебе беспечным рок-стар с толпами фанаток и неадекватными поклонниками, который только и делает, что зависает в клубах и догоняется, но я много работал над собой. Да, мне легче, чем другим, даются вокал и игра на инструментах, но я много трудился, Катя, – с какой-то даже горечью поведал парень. Кажется, он не хотел, чтобы я считала его звездным бездельником. – К тому же у меня абсолютный слух, – добавил он с кеевскими интонациями. – Ловлю разницу в восьмую тона.

– Наверное, тебе нелегко, да? – недовольно поглядев на проходящую мимо девушку, которая засмотрелась на Тропинина, спросила я.

– В повседневной жизни это больше мешает, чем помогает, – не заметил он подвоха в моем вопросе.

– Бедняжечка, – склонила я голову набок. – Бремя гениального музыканта.

Мою шутку не оценили, и я осталась довольна.

Когда нам, вернее, мне подали граните – итальянский десерт, похожий на дробленый фруктовый лед, мой телефон, лежащий на столе рядом с навороченным смартфоном Антона, завибрировал.

– Это Нина, – взглянула я на экран. Антон только кивнул, поняв, что я хочу ответить на звонок.

Не успела я поднести мобильник к уху, как услышала родной голос подруги, оглушительно громкий и не особо приятный. О том, что я на свидании с Антоном, подруга уже знала – я написала ей об этом в сообщении. В ответ подруга обругала его, как дворняжку, подозреваю, ему она была куда более рада, чем Максиму – моей первой любви, с легкостью разбившей мне сердце на тысячи осколков. Я лишь недавно склеила его заново.

– Что, Радова, весело тебе там? – осведомилась трубка. – Извела блонди? Помни: твоя задача – оттроллить этого недоноска так, чтобы он плакал теми местами, которыми плакать человек в принципе не может.

– Это какими? – уточнила я. Антон весело поглядывал на меня.

– Детородными, – весело отозвалась подруга.

– Нина!

– Что Нина? – возмутилась Журавль, которая, судя по шебуршанию в трубке, разворачивала что-то съестное. – Радова, он скот, каких еще поискать. Его нужно проучить! Сотня бородатых уродов! – воскликнула она залихватски, как пират. – Жалко, я еще не в городе!

Хоть говорила Ниночка громко и уверенно, но мне казалось, с ней что-то не так. И я даже знала, что.

Во всем виноват был друг Кея – синеволосый барабанщик с развязной улыбкой и манерами, далекими от джентльменских. Он стал для Ниночки кем-то более значимым, чем кто-либо из многочисленной армии ее поклонников. А кто в здравом уме и твердой памяти не клюнет на эффектную современную девушку со внешностью ангела? Несмотря на свой несносный характер и тотальную нелюбовь к человечеству, Журавль была красива и умела обаять людей, ну а также наврать им с три короба и легко развести. Келла оказался не таким. Более того, решил развести ее сам. В итоге эти двое разругались и расстались. По сухому, как раскаленная пустыня, уверению подруги, – навсегда.

– Передай, что я его ненавижу, – сообщила скучным голосом Нинка. – Хотя нет, стой, – спохватилась она. – Он же пыль. Кто в своем уме ненавидит пыль и вообще обращает на нее внимание? Пыль стирают. Передай ему, что я сотру его с лица земли. – В голосе подруги прорезались воистину демонические нотки.

– Хорошо, передам, – согласилась я. – Как ты?

– Как хрен, – никогда не страдала любовью к изящной словесности Нинка.

– Это как? – заинтересовалась я.

– Хрен – король тени, – мрачно заявила Журавль. – А я сейчас сижу в чертовой тени! Обгорела. И хочу домой. Я столько тусовок пропустила уже! А тут еще эта старая крыса Эльза Власовна опять собирает всех моих тошнотворных родственничков в своем логове. Наверняка завещание будет писать.

– Только не говори, что ты до сих пор думаешь о ее наследстве! – в ужасе воскликнула я.

– Как я не могу не думать о таких бабках, Катька? Это ты у нас в облаках витаешь. Такие, как ты, жизнь заканчивают, слоняясь по улице с коробкой вместо дома. А я хочу жить достойно. Достойно моего уровня, разумеется, – всегда была высокого мнения о себе Ниночка. – Да-да, папочка, – повысила она голос. – Иду! Минутку! Отец мой свирепствует, – поведала она мне печально. Слово отец она произносила очень забавно, с ударением на «о». – Узнал вчера, что его деловой партнер, тот еще придурок, скажу я, купил себе на Лазурном берегу недвижимость. А у нас ее нет, – хмыкнула она. – Теперь папочка изволит гневаться, а мы все огребаем. Да-да, папа! – крикнула она вновь и вздохнула. – Я пойду. Скоро приеду. И смотри мне…

Что я должна была смотреть, я так и не узнала – связь оборвалась.

Все это время Антон смотрел на меня, почти не мигая, с самым серьезным выражением лица.

– Что? – не поняла я, кладя мобильник на стол рядом с бокалом с соком.

– Ты красивая, – сообщил он мне, кажется, совершенно не к месту. Я инстинктивно ждала, что сейчас Тропинин в лучших традициях Кея как-то изощренно пошутит, будет смеяться и гадко ухмыляться, но ничего такого не произошло.

Я нервно рассмеялась, прижав на мгновение обе ладони ко лбу.

– Кажется, я еще не привыкла.

– К чему?

– К тому, что ты можешь быть, – я замолчала, подбирая осторожно нужное слово, – нормальным.

– А я ненормальный, – вдруг улыбнулся Антон мне криво и иронично. – Ты готова быть с таким, как я, ненормальным?

– А что мне остается? – я протянула руку и коснулась его щеки. Мимолетное прикосновение – и… Нет, не ток прошелся по телу, и голова не закружилась, охваченная умопомрачительным вихрем чувств, и не захотелось падать вечность, обняв Антона…

Я просто вдруг поняла, что все сделала правильно.

Глупое чувство, не так ли?

Но я точно знала, что сейчас я тут на своем месте и со своим человеком.

И мне это нравилось.

Я забыла обо всем и поняла, что замерзла, только тогда, когда внимательный официант выдал мне слабо пахнущий лавандой клетчатый плед, который я накинула на плечи. Кей от пледа отказался – кажется, ночная прохлада реки не доставляла ему никакого дискомфорта. Лишь успокаивала и дарила умиротворение.

– Ты никогда не мерзнешь? – спросила я его в шутку. Мои руки замерзли, и я грелась о белоснежную кофейную чашку. Он отрицательно покачал головой и в знак доказательства протянул свою руку и взял мою ладонь в свою.

Дымка знакомого чувства накрыла меня с головой. Какие у него все же странные руки – я заметила это давно, когда впервые наши пальцы соприкоснулись. Не холодные, но и не горячие. Совершенно обыкновенные, с выступающими костяшками и широким крепким запястьем. Надежным.

– А ты помнишь, когда я впервые взяла тебя за руку? – чуть лукаво спросила я, наслаждаясь и шумом никогда не спящей реки, и рассыпавшимися на черном непрозрачном пластике ночного неба звездами-стразами, и нашей странной близостью, и блеском в его глазах, которые сейчас казались темно-серыми, и даже своим чуть учащенным сердцебиением.

– Клуб, – быстро ответил он. – Когда тебя понесло в эпицентр драки.

– А вот и нет, – отвечала я, широко улыбаясь. Голос мой был почти торжественным. – Я взяла тебя за руку у нас дома. В тот день, когда ты делал вид, что чуть не попал под машину!

Кажется, Тропинин едва сдержался от смеха.

– Ах да, машина. Ты сама это решила, Катя, – вполне корректно напомнил он мягким, обволакивающим голосом.

Я была слишком наивной.

И сейчас недалеко ушла. Хватит таять от его голоса и взгляда.

Как бы я не пыталась – не получалось.

Еще часа полтора мы просто сидели и разговаривали. Обо всем. О моих мечтах и его планах. О прошлом, о будущем. О наших жизнях, которые вдруг переплелись. Просто так общаться с Антоном оказалось довольно комфортно – глупым он не был, и беседу умел поддержать на уровне, к тому же умел слушать, как тот самый мой невзрачный одногруппник-одиночка в очках и в бесформенной одежде. Изредка, правда, в нем просыпалось что-то от надменного Кея – упрямство или сарказм, и, честно говоря, это было довольно забавно.

Все шло хорошо ровно до того момента, как мы не отправились на прогулку по открытой верхней палубе. Сначала я встретила старого знакомого, что, честно говоря, не очень обрадовало Антона, но меня изрядно позабавило.

На верхнюю палубу из отдельно арендованного банкетного зала, где праздновался с размахом чей-то день рождения, вышла толпа гостей – преимущественно женщин среднего возраста в дорогих платьях, обильно украшенных и в меру нетрезвых, а потому очень радостных. Кажется, почтенные дамы решили вспомнить молодость, были веселы и много смеялись, на ходу опустошая бокалы. Одну из них, невысокую и подвижную, сопровождал симпатичный молодой человек весьма приятной внешности, которого легко можно было принять за ее сына. Однако я точно знала, что никаких родственных отношений между ними нет – это был Влад, тот самый парень с кукольной холодной внешностью, которого Нинка нанимала в специальном агентстве для моего сопровождения на день рождения дочки нашего любимого бессменного мэра. Он был не только хорош на лицо, но и оказался весьма эрудированным и приятным в общении. Этот Влад умел, кажется, подстраиваться под любого человека, потому что даже капризной Нинке умудрился понравиться. По крайней мере, она осталась вполне довольна его услугами.

На страницу:
4 из 11