Люда будет мстить

Люда закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что с ней произошло. Обрывки памяти постепенно складывались в целое. Шаг за шагом она вспоминала ремзал, Андрея и Надю. Вспоминала, как её муж нежно обнимал эту мерзкую особу, как в палату закатили каталку с умирающей девушкой.

"Стоп! Неужели у меня получилось? – наконец осенило её. – Новая жизнь в новом теле! Подарок судьбы! Ну, держитесь, господа! Я выведу вас на чистую воду! Я вам покажу, как за моей спиной амуры крутить! Люда будет мстить!"

Она снова открыла глаза и окинула взглядом ремзал. На соседней кровати лежал мужчина, подключённый к аппарату ИВЛ. С другой стороны – пожилая женщина. Её родного тела нигде не было. Обида душила за предательство, за удар в спину от того, кто ещё несколько часов назад был смыслом её жизни, а теперь вызывал лишь отвращение.

"Никогда и ни в кого больше не влюблюсь! Буду использовать мужчин для достижения своих целей! Только так! Похоже, я теперь красотка. Как хочется взглянуть на себя в зеркало. – Люда приподняла перед собой изящные руки с длинными тонкими пальцами. – Какой красивый маникюр. Никогда себе такого не позволяла. Интересно, а у меня папа или папик? Что-то доктор упоминал о моих новых родственниках. И учусь я в меде. В каком только? Не там ли, где преподаёт мой свежеиспечённый вдовец? Людочка, твоя серая жизнь приобретает яркие краски!"

"Уж ярче не бывает!" – прозвучал где-то в глубине сознания язвительный женский голос с приятным, мелодичным тембром.

"У меня появился внутренний голос! – с изумлением подумала она. – Или это интуиция… А может, отголоски памяти девушки, которой принадлежало это тело? Как бы то ни было, я жива!"

Вновь накатила усталость, веки отяжелели и закрылись сами собой. Людмила-Розанна провалилась в глубокий, безмятежный сон, на этот раз до утра.

Глава 4

Как ни противилось сознание Андрея, встречи со следователем Тарасовым избежать не удалось. Воскресным днём капитан нанёс ему визит.

– Добрый день, Андрей Максимович. Роман Алексеевич Тарасов. Мы общались по телефону. Примите мои соболезнования, – сдержанно произнёс полицейский, стоя в дверях. Темноволосый, среднего роста, с ямочкой на подбородке и пронзительным взглядом умных голубых глаз, он на миг заставил Андрея оцепенеть от страха. Но он быстро овладел собой. Придав лицу скорбное выражение, Андрей жестом пригласил визитёра войти:

– Добрый день! Прошу, проходите на кухню. В комнатах не прибрано, мебель старая… Мы с Люсьеной собирались на выходных генеральную уборку затеять, мебель обновить, да не успели…

Тарасов принял приглашение и, скользнув взглядом по допотопной кухонной мебели, присел за стол.

"Моя бы жена такую рухлядь и дня в доме не потерпела", – мимолётно подумал он.

Из дорогой кожаной папки Роман Алексеевич извлёк чистый лист бумаги, ручку и положил их перед собой. Андрей невольно отметил красивые, сильные мужские руки. На безымянном пальце правой руки поблескивало тонкое обручальное кольцо.

– Андрей Максимович, понимаю ваше состояние. Но мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Слушаю вас внимательно.

– Вы уверены, что ваша покойная супруга планировала встречу с подругами?

– Абсолютно… А у вас есть основания сомневаться?

– Дело в том, что мы изучили телефонные контакты Людмилы Сергеевны. Список номеров в её телефоне довольно скромен. Да, там есть номера, обозначенные как "подруги", но их всего четыре. И последний раз она звонила им больше года назад.

– Ничего не понимаю, – пробормотал сбитый с толку Андрей, никак не ожидавший, что его покойная жена вела столь замкнутый образ жизни. По привычке он поправил очки, надавив указательным пальцем на переносицу.

– Последние сутки она общалась по телефону с вами, ректором, заведующим кафедрой и неким Шерханом. Кстати, в день смерти именно ему она позвонила одним из первых. Если быть точным, сначала вам, а затем ему.

– Шерханом? Ничего не понимаю… Так… Выходит… У неё был любовник? Какой кошмар! Какой же я осёл! Поверил, что она с подругами! А она мне, оказывается, с каким-то Шерханом рога наставила!

Андрей достаточно убедительно изобразил горе. Впрочем, особого актёрского мастерства и не требовалось. Отсутствие у Люды подруг заставило его задуматься. Нужно срочно придумать правдоподобное объяснение, почему его жена не ночевала дома и почему он, благоверный супруг, не забил тревогу. В голове закрадывалось опасение, что следователь вполне может заподозрить его личную заинтересованность в смерти Люды.

– Версию с Шерханом мы, разумеется, проверим, – сухо констатировал следователь. – В крови вашей супруги обнаружены алкоголь и феназепам. Скажите, она злоупотребляла спиртным?

– Выпивала, но не часто. А вот феназепам принимала регулярно. У неё после смерти родителей начались проблемы со сном. Люсьена мучилась бессонницей. Таблетки должны быть в прикроватной тумбочке, с её стороны. Пойдёмте, покажу. Если, конечно, они остались.

Андрей не лгал. Небольшой запас феназепама действительно хранился дома. Когда-то его принимала мать Люды после смерти мужа.

– Не стоит. Теперь понятно, откуда в крови взялся феназепам.

– А что касается алкоголя… Наверное, пила с этим… с любовником… Вы не представляете, как мне сейчас тяжело говорить. Я – рогоносец, самый настоящий рогоносец! В голове не укладывается…

– Не буду вас больше сегодня беспокоить. До свидания, – следователь поднялся из-за стола и, коротко кивнув, покинул квартиру.

Оставшись один, Андрей принялся нервно расхаживать по комнате. Следователь определённо не вызывал симпатии. Интуиция подсказывала, что Тарасов будет копать долго и въедливо, цепляясь за малейшие детали, и изрядно потреплет ему, Андрею, нервы. Немного поразмыслив, он набрал номер Нади.

– Кто такой Шерхан? – выпалил он вместо приветствия.

– Да так. Наш системный администратор. Самый обычный мужчина. Ничего особенного, – слукавила Надя. Расписывать достоинства красавчика-сисадмина мужчине, за которого она собирается замуж, было бы верхом глупости.

– Зачем моя жена звонила ему утром?

– У неё комп не включался. Твоя толстая корова вилку в розетку не воткнула. А что случилось? Почему спрашиваешь?

– Как выяснилось, у Люсьены не было подруг. Следователь её контакты проверял. Спрашивал, кто такой Шерхан. А вдруг он и правда её любовник?

– Отличная версия! Только ходят слухи, что у него нетрадиционная сексуальная ориентация. Хотя… Пусть этот высокомерный эгоист докажет, что он не любовник, – задорно рассмеялась Надя, живо представив, как целуются красавчик Шерхан и отвратительная Людмила Сергеевна. До знакомства с Андреем Надя сама пыталась строить глазки Шерхану, даже набралась смелости и пригласила его на кофе. Но тот оказался равнодушен к прелестям красивой блондинки, и даже нагрубил в ответ. Хотелось чисто по-женски отомстить за отказ. Андрей, конечно, не красавец, как Шерхан, но такой домашний и интеллигентный. Надя искренне верила, что именно с Андреем её ждёт тихая и счастливая семейная жизнь.

– Понял. Знаешь, о чём я думаю? Наверное, тебе лучше помалкивать о том пятничном ужине с моей женой. Следователь крайне неприятный тип, замучает вопросами, а тебе сейчас лишние волнения ни к чему. Всё-таки ты ждёшь ребёнка. Я очень переживаю за тебя, солнышко.

– Ты у меня такой заботливый. Конечно, я никому ничего не скажу.

– Кстати, как ты себя чувствуешь? Не тошнит?

– Нет. Всё нормально. Завтра увидимся?

– Обязательно. После работы сразу к тебе. А вечером сюда. Соседям глаза помозолю. А то решат, что я не успел жену похоронить, как налево пошёл.

– Договорились. Жду с нетерпением.

Тем временем, в Мариинской больнице Люда свыкалась с новым телом. Она уже досконально изучила холёные руки с нюдовым маникюром, длинные точёные ноги с безупречным педикюром. Украдкой заглянула в укромные уголки тела, оценивая аккуратность зоны бикини, упругость груди с торчащими розовыми сосками, и даже озорной пирсинг пупка не ускользнул от её внимания. Единственное, что её удручало – отсутствие зеркала в реанимации. Увидеть бы поскорее свое новое лицо.

– Розанна, к тебе посетители, – улыбнулась медсестра, заступившая на утреннюю смену. Люда не могла не заметить, что весь персонал реанимации проявлял к ней какое-то особенное внимание, словно она была не просто пациенткой, а какой-то вип-персоной.

Через пару минут в ремзал вошёл голубоглазый, светловолосый мужчина лет пятидесяти, среднего роста и слегка полноватый. На нём был дорогой, тёмно-серый костюм безупречного классического кроя. Его сопровождала излишне худощавая, но невероятно красивая, изысканно одетая крашеная блондинка с огромными небесными глазами, выглядевшая значительно моложе своего спутника.

"Сестра? Подруга? Родственница какая-нибудь? Ей же не больше двадцати пяти", – гадала Люда.

Посетители решительно направились к её кровати. В их лицах читалась усталость. Было очевидно, что они провели бессонную ночь.

– Розанночка! Рози! Дорогая! Как ты нас с Севочкой напугала! – запричитала блондинка. На её длинных ресницах заблестели слёзы. Она тут же бросилась обнимать Люду. В нос ударил запах дорогущих духов.

"Севочка? Уменьшительное от Северина? Всеволода? Севастьяна? Евсея? – Люда судорожно перебирала варианты в голове, надеясь зацепиться хоть за что-то. – Разберусь по ходу пьесы!"

– Я лично этому мерзавцу яйца вырву! – гремел мужчина, кипя от гнева. – Чуть не отправил мою девочку на тот свет! Как его там? Саша?

– Я не помню, – соврала Люда, понятия не имея, о каком мерзавце идёт речь.

– Как не помнишь? – удивлённо вскинула тонкие брови блондинка.

– Мама дорогая! Ну, не помню я! И всё тут!

– Мама? – блондинка опешила и вопросительно взглянула на мужчину. – Севочка, она назвала меня мамой… Неужели я так старо выгляжу?

И тут блондинку прорвало. Слёзы хлынули ручьём. Люда поняла, что зря ляпнула любимую присказку.

"Ха! Ржу не могу!"– злорадно хихикнул внутренний голос.

– А чего ты хотела услышать, если она колёс наглоталась? – рявкнул на блондинку Севочка. – Она тебя за Рафаэллу приняла!

– Рози, дорогая, твоя родная мама сейчас в Италии. Мы с Севочкой специально не стали её нервировать. Чтобы она голос не потеряла, – мягко проговорила блондинка, вытирая слёзы.

– Да… Конечно… У меня ещё не всё восстановилось в голове, – с напускной небрежностью проговорила Люда. – Мама в Италии… Рафаэлла… Что ей с таким именем в России делать… А когда я к ней поеду? Что-то я совсем запамятовала…

– После зимней сессии. Доченька, ты планировала с Изольдой обновить гардероб в Италии, – пояснил Сева.

"Так… Значит, этот бледнолицый – мой папа. Моя мама распевает песни в Италии. А эта молодая швабра – подружка моего папы. Ничего себе семейка!"– не смогла сдержать удивления Люда.

– Да, Рози! Но если ты себя плохо чувствуешь, мы можем перенести наш шоппинг. Просто отдохнуть где-нибудь, подышать морским воздухом.

– Ага, Сочи не помешает, – со знанием дела ответила Люда. – Хорошо бы прогуляться по набережной в январе, полюбоваться Чёрным морем.

Сева и Изольда обменялись растерянными взглядами. Сева развёл руками, красноречиво демонстрируя, что не ожидал столь серьёзных проблем с головой у дочери. Изольда просто открыла рот и вытаращила и без того огромные голубые глаза.

– Рози, – наконец выдавила Изольда. – Ты нас с Севочкой так не пугай. Мы имели в виду Таиланд или Пхукет. Мальчикам будет приятно искупаться в тёплом море.

– Ах! Да! Я не подумала о мальчиках! Конечно, им будет приятней отдохнуть на Пхукете, – натянула улыбку Люда.

– Богдан передавал тебе привет. Он очень скучает. А Денька места себе не находит. Сидит возле твоей кровати и так жалобно скулит, бедняга, – смахивая слёзы, всхлипнула Изольда.

"Стоп! Один мальчик и один не совсем мальчик",– озадаченно предположила Люда. Новая семья с каждой минутой казалась всё более и более странной.

– На сегодня эмоций достаточно, – к кровати подошёл дежурный реаниматолог. – Девушка идёт на поправку. Завтра, скорее всего, переведём в отделение.

– Я бы хотел отдельную палату. В какое время мне завтра подъехать, чтобы решить этот вопрос? – деловито осведомился Сева.

– Около десяти утра. После обхода заведующим будет ясно.

– Благодарю вас, – вежливо ответил Сева.

Новые родственники поцеловали Людмилу и направились к выходу из реанимации. Люда заметила, как её нынешний папаша незаметно совал купюры медсёстрам, санитаркам и врачам. Изольда перед тем, как перешагнуть порог ремзала, оглянулась и бросила на неё какой-то странный взгляд, с холодком. Но тут же спохватилась, улыбнулась и приветливо махнула рукой.

"Дурдом! – подумала Люда. – Но лучше быть живой и иметь больных на всю голову родственников, чем гнить в земле. Да ещё и без собственных органов!"

"Согласна!"– отозвался внутренний голос.

Глава 5

В понедельник утром в холле СПбГУ появился чёрно-белый портрет Людмилы Сергеевны, скорбно перевязанный траурной лентой. Перед ним – куцый букетик из шести поникших красных гвоздик. Некоторые студенты и сотрудники университета на мгновение останавливались, чтобы поинтересоваться, кто же умер. Большинство с безразличием проходили мимо. Людмила Сергеевна, с её неброской внешностью, излишней строгостью и маниакальной требовательностью, не снискала ни студенческой любви, ни уважения коллег. Рядом с портретом, на листке бумаги, криво выведен номер сотового секретарши ректора – сбор средств "на помощь семье".

В холле появилась высокая широкоплечая фигура Шерхана. Студентки, забыв про всё на свете, провожали взглядом его темноволосого красавца с сексуальной щетиной. Шерхан, не торопясь, подошёл к портрету.

– Что это вдруг? – прозвучал его бархатный баритон, обращённый к тёте Вале, техничке, монотонно возившей шваброй по полу.

– Да кто её знает, – буркнула та, не отрываясь от швабры. – Говорят, в ДТП. А что да как – никто толком не знает.

– О покойниках либо хорошо, либо ничего, – изрёк Шерхан. – Царствие ей небесное.

Уже в своём кабинете, Шерхан перевёл на телефон секретарши пятьсот рублей. Не успел он коснуться кнопки включения компьютера, как раздался звонок – заведующий кафедрой английского языка настойчиво просил его прийти в кабинет. Шерхан недовольно поморщился, что его отрывают от дел, но просьбу заведующего игнорировать не посмел. Широкими шагами он направился на кафедру. Каково было его удивление, когда в кабинете заведующего он увидел всех сотрудников кафедры и сидевшего за столом незнакомого мужчину в форме капитана полиции.

– Станислав Анатольевич, доброе утро! – начал заведующий. – Простите за беспокойство. Следователь Роман Алексеевич Тарасов хотел бы задать вам пару вопросов касательно Людмилы Сергеевны.

– Да… пожалуйста, – пробасил Шерхан, не в силах понять, чем он мог быть полезен следствию.

– Доброе утро! – начал Роман Алексеевич. – Скажите, в каких вы были отношениях с погибшей?

– В обычных, – не задумываясь, ответил он.

– То есть?

– В самых обычных отношениях.

– Вы были близки?

– Ну… Если учесть, что она пару раз назвала меня пидарасом, то можно сказать, что да, – неудачно пошутил Стас.

– То есть, вы не отрицаете, что между вами существовала связь?

– Смотря что вы подразумеваете под связью.

– Вы были любовниками? – в лоб спросил Тарасов.

– Вы Людмилу Сергеевну при жизни видели? О каких отношениях вы, чёрт возьми, спрашиваете? – вспылил Стас, которого этот странный разговор начал бесить.

– Утром, в день своей смерти, Людмила Сергеевна звонила вам. А вечером она упала под поезд в метро, находясь в состоянии алкогольного опьянения. Не вы ли её напоили?

– Утром Людмила Сергеевна звонила мне, так как у неё не включался комп. А бухать в компании общипанных куриц – не моя стихия.

– А вот эта женщина утверждает, что вы были любовниками, – полицейский кивком указал на Надю, покрасневшую до корней волос.

– Что-о? – удивлённо вытаращил глаза Стас. В этот момент он был готов разорвать крашеную блондинку в жутком чёрном платье с люрексом и кружевными вставками, которая так беспардонно его оклеветала.

– Людмила Сергеевна сама мне говорила, – убедительно произнесла Надя. – По большому секрету, она призналась, что между вами была интимная связь.

"Выкручивайся теперь! Будешь знать, как девушкам отказывать!" – в душе ликовала Надя, стараясь сохранить невозмутимый вид. Перспектива скорого замужества придавала ей уверенности. Она смело смотрела на побагровевшего сисадмина, прекрасно зная, что он не сможет опровергнуть её ложь.

– Дурная на всю голову баба с больными эротическими фантазиями! – не на шутку разозлился Шерхан. – Да не было между нами ничего! Я что, на извращенца похож? Хотите, проверьте на детекторе лжи!

– Похоже, вы американских фильмов пересмотрели, уважаемый! – усмехнулся Тарасов. – Везде вам эти детекторы мерещатся. Алиби на вчерашний вечер у вас есть? Где вы были вчера вечером?

– В отеле, – рявкнул Шерхан.

– Вот как? И что же вы там делали?

– Какая вам разница! Был и всё! С другом встречался. А потом домой поехал. Можете с видеорегистратора снять данные, по каким улицам и с кем я ехал.

"Точно! Извращенец! Потому на баб его и не тянет! Козёл! – злорадно подумала Надя. – Был вечером в отеле и не признаётся с кем!"

– Товарищ капитан, – вступился за сисадмина заведующий кафедрой. – Мне кажется, Станислав Анатольевич не стал бы обманывать полицию. Людмила Сергеевна при жизни была крайне замкнутым человеком и считала, что на работе нельзя заводить романы. Так как за их развитием, как за сериалом, будет наблюдать весь коллектив.

– Но она мне сама говорила! – упрямо твердила Надя, не желая отказываться от попытки досадить высокомерному сисадмину.

– Полагаю, это была всего лишь неудачная шутка, чтобы поддразнить нашего уважаемого Станислава Анатольевича. Ну, и немного приукрасила. А вы, со свойственной вам порядочностью, никому ничего не рассказали и не дали сплетне ход, – на ходу пытался придумать хоть какое-то объяснение услышанному заведующий кафедрой. Он даже в мыслях не мог допустить, что между Людмилой Сергеевной и Шерханом может быть хоть малейший намёк на романтические отношения. И сейчас, повинуясь негласному кодексу мужской солидарности, он пытался хоть как-то обелить сисадмина.

– Ясно… Змеиное кубло, а не коллектив, – процедил следователь, недовольно скривившись. – Вопросов больше не имею.

Роман Алексеевич аккуратно уложил в папку исписанный лист и, бросив быстрый взгляд на притихшую кафедру, удалился. Вслед за ним стали расходиться и сотрудники кафедры, вполголоса обсуждая скандальные откровения. От прозвучавшей клеветы Стас пришёл в бешенство. Он вернулся в свой кабинет и, чтобы хоть как-то успокоиться, залпом осушил стакан холодной воды.