Люда будет мстить

– Тогда по коньячку! Согреться и правда не помешает.

Мгновение спустя к столику подошёл улыбчивый официант, ловко расставляя пузатые коньячные бокалы, наполненные янтарным, благоухающим напитком.

– Благодарю вас, – промурлыкала Надежда и, наклонившись к Люде, прошептала: – Если нужно припудрить носик, дамская комната – там.

– Поняла, – так же тихо ответила Люда. Надежда Михайловна словно прочла её мысли. После прогулки мочевой пузырь настойчиво напоминал о себе. Она поднялась из-за стола и отправилась освежиться. В дамской комнате она провела около десяти минут. Когда женщина вернулась, Надежда Михайловна всё так же сидела за столиком и мило улыбалась.

– Извините, сейчас мне тоже нужно отлучиться, – проговорила Надя, грациозно поднимаясь. – Посетить жизненно необходимое местечко.

Пока Надежда отсутствовала, услужливый официант накрыл на стол. Люда и не предполагала, что её коллега дополнительно заказала сырную тарелку, колбасную и фруктовую нарезки. Пять минут спустя Надя вернулась с сияющим видом.

– Ну что, начнём! – довольно потирая руки, произнесла блондинка.

Женщины немного выпили. Надежда лишь слегка пригубила. Люда медленно потягивала благородный напиток, периодически отмечая, что у него какой-то странный привкус. В разговорах о работе и мужчинах время пролетело незаметно. Не привыкшая к крепкому алкоголю, Люда захмелела на удивление быстро. Язык заплетался, веки наливались свинцом.

– Нам пора закругляться, – забеспокоилась Надежда, поражённая столь стремительным опьянением коллеги.

Подозвав официанта, она расплатилась по счёту, помогла Люде подняться и накинуть пуховик. Поддерживая коллегу, они вышли из кафе. Что происходило дальше, Люда помнила смутно. Только слышала чей-то очень знакомый голос, настойчиво приказывающий сделать шаг вперёд. И вдруг – ослепительно яркий свет, надвигающийся с неумолимой скоростью. За яркой вспышкой последовал пронзительный скрежет металла, оглушительный удар… И всё! Чернота… И вдруг какая-то неведомая сила заставила её очнуться и взмыть ввысь. Боли не было, лишь странная, непривычная лёгкость во всём теле, позволяющая парить в воздухе. Люда удивлённо посмотрела вниз. На рельсах, перед самым поездом, лежало её бездыханное окровавленное тело в неестественной позе. На платформе толпились испуганные люди. Кто-то судорожно вызывал скорую, кто-то – полицию.

– Я что? Умерла? Не может быть! – в полном отчаянии воскликнула она.

Но её крик остался неуслышанным. Внезапно глаза обожгло ярким светом. Она зажмурилась от боли, но любопытство оказалось сильнее страха: она снова открыла глаза. В нескольких шагах от неё сиял столб ослепительно яркого света, словно сошедшего с небес. Свет звал, притягивал к себе, словно магнит, источал неземное, умиротворяющее тепло. Хотелось раствориться в этом сияющем потоке, купаться в нём, как в прохладной горной реке в знойный летний день.

– Я хочу жить! У меня есть семья! Муж! Он любит меня! – обезумев от осознания, что произошло, пронзительно закричала она.

Свет мгновенно погас, словно испуганный её мольбой. Люда опустилась на рельсы и с ужасом взглянула на себя со стороны. Хотелось рыдать, глядя на изуродованное, окровавленное тело.

"Я выживу! Обязательно выживу! Я сильная!"– как мантру, повторяла она бесконечное множество раз.

Наконец, её тело подняли с рельсов.

– Есть пульсация на сонной артерии! Очень слабая! – воскликнул кто-то из толпы. Мужчина, не теряя ни секунды, начал делать непрямой массаж сердца. Люда болезненно ощущала каждый толчок в груди. Вскоре подъехала скорая. После оказания первой помощи её тело осторожно перенесли в машину, подключили к незнакомым Люде аппаратам, и со спецсигналами помчались в ближайший стационар.

Глава 2

Андрей вернулся домой, когда часы уже пробили полночь. Отсутствие жены не вызвало в нём ни малейшего удивления. Он торопливо проглотил ужин, состоявший из сосисок и купленного по дороге салата "Оливье", размеренно принял душ и отправился спать, предварительно переведя сотовый в беззвучный режим.

Утро дышало ленью. Пробуждение наступило ближе к десяти. Позволив себе немного понежиться в постели, Андрей нехотя потянулся к телефону, покоившемуся на прикроватной тумбочке.

– Двадцать пять пропущенных… Красивое число, – усмехнулся он и набрал первый попавшийся незнакомый номер из списка.

– Капитан полиции Тарасов слушает, – отозвался сдержанный мужской голос.

– Простите, вы мне звонили ночью?

– Ах… Да… Звонил… Вчера вечером на станции метро "Адмиралтейская" произошёл несчастный случай. Под поезд попала женщина. Документов при ней не оказалось. Сейчас она находится в больнице. В её сотовом нашли ваш телефонный номер. Мы пытаемся установить личность потерпевшей.

– Странно… Очень странно, – удивлённо протянул Андрей. – Но раз такое дело, я готов помочь. Что от меня требуется?

– Сможете приехать на опознание в Мариинскую больницу? Она в реанимации.

– Постараюсь. Только дождусь жену. Она не ночевала дома.

– Вот как? – в голосе капитана проскользнуло удивление.

– Да… На неё периодически находит. Уходит в загул с подругами на несколько дней. Тем более сегодня выходной. Так что очень даже логично, что она не ночевала дома.

– Понятно. В каждой семье свои прибамбасы… В общем, приезжайте, как сможете.

Капитан прервал вызов. Андрей, не торопясь, поднялся с кровати. Сделав утреннюю разминку, он направился на кухню. Первым делом, с нескрываемой злостью, отправил в мусорное ведро почти нетронутую пачку ненавистной овсянки. Затем, с удовольствием пожарив на сале яичницу из двух яиц, он аппетитно позавтракал, привёл себя в порядок и, ближе к полудню, так и не дождавшись жены, отправился в больницу.

Субботний день, на редкость теплый для ноября, располагал к прогулке. Андрей неспешно шёл по Невскому, вдыхая полной грудью терпкий воздух поздней осени, и свернул на Литейный. Вскоре перед ним предстало окрашенное в жёлтый цвет здание с белыми колоннами. Построенная ещё до Революции больница больше напоминала театр или музей, чем лечебное учреждение. Неожиданно Андрея охватило неприятное волнение. Вот он войдёт туда… увидит изуродованное тело… А что будет дальше?

От тягостных дум его оторвал звонок мобильного. На экране высветился номер Нади. Их мимолётный, но бурный роман с этой обжигающей блондинкой вспыхнул незадолго до его знакомства с Людой. После свадьбы Надя устроила ему показательную истерику и, хлопнув дверью, исчезла из его жизни. А пару недель назад внезапно позвонила и огорошила новостью о том, что носит под сердцем его ребёнка. Разумеется, разговор сопровождался потоками слёз, клятвами в вечной любви и дифирамбами его непревзойдённым достоинствам.

– Добрый день! – из телефона вырвался жизнерадостный женский голос, заставивший его невольно улыбнуться.

– Добрый день! Как ты спала, моё солнышко?

– Прекрасно! Можно сказать, сном младенца.

– И я спал как убитый.

– Ты рассказал жене о нас?

– Нет… Люсьена не ночевала дома. Поговорим позже. Я сейчас немного занят. Иду в больницу.

– Не поняла? Ты заболел? – в голосе Нади проскользнули нотки тревоги.

– Нет. Со мной всё прекрасно! Какой-то капитан Тарасов звонил. Пригласил на опознание неизвестной женщины в Мариинскую больницу. Она в реанимации.

– В реанимации?! – удивлённо переспросила Надя. – Обалдеть! А вдруг это кто-то из наших общих знакомых? Потом расскажешь?

– Обязательно, солнышко! Целую!

Дождавшись гудков, Андрей вошёл в здание больницы. Из приёмного отделения он позвонил капитану Тарасову и узнал, что несчастная женщина жива и по-прежнему находится в реанимации. Без долгих раздумий он направился туда.

– Здравствуйте, – неуверенно поздоровался Андрей, когда перед ним распахнулась дверь реанимационного отделения и на пороге возникла реаниматолог, примерно его возраста. – Мне звонили из полиции. К вам доставлена неизвестная. Я на опознание.

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, – неожиданно строгим голосом ответила миловидная женщина.

Андрею предложили надеть бахилы, одноразовую шапочку и медицинский халат. Без пяти минут вдовец нерешительно переступил порог реанимационного зала. Сомнений быть не могло: на широкой функциональной кровати лежала его жена. Интубационная трубка, как змея торчащая изо рта, и ритмичное жужжание аппарата ИВЛ без слов говорили о тяжести её состояния. Выглядела Люда весьма удручающе: голова и руки забинтованы, глаза прикрыты влажными марлевыми салфетками, на лице множественные ссадины и кровоподтёки, нос искривлён. Рядом с ней возвышался штатив с системой для внутривенной инфузии и батареей лекарств. На прикроватном мониторе плясали цифры, отражая артериальное давление, частоту сердечных сокращений и сатурацию. Андрей невольно поёжился, его лицо побледнело. Несмотря на работу на кафедре медуниверситета, вид крови и изувеченных тел всегда вызывал у него отвращение.

– Андрей! – прозвучал радостный крик из уст бестелесной Люды, сидящей на больничной койке. – Любимый! Ты меня нашёл!

Она устремилась к мужу, попыталась обнять, но призрачные руки её прошли сквозь него, не встретив сопротивления. Любимый мужчина не видел и не слышал её.

– Вам плохо? – участливо спросила реаниматолог, заметив перемену в его лице.

– Да, – тихо признался Андрей, взгляд его был прикован к неподвижному телу на койке. – Это моя жена. Людмила Сергеевна Аникина. Она… не ночевала дома. Сказала, что на встрече с подругами. А тут… вот оно что.

Он беспомощно развёл руками, словно не находя слов, чтобы описать охвативший его ужас. Глаза метались от неподвижного тела жены к пляшущим цифрам на прикроватном мониторе, отсчитывающим последние мгновения её жизни. Медсестра в белом медицинском костюме подошла к Люде и повесила на штангу пакет с эритроцитарной массой. Стены качнулись, пол ушёл из-под ног Андрея, мир поплыл перед глазами. Ему показалось, ещё секунда, и он рухнет на холодный больничный пол.

– Давайте пройдём в ординаторскую, – предложила реаниматолог, глядя на мертвенно-бледное лицо Андрея.

Небольшая ординаторская находилась рядом. Андрей с шумом рухнул на диван и судорожно вцепившись руками в голову. После увиденного пакета с красными эритроцитами к горлу подкатывала тошнота. Душа Люды неслышно присела рядом, невесомо коснулась его колена своей призрачной ладонью. Её глаза были наполнены безграничной нежностью и любовью к этому, самому дорогому для неё мужчине.

– Состояние крайне тяжёлое. Прогностически неблагоприятное, – тихо констатировала реаниматолог, протягивая Андрею стакан с водой. Он жадно выпил половину, на миг стало чуть легче.

– Я понимаю, доктор. Я работаю на кафедре биологии в Мечке. Можете быть со мной откровенны.

– Я вас поняла.

– Она… долго протянет?

– Не могу сказать наверняка. Понимаете… сердце ещё бьется, но мозг уже мертв. Такие пациенты… идеальные доноры.

– Люсьена всегда была доброй, отзывчивой, удивительной женщиной… Думаю, она бы не возражала, если бы её органы спасли чью-то жизнь! – произнёс Андрей, с трудом сдерживая дрожь в голосе. Он отвёл взгляд, не в силах смотреть в глаза доктору.

– Как… на органы? – слова мужа пронзили душу Люды ледяным ужасом. – Я против! Андрей, опомнись? Я поправлюсь, и мы снова будем счастливы. Я буду готовить для тебя овсянку по утрам и твои любимые макароны с сыром!

– В таком случае, вам нужно будет подписать ряд документов, предоставить паспорт, полис и СНИЛС вашей супруги. А то она у нас проходит как неизвестная. Больничный лист ей нужен?

– Да, конечно. Она работает. Пишет диссертацию. Умная, талантливая женщина. И подумать только… почти через месяц после свадьбы я стану вдовцом.

– Тогда жду вас сегодня с документами.

– Я буду через пару часов. Простите, мне нужно… прийти в себя.

– Я вас понимаю. Примите успокоительное. Валерьянка, глицин, пустырник, что-нибудь в этом роде.

– Благодарю вас.

Андрей поднялся с дивана. Настроение улучшалось. Он с трудом сдерживался, чтобы скрыть захлестнувшую радость от внимательного взгляда доктора.

"Ну что ж! На сегодня планы меняются! С этого дня, Андрей Максимович, у вас начинается новая жизнь. Я почти вдовец! – усмехнулся он, едва переступив порог реанимации. – Как удачно всё сложилось. Мне – квартира и дача, а для Люсьены – урна. Идеальный раздел имущества. С Надей пока поживём раздельно. Чтобы любопытные соседи не судачили. А то скоро живот будет видно. Хотя… мой ли это ребёнок? Короче, вступлю в наследство, а там посмотрим!"

Уже на улице он набрал номер Нади:

– Солнышко, ты не обидишься, если сегодня мы не встретимся? Мне нужно отнести документы в больницу.

– Ничего не поняла. Какие документы? Какая больница?

– Люсьена в реанимации.

– Как в реанимации? Людмила Сергеевна? Твоя жена? Я же только вчера с ней общалась!

– Потом всё объясню.

– Я приеду. Хочу быть с тобой в этот момент.

– Нет. Не нужно.

– Я могу представиться твоей сестрой. Правда, Андрей! Я безумно соскучилась! Ну, пожалуйста!

– Ладно… Договорились.

Никогда ещё Андрей не возвращался домой с таким воодушевлением. Он взлетел по лестнице на третий этаж, словно на крыльях. Душа его пела от предвкушения свободы. Открыв дверь, он бросился лихорадочно искать документы Люды. К счастью, все они лежали в одной тёмно-синей папке: дипломы, свидетельство о браке, документы на недвижимость и прочие важные бумаги.

Перед выходом из дома он решил позвонить капитану Тарасову. Как назло, линия оказалась занята. Время тянулось мучительно медленно. Андрей нервничал. Хотелось поскорее закончить дела в больнице и умчаться вместе с Надей в её маленькую квартирку на станции метро "Девяткино". Он несколько раз подходил к зеркалу в прихожей, репетируя слова, которые скажет следователю. Наконец, в трубке раздался спокойный голос капитана Тарасова:

– Слушаю!

– Здравствуйте, это Андрей Максимович Аникин. Мы с вами сегодня общались по поводу неизвестной женщины в Мариинской больнице, – дрожащим голосом произнёс Андрей.

– Да. Добрый день.

– Простите… Я не могу подобрать слов… Очень нервничаю… В общем, это моя жена.

– Вот как? – удивился следователь.

– Да. Никогда не думал, что буду на опознании супруги. Не верится… Люсьены больше нет....

– Понимаю… Примите мои соболезнования. Мне поручено расследование по факту нанесения тяжкого вреда здоровью вашей супруги. Полагаю, нам предстоит ещё не одна встреча. Скажите, Людмила часто не ночевала дома?

– Да, у неё было много подруг. Я и подумать не мог, что с ней может случиться неладное.

– Можете назвать имя хотя бы одной подруги? Вам известно, с кем она проводила вчерашний вечер?

– Понимаете, мы не так давно женаты. Чуть больше месяца. Люсьена, простите, Люда настаивала на скромной регистрации. И с подругами меня не знакомила. Она от природы была очень ревнивой. Если я задерживался на работе, устраивала допрос с пристрастием, обыскивала мою одежду на наличие чужих женских волос, следов губной помады.

– Даже так? – усмехнулся следователь, невольно сравнивая ситуацию со своей семейной жизнью и радуясь, что его жена с пониманием относится к его службе и не закатывает сцен.

– Но я всё равно очень любил её… Простите, мне нужно в больницу. Везу доктору её паспорт.

– Да… Конечно, конечно. Простите, что отрываю вас.

– До свидания!

– До свидания!

К Мариинской больнице Андрей почти бежал. Хотелось поскорее поставить точку в семейной жизни с нелюбимой женщиной, которая к тому же оказалась ревнивой. От волнения его щёки полыхали огнём. Как назло, в кармане завибрировал сотовый. Он напрочь забыл о назначенной на сегодня встрече. Мельком взглянув на экран, он сбросил вызов и заблокировал абонента, ставшего ненужным балластом в его жизни. Наденька ждала его у входа в больницу.

– Замёрзла? – он нежно обнял красивую от природы блондинку за талию и поцеловал в щеку. Женщина определённо нравилась.

– Не успела. Только подъехала. Так что произошло?

– Последствия кататравмы. Она упала в метро на рельсы.

– Какой кошмар! У неё есть шансы?

– Доктор говорит, её мозг умер, а тело живёт. Идеальный донор. В общем, я сейчас подпишу документы и её разберут на органы.

– Какой ужас! Знаешь, я хочу с ней проститься. Всё-таки работали вместе. И выходит, она подарила нам квартиру и дачу. Нам и нашему будущему малышу.

– Какая же ты у меня сентиментальная, – улыбнулся Андрей, любуясь её небесно-голубыми глазами. – Пойдём.

Они вошли в приёмное отделение. Андрей, словно профессиональный актёр, придав лицу скорбное выражение, предъявил регистратору документы жены. Затем вместе с Надей направился в отделение реанимации. Их встретила та же врач, что и в предыдущий визит.

– Здравствуйте ещё раз. Я уже передал документы супруги в регистратуру. Как её состояние?

– Без динамики, – ответила реаниматолог, с любопытством рассматривая красивую, но безвкусно одетую спутницу Андрея.

– Здравствуйте! Мы с Людмилой Сергеевной вместе работали. И были подругами. Такая потеря для науки… Я могу пройти к ней? – дрожащим голосом промолвила Надя.

– Да, конечно.

Облачившись в бахилы, одноразовые медицинские шапочки и халаты, любовники вошли в ремзал и приблизились к кровати, на которой лежала умирающая Люда.

– А ты откуда взялась? – душа Люды, поражённая неожиданным визитом блондинки в сопровождении её мужа, облетела вокруг Нади. Она и при жизни недолюбливала коллегу, а уж теперь и подавно. – Что ты тут с моим мужем делаешь? Клинья к нему подбиваешь?!

– Людмила Сергеевна! Как мне вас будет не хватать! – наигранно пустила слезу Надя, ликуя в душе, что теперь ей не придётся объяснять коллеге, почему та должна развестись с мужем. Собственно, для этого она и пригласила её в пиццерию. Но неприятная беседа не состоялась: Людмила изрядно захмелела и перестала адекватно воспринимать информацию.

– Пойдём, Наденька. Это тяжёлое зрелище. Тебе нужно думать о ребёнке, – на глазах у жены, не стесняясь присутствия посторонних, Андрей обнял блондинку и прижал к себе. Его губы на мгновение коснулись её белых волос. В ответ блондинка прильнула щекой к его щеке.

– Ах, значит, Наденька! Руки от неё убери! Немедленно! – душа Люды, сжав прозрачные ладони в кулаки, с яростью набросилась на мужа с намереньем заехать в глаз. Но, к её величайшему разочарованию, ничего не произошло. Муж не чувствовал её присутствия.

– Доктор, я готов подписать все необходимые документы для изъятия донорских органов у моей жены. Я понимаю, что прогноз неутешительный. Пусть её сердце продолжает биться в чей-то груди и продлит кому-нибудь жизнь. И пусть этот человек всегда помнит о моей супруге.

– Пройдёмте в ординаторскую.

Тяжёлая дверь реанимационного отделения резко распахнулась, издав при этом отвратительный скрежет. Через мгновение мимо Андрея в ремзал с грохотом влетела каталка в сопровождении медиков. Всё произошло настолько стремительно, что любовники едва успели отскочить в сторону.

– Кошмар! – испуганно взвизгнула Надя и ещё сильнее прижалась к Андрею, чем окончательно взбесила Люду. Прозрачные руки ревнивицы потянулись к шее блондинки, желая её задушить.

– Пойдём, солнышко моё, в ординаторскую… Тебе нельзя нервничать, – прошептал Андрей любовнице, стараясь, чтобы никто не услышал его голоса.

– Ах, солнышко! – злилась Люда. – А вот меня ты солнышком не называл, кобель!

Андрей поспешил увести Надю, даже не взглянув на вновь прибывшую пациентку: красивую девятнадцатилетнюю девушку. Её нежная кожа была бледна, копна роскошных тёмных длинных кудрявых волос хаотично рассыпалась по каталке. Сопровождавший девушку дежурный реаниматолог на ходу проводил закрытый массаж сердца.

– Откуда? – спросила реаниматолог у коллеги, готовясь к интубации.

– Из клуба. Обдолбленная. Папаша уже мчит сюда.

– Надо же. Сегодня из экзотических мест привозят. Метро. Клуб. Кладбище.

– Ого! Теперь к нам уже и с кладбища доставляют?.. Да оживай же ты! Дура малолетняя!

Доктор, словно одержимый, продолжал проводить непрямой массаж сердца. Компрессия следовала за компрессией. Мощные руки с такой силой давили на грудь, что со стороны казалось, вот-вот сломают ребра. Глаза налились кровью, щёки горели. Было заметно, что доктор уже начал уставать. Вторая реаниматолог, та, что только что общалась с Андреем, ловко ввела интубационную трубку и начала искусственную вентиляцию лёгких.

– Да что же ты творишь! Дыши! Чтоб тебя! Адреналин! – рычал доктор в отчаянии.

И вдруг Люда увидела, как из тела юной красавицы вырывается душа.

– Не надо меня спасать! Я не хочу жить! Всё! Отстаньте от меня! Ненавижу её! Обманщица! – кричала душа девушки, отчаянно пытаясь вырваться из тела. Наконец, ей это удалось. С торжествующим криком она взмыла над бездыханным телом. – Всё! Вот теперь пусть он поплачет на моей могиле!

– Ещё адреналин! – скомандовал доктор медсестре, спешно готовящей растворы. В его руках блеснули электроды дефибриллятора. – Всем отойти от больного!

– Отлично! Ты не хочешь жить? А я очень даже хочу! Я должна разобраться, что эта крашеная стерва делала рядом с моим мужем!

Душа Люды, оттолкнув в сторону бесплотный дух незнакомки, ринулась в тело лежащей на каталке девушки.

– Воровка! – возмущённо взвизгнула душа юной красавицы, вцепившись в ногу Люды. – Это моё! Только попробуй, жирная корова!

– Отстань! – Люда, судорожно вцепившись руками в тело девушки, отбивалась ногами от призрачной хватки. – Ты всё равно не хочешь жить! А мне надо! Очень надо!

– Не позволю! Это моё тело! – призрачные пальцы мёртвой хваткой вцепились в Люду, не давая ей проникнуть внутрь.

Разряд! Невыносимая боль пронзила грудь, заставив тело подпрыгнуть на каталке. Вдох.

– Есть пульсация! Дышит! – радостно воскликнул доктор. – Дофамин! Амиодарон! Будет жить!

Глава 3

Люду вырвало из небытия резким светом лампы, бьющим в лицо. Она недовольно поморщилась. Грудная клетка горела огнём, словно её перепутали с боксёрской грушей и остервенело колотили кулаками.

– Наша спящая красавица просыпается, – проворковал над ухом мелодичный женский голос. – Ночь за окном, а ей не спится.

Люда с трудом разомкнула веки. Рядом с её кроватью, как ангел, стояла молоденькая медсестра в белом медицинском костюме и приветливо улыбалась.

– Розанна, как самочувствие? – прозвучал бодрый голос реаниматолога, сопровождавшего каталку с хрупкой, умирающей девушкой. За ним следовала вторая реаниматолог, та самая, что днём беседовала с Андреем.

– Розанна? – переспросила Люда, недоумевая, почему её называют чужим именем. И тут же испугалась собственного голоса – чужого, незнакомого, словно принадлежащего кому-то другому.

– Переутомилась девочка, – расплылся в улыбке доктор.

– Что видела на том свете? – шутливо поинтересовалась женщина-реаниматолог.

– Не помню, – соврала Люда, испытывая неприязнь к доктору, посмевшему предложить её мужу извлечь органы для трансплантации.

– А ведь и правда интересно, что там, за гранью? – задумался реаниматолог. – Мне почему-то представляется, как я в длинной белой хламиде с лирой в руках, скачу с облака на облако, услаждая слух святых райским музоном.

– Не дождётесь, Владимир Иванович. Я читала, что после смерти души врачей сразу отделяются от остальных. Проходят специальное обучение, а потом лечат другие души.

– Ну вот! Опять учиться! А потом непрерывное образование в системе НМО! А вдруг ещё и экзамены на категорию сдавать заставят? – с притворным ужасом в голосе пошутил реаниматолог.

– Если честно, мне после работы в красной зоне даже ад раем покажется.

– Да ну?

– А чем плохо? Сероводородом пахнет, как на элитном южном курорте. Рогатые санитары снуют туда-сюда, котлы дезинфицируют. Никакой заразы в воздухе! Кругом стерильность, как в автоклаве.

– Светлана Александровна, мы нашу девочку сейчас своими байками напугаем. Вон как Розанна на нас испуганно смотрит… глаза как плошки, – добродушно пошутил доктор и, довольный, что вырвал ещё одну жизнь из цепких лап смерти, обратился к Люде. – Больше плохих таблеток глотать не будешь?

– Нет, – ответила ошарашенная Люда, и снова собственный голос показался ей чужим, незнакомым.

– Вот и молодец! Папа очень сильно просил нарколога не вызывать. Говорит, сам в шоке от случившегося. Хорошая девушка. В меде учишься. Как говорится, в скором будущем наш коллега. Так что для всех официальная версия: случайно съела просроченные мидии и отравилась.

– Какие мидии? – Люда окончательно запуталась в происходившем вокруг неё.

– Морские. Завалявшиеся на дальней полке холодильника. Как только тебе станет лучше, разрешим родственникам тебя навестить.

– Моему мужу?

– Какому мужу? Розанночка, ты меня пугаешь! Таким юным созданиям рано думать о скучной и однообразной семейной жизни. Гуляй! Учись! Веселись! Всё! Лекция об эфемерности бытия окончена. Отдыхай.