Рулька ноль два. Сборник актуальной фантастики

А значить он может только одно: несите свои денежки, чтобы я вас обманул! Тут впору лицами банка сделать ещё и Алису с Базилио. Для усиления эффекта, так сказать.

Путаясь во всех этих рассуждениях, ИскИн чуть не испортил свои кремниевые извилины. И испортил бы, не наткнись случайно на такое обстоятельство. К чему призывал старый-новый Милославский? «Храните». Именно «храните» и никак иначе! А это глагол несовершенного вида, то есть незавершённого действия. И измученный супермозг с радостью принял обнаруженную подсказку. Деньги должны храниться бесконечно. И если клиент хочет деньги забрать, это есть не что иное, как несоответствие между интересами клиента и банка, подлежащее устранению. В пользу банка, само собой.

Потому что Жорж Милославский – жулик.

Потому что «как вы яхту назовёте, так она и поплывёт».

Потому что мир сошёл с ума.

Сегодня ИскИн провёл пробный эксперимент по устранению несоответствия с намеренно строгими, даже экстремальными условиями. Результат получился многообещающий…

Три половинки

Среди соседей Иван Иваныч Почкин слыл человеком непьющим и степенным. Среди дальних знакомых – серым и незаметным. Среди домашних и коллег по работе – ужасным занудой. Попадались и такие, кто считал Почкина гражданином благопристойным и правильным во всех отношениях.

Здесь люди впадали в большое заблуждение – Иван Иваныч попросту трусил. Пороху не хватало совершить что-нибудь этакое. Ему казалось: только сделай что-нибудь из ряда вон, и тут же явится некто надзирающий – милиция-полиция, народный контролёр, да хоть бы и ангел какой-нибудь, и тут же призовёт к ответу, и кара будет страшной. Но, боже мой, как иной раз хотелось нахамить начальнику или перейти дорогу на красный свет! Или вот хотя бы показать дулю этому наглому вечному стрелку папирос Саврасову из механосборочного.

От постоянно подавляемых неправильных, как ему казалось, побуждений Иван Иваныч преждевременно облысел, имел плохой аппетит и непрезентабельно выглядел. Будучи всё же не лишённым некоторого ума и здравого смысла, он понимал причину и сильно переживал по этому поводу, но перешагнуть самим же собой нарисованную черту не мог.

На работе было ещё ничего. Свои инженерные обязанности он выполнял исправно. Но мучиться по-настоящему ему приходилось на цеховых вечеринках, называемых теперь, в соответствии с текущим моментом, «корпоративами». В то время, как поддавшие коллеги уже обращались к начальнику цеха на «ты» и понуждали к брудершафту раскрасневшихся лаборанток и даже матрон из ОТК, он изо всех сил старался вести себя наиболее естественно. Однако с журналом «Машиностроение» в руках это получалось малоубедительно и где-то даже неуместно.

Вот после одного такого мероприятия и возвращался домой припозднившийся и грустный Почкин. Совершенно трезвый, между прочим. Для дальнейшего рассказа это важно. Дорога от остановки автобуса до дома пролегала через небольшой пустырь. Раньше это был двор старого двухэтажного дома. Теперь, после переселения жильцов, двор одичал и запаршивел, зарос крапивой и лопухами. А осиротевшая двухэтажка вроде как сама по себе в одночасье сгорела. Единственный фонарь посреди двора заставлял окружающие предметы отбрасывать странные, причудливо шевелящиеся тени и скорее затруднял, нежели облегчал путь. Однако Иван Иваныч знал эту тропинку наизусть и даже с закрытыми глазами не заблудился бы. Именно сейчас ему вдруг захотелось проинспектировать эти свои способности, и он уже собрался было закрыть глаза – и тут его накрыло.

Пытаясь позже восстановить картину событий, Иван Иваныч как честный человек оказался вынужден сделать единственный вывод: он ни в чём не уверен. Видел ли он что-то на самом деле, или это была только картинка на внутренней стороне век? Осязал ли всё это благолепие или испытал только «сбой программы», как выразился бы их айтишник с работы, предлагающий называть себя просто и естественно – «Мордор»?

Вот что сохранилось в памяти Почкина.

Только он собрался закрыть глаза, как почудилось ему, что краешек одной тени вдруг посветлел и из мрака проступила человеческая фигура. Женская. И вроде даже нагая. Вот она ещё в отдалении, а вот – уже рядом. Настолько близко, что можно дотронуться до… В этом месте даже честный сам с собой Иван Иваныч не стал называть этот парный элемент женского тела. Не будем называть и мы.

А дальше был… поцелуй. Сразу, без перехода. Женщина вроде больше и не приближалась, но поцелуй – был. Иван Иваныч никогда не пробовал мифической амброзии, тем более не купался в ней, но сейчас он без всяких сомнений признал: вот она! И было у него в этот момент сто рук. Он чувствовал ласкающую пальцы кожу изящной шеи и одновременно – сильную тонкую талию, и восхитительную попку, и дерзкие груди, и наивный пупок, и даже то, названий для чего у Ивана Иваныча не было. Всё сразу!

И вот, когда он был уже готов задохнуться то ли от невыразимого счастья, то ли от отсутствия воздуха, – всё исчезло. Иван Иваныч ощутил себя стоящим на пустыре и по-рыбьи хватающим ртом сырой холодный воздух. Сердце било чечётку. А вокруг – ни души. И трава по обочинам тропинки не примята. Нет, никакого страха Почкин не испытывал, совсем даже наоборот. Это было как безвозвратно утекающий из сознания сон. Кажется, вот ты его ухватил за хвост и сейчас ощутишь его ускользающую прелесть. Осторожно разжал пальцы, а в руке – пустота.

В тот вечер Тамара Михайловна встретила супруга с работы припозднившимся и каким-то… недоприсутствующим, что ли. Он привычно целовнул жену куда попало (попало на сей раз куда-то ей в темечко) и повесил плащ на вешалку, которой в этом месте не было. Потом поднял его и «повесил» ещё раз. Туда же. За ужином странности продолжались. Иван Иваныч положил в чай сметаны и, чувствительно причмокивая, принялся поглощать его вприкуску с ломтиком огурца.

Тамара Михайловна тревожно наблюдала за супругом. Иван Иваныч в это время словно бы решал некую задачу, задумываться над которой ему раньше как-то не приходило в голову. Вот его жена – красивая, в общем, женщина. Подувяла, конечно, слегка, но ведь у неё есть всё то же, что и у «той»… (он затруднился как-то назвать своё недавнее видение). Почему же он давным-давно перестал глядеть на неё с восхищением и страстью? Это надо было проверить экспериментально.

Не откладывая дела в долгий ящик, Иван Иваныч под каким-то невинным предлогом заманил супругу в спальню и там, решительно преодолев робкое сопротивление, овладел ею. И победил. Дважды. А потом, изнурённый непривычным подвигом, тут же уснул. О чём он думал в это время, осталось доподлинно неизвестным. А супруга ещё долго перебирала его реденькие волосики, которые представлялись ей в эту минуту настоящими кудрями, и глаза её светились, а в голове брутальный Ярослав Евдокимов пел про фантазёра.

Было бы не совсем уж правдой сказать, что состоявшаяся на пустыре встреча только таким вот образом и отразилась на жизни Ивана Иваныча. Прежде всего, он желал повторения. Неотвязно и безнадёжно. С этой целью он при любой возможности шастал по пустырю. А если оказии не подворачивалось, создавал её сам. Теперь любой выход из дома, даже если идти надо было в другую сторону, начинался с пересечения «точки Х», как в конспиративных целях решил он называть место происшествия. И всё-таки все усилия были напрасны – прекрасная «Она» больше не появлялась. Дома тоже всё шло кое-как. Превратно истолковав удивительное поведение супруга, Тамара Михайловна опрометчиво вознадеялась на продолжение чудес. Они, увы, оказались одноразовыми. А когда она после долгих ожиданий и намёков прямо выложила супругу свои претензии, он странно посмотрел на неё прояснившимся взглядом и воскликнул:

– Всё правильно, дорогая! Надо полностью восстановить исходные условия!

И умчался из дома без шляпы.

Иван Иваныч рассуждал таким образом: день недели, время, одежда, настроение, погода, номер автобуса – всё должно быть, как тогда, даже почему-то запомнившийся бородатый водитель. Не будем утомлять читателя подробностями изысканий. Напомним лишь, что наш герой являлся исключительным занудой, и морока со скрупулёзным подбором перечисленных компонентов (а также ещё некоторых) в необходимой конфигурации и пропорции не могла сломить его стремления к вожделенному результату.

И, наконец, вот оно: марево, женщина, амброзия! Всё, как в первый раз! Но только на мгновение, после которого – холодная купель. А вы можете себе представить, как это – после амброзии и в холодную купель? Не можете? Ну, и не старайтесь – отвратительно. Когда Иван Иваныч смог хоть сколько-нибудь соображать и зрение вернулось, Прекрасная Нимфа всё ещё стояла перед ним. Прекрасная – и холодная, как статуя. А как же поцелуй?

– Почкин, прекрати свои эротические фантазии, – бестелесный голос из ниоткуда прозвучал в его голове без посредства речевого аппарата красавицы, – они мешают корректной синхронизации.

Иван Иваныч обалдело хлопал глазами. Он ещё не вполне очухался, и всё его существо требовало одного – продолжения банкета, в смысле – ещё амброзии.

– Никакой амброзии! – твёрдо сообщил голос. – Тебе необходимо сосредоточиться и войти в резонанс.

Происходящее сразу же перестало нравиться Ивану Иванычу. Ни в какой резонанс без амброзии ему не хотелось, совсем даже наоборот. Как-то к месту вспомнилась его любимая поговорка на все случаи жизни – о поиске приключений на свою… в общем, эту самую.

– Доискался! – дрожащим голосом произнёс Иван Иваныч и попытался тайно осенить себя крестным знамением. Он представил ситуацию со стороны: поздний вечер, темень, обнажённая женщина – и привычная трусоватость завладела его сознанием. А если полиция?..

Сейчас же в отдалении, будто в ответ на его мысли, прокрякала полицейская сирена.

– Я не женщина. И перестань вибрировать…

– А?..

Голос между тем продолжал:

– Для того, кем я являюсь, в вашем мире нет названия. Это ты с первого момента нашего контакта ошибочно определил мою сущность, так что мне некоторое время придётся побыть в этом образе.

– Как это – «я»? Как я мог определить какую-то сущность?

– Потому что ты – сексуальный маньяк.

– Я?!

Иван Иваныч был ошарашен. Он твёрдо знал себе цену. Истинную. И не сомневался, что она находится на противоположном конце шкалы мужественности.

– Только бракованный, – добавил голос. – Сломанный экземпляр. Сбой программы, как сказал бы твой друг Мордор.

– Он мне не друг, – только и смог сказать Иван Иваныч.

– Не отвлекайся! В момент диффузии происходит положительно эмоциональный выброс запредельной концентрации, побочный эффект, так сказать. Какой-нибудь учёный, окажись он в эпицентре, мог бы испытать эйфорию от нового открытия, композитор – разом создать гениальную симфонию, ну и так далее. Усёк? Но нам попался ты и чуть всё не испортил, возжелав амброзии и реализации своих тайных мечтаний. Но у тебя ещё есть шанс всё исправить.

Иван Иваныч не мог взять в толк, почему он стоит на месте и слушает какую-то ахинею. Но когда он попробовал дать дёру, ничего не получилось. Оказалось, что он совсем не чувствует своих ног.

– Не суетись и внимай! – строго приказал голос.

И привычный к послушанию Иван Иваныч смирился и затих. А голос всё звучал и звучал. И хоть всё говорилось на чистейшем русском и даже с некоторыми вульгаризмами (для доходчивости, видимо), общий смысл всё равно ускользал от слушателя. Получалось что-то несусветное: неведомо где возник пролом неведомо какого пространства, и оттуда истекает какая-то энергия, и это плохо. Для мира Ивана Иваныча это тоже плохо, поскольку модулирует отрицательную когерентность, что, в свою очередь, чревато уж совсем нехорошими последствиями. И единственной подходящей по калибру затычкой возникшего пролома является он, Почкин Иван Иваныч.

– И вот когда эти три половинки войдут в резонанс… – бубнил голос.

– Две, – нерешительно поправил Иван Иваныч.

– Что – «две»?

– Половинки.

– А я говорю, три.

– Трёх половинок не бывает!

На сей раз голос прозвучал расстроенно:

– Ты так ничего и не понял!..

А Иван Иваныч был огорчён другим: ему отводилась функция какой-то затычки. Это было унизительно и страшно. А как же Тамара, дети?.. Впрочем, он тут же вспомнил, что детей у него нет. Но менее страшно от этого не стало.

Голос между тем сменил тактику. Во-первых, он признал, что термин «затычка» был применён им неаккуратно и не раскрывает в полной мере высокой социальной значимости описываемой функции. Да и задача-то совсем нетрудная: в нужный момент собрать в пучок весь потенциал своего разума и на некоторое время представить себе самое светлое, чистое, доброе, ну и всё такое, что только можно представить. И возникшая химия явится триггером необходимой реакции восстановления. И всё станет тип-топ и абгемахт.

– А можно вместо меня немного подумает о чистом и светлом кто-нибудь другой? – робко спросил Иван Иваныч. – Какой-нибудь учёный или композитор?

– Нет! – решительно пресёк попытку дезертирства голос. – Только ты!

Почкин пригорюнился было, но голос не позволил ему долго предаваться этому занятию.

– Теперь – важное, но не главное. Имей в виду, что миры восстановятся в прежнем формате, но со смещением на величину твоего воздействия.

– А это больно? – тревожно спросил Иван Иваныч.

– Дурачок! – ласково произнёс голос, от которого на сей раз все внутренности Почкина сладко завибрировали. Но голос тут же спохватился и дальше уже совсем ровно продолжил:

– Субъект влияния в процессе трисекции невольно генерирует некие коды, запускающие изменения миров. Это побочный эффект, так сказать. Проще говоря, может исполниться какое-нибудь твоё желание.

– Как у Пушкина про золотую рыбку? – не подумавши бухнул Почкин.

– Сам ты Пушкин! – обиделся голос. – И вообще, классиков надо знать получше. У Пушкина золотая рыбка исполняла вздорные прихоти сварливой бабки. А тебе предлагается думать о добром свете и светлом добре.

– Что бы такое загадать?.. – мысленно засуетился Почкин, но голос сурово пресёк его умственные метания:

– Тебе что было сказано? Какое-нибудь желание. Ключевые слова здесь – «какое-нибудь». Никому не дано знать, даже мне, какая цепочка кодов сдетонирует…

Слово «сдетонирует» больно резануло по мозгам, и Иван Иваныч опять вознамерился просить об отставке и замене. Но голос рявкнул:

– Ша! Время «Ч»! Пора!

И… не произошло ничего. Иван Иваныч потоптался на пустыре, высмолил за пару затяжек две «беломорины» и, так ничего и не поняв, направился к дому. И только подходя к подъезду, обратил внимание, что вроде как светает уже.

Проявим деликатность и не будем подглядывать за семейной сценой, последовавшей за тем, как звякнули ключи в замочной скважине. А Иван Иваныч так бы и скоротал свой век в неведении, что же это было там на пустыре, если бы не одно крохотное событие, произошедшее уже на следующий день на работе.

После «тен о’клок ти» (шутка, обычного перерыва на чай) настал перерыв на перекур. Все присутствующие с удовольствием отравляли свои организмы и вели приличествующие обстановке разговоры, когда в курилку ворвался вечный стрелок – непобедимый снайпер Саврасов.

– А что, мужики, чей табачок сегодня вкуснее? – громогласно вопросил он. И хотя вопрос не был адресован никому конкретно и смотрел Саврасов совсем в другую сторону, Почкин вдруг подскочил и, описав широкую дугу, встал перед Саврасовым лицом к лицу.

– А вот тебе! – решительно заявил он и поднёс свой микроскопический кукиш прямо к носу просильца.

Саврасов смутился и сник, а потом и вовсе позорно сбежал из курилки. А на участок к Почкину весь день под вздорными предлогами забегали коллеги и странно поглядывали на Ивана Иваныча.

* * *

– Двойка тебе, спаситель мира! – приветствовала его при следующей встрече Прекрасная Нимфа. – Ни дырку в мирах заштопать, ни себе что-то хорошее намечтать! Только и хватило ума, чтобы несчастного Саврасова оконфузить.

Почкин униженно молчал. В этот раз ему даже не пришлось ничего подгадывать – ноги сами понесли его привычным маршрутом после работы.

– Имей в виду, что ресурс возможностей ограничен, и после его исчерпания я ни за что не ручаюсь. Я тебя в прошлый раз предупреждала…

Тут голос дрогнул и забормотал как бы про себя, всё убыстряясь:

– Предупреждала… или предупреждало?.. или предупреждал?.. Как же надо-то? И кто я?

Потом возникла пауза, и уже привычный голос продолжил:

– Вот ведь маньяк сломанный, совсем меня запутал! То ли дело в других мирах: представят тебя божеством – и никаких гендерных проблем. Имей в виду: в этот раз будешь думать как следует, если не хочешь однажды проснуться какой-нибудь мокрицей. Время по. Не смей! Никакой амброзии!

В этом месте величественный голос позорно сорвался на визг.

* * *

Два однотонно-чёрных крутолобых джипа свернули с дороги и принялись хрустко мять своими «лаптями» высокий бурьян. За ними по продавленному следу подкатил лимузин, которому в этих краях и названия не знали. Сначала джипари выпустили наружу четверых достойных людей в чёрных костюмах, которые быстро заняли известные им точки, обозначив таким образом вершины большого квадрата. Потом из лимузина вышел ещё более достойный господин в элегантном костюме. Внимательный наблюдатель сразу определил бы, что господин этот недавно пребывает в таком значительном статусе и покуда не постиг в полной мере науку демонстрации скромной роскоши.

Означенный господин занял центральную точку предполагаемого квадрата и даже рта не дал раскрыть появившейся из ниоткуда Прекрасной Нимфе. Не обращая внимания на отпавшие челюсти своих бодигардов, он изрёк:

– Значит, так! Время – деньги, поэтому буду краток. Для ближайших поездок мне нужна спутница класса «Luxury Escort». Предлагаю эту миссию тебе, всё равно тут без дела торчишь. Пару раз включишь свою амброзию – и дело в шляпе! Все жирные контракты – мои. А я тебе за это намечтаю, чего попросишь. Идёт? Вылетаем завтра. Вопросы есть?

– Эх, Почкин, Почкин… – с укоризной ответила ему Прекрасная Нимфа. – А я ведь ещё в прошлый раз говорила тебе, что классиков-то получше бы знать надо! Не помнишь, чем там дело кончилось?

Было заметно, что за последнее время господин Почкин сильно поотвык от такого панибратства, а того пуще – от демонстрации несогласия. Его левая бровь недоумённо поползла в направлении лысины.

Но Прекрасную Нимфу это не смутило, и она продолжила:

– Короче, старый, ступай подобру-поздорову, изучай классиков. А с миром твоим что будет – то и будет.

И растаяла.

Почкину стало не по себе – что охрана-то скажет?.. Но когда он поднял голову, никакой охраны и не увидел. И автопарк куда-то подевался. Даже изысканный парфюмерный аромат, ласкавший до того момента капризное обоняние Ивана Иваныча, расточился без следа.

* * *

Мы, наверное, так никогда и не узнаем, спас ли кто-нибудь наш мир или нет. Произошла ли трисекция, или неведомая диффузия так и продолжает безобразничать на просторах нашей планеты. Иной раз, глядя на происходящее в мире, кажется, что продолжает. Не верите? Загляните в телевизор.

А что Иван Иваныч?

А ничего. Инженерит потихоньку у себя на заводе. Супруга его пожалела и постаралась забыть все его причуды последнего времени. Соседки по-прежнему уважают за трезвость.

А сам он полюбил читать перед сном Пушкина и находит его весьма актуальным.

Тринадцать месяцев

Собрались как-то сотовые провайдеры на картельный сговор. На тайный, конечно. Всё честь по чести. Быстренько договорились, что да как. Заодно решили, кто на каком поприще будет народу социальную ответственность бизнеса изображать, чтобы не переборщить с этим делом, значит, да чтобы в конкуренцию друг с другом не вступить. Деликатно при этом посмеялись над наивными угрозами некоторых пользователей перейти к другому оператору. Давайте, переходите! Куда вы с подводной лодки-то денетесь?

Обсудили, стало быть, что нужно, да и перешли незаметно, как уже повелось издавна, к жалобам на клиентуру. Сидят, скорбят, на несознательных пользователей сетуют. Совсем обнаглел народ! И роуминг им внутренний не нравится, и без «суперантиопределителя номера» жить готовы, и многие опции навязанными называют.

Потом традиционно похвастались друг перед другом мудрецами своими, которые тексты договоров и тарифов специально запутывают. Вот читает человек – вроде всё так, а как до дела дойдёт – денежки тютю, а пользы никакой. Как же так? А вот так! Тут – сносочка, там – ссылочка, не заметили? Ай-яй-яй, какая жалость! Но что, как говорится, написано пером… поговорочку помните? А вот эту фразу надо бы понимать вот так. Двойное отрицание даёт утверждение, правильно? А тройное – опять отрицание. Ну и так далее. Видите, как всё просто? Внимательней надо быть!

В горячке договорились до того, что мудрецов своих «санитарами леса» (в смысле – социума) называть начали. Дескать, они побуждают людей развивать в себе «вчитываемость». Кто развил, у того – «no problem», а кто не развил, мы тебя для твоей же пользы – рублём-с! Учиться надо!

А после к мечтаниям перешли. Хорошо бы, например, чтобы День Сурка. Для клиента – всё один и тот же день много раз, а мы денежки получаем как за месяц. Мечтателю тут же возразили, что тогда и для них, провайдеров, тоже День Сурка будет. Тут заспорили все и так разгорячились, что еле отпились «Реми Мартеном». А как поуспокоились, спохватились, что чуть было мимо ключевого слова, ранее сказанного, не проскочили – МЕСЯЦ. Нужно раздобыть где-то месяц ещё, чтобы год вроде как остался без изменений, а месяц дополнительный в этом году появился. И всё ладушки. Для нас – никаких изменений и затрат, а для клиента – дополнительный отчётный период.

Опять – споры, опять «Реми Мартен», пока кто-то не брякнул:

– Надо в лес идти, к братьям Месяцам!

А пока смотрели изумлённо на инициатора – здоров ли? – он быстренько всё объяснил. Ходит-де по миру сказка, из неё ещё какой-то Маршак давненько уже детскую пьесу сделал, про волшебников – Двенадцать Месяцев, которые всё могут. Ради такого пустяка, как корзина подснежников – даже климат могут изменить. Очень понравилась идея. Только вот загвоздка – ведь всё-таки сказка это, неправда то есть. Но инициатор всех убедил: всё, дескать, возможно. И слова нашёл соответствующие, а пуще того, программы Игоря Прокопенко в телевизоре предложил посмотреть. Не поленились провайдеры, посмотрели. И уверовали. Во всё сразу, и в братьев-месяцев тоже.

А раз так, то тут же дали своим менеджерам по беспредельному развитию бизнеса (их для краткости так и называли – беспредельщики) соответствующие поручения.

И что вы думаете? Беспредельщики прокрутились по-быстрому, и уже через пару дней господа провайдеры получили приглашения в лесную резиденцию братьев-месяцев. Сразу очевидно стало, что не зря эти менеджеры хлеб свой едят – нашли, получается, неотразимые аргументы для лесных волшебников. Может быть, даже опцию «определитель антиопределителя номера» бесплатно им подключили.

Только вот две непонятки в приглашениях обнаружились. Первая – это предложение перед посещением получить дорожную карту. Сильно провайдеры обиделись поначалу и даже разгневались: не бывать тому, чтобы им кто-нибудь указывал, как дела вести! Но потом оказалось, что дорожная карта бывает не только описанием бизнес-процесса, но и просто планом местности. Разобрались, и ладно.

А вторая непонятка такая: дресс-код странный указан. Не «business casual» какой-нибудь, а «лохмотья». А что такое «лохмотья», ни один провайдер толком не знает, не сталкивался в жизни с такой диковинкой. Полезли в интернет, а тот им всё какой-то американский мюзикл «Rags» подсовывает. Наконец, кто-то догадался в толковый словарь заглянуть. Разобрались, подивились. Опять же, а где взять – неизвестно. Снова отрядили своих менеджеров. Ну, те – молодцы, где-то раздобыли. Правда, говорят, за большие деньги. И чеки подтверждающие в бухгалтерию принесли.

В назначенное время прибыли на место – дорожная карта сильно помогла. Никто бы и подумать не мог, что вот тут, прямо под боком у цивилизации, волшебники ютятся. Но место замечательное: лес – дремучий, снег – нетронутый, костёр – уютный, и вроде как вечер сразу наступил.

Вокруг костра двенадцать человек (человек ли?) сидят, кто постарше, кто помоложе. Приветливые такие, присоединиться к их компании душевно приглашают. А как все угнездились у костра, тот, что постарше, с седой бородищей, слово взял. Сообщил, что с представленной презентацией братья-месяцы ознакомились и чувствительно поражены бесконечной добротой господ провайдеров по отношению к простому пользователю. А поэтому и просьба их добавить ещё один месяц в году, чтобы ещё, значит, больше добра успеть сделать для любимого пользователя, хоть и выглядит, гм, сильно необычной, но заслуживает понимания.

– …понимания и рассмотрения. Только вот у нас некоторые вопросы появились, и прежде всего я предлагаю рассмотреть их в представленной здесь кросс-функциональной группе. – Председательствующий Декабрь (а это был, безусловно, он) обвёл широким жестом всех присутствующих. – Так что давайте не будем терять времени.