Новелла II педагогическая. Один в школе

– Чел, а давай в учительской насрём! Прикольно, а? – предложил Громозека и одним большим пальцем с чпоканьем открыл бутыль «Жигулевского пива». Крышка отлетела на пол со звоном. Троица дружно и нагло захохотала прямо в лицо Пете, выедая наглыми глазами плаксивое лицо неудачливого сторожа.

Закурили, рассевшись полулёжа у батарей отопления. Громозека так и вовсе сделал батарею отопления спинкой своей лежанки. Его развезло от выпитого сильнее других.

Музыка из магнитофона хрипела на всю громкость.

Петя, с гневом в голосе, пытаясь её переорать, бессильно вскрикнул:

– Уходите, сейчас новая физичка придёт тетрадки проверять!

Чел резко ответил:

– Врёшь! – и не сильно ударил кулаком Петю в живот.

Петя пригнулся, несколько наиграно.

– Чего ты, Чел? Я не вру…

– А когда уйдёт? – Чел ковырял в зубах спичкой.

– Не знаю…

Из Канцелярии донёсся звонок телефона.

– Это училка звонит!

Чел нахмурил свой неандертальский лоб и, схватив за шиворот Петю, потащил его в Канцелярию.

– Пойдём, Петюнь, поднимем трубку. Если врёшь, за свои слова ответишь…

Громкость звука магнитофона мгновенно снизили до минимума. Стал слышен голос из телевизора:

«… хотелось бы напомнить нашему зрителю слова Булгакова «Зачем создавать искусственного человека, когда любая баба может родить…».

* * *

Чел толкнул к настырно звенящему телефону Петю. Петя поднял трубку.

– Школа. Сторож слушает.

При этих словах фанаты, протиснувшиеся внутрь Канцелярии всем составом, затихли, переглянулись, криво улыбаясь друг другу.

– Да, Ольга Петровна. Да, да, предупредила. Через 10 минут? Хорошо, жду. Хорошо.

Петя победоносно кладёт трубку. Чел отпускает его шиворот:

– Смотри, если обманул, очкарик. Мы сегодня ещё зайдём, проведаем.

Кабан – толстый с поросячьими глазами тип, углядел содержимое ещё не остывшей миски с едой:

– Во, Чел, глянь! Он тут котлеты жрёт, запеканка…

Из миски хулиганы быстро похватали котлеты, потом и запеканку.

Чел заголосил:

– Э-э-э! Пацаны, хорош! Мне оставьте!.. Запеканки кусок мой!

Расхватали и хлеб с солью. Хаотично рассовав трофеи по карманам, с показной бравадой хулиганы направились к выходу.

Петя крикнул им в след.

– Скамейки на место поставьте!

В ответ услышав очередную гадость:

– Сам поставишь… очкарик в жопе шарик… – заржали уходящие с набитыми украденными котлетами ртами.

Ушли, громко. Хлопнули дверью – звонко… с предельным дребезжанием стекла. Петя мгновенно закрыл дверь за ними на щеколду… и, возвратившись в коридор, поспешил к умывальникам, поскольку после удара Чела кровь из носа продолжала капать. Но едва он успел ополоснуть лицо, вновь зазвонил телефон.

* * *

Петя поднял трубку телефона. На том конце провода тут же заговорил голос Стаса:

– Чего ты там наговорил, это я звонил, а не какая-то Ольга Петровна…

Петя недовольно и резко ответил:

– Нафиг ты Челу разболтал, что я сторожем в школе?

Стас, опешив стал заикаясь оправдываться:

– Я… Я не говорил!

– Не ври! Он только что заходил. Кроме тебя не кому!

– Всё равно он узнал бы, рано или поздно. Я ведро выносил, он меня тормознул у мусоропровода. Не помню, видимо я от страха брякнул. Ты же знаешь, Чел чуть что заподозрит, сразу под дых бьёт и карманы выворачивает.

– Блин. Вот, что теперь делать?

– А что, Чел приходил?

– Да ещё и не один. С ним Кабан и Громозека были. Только что ушли, но как Карлсон, обещали вернуться.

Стас неуверенно предложил:

А ты дверь не открывай, ментов вызови. Ты же сторож!

– И что? Он рано или поздно на улице поймает.

– Ну, блин, не знаю!

Петя, передразнивая его, раздражённо произнёс:

– Не зн-а-аю… За базаром надо следить!

– Ладно, тебе обижаться. Может и вовсе не придёт.

– Ты сам-то придёшь?

– Если там Чел с Кабаном и Громозекой будут?..

Петя злорадно добавил:

– Накрылась твоя запеканка с кофеем, да котлеты с картошкой. Чел всё сожрёт.

– Блин. Засада.

За спиной Пети в здании что-то опять грохнуло. Петя опасливо обернулся и скороговоркой выпалил в трубку:

– Ладно, Стас, мне с тобой некогда говорить. Давай позже…

Петя кладёт трубку, прислушивается. Тишина. Он выключает настольную лампу, телевизор и начинает вглядываться в темноту школьного двора. Двор пуст. Чёрной собаки не было, как и Чела с его спутниками. Где-то в здании снова грохнуло. Петя вздрогнул.

В ТЕМНЫХ КОРИДОРАХ ШКОЛЫ

Петя выглянул наружу в коридоры. Аккуратно осмотрел обе стороны. Коридоры пустовали.

За шкафом в Канцелярии стояло ведро с тряпкой, рядом самодельная лентяйка-швабра для мытья полов. Именно та самая, легендарная швабра, которой так ловко орудовала Екатерина Владимировна при выдавливании прущей массы учеников во время наплыва второй смены.

Петя взял швабру и не без уважения осмотрел её. Швабра была самодельная, как и многие вещи в то время. Видимо её сделал трудовик, ветеран войны Александр Васильевич, по заказу самой Екатерины Владимировны. Петя видел другие швабры а эта школьная самоделка была очень мощно сконструирована. Сама палка древка в сравнении с другими была толще в диаметре почти на сантиметр. Древко видимо взяли от совковой лопаты, а поперечина в длину доходила до полуметра и усилена углами в основании.

Такое оружие позволяло, как минимум не подпускать противника к себе ближе, чем на метр. Петя почувствовал уверенность, взяв данное изделие в руки. Это было первое оружие в жизни Пети, которое он взял в руки по необходимости, а не игры ради…

Юный сторож решил подняться на второй этаж.

Распахнув двери настежь он, выставил перекладину швабры перед собой. Внутри гулкого пространства лестничного пролёта свет не горел.

Петя боком, скользя спиной по стенке, стал подниматься, глядя вверх. На первом межэтажье, стали видны распашные двери, ведущие в рекреации второго этажа. Через их прозрачные оконца Петя с ужасом углядел, как промелькнула чья-то тень. Рассмотреть мешало толстенное рифлёное стекло.

Петя остановился и со страхом ещё плотнее прижался к стене. Оглянулся назад. Никого. Продолжил красться вверх. Кеды резиновыми подошвами предательски скрипели.

Петя осторожно дошёл до площадки второго этажа и приблизился к закрытым дверям входа в рекреации, пытаясь разглядеть что-нибудь через фактурное стекло. Ни чего не увидев, как можно тише раскрыл одну из распашных створок и наискось скользнул в темноту взглядом. Вновь не увидев и не услышав опасности, просунул голову в пространство коридоров второго этажа. Опять никого…

Петя зашёл в коридоры и, прикрыв за собой двери, принялся пятиться до угла, там, где был расположен щиток с выключателями. Лопатки коснулись холодной поверхности стены. Рука пошарила щиток, а нащупав его, раскрыла и наугад опустила вниз все попавшие под пальцы выключатели. Тумблеры громко защёлкали. Где-то сразу же заморгал свет. Петя осмелев «оптом» опустил тумблеры вниз. Наконец, мигая стартерами щёлкая и булькая светильники по всем рекреациям ворчливо осветили этаж.

Выдохнув, Петя стал оглядываться уже более основательно.

Напряжённое гудение дросселей светильников и работа вспыхнувших газовых ламп, после темноты лестничного пролёта воспринималось, как ослепительное освещение операционной. Петя, начал обход второго этажа.

Прошёл по коридору рекреации, оглядывая через остеклённые внутренние стены сумрачные классные аудитории. В каждом классе было своё автономное освещение. Но яркости в коридоре было достаточным, чтобы понять, что происходит в классах. Так изначально задумывали планировщики школы. Чтобы, не заходя в кабинет, все находящиеся в нём всё равно оказывались под надзором.

Петя взялся, проверять оконные фрамуги в рекреации. Но ощущение того, что всё-таки кто-то следил за ним со спины не проходило, и он периодически скашивал взгляд себе за спину.

* * *

Проверить все фрамуги в рекреации оказалось делом не простым. У каждого окна было три фрамуги. Итого девять. У каждой по два запора. На всё про всё у Пети ушло минут пятнадцать, он даже вспотел. Хотел снять свой свитер, оставшись в одной футболке и джинсах, но звук очередного удара неожиданно послышался уже с третьего этажа.

Петя поднял взгляд наверх к потолку, обреченно вздохнул, взглянул в тёмный проём лестничного пролёта; снова выставив швабру перед собой, вышел в сумрак лестничного пространства.

Поднявшись на межэтажную площадку второго и третьего этажа, он вновь остановился, вглядываясь, в стеклянные оконца дверей третьего. И опять увидел беззвучно промелькнувшую тень по рифлёному стеклу.

Тень передвигалась бесшумно и быстро, будто на роликах. Петя предположил: раз эффект повторился, значит дело не в наличии там кого-то, а скорее в ракурсе его взгляда. И он смелее поднялся непосредственно к дверям и приоткрыл створку.

Из сумрака потянуло морозным воздухом. Запахло свежестью, а потом и вовсе дунул холодный ветер. Мощный поток студёного ветра с превыванием прошёлся по волосам. Петя ускоренно ринулся к щитку с выключателями и щёлкнул тумблерами. На этаже вспыхнул свет, но одна лампа в дальнем тупике коридора кабинета первоклассников натужно «икала» со щелчком, не в силах полноценно вклиться в общий поток лишь слегка подсвечивая сумрак в тупике рекреации. В центральном окне этой рекреации оказалась открыта фрамуга, из которой задувало с улицы. На полу образовался сугробик и лужа талого снега. Петя уверенно направился к фрамуге и по-хозяйски запер её. Ветер тут же затих.

– Надо проверять фрамуги…– проговорил сам себе Петя вслух.

Оборачиваясь, он краем зрения заметил на линолеуме пола ближе к тупику коридора под «икающей» лампой что-то маленькое и чёрное; боязливо пригляделся, ожидая увидеть крысу… И с ужасом осознал увиденное.

Его испугало бы всё что угодно, даже если бы по центру коридора стояла высокая стопа книг, или детская пирамида. А крысе он, наверное, был бы даже рад. Всё что угодно, но… на полу стоял не выше сорока сантиметров полуразмытый на краях, но в центре своём абсолютно чёрный силуэт человека. Это подделать никто никак не мог, никто и никогда.

Силуэт как бы скомкался из чёрного дыма. Фигура была пропорциональных размеров взрослого человека, не карлика, не ребёнка, просто он был маленьким и совершенно чёрным. Тёмное пространство навертелось полупрозрачной чёрной вуалью. Этакий вдовий подол королевы, сшитый из тонкого тюля, свернулся в нечто целое. Или капля чёрной туши вместо растворения принялась закручиваться в живой образ.

Петя сморгнул. Видение не исчезало. На фантоме однозначно угадывался плащ, на голове его – треуголка.

Силуэт будто почувствовал сторонний взгляд, быстро прошёл по полу к дальнему концу коридора, к стене кабинета младших классов, и ушёл в стену наискосок, растворившись в ней. Будто стены не существовало вовсе. Стена эта выходила на улицу.

Петя остолбенел, покрывшись холодной испариной. Волосы его зашевелились от ужаса, – сказали бы в этой ситуации. На самом деле у Пети прошли мурашки под волосяной частью головы, что и дало эффект «шевеления» волос.

– Я схожу с ума? – подумалось Пете.

Вновь послышался грохот, но звук уже шёл снизу с первого этажа.

Звук продолжался. Не один раз, а настырный стук.

Петя вздрогнул, бегом прыгая через ступеньку, помчался вниз.

Стук не прекращался, а когда Петя выскочил в коридор первого этаж, понял, что стучали в дверь, точнее в стекло двери центрального входа.

Со шваброй наперевес Петя осторожно выглянул из-за угла в сторону выхода и за стеклом увидел вновь Чела с компанией.

Появление Чела немного охолонило Петю. Чел своим присутствием поставил, как бы всё на свои места. Петя даже был рад его появлению, как и увиденной бы крысе. Но впускать Чела вновь оставалось крайне опасно, к тому же, вот-вот могла прийти учительница.

Петя демонстративно лениво появился из-за угла. Подошел ближе к двери. За стеклом уже прилично выпивший пиво Чел разинул хлебало и нагло заявил:

– Чо так долго идёшь, очкарик? Не пришла училка? Мы следили… Обмануть хотел, дурилка картонная? Открывай…

– Уходи, ты пьян! Трезвым приходи. – не уверенно, но браво ответил Петя.

– Чего ты там блеешь? Открой, очкастый!

Чел стал с силой дёргать дверь.

– Сейчас милицию вызову! – с дрожью в голосе, но уверенно произнёс Петя.

– А тогда тебе ваще писец. – выпятив итак пухлыми губы сказал Чел. Слово «писец» в его устах прозвучало даже более похабно, если бы он употребил другое, всем известное матерное слово.

– Я сторож, это моя работа!

– А мне пох. Открой дверь. – Чел начал раскачивать дверь.

Пятясь от двери, Петя громко и угрожающе вскрикнул:

– Я иду к телефону, вызывать милицию!

Чел, не прекращая трясти дверь, продолжал приказывать:

– Открой, говорю!

Петя в ответ не сдавался:

– Предупреждаю последний раз и иду звонить!

Чел отпустил ручку двери и громко ударил по стеклу кулаком, стекло выдержало.

– Ну, всё, писец тебе очкастый! Ещё встретимся! Я тебя найду…

При произнесении этой угрозы жирные губы хулиганского лица покривило от злости.

* * *

Хулиганы не солоно хлебавши, спустились с крыльца школы и принялись обкидывать входную дверь школы снежками и ледышками. Попали по стеклу входной дверн. Стекло треснуло, но не разбилось, устояв в раме. «Шухер, пацаны!» – донеслось от них. Трещина напугала хулиганов, и они удалились нехотя, но не без ускорения.

Петя с удовольствием выдохнул и вдруг снова до его ушей донёсся грохот. Теперь Петя был уверен, где это грохотало. Это вновь упала фрамуга, поддавшись ветру. Видимо, он плохо замкнул задвижки.

* * *

В коридоре, где объявился чёрный человек, никого не было, только лужа у фрамуги напоминала о происшедшем. Дальняя лампа продолжала ритмично моргать и тренькать.

Петя осмотрел углы, боясь обнаружить в них прячущийся «сгусток чёрной туши в пространстве», так Петя для себя определил это видение и вдруг опять… боковым зрением почти у самого лестничного входа, где он только что был, углядел чьё-то тёмное присутствие. Повернул голову… Его дыхание застопорилось, а глаза расширялись.

В темноте лестничного пролёта, там, откуда он пришёл, сидела огромная чёрная овчарка, та самая со школьного двора, прерывисто дыша, высунув алый язык, но звука от её дыхания не было.

Собака была настолько огромная, что ушами почти доставала до верха косяка дверей. На шее у собаки ошейник и серебряная цепь с медальоном, в котором отблёскивал сиреневым светом вделанный чёрный камень. Эта подвеска с медальоном создавала впечатление, будто пёс принадлежал некоему герцогу из средневековья.

Петя отступил на шаг и, споткнувшись о швабру, упал на пол, пытаясь не выпускать чудовище из поля зрения. Но при падении не сморгнуть ему не удалось. А едва сморгнув, Петя перестал видеть овчарку. Собака исчезла.

Петя упал на пол, куда дотекла талая водица. Теперь джинсы и часть спины у него были мокрыми. Но от увиденного, он продолжал сидеть, как парализованный в луже мокроты, будто описался сам.

Холодная влага под задом, наконец, сделала своё дело, заставив его встать. Бледный Петя, опираясь спиной о стену, и не сводя глаз с места, где спроецировалась собака, наконец, распрямился. Боковым зрением в сумраке коридора рекреации, в том самом месте под мигающей лампой, снова образовалось что-то тёмное. Казалось, мигающая лампа окончательно погасла. Петя уже устав бояться оглянулся и…

Фантом чёрного человека на это раз был не маленьким. Напротив, до потолка высотой, как и собака. Он был несколько вытянут, будто его изображение спроецировали на стену наискось, и возвышался над простым смертным, словно всадника без головы вместе с конём.

Треуголка загородила мигающую лампу. Стало ясно, что призрак, как и полагается призраку, прозрачен. Свет пронизывал даже сквозь самое густое пространство фантома. Лицо под шляпой не просматривалось. Будто человек невидимка надел на себя одежду.

Фантом медленно поднял руку в чёрной кожаной перчатке с защитной манжетой до локтя, и, указав на Петю, произнёс густым басом, громогласно, на манер церковного попа: «Ты избран!»… И ещё раз: «Ты избран!».

На этот раз от фантома исходило нарастающее шипение, схожее с телевизионными помехами.

Петя сорвался с места и ринулся прочь на лестницу, где только что видел собаку. За спиной нарастающее шипение казалось, гналось за ним.

Петя прыгнул на межэтажную площадку, чуть не упал, слегка подвернул ногу, проскочил пролёт второго этажа, перескочил сразу несколько ступеней, выскочил на первый этаж, устремился к выходу…

«Это сон, я во сне и слышу шум телевизора, надо проснуться!» – стал догадываться юный сторож, но просыпаться не удавалось, а напротив, реальность всё более становилась яснее и отчётливее.

Петя выскочил на первый этаж. Чувство страха слишком охватило его, стало невыносимо. Надо было выходить из этого кошмара! В попытке проснутся, он остановился, закрыл глаза и принялся неистово щипать себя за бок. Но выхождение из сна не происходило, однако шипение перестало слышаться, уступив аккуратным стукам в стекло двери.

Петя стёр испарину с лица и осторожно выглянул из-за угла…

За стеклом входной двери, на крыльце одетая во всё светлое, стояла «снегурочка». Это пришла обещанная техничкой учительница физики Ольга Петровна. Буквально всё на ней было светлого тона и даже шапка ушанка. Уши шапки торчали распущено, как у сорванца с ледяной горки, шнурки завязки болтались свободно. Учительница, увидев сторожа, позитивно помахала ладошкой. Петя шагом, прихрамывая, подошёл к дверям. Устало открыл засов.

Учительница в укороченном тулупе под талию, обутая в светлые валенки, буквально впорхнула внутрь школьного предбанника вместе с морозной свежестью. В руках у неё находилась толстенная стопа тетрадей, обернутая в газету, а через плечо на широком ремне, словно винтовка висел огромный тубус.

Учительница казалась на вид не более двадцати пяти лет, светлоокая веснушчатая, роста выше среднего, стройная, бойкая.

Ольга Петровна показалась Пете похожей на Орнеллу Мути из итальянского кинофильма, который в то время шёл с триумфом в советских кинотеатрах… Или Пете показалась эта схожесть? Возможно, Пете хотелось, чтобы она была похожа. Но…

Во-первых, Ольга Петровна была белокожая, тёмно-рыжей. Даже не каштановая, а темно-красная. Летом, если бы её волосы выгорели на солнце, то тёмная рыжесть осветилась и расцвела позолотой. Во-вторых, формы её женственности, были никак у моделевидной Мути, а все параметры на размерчик , а может на все два, попышнее.

Учительница с порога заговорила. Голос настолько показался Пете знакомым и даже родным, что его обаяние немедля вывело его из испуганного клинча:

– Стучу, стучу! Не спал ли ты, отец сердешный? – пропела ангельским голоском пришелица.

Петя, очарованно глядя на весёлую учительницу, как на спасительницу, ответил, чувствую себя глупо и… лицо его покраснело от обуявших чувств:

– Не… Я фрамуги проверял на этажах, не услышал. – Петя сглотнул. Во рту высохло.

– Я – Ольга Петровна. – продолжала весело учительница. – Ваш завхоз Екатерина Владимировна, должна была предупредить о моём появлении…

– Проходите. Да-да, она сказала. Я – сторож Петя.

Ольга Петровна вошла в холл первого этажа. Опередив Петю.

Петя предусмотрительно запер дверь не только на засов, но и замкнул его кольца висячим замком. Учительница спокойно ждала в холле, оглядываясь вокруг своими прелестными «анютиными глазками». Казалось, новогодние снежинки-смешинки крутятся у неё в хрусталиках.

– Ну, показывай, Петя, где тут у вас лаборантская. – продолжала Ольга Петровна расстёгивая полушубок и снимая свои белые снегурочьи варежки. – Я человек новый, ещё не освоилась.

– Я провожу. – ответил Петя, обратив внимание на её очень красивые руки. Этакие руки Венеры Милосской. Пальцы длинные, ногти ухоженные, налаченные, но не накрашены, острижены коротко, аккуратно, но не под самый корешок. Деловой уход, без ущерба практичности.

На руках у Ольги Петровны присутствовал одни маленький перстень, на левом безымянце. Обручального кольца Петя не увидел. Зато этот скромный перстенёк с черным камнем, вделанным в золотую оправу, разглядел хорошо, особенно его чёрный, как смол, камешек с лёгким сиреневым отливом.

Они направились по коридору первого этажа вглубь, к лаборантской кабинета «Физики», которая находилась на том же краю здания, где и поворот на «Столовую».

– А вы давно работаете здесь? – спросил Петя, услужливо нависнув над ней при ходьбе, как кривой осветительный фонарь.

– Третий раз… Ты меня не знаешь? – ответила учительница, как бы удивившись, что он её не знает.

– Нет, не знаю. Я летом закончил школу. Вы тогда ещё не работали.

– Ах, ну, да! Ты ещё не можешь меня знать. – многозначительно произнесла Ольга Петровна и засмеялась.

– А чего вы смеётесь? – спросил Петя.

– Да так, ничего.

– Вот, пришли.

Петя отомкнул лаборантскую.

– А у Вас своего ключа нет?

– Нет… ещё не выдали. – замявшись ответила Ольга Петровна рассматривая Петю с интересом. При каждом её взгляде, а взгляды были глубокие с некоторым любопытством и смешинкой, Петя продолжал покрываться красными пятнами. Когда они вошли в прохладное помещение лаборантской, где пахло жженой изоляцией и обувью, красные пятна на его лице перетекли со щёк на лоб.

* * *

Петя услужливо ринулся вперед и включил настольную лампу. Ольга Петровна положила стопу тетрадей и свой тубус на стол, подошла к окну к шторам, стала занавешивать их.

Внимание Пети теперь привлёк странный тубус.

Вначале он подумал, что это какое-то пособие или таблица, или экран для слайдов, но на тубусе стояла надпись «Sport» и две скрещенные рапиры. Тубус выглядел основательно, не новодел какой-нибудь, а как саквояж стоматолога из средних веков, скроенный из толстой потертой кожи бизона. Открывался он не просто. На его разъеме поблёскивало нечто похожее на приклёпанную защёлку с замочной скважиной.

По-хозяйски задёрнув шторы, Ольга Петровна произнесла:

– Спасибо, Петр Сергеевич, дальше я сама разберусь. А вообще-то подожди, дай я на тебя посмотрю… Чудно как, хи-хи…

– Чего вы смеётесь-то? – угрюмо ответил Пётр Сергеевич.

В его голове мелькнуло: «Откуда она знает, что я Сергеевич?».

Как бы отвечая на его мысли, учительница сказала:

– Ладно, не бери в голову, потом всё поймёшь.

Учительница сняла полушубок.

Под ним оказался водолазка-свитер, который через голову она сняла следом за полушубком. Под свитером – белый спортивный костюм облегающего покроя с капюшоном. Слева на правой стороне, выше груди, пришита тёмно-синяя эмблема из перекрещенных клинков, схожая с символом на тубусе.

Снимая шапку, Ольга Петровна, полностью обнажила копну чёрно-красных и золотистых волос. Природное мелирование, так определил Петя. Тогда мелирование входило в моду.

Учительница подошла к овальному зеркалу и принялась причёсываться, достав, как и все женщины ниоткуда и расчёску, и заколки, зажав одну из них между губ.

Петя с восторгом загляделся, как девушка, подняв руки, прибирала назад волосы в простой хвостик. Ольга Петровна не вытаскивая заколку изо рта скосила крупные глаза на него и спросила:

– Что?

– Ничего. Я так… – ответил Петя смущённо и опустил взгляд, Красные пятна заполнили всё лицо. – Просто у меня ощущение, что я вас давно знаю. Вы на кого-то похожи…

Ольга Петровна вновь загадочно засмеялась:

– Похожа на Орнеллу Мути?.. Ладно, иди, дежурь… Петр Сергеевич… Ночь впереди у тебя большая.

– Ага… Ну, я пошёл?

– Иди, иди…

И Ольга Петровна настойчиво и жёстко, вытеснив из лаборантской юношу, закрыла перед его носом дверь.

«Откуда она узнала, что я подумал о ней, как об Орнелли Мути?» – подумалось Пети.