Чернолесье

После завтрака, состоявшего из остатков вчерашнего хлеба и банки холодного рагу, которое на голодный желудок показалось не таким уж отвратительным, Артур решил исследовать непосредственные окрестности коттеджа. Он должен был понять, куда его, черт возьми, занесло.

Осторожно притворив за собой скрипучую дверь, он вышел на крыльцо. Утренний воздух был свежим, но тяжелым от влаги. Пахло мокрой землей, прелой листвой и дымом из его трубы, который тонкой струйкой лениво поднимался в серое небо. Коттедж снаружи выглядел еще более запущенным, чем изнутри. Каменная кладка местами осыпалась, обнажая глиняный раствор, крыша, покрытая толстым слоем мха и мелкого кустарника, просела в нескольких местах. Небольшой участок земли перед домом, который когда-то, возможно, был садом, теперь представлял собой дикие заросли крапивы, лопухов и каких-то неизвестных ему колючих растений. Среди них виднелись остатки ржавой садовой ограды и покосившийся, сгнивший столб с едва заметной табличкой, на которой можно было разобрать лишь одно слово: «…Croft». Видимо, это и был «Крофтс-Энд» или что-то в этом роде.

Он обошел коттедж по периметру. За домом лес подступал еще ближе, почти вплотную. Старые, узловатые дубы и темные, мрачные тисы, казалось, склонялись над низкой крышей, словно гигантские стражи, охраняющие свои владения. Их корни, похожие на скрюченные пальцы, выпирали из земли, покрытые скользким мхом. Под ногами хрустели сухие ветки, шуршала прошлогодняя листва. Тишина была почти абсолютной, нарушаемая лишь редкими птичьими голосами – короткими, тревожными трелями, которые звучали как-то приглушенно, словно птицы боялись петь в полную силу в этом угрюмом месте. Да еще ветер, запутавшийся в густых кронах, издавал тихий, протяжный стон, удивительно похожий на человеческий шепот. Артур поежился, вспомнив вчерашнюю ночь.

У самой кромки леса, наполовину вросший в землю, он заметил какой-то предмет. Подойдя ближе, он разглядел старую, проржавевшую детскую качель – всего одно сиденье, подвешенное на толстых, почти истлевших веревках к массивной горизонтальной ветви дуба. Сиденье было покрыто зеленым налетом, а веревки выглядели так, будто могли оборваться от малейшего прикосновения. Странно было видеть здесь этот забытый атрибут детских игр. Сколько лет прошло с тех пор, как на этой качели кто-то смеялся? Десятки? А может, и сотня? Эта находка почему-то вызвала у него еще большее чувство тоски и необъяснимой тревоги. Казалось, это место было пропитано не только сыростью и тлением, но и застарелой, невыплаканной печалью.

Он постоял немного у края леса, всматриваясь в его темную, манящую и одновременно пугающую глубину. Между стволами деревьев царил полумрак, даже сейчас, в середине дня. Солнечные лучи почти не проникали сквозь плотный шатер листвы. Казалось, стоит сделать всего несколько шагов в эту чащу, и ты немедленно заблудишься, потеряешься навсегда в этом зеленом, безмолвном лабиринте. Артур не был суеверным человеком, но сейчас ему отчетливо показалось, что лес наблюдает за ним, оценивает, решает, достоин ли он войти или лучше ему держаться подальше. Он решил последовать последнему совету.

Нужно было выбираться в деревню. Запасы еды были на исходе, керосин в лампе тоже почти кончился, да и спички подходили к концу. Кроме того, ему отчаянно хотелось увидеть живых людей, услышать человеческую речь, пусть даже это будут немногословные и угрюмые местные жители. Любое общество сейчас казалось предпочтительнее этого гнетущего одиночества.

Он вернулся к своему «Аллегро», который сиротливо стоял на заросшем пятачке. Машина нехотя завелась, издав серию жалобных чихов. Дорога от коттеджа к тому, что можно было считать центром Блэквуд Холлоу, оказалась короткой, не более полумили, но такой же разбитой и узкой. По обеим сторонам виднелись другие дома, или, вернее, то, что от них осталось. Большинство из них были в еще более плачевном состоянии, чем его коттедж – с провалившимися крышами, выбитыми окнами, заросшими плющом стенами. Некоторые выглядели так, словно их покинули в спешке много лет назад. Нигде не было видно признаков жизни – ни дыма из труб, ни лающей собаки, ни даже кошки, греющейся на солнце (которого, впрочем, и не было).

Наконец, он выехал на некое подобие деревенской улицы. Здесь дома стояли чуть плотнее. Среди них выделялось одно строение, чуть крупнее остальных, с облупившейся вывеской, на которой с трудом можно было разобрать слова «The Blackwood Arms». Очевидно, бывший паб. Окна его были заколочены крест-накрест старыми досками. Напротив паба, на небольшом холме, виднелась полуразрушенная каменная колокольня – все, что осталось от местной церкви. Ее крыша давно обвалилась, а в пустых оконных проемах свистел ветер. У подножия холма, рядом с ржавой водоколонкой, стоял покосившийся деревянный столб с доской объявлений. На ней висели какие-то обрывки бумаги, пожелтевшие и размокшие от дождей, с нечитаемыми строчками. Весь вид Блэквуд Холлоу производил удручающее впечатление. Это была не просто глухая деревня, это было место, где жизнь, казалось, остановилась или медленно умирала.

И все же, одно из строений выглядело чуть менее заброшенным. Над его дверью висела небольшая, свежевыкрашенная (или, по крайней мере, не такая старая) табличка: «P. Grimshaw – General Stores & Post Office». Окна были не заколочены, и сквозь пыльное стекло виднелись какие-то товары на полках. Надежда на человеческое общение и необходимые покупки заставила сердце Артура биться чуть быстрее.

Он припарковал машину у обочины и вошел внутрь. Над дверью звякнул колокольчик, звук которого показался оглушительным в окружающей тишине. Внутри было полутемно и пахло чем-то средним между пылью, мышами, дешевым табаком и копченой рыбой. Полки были заставлены самым разнообразным товаром: консервами, пакетами с крупами, хозяйственным мылом, веревками, свечами, какими-то нехитрыми инструментами. За высоким прилавком, заваленным старыми газетами и бухгалтерскими книгами, сидела женщина.

Она была пожилой, лет семидесяти на вид, с худым, морщинистым лицом, обрамленным седыми, туго стянутыми на затылке волосами. Маленькие, близко посаженные глазки внимательно, почти враждебно изучали Артура из-под насупленных бровей. На ней было темное, бесформенное платье и шерстяная шаль, накинутая на плечи, несмотря на то, что в помещении не было холодно.

«Доброе утро», – произнес Артур, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и дружелюбно.

Женщина молча кивнула, не меняя выражения лица.

«Я… э-э… Артур Холлоуэй. Я недавно приехал. Снял коттедж у мистера Крофта», – добавил он, чувствуя себя неловко под ее пристальным взглядом.

«Знаю», – коротко отрезала она. Голос у нее был низкий, скрипучий, как несмазанная дверь. «Крофт звонил. Сказал, будет жилец. Надолго к нам?»

«На пару месяцев, возможно», – ответил Артур. «Мне нужны некоторые продукты… и, может быть, керосин для лампы, если у вас есть».

«Есть кое-что», – она неопределенно махнула рукой в сторону полок. «Керосин в бидоне, у двери. Сами нальете, сколько надо. Мерка там же».

Пока Артур выбирал консервы, чай, хлеб и другие необходимые мелочи, женщина молча наблюдала за ним, не спуская с него своих колючих глаз. Он чувствовал себя так, словно его разглядывают под микроскопом. Он попытался завязать разговор:

«Давно здесь живете, миссис… э-э… Гримшоу?»

«Всю жизнь», – последовал лаконичный ответ.

«А мистер Крофт… он тоже местный?»

На этот раз она помедлила с ответом, ее взгляд стал еще более настороженным. «Крофты здесь всегда жили. Этот дом… который вы сняли… он тоже Крофтовский. Давно стоит».

«Да, я заметил, дом старый», – сказал Артур. «Немного… жутковатый, если честно».

Миссис Гримшоу поджала губы. «Старые дома все такие. Историю хранят. Не всякому она по нраву». В ее голосе прозвучали какие-то странные нотки – то ли предупреждение, то ли просто констатация факта.

«А много вообще народу в Блэквуд Холлоу осталось?» – не унимался Артур, отчаянно нуждаясь в информации.

«Тех, кто здесь родился, почти не осталось», – медленно проговорила она, глядя куда-то мимо Артура, словно видела что-то в пыльном углу лавки. «Молодежь уезжает. Старики умирают. А чужие здесь надолго не задерживаются». Последнюю фразу она произнесла с особым нажимом, снова впившись в него взглядом.

Артур расплатился за покупки, стараясь не обращать внимания на тяжелую атмосферу, царившую в лавке. Когда он уже собирался уходить, миссис Гримшоу вдруг добавила, понизив голос почти до шепота:

«Вы там… в лесу… поосторожнее будьте. Особенно ночью. Лес здесь старый, он не любит чужаков. И двери на ночь запирайте. Крепко запирайте».