Необычайные приключения нигилиста

– Надеюсь, вы меня извините, но мне необходимо вас покинуть. Не смущайтесь, ужинайте. Я сейчас пришлю сюда слугу, – с этими словами Мария Игнатьевна быстро удалилась. Митенька поспешил вслед за ней.

Глава 4

Здесь происходит что-то странное…

Опустевшая столовая окончательно испортила мне настроение, даже вошедший с блюдами на подносе Сидор не смог его улучшить. К тому же и есть уже абсолютно не хотелось. Приличия ради, я позволил положить себе на тарелку жаркое, но кусок в горло не лез, – наоборот, под пристальным взглядом слуги, вставшего у прохода, как будто, чтобы не выпускать меня отсюда, я успешно подавился при первой же попытке что-то проглотить. Закашлявшись, я попросил стакан воды. Нехотя покинув свой пост, Сидор наполнил мне бокал и внимательно наблюдал, как я его пью. Всем своим видом он откровенно показывал, что я сейчас всем мешаю, и вообще непонятно, что здесь делаю. Внезапно он напрягся, и будто услышав что-то, быстро исчез, плотно прикрыв за собой дверь, а меня еще сильнее охватила непонятная тревога.

“Здесь происходит что-то странное, и я должен выяснить, что именно. Не могу больше сидеть в бездействии и ждать, как безмозглый баран!” – с этой мыслью я вскочил с места и решительно отправился на поиски хозяев.

Пройдя столь понравившуюся мне гостиную, и выйдя в коридор, я услышал неясный говор за одной из дверей и направился туда – к счастью, она оказалась неплотно прикрыта. “Будь что будет”, – решил я, и собравшись с духом, тихо вошел в комнату – и в ту же минуту пожалел об этом. До тех пор я ничего подобного не видел. Большая лужа крови вокруг одного из кресел и ее тошнотворный металлический запах вызвали у меня внезапный приступ тошноты. Я даже не заметил, кто истекал кровью. Симбирская бойня, которую я как-то посетил с одним из своих друзей, служивших в городской управе, и та не произвела на меня такого впечатления. Хозяева, суетившиеся около кресла, сначала не заметили мою согнувшуюся фигуру, но тут Петр Афанасьевич, не принимавший участия в хлопотах, и с виду безучастно взиравший на лежавшего в кресле человека, обернулся и гневно нахмурился.

– Что вы здесь делаете? – резко спросил он. Митенька и его мать, вздрогнув, отскочили прямо в центр уже начавшего подсыхать по краям тошнотворного озерка. Только сейчас я смог разглядеть, чья же кровь столь щедро пролилась на пол. Оцепенев от ужаса, я увидел смертельно бледную Верочку, которая с запрокинувшейся головой бессильно съезжала вниз с сидения, – очевидно, она была без сознания. Вся ее юбка была пропитана кровью, до сих пор лившейся из распоротой до кости правой руки,– похоже, им так и не удалось остановить ее. Неужели они так растерялись, что даже не подумали наложить жгут? Надо скорее перетянуть руку и забинтовать ее – даже я об этом знал. Рядом с креслом валялись окровавленные ножницы, очевидно именно они и послужили причиной несчастья. Но тут на меня снова обрушился гневный окрик: – Что вы тут делаете? Вам здесь не место! Где же Сидор?

И Болотов решительно направился ко мне. Митя и его мать, забыв про девушку, тоже кинулись к нам, но тут появившийся из-за моей спины Сидор крепко схватил меня за руку и быстро отдернул назад, заслонив собой.

– Спокойно, барин, сейчас все будет в порядке, – негромко сказал он Петру Афанасьевичу. – Ведь тут дело какое, нехорошее, немудрено, что они растерялись. А вы, – обратился слуга ко мне, – будьте такие добренькие, уходите отсюда. Вам здесь делать нечего, а барышне мы и так стараемся помочь. Только, видно, напрасно… – мрачно заключил он.

– Но, позвольте, разрешите вам помочь. Дайте я хотя бы жгут наложу, да и врача нужно срочно позвать, – ведь она в любую минуту умереть может! – возмутился я, выходя из ступора, вызванного неожиданным зрелищем.

Петр Афанасьевич еще больше нахмурился, его глаза сузились, губы сжались в тонкую ниточку, – странно, что он, так, казалось бы, спокойно наблюдавший за агонией молодой девушки, теперь столь бурно реагирует на мои слова. Возможно, что еще немного, и у него начался бы припадок ярости, но тут вмешалась Мария Игнатьевна:

– Сидор совершенно прав, вы оба должны вернуться к столу, а мы с Митенькой постараемся сделать все возможное. Не волнуйтесь, идите спокойно, ведь мы же не будем нарушать порядок, а мы скоро придем к вам, – успокаивающе сказала она мужу. Тот немного успокоился и нехотя кивнул.

– Проводи их, Сидор, и спасибо тебе. После сочтемся…– многозначительно кивнула Мария Игнатьевна слуге. Тот воспринял эти слова как призыв к действию и решительно повернул меня к двери. Я попытался вырваться, но при внешней почтительности, обладавший как оказалось недюжинной силой, слуга держал мою руку как в тисках. Все еще не придя в себя от увиденного, я позволил увести себя в столовую и усадить за стол. Вслед за мной важно шествовал Петр Афанасьевич. Похоже, его-то нисколько не потрясла трагедия, участниками которой мы невольно стали. Но что же могло заставить такую молоденькую девушку решиться на самоубийство? Неужели и в этой такой дружной с виду семье есть свои скелеты в шкафу, – впрочем, Верочка только воспитанница, может быть, ее здесь унижали и оскорбляли? Скорее бы пришла Мария Игнатьевна с сыном и рассказала о самочувствии Веры, – надеюсь, ее удастся спасти.

Глава 5

Бунт на корабле!

Оставив меня за столом в одиночестве, Сидор отозвал Петра Афанасьевича в угол и начал что-то ему шептать. Разговор, очевидно, был неприятен старику, который, все больше мрачнея, молча слушал слугу. Наконец, он резко отвернулся от Сидора и сел на свое место – теперь и Болотов выглядел не лучше меня, настроение ему явно испортили. Никто из нас не сделал даже попытки поесть, – я думал о бедной девушке, хозяин тоже погрузился в собственные мысли и нервно барабанил пальцами по столу.

“Зачем я только постучал сюда! Мерзнул бы сейчас в колымаге, но зато не терзался бы тревогой за судьбу совершенно незнакомой девушки, не пришлось бы сидеть в комнате с бесчувственным жестоким стариком, которого не волнуют даже собственные домочадцы”, – в тоске думал я.

Похоже, я опять оказался неправ. Петр Афанасьевич все заметнее нервничал – постукивание по столу перешло в громкую дробь, затем к этому прибавилось еще и злобное бормотание. Хотя слов разобрать было невозможно, но, судя по взглядам, которые он исподлобья кидал на слугу, виновником его раздражения являлся именно он. Господи, скорее бы убраться отсюда! Пожалуй, мне пора встать и откланяться… Но как раз в тот момент, когда я собрался подняться из-за стола и тихо удалиться, в комнату спокойно вошла Мария Игнатьевна.

– Неужели вы все-таки ждали нас!? – воскликнула она, увидев наши нетронутые тарелки. – Господи, из-за этой девчонки у нас полностью распорядок нарушился. Я ведь просила не волноваться, сказала же, что все будет хорошо! Сейчас придет Митенька, и мы все должны поужинать. Особенно стыдно вам, Петр Афанасьевич, вы же здесь главный и отвечаете за наше благополучие, а так несдержанны, – с укором обратилась она к мужу. Под ее красноречивым взглядом я трусливо рухнул обратно на стул, решив, что не стоит еще больше раздражать старика, но твердо решив про себя убраться отсюда сразу после ужина.

Вошел Митенька и, коротко кивнув нам, уселся на свое место. Судя по его довольному лицу, кровотечение удалось все-таки остановить. У меня немного отлегло от сердца, и я уже пожалел, что так поспешно обвинил всю семью в равнодушии к ближним. Хотя не похоже, чтобы Петр Афанасьевич успокоился; правда, злобное бормотание прекратилось, но глаз он так и не поднял. Сидор отделился от стены и принялся обходить нас с блюдами. Отказываться было уже неудобно, и я позволил положить себе немного на тарелку. Когда дошла очередь до хозяина, тот брюзгливо потребовал подать себе графин с водкой, которую должен был непременно пригубить до еды. Слуга потянулся за графином, но когда он уже держал его, Петр Афанасьевич неожиданно развернулся, толкнув Сидора так, что тот невольно опрокинул содержимое графина на себя. Я невольно вздрогнул, а Мария Игнатьевна, настороженно посмотрев на мужа, жестом отослала слугу от стола. Но отойти он не успел – Болотов, как будто стремясь разглядеть, что он натворил, схватил со стола подсвечник с зажженными свечами и поднес так близко к несчастному, что тот вспыхнул как факел. Водка попала ему и на лицо, и на волосы, так что голову его, казалось, окружил огненный нимб. Дико воя, Сидор опрометью выскочил из столовой и начал кататься по коридору, пытаясь погасить одежду и волосы, но, видно, боль от ожогов была так сильна, что он снова вскочил и выбежал во двор.

Шок от случившегося был так силен, что все просто оцепенели – вернее, все, кроме Петра Афанасьевича, который только сейчас стал с аппетитом поглощать содержимое своей тарелки, как будто все произошедшее было в порядке вещей.

Увидев это, я наконец взорвался. Для спивающегося неврастеника, которым я был, вообще-то нужно немного, чтобы впасть в истерику, а уж события нынешнего вечера ординарными никак не назовешь. Короче, нервы мои не выдержали. Я вскочил и, не пытаясь сдерживаться, закричал: – Боже мой, что вы за люди! Ему же надо помочь, он может умереть от ожогов, сгореть заживо, а вы спокойны, как статуи! Вы настоящие убийцы! Если никто не хочет, я сам пойду его спасать!

Едва я открыл рот, как Митенька вздрогнул и вышел из оцепенения. Предостерегающе глядя на меня, он отчаянно замотал головой, как будто просил замолчать, но меня уже понесло, мне хотелось побольнее уязвить хозяина, чтобы он наконец почувствовал хотя бы часть той боли, что пришлась на долю его домочадцев:

– Я думал, что вы настоящий джентльмен, заслуженный морской офицер, а вы – жестокий бессердечный старик, которому безразличны все остальные! Вы – не настоящий моряк! – Лучше бы я этого не говорил…

Не успел я закончить последнюю фразу, как оказался на полу, будто брошенный порывом урагана и почувствовал, что кто-то, больно вцепившись в мои волосы, тащит меня за собой. От неожиданности я сначала даже не сделал попытки сопротивляться, а только покорно позволял тащить себя по полу, слушая, как над головой гремит тот самый звучный бас:

– На корабле бунт! Кругом мятежники и заговорщики! Измену выжечь каленым железом, а зачинщиков заковать в кандалы, кинуть в трюм и завтра повесить на рее! Я никому не позволю нарушать дисциплину и порядок!

Глава 6

Скорее в полицию!

Меня на миг охватило знакомое многим по ночным кошмарам отвратительное чувство вязкой беспомощности, когда ты четко знаешь, что как ни пытайся, а спастись не удастся. “Этого не может быть наяву, я наверно просто допился до белой горячки и брежу”, – на удивление спокойно подумал я. И тут резкая боль от удара о порог комнаты привела меня в чувство. И с осознанием реальности происходящего меня охватил дикий ужас. Я начал отчаянно извиваться, пытаясь развернуться, чтобы взглянуть на безумного силача, что с такой скоростью волок меня уже по коридору, но это никак не удавалось, поскольку мои волосы были надежно намотаны на руку неизвестного. Он уже почти добрался до спуска в погреб, когда я понял, что держу в судорожно сжатой руке вилку, с которой вскочил из-за стола. Не помня себя от страха, я с размаху ткнул вилкой назад, стараясь попасть в своего мучителя, чтобы освободить волосы. К моему великому счастью, я сразу попал в цель, – над головой раздался громкий вопль, и меня с силой отшвырнули к стене.