Божественный путь

Злата Лилина

Божественный путь

 Божественный путь.

Глава 1. Знамение.

Была день морозная зима. Каждый шел пушистый снег, и все было белым-бело, как в раю. Он казался ей спасением для нас, отрадой и утешением. Он делал мир иным, чистым и прекрасным, как в сказках. Уже наступал праздник – Новый Год, а за ним Рождество Христово. Белым кружевом снежинки ложились на ее незабвенные очи. Белоснежный пейзаж в монастыре был отдельным чудом из чудес. Церковь была похожа на замок. Храмы всегда напоминали ей дворцы. Она верила, что они тоже смогут стать чистыми, безгрешными, как этот святой снег, что спускался с Небес, подаренный Господом. Они уже облачились в белую ризу.

Ее звали Матроной. Она была схиигуменьей в женском монастыре "Успения Пресвятой Богородицы". К ней часто приезжали люди за советом. Она несла свет и хотела каждому помочь, поделиться своей любовью к Господу, рассказать о Его любви и великой милости к нам, зажечь лампадку у каждого в душе и подарить утешение. Она полностью отдала себя на служение Господу и людям.

И вот сегодня вновь к ней кто-то пожаловал. После службы, схиигуменья оставалась, и к ней приходили паломники. Каждый обращался за помощью. К ней подошла молодая девушка с длинными черными волосами и лучистыми голубыми глазами. На мгновение ей показалось, что это она в молодости.

– Матушка, – обратилась к ней девушка, – Матронушка. Меня зовут Анна.

Мне тридцать четыре года и я хочу рассказать о том0 что со мной случилось четырнадцать лет назад. Когда мне было двадцать лет, я встретилась с нехорошими людьми, которые занимались магией и были сатанистами. Меня проклял один парень из той компании, и потом я почувствовала на себе колдовство. Я пострадала от этого, на шестой день я ощутила, как ко мне подходила женщина-дьяволица. Она была высокой, с копытами и дико рычала. Моя душа не выдержала всего, я побежала на поле, громко закричала, началась гроза, ярко сверкнула молния. Я протянула руки к Небесам, и у меня улетела душа. Вот такое чудо произошло со мной. Я уже столько лет живу так.

– Дитя мое, – схиигуменья протянула руки к ней, – в наше время всякое бывает. Люди занимаются колдовством, проклинают друг друга и привораживают. Все это страшно. Но есть вселюбящий Господь. Он всегда рядом. Тот, кто живет с Господом, исповедуется и причащается – тому не страшно это. Вера во Христа спасает, ты под Его защитой. Господь взял тебя под свое крыло. Ходи в Церковь, и все у тебя будет хорошо, дитя мое. Но я вижу в тебе – подселение. Около тебя бесы вьются. Я проведу тебе отчитку.

Матушка протянула ей иконочку Пресвятой Богородицы "Скоропослушница".

– Молись Матери Пресвятой! – сказала она.

На мгновение, Матрона призадумалась, и начала кое-что вспоминать. Ее раньше Марией звали в миру. У нее в келье была фотография – иеродиакона Серафима. Это был мужчина невысокого роста, чуть полноватый, в черном одеянии, кудрявый, с бородкой, теплый и добрый. Он был чудесный!

***

Сорок лет назад…

Ярко и ослепительно светило солнце. Зима, наконец-то покинула нас. Бури и метели закончились. Слава Богу, перезимовали. Это время года очень тяжело давалось Маше. Длинные, темные ночи навевали на нее грусть и апатию, холода и морозы вызывали у нее депрессию. Она с трудом переживала это время, и сама, будто, заледенела душой и сердцем. Но уже все растаяло. Сегодня, именно, в этот день к ним должен был приехать иеродиакон Серафим. Маша помнила его, когда ей было двенадцать лет, а ему тридцать, и он был в их Церкви Иоанна Кронштадтского пономарем. Мария была дочерью священника – самого главного настоятеля. И вот сейчас, он вновь возвращается в их Храм, только уже иеродиаконом. Она помнила его полноватым, светловолосым мужчиной со светлыми голубыми глазами, слегка напоминающими кристалл или льдинки. Они казались белыми, но иногда темнели, как небо. Они познакомились, когда ей было шесть лет, а ему двадцать четыре. Он тогда только начинал служить у них в Церкви. Они часто виделись на воскресных службах, потом, стали изредка разговаривать на духовные темы. Серафим часто что-то рассказывал Маше, и она с упоением слушала его. Порой, он казался, ей очень грустным и одиноким, когда он замолкал. Что-то, в нем было такое необычное, думала Мария. Они вместе по окончании службы радостно звонили в колокола. Маше казалось, что она вырастет, и они поженятся, повенчаются в Церкви и будут вместе навсегда…

Он пришел к началу Божественной литургии. Его сердечно встретил настоятель батюшка Димитрий, и слегка приобнял его. Мария внимательно и задумчиво взглянула на него. Он был каким-то другим. Он возмужал и повзрослел. Ему уже было сорок три года, у него были морщинки на лице, длинная борода, серьезное выражение. Он был полноватым, в теле, с приятным и успокаивающим голосом, с длинными светлыми волосами, собранными в хвостик. Но Серафим на нее даже не посмотрел. Не одарил ее своим мягким и добрым взором. Маша удивилась, она почему-то была уверена, что он, непременно, вспомнит ее. Ведь, ей казалось, они были так близки !

Началась Божественная литургия.

– Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков! – радостно и торжественно возгласил священник.

– Аминь! – запел хор.

Мария пела, и ее хрустальный голос, похожий на ангельский, сливался с другими, тонул в хоре. Их голоса сияли чистотой и любовью. Они восхваляли Господа, нежно пели антифоны, каждый из них служил Богу и старался не отвлечься, но принести Ему пламенную веру, хрустальное пение и любовь. Литургия прошла хорошо и благостно. Прихожане тоже искренне молились.

После службы, Маша встретилась в Храме с Серафимом. У него слегка приподнялись брови. Он с удивлением взглянул на нее, приостановившись. – Мария? – спросил он. – Да! – радостно выпалила она и подскочила от восторга. – Здравствуй! \» Ты так повзрослела! – он был изумлен, – я помню тебя маленькой девочкой…– Мне уже двадцать пять\», – сказала она, – я выучилась в Санкт-Петербурге в универе на журналиста. Я пою в Церковном хоре здесь.

– Как замечательно, – обрадовался Серафим, – я был пономарем, а потом ушел в монастырь, там стал диаконом, и позже, принял монашество. Я стал иеродиаконом. – Впечатляет, – Маша слегка призадумалась, грустно опустив глаза, – а ты помнишь свое обещание? – Какое? – у него распахнулись глаза.

Они засияли любопытством, трепетом и волнением. – Я тогда сказала, что хочу быть с тобой, – говорит Маша, – а ты ответил, что мы поженимся, когда я вырасту.

– Ох, – он почесал свою пышную шевелюру, – но это было тогда так давно и не серьезно, Мария.

– Как?! – она опешила.

– Прости, – промолвил он и погладил ее по плечу, – мне очень жаль. Но я выбрал этот путь. Я решил быть с Господом, воздерживаться от всякого греха, творить добрые дела, и остаться в чистоте.

– Иеродиакон Серафим, я люблю тебя! – воскликнула Маша.

***

Наступала весна. Вся природа, будто, оживала, воскресала вместе Господом. После долгой спячки пробуждались растения, цветочки и прекрасные деревья. Уже ярко светит солнце, и в его лучах был – Сам Бог, посылающий пробуждение природе и людям. Ветер лениво задувал, играясь с серёжками берез и лепестками алых роз. Облака нежно плыли по Небу, приобретая причудливые формы. Они были похожи то на зайчиков, то на Ангелов, то на образы людей. Вместе с приходом весны в душу приходит теплота, нежность и детская беззаботность. В траве шуршали жуки, по цветочкам игриво летали пчелы и большие шмели. У них тоже была своя жизнь. За окном каждое утро птички радостно пели, словно, славили Господа за все дела Его. Распускались цветочки – желтые нарядные одуванчики, задумчивая благоухающая сирень и алые розы с шипами хищника. Пауки плели свои липкие паутины, ожидая очередных мошек.

Но ей было очень грустно, и ни что не приносило ей радость, как раньше. Она чувствовала, что умерла и все кончено для нее. Каждый день, она просыпалась в слезах, будь это весна или зима. Ее душа была, словно, заперта в аду и в тисках кровожадных демонов. Она испытывала непрестанную тревогу и была погружена на дно океана своих размышлений. Жизнь стала блеклой и серой, и утратила свой смысл. Ее звали Лизой. Ей было шестнадцать лет. Она училась в десятом классе. У нее была милая и яркая внешность, черные кудрявые волосы, теплые синие глаза цвета океана, такие же, бездонные и необычайные, маленький и аккуратный овал лица, пухлые губы, собирающиеся в мягкую улыбку. Она всегда была одета в элегантные платья темных тонов со строгим офисным пиджаком на высоких туфлях. В последнее время, каждую ночь ей снились кошмары. Она вспоминала ту жуткую аварию, которая с ней случилась год назад.

***

Она ехала вместе с мамой в лицей. Была сказочная, но жестокая зима с взором волчицы. Стояло раннее утро, было темно и очень снежно. Снег шел с невероятной силой, ни на секунду, не прекращаясь, и вскоре началась вьюга. Все дорожки замело. В них врезалась машина, Лиза была не пристегнута и вылетела в окно машины. Она с ужасом вспоминает, как это случилось. У нее бешено билось сердце.

– Мама! – закричала она, увидев, как машина летела на них.

– Доченька! – воскликнула мама.

Считанные секунды… И авария. Спустя время, она очнулась в больнице после операции. У нее были повреждены ноги и шея, также сотрясение головного мозга. После того случая, Лиза стала инвалидом. Мама, к счастью, отделалась легкими ушибами.

– Почему я не могу двинуть ногой? – со слезами на глазах спросила девочка у врача.

– Ты повредила ноги, – сострадающе взглянул на нее доктор, – это временно. Тебе сделали операцию, будешь тренироваться и начнешь ходить.

– Я не чувствую ног, – заплакала Лиза и инстинктивно схватилась за голову.

Ей снились страшные сны, как она лежит в луже крови и не в силах пошевелиться ногами и даже руками. Она пытается двинуться с места, но у нее не получается. В ушах сильный звон и в глазах темнеет. Мир кажется слишком ярким, что невозможно смотреть и льется кровь. И в ужасе Лиза просыпается с криком на всю квартиру. Девочка живет вместе с родителями. Ее мама работала продавцом в магазине "Магнит", а отец в такси. Лиза мечтала стать актрисой. Она была общительной, открытой и дружелюбной, легко могла поладить, как с ровесниками, так и со взрослыми. Она закончила музыкальную школу, по классу фортепиано, также была солисткой в хоре. У нее была идеальная и счастливая жизнь, полная развлечений и разноцветных красок. Но уже прошел год, как она живет дома, совсем не ходит, в инвалидном кресле, учится на домашнем обучении. Она была лидером, и у нее было много друзей, так что, остаться одной для нее было ровно тому, что умереть. Сама мысль о том, что ее все забыли, причиняла ей немало боли, но в глубине души, девочка осознавала, что ее просто все уже давным-давно вычеркнули из своих жизней. Это она переживала каждый день, как какой-то кошмар. Она часто смотрела свои фотографии с братом. Ей не верилось, что он умер два года назад, но до сих пор он часто приходил к ней в сны. Для нее это было счастьем и отдушиной. Смириться с смертью брата было также страшно, как остаться одной без друзей.

Его прекрасные пылающие карие глаза сияли любовью, а чёрные волосы извивались поутру. Он всегда был мил и любил свою младшую сестренку. Лиза скучала по нему и ей его не хватало. У них с детства были очень теплые отношения. Брат заботился о ней. Они вместе гуляли по парку и обожали ходить к реке в любое время года. Зимой, они смотрели на заледенелую реку, как она покрылась иглами льда и была неописуемо прекрасна. Над ней нависли темные тучки, и казалось, будто, река с Небом неотделимы друг от друга. Весной, река оживала и становилась теплой, и весь сосновый лес казался таинственным. Летом, почти всегда стояла жара, и они радостно купались, плескались в речке. Осенью возле нее подолгу стояли и размышляли о вечном. Падали желтые листья с деревьев и весь мир был, как золотой рай.

С наступлением весны это чувство усилилось. Маме пришлось уйти с работы ради болеющей дочери, чтобы заботиться о ней. Сегодня ей нужно было в школу, так что, настроение у нее немного приподнялось.

– Мама, – произнесла Лиза, – наконец-то, я иду в школу и встречусь с подружками. Как ты думаешь, как они встретят меня?

– Хорошо, – сказала она и погладила ее по головке, – повеселишься. Они же твои подружки, и наверняка, они соскучились по тебе, милая.

Они поехали в лицей. Лиза смотрела в окошко и мысленно представляла, как девочки обрадуются при виде ее.

Она зашла в класс в инвалидной коляске, одноклассники вздрогнули, увидев ее, и слегка напряглись. Они ее давно не видели, почти целый год. На нее взглянула искоса ее «лучшая подружка» и решилась подойти. Она с любопытством разглядывала ее, и ей было даже неловко, и стыдно перед ней, ведь она ей совсем не писала, и не отвечала на ее сообщения и звонки. На самом деле, они с ней вместе учились в театральной школе, и она ей глубоко завидовала, потому что, Лиза отлично играла свою роль, и учителя ее хвалили. И в школе, она училась лучше нее, что весьма раздражало «подружку», но она это скрывала, и очень обрадовалась, когда с Лизой случилось несчастие, что теперь она будет «лучшая во всем».

– Привет, – попыталась улыбнуться она, но улыбка вышла зубастой и немного кривой, – я соскучилась по тебе. Возвращайся к нам, поскорее, и выздоравливай!

– Ира, привет, – печально произнесла Лиза и взглянула в ее маленькие серые глазки, – но ты мне совсем не писала, ведь друг познается в беде. Мне было больно от этого.

– Да ладно тебе, – легко отмахнулась она, – не преувеличивай.

– Я серьезно, – тихо вполголоса промолвила Лиза, – я по тебе скучала, я тебе звонила. Друзья так не делают, когда ты заболела простудой тогда, я ведь писала тебе.

– Прости, – скривилась от фальши Ира, – идем к девочкам. Пообщаемся вместе, и тебе обязательно полегчает, будь уверена.

Оказавшись в компании, впервые за столько времени, Лиза почувствовала себя «убогой», непринятой и отделенной от целого мира. Она ощутила очень явно отчужденность и одиночество среди них. Каждая из них, была занята собой, зациклена на себе и на своем собственном успехе, ни одна из них искренне не сочувствовала Лизе и это больно ранило её. Ведь они были её подружками. Они вместе ходили в театральную школу и учились в одном лицее, ходили к друг дружке в гости, делились секретами, но как перестала ходить Лиза, они ее забыли и перестали с ней общаться. Это разве дружба?

– Ира рассказывала нам про тебя, – сказала в их компании Рая, – что ты «глаз» положила на моего парня, и что ты с ним общалась. И что ты после аварии чокнулась и даже лежала в дурке.

– Это неправда! – возразила Лиза и хмуро взглянула на Ирину, но та усмехнулась, отвернувшись моментально, – и про твоего парня, он сам ко мне подходил, и это было до аварии. Ира, зачем ты такое болтаешь?

– А что не так? – бросила она, – не нравится?

– Это несправедливо, – ее глаза стали прозрачными и стали наполняться горькими слезами, – девочки, не верьте ей, и я не лежала в дурке, со мной все хорошо. Зачем ты сплетничаешь про меня и говоришь то, чего нет?

– Ты меня раздражаешь! – воскликнула Рая и достала телефон из сумки, – сейчас, заснимем тебя, и выложим в интернет. Ты такая жалкая. Ты ничтожество.

– Вы не можете? – буквально пропищала Лиза и расплакалась, – вы же мои подружки!

– Никакая ты нам не подруга! – возразила Саша и изменилась в лице, – я тебя всегда ненавидела! «Отличница», такая прям идеальная и успешная!

– Ну что, подружка? – засмеялась Ира, и девочки покатили ее в женский туалет, и силой вытащили из инвалидного кресла и бросили на пол, начав снимать шуточные ролики, и громко заливались смехом.

– Что вы делаете?! – закричала Лиза, сжавшись в комочек, на ее глаза все больше и больше наворачивались слезы, ей хотелось громко закричать от боли и несправедливости.

Эти девчонки лишь притворялись ее подружками, и каждая в глубине души завидовала ее успеху. Они хохотали громче и громче, и были похожи на страшных демонов из преисподней. Они все больше и больше входили во вкус, дразнили ее, и пинали по ногам, для них это было, словно, представление в цирке. Ей не верилось, что они это делают с ней после того, как они хорошо дружили, и Лиза считала их друзьями. Они оказались бесчувственными монстрами, лишь притворяющимися милыми и добрыми. Лиза дрожала, каждый удар проникал вглубь ее невинной, детской души. Она горько плакала, осознавая свою беспомощность и беззащитность перед толпой девочек. Они легко могли разорвать ее, казалось ей. Ее сердце таяло от боли, и наполнялось страшным разочарованием и незаслуженными обидами. "Что я им сделала?" – каждую минуту думала девочка, уворачиваясь от ударов мучительниц.

Вдруг неожиданно хлопнула дверь уборной. Лиза крепко зажмурилась, дрожа. Саша шелохнулась в сторону, увидев уборщицу со шваброй. Сбивчивое и неровное дыхание Лизы было слышно повсюду, казалось ей. Уборщица нахмурилась.

– Что здесь творится? – она неистово взглянула на Иру, – вы что ее избили?

– Нет! – мгновенно воскликнула Рая и улыбнулась, – мы зашли в туалет и помогали ей. Лиза случайно упала с кресла.

– Да, так и было, – испугалась Рая.

– Мы пойдем, – холодно сказала Ира, и хотела уже уйти.

Женщина схватила ее за руку и оскалилась. У нее была неприятная и отталкивающая внешность. Она была крупного телосложения, ее лицо почти всегда было одно и то же, без эмоций совсем, холодное и хмурое. Между бровями у нее пролегли две глубокие морщинки, губы сжатые, подбородок большой и двойной, как у взрослых. Она была очень пухлая, с яркими рыжими волосами, собранными в крысиный пучок и с карие глазами. Но иногда они казались черными и бездушными. Ее звали Зиной и все ее боялись почему-то.

– Ты избила свою подружку? – догадалась она и с силой сжала ее руку, что та вскрикнула.

– Что вы делаете? – возмутилась Ира и задрожала, будто, осиновый листочек, пытаясь вырвать руку.

Лизе даже не верилось, что теперь боится она и сама тоже оказалась в западне.

– Отстаньте! – заступилась Рая, но уборщица сразила ее на повал своим взглядом, что та мгновенно потеряла дар речи и бегом выбежала из уборной.

– Я пойду к директору, – сказала женщина, – вы, милочки, понесете наказание и урок за это.

– И что с нами сделают? Исключат со школы? – усмехнулась Саша, – этого не могут сделать. Не надо нас запугивать. Убираетесь в туалете, вот и убирайтесь, нас не трогайте.

– Еще как трону! – уборщица отцепилась от Иры и схватила Сашу, но та смогла легко увернуться и убежала из уборной, громко хлопнув дверью.

Этой ситуацией и воспользовалась Ира, и тоже сиганула прочь, оставив женщину с Лизой.

– Вы меня спасли, – промолвила девочка, встретив взгляд ее черных глаз, – спасибо вам, Зина.

Уборщица помогла подняться девочке и аккуратно посадила ее на кресло.

– Лиза, – произнесла она, поправляя ее темные волосы, – девочки тебя обидели?

Она удивилась, что женщина поинтересовалась, ведь она тоже ее считала грозной и грубой теткой, которая с завистью смотрит на юных школьниц. Она то одну тряпкой задевала специально, пройдясь по волосам, на другую могла легко накричать ни за что, и чаще всего ругалась на девчонок, вроде Иры. – Зина, – она взглянула в ее глаза, которые стали светлыми и глубокими, а морщинки на лице разгладились.

– У тебя уроки кончились? – заботливо спросила она.

– Да, – кивнула Лиза и продолжила вглядываться в ее лицо.

– Пойдем ко мне домой, – неожиданно предложила уборщица, – я угощу тебя чаем. Я слышала про ту аварию, которая с тобой случилась. Я тебе соболезную.

– Спасибо, – протянула Лиза.

У нее бешено заколотилось сердце, и она оцепенела. Уборщица пригласила её в гости, что весьма удивило ее. Девочка нервно моргнула.

– Ну чего ты? – женщина дотронулась до ее носика, как делают маленьким деткам, – не бойся меня.

– Хорошо, – решила согласиться Лиза.

Они вместе пошли к ней домой, по дороге Зина рассказывала ей о себе.

– Я недавно устроилась работать в лицей, – сказала она, – всю жизнь я работала в больнице медсестрой. Сейчас мне шестьдесят лет. Я на пенсии, но подрабатываю здесь. Когда-то, я родила ребенка. У меня была девочка, но я ее оставила в детском доме. Я ей подарила кулончик с птичкой, и он был особенным, такой я обнаружила у тебя, и имя я дала ей Лиза.

Она резко схватилась двумя руками за кулончик на шее, и растерянно взглянула на нее. Перед ее глазами, словно, пролетела вся жизнь.

– Вы думаете, я ваша дочь? – сквозь слезы и даже злость спросила она.

– Уверена, – уборщица коснулась ее головы и хотела ее поцеловать, но она быстро увернулась и грубо схватила ее руку.

– Что вы такое говорите?! – рассердилась Лиза и нахмурилась, прикусив язык до крови.

– Не смей со мной так разговаривать! – возмутилась Зина, и полезла ей в сумку, и забрала у нее расческу.

– Я уйду от вас! – сказала девочка, – никуда я с вами не пойду, вы врете!

Женщина потеряла дар речи, но противиться ее воли, она не могла. Лиза поехала на инвалидном кресле домой и быстро позвонила маме, чтобы она ее встретила. Внезапно, по ее телу пробежала колкая, неприятная дрожь. Ветер сильно дует ей в затылок, разнося пыльцу цветов. Она слегка ежится от холода, и неожиданно оглянулась назад, и вновь увидела ее. Уборщица стояла неподвижно. Движения Лизы замедлены, вдруг внезапно ей стало жаль ее. Возможно, эта женщина и вправду является ее биологической матерью, задумалась она, и хотела ей все рассказать, покаяться в содеянном, что бросила ее, оставив, в детском доме на произвол судьбы. «Но такое простить нельзя!» – остановила она себя. Вдруг начался дождь. Ветер с силой задувал, солнце совсем скрылись, а облака, будто, попадали и стали черными, хмурыми и свинцовыми. Они, словно, несли в себе злость и отчаяние, подумала Лиза и насупилась. Дожди прекрасны, потому что, они пахнут раем и мечтами, невероятной свежестью и сами являются олицетворением «слез». «Может, это Ангелы плачут?» – задала вопрос себе Лиза.

Зина исподлобья с негодованием глядела ей в след. Она хрустнула пальцем, и напряглась. "Я сделаю ДНК тест, у меня есть ее расческа, теперь точно, будет ясно, моя ли это дочь или нет" – решила она и направилась к себе восвояси. Она открыла входную дверь квартиры, помыла руки, вкусно пообедала борщом и улеглась на диван. Она жила совершенно одна и была очень одинока, без мужа, без детей и внуков. У нее были лишь три кошки. Один большой черный кот с видом строгого милиционера с именем Бино, другая белая кошечка с одним темным пятнышком на брюшке с именем Надька, другой рыжий кот, еще совсем маленький, чуть ли не котенок, с именем Рыжик. Зина каялась Богу в том, что оставила свое дитя в детском доме. Сейчас, она всем нутром чувствовала эту невероятную боль и потерю, ведь это ее ребенок. Женщина была почти уверена в том, что это именно – Лиза. Она ощутила это сердцем, ей Бог подсказывал. По вечерам она ходила в Церковь на вечерние службы к Господу и молилась Ему о своей единственной брошенной дочери, чтобы Бог защитил и оберег ее от всякого зла. Она догадывалась, что, скорее всего, простить за такое девочке будет тяжко, но она надеялась на понимание и прощение, как и каждый из нас. За свою жизнь, Зина немало плохого совершила, и была очень черствой. Даже в лицее, зачастую, срывалась на детях, и чувствовала глубокую ненависть в сердце, которая разъедала ее, буквально пожирала, не оставляя ни капли любви, веры и надежды. Она была очень грубой, сухой и холодной, почти никогда не плакала и не улыбалась никому искренне. Но Господь позвал ее.

***

Однажды, Зина выносила мусор в подъезде, и увидела на мусоропроводе икону Богородицы Пресвятой «Знамение». Она выбросила мешок с хламом, и хотела запросто и выкинуть икону ненужную, что была там. Но у нее дрогнуло сердце, лик Пресвятой Богородицы изменился, Она посмотрела на нее любящим взором милостивой матери, и протянула к ней руки, а младенец строго глядел, зная ее грехи и преступления. «Зина!» – она услышала голос Пречистой, это Она звала ее по имени. Женщина опешила и со всей силой прижала иконочку к сердцу. «Зина, чадо мое!» – молвила Она, и слезы сами потекли из глаз женщины. Она обратила взор к Небесам и тихо прошептала: «Господи, прости меня, грешную».

С тех пор, Зина стала ходить в Церковь Успения Пресвятой Богородицы, которая находилась рядом с ее домом. «Богородица всех милует и прощает. Она хочет спасти каждого» – думала и была в этом уверена она. Эта икона стояла у нее в комнате, перед ней женщина всегда молилась и каялась Господу во всех грехах. «Со мной Господь сотворил чудо, Он и вправду, как и написано в Писании к каждому в сердечко стучится, и хочет спасти. Кто откликается на Него, тот будет с Ним» – думала она, читая Евангелие.