Самый сладкий сон на рассвете

Наташа Доманская

Самый сладкий сон на рассвете

Часть первая

Глава 1

– Антон… – Короткостриженный мужчина в черной приталенной куртке и голубых джинсах неожиданно возник перед ним, преградив своей массивной фигурой путь.

– Н-никита Дмитриевич, – обреченно выдохнул Антон и нехотя протянул руку.

Этот неприятный небритый мужик был его самым страшным страхом, худшим кошмаром, мессией, который избавил от абсолютного зла (не меньше) в лице Антона все человечество, крепко подвесив за яйца. И каждое утро на протяжениии вот уже пары лет Антон чувствовал неприятный холодок в груди и тянущую боль в своей мошонке. Это было не что иное, как предчувствие беды – видоизмененное проявление тревоги, которое появилось у него еще в двенадцать лет, а в последние два года переросло в самые настоящие панические атаки. Такие, как ему казалось раньше, были только у глупых девчонок или инфантильных представителей мужского пола, а теперь появились у самого Антона, хоть он не страдал инфантилизмом, и уж тем более не был девчонкой. И справляться с этой напастью самостоятельно у него получалось с каждым днем все хуже и хуже.

– Думаешь, что я забыл? – усмехнулся неприятный собеседник.

– Честно? – Антон глянул исподлобья. – Не думаю. Но каждый день молюсь, что платить по долгам придется когда-нибудь не сегодня.

– Понимаю, – ухмыльнулся тот. – Я и сам… надеялся. Но мне нужна твоя помощь.

На миг Антону даже показалось, что мужчина, стоящий перед ним, широко расставив крепкие, но не лишенные стройности ноги, даже испытывает неловкость. Но уже в следующее мгновение самодовольная ухмылка подтвердила подозрение, что собеседник всего лишь упивается своей властью. Которой сам же себя и наделил. Хотел бы Антон так же.

– Час расплаты?

– Малость по сравнению с тем, как бы могла сложиться твоя жизнь, если бы не я. – И, заметив, как стремительно поползли вниз уголки губ собеседника, добавил: – Да не напрягайся ты так. Ничего противозаконного я тебе предлагать не буду. По крайней мере, не в этот раз.

Мужчина вытащил руки из карманов. В одной из них он держал небольшой сверток.

– Хм. Даже полегчало. – Антон был выше на целую голову, но это не давало ему абсолютно никакого преимущества. Наоборот, хотелось сжаться, скукожиться, перестать существовать под пронизывающим взглядом этого хоть и привлекательного, но такого мерзкого мужика.

Антон сглотнул, покосившись на сверток:

– Так что от меня-то нужно?

– Сопровождать девушку в поездке, находиться с ней рядом и обо всем докладывать мне. Вот, возьми, этого должно хватить на первое время. – Никита Дмитриевич протянул ему бумажный сверток. – Правда, я сомневаюсь, что она даст тебе платить самому, – с ухмылкой прибавил он.

– Не очень понимаю вас. Что за девушка, зачем ее сопровождать и уж тем более платить за нее, если она не хочет? Некуда девать деньги? И вообще, я ее знаю? – спросил Антон, но от свертка отказываться не стал. Дают – бери, всегда учил его отец.

– Знаешь. Это… твоя соседка.

– Моя соседка? Аня, что ли? – Неприятная догадка заставило сердце пуститься в пляс. Ведь больше никаких девушек подходящего возраста, кроме Ани, по соседству с ним не проживало. «Этого еще не хватало», – подумал Антон.

– Да, – оскалился мужчина. – Как ты догадался? – язвительно добавил он. Ведь у них (и это было очевидно обоим) могла быть только одна общая знакомая.

– Но ведь Аня с некоторых пор как бы… ваша жена. Она вообще в курсе, что я должен ее сопровождать? – Вопросы множились в голове, словно были разбухшей и вылезающей из кастрюли кашей.

– Разумеется нет! Это первое, что от тебя требуется. Сделай так, чтобы она тебе доверилась, поговори, угости кофе. Она же обычная баба, предсказуемая и при случае должна побежать именно к тебе, ведь вы же с ней давно… соседствуете. Только без этих своих блядских штучек. Завяжи… – покосился он на беговые шорты Антона, – член в узелок и забудь, пока ты с ней, об этой функции своего организма, – в голосе прозвучала угроза. Его руки что-то опять сжимали и разжимали в карманах, и Антон подумал – его собеседник все-таки волнуется, хоть и изо всех сил старается не показывать вида. Шея Никиты Дмитриевича покраснела, а окончательно выдавал его лихорадочный блеск в глазах. Такой же, как во время их предыдущего разговора десять лет назад. С тех пор Антон и Никита Дмитриевич, хоть и жили последние два года в одном подъезде, знакомство свое не афишировали. Сосед еле заметно кивал при встрече, Антон понуро опускал голову и старался как можно реже попадаться этому неприятному типу на глаза.

– Да я понял, понял! Сейчас самое время, чтобы куда-нибудь свалить… то есть уехать, я хотел сказать. – Ему не терпелось поскорее подняться в квартиру и, на ходу скинув одежду, встать под обжигающие струи и подумать. С двенадцати лет горячий душ или ванна помогали ему успокоиться и избавиться наконец от этого ментолового холодка в груди. Из-за которого он никогда не покупал ни ментоловые леденцы, ни жвачки, ни любой продукт, который обладал освежающим эффектом. – Только с чего вы взяли, что она захочет куда-нибудь уехать, да еще и со мной?

– Это твоя задача сделать так, чтобы она этого захотела. И не забывай, что с тобой все в относительном порядке во многом благодаря мне, – широко улыбнулся собеседник, с удовольствием наблюдая за реакцией, которую произвели его слова. – А если ты думаешь, что с наступлением твоего совершеннолетия что-то изменилось, то ты ошибаешься.

– Я ни о чем таком не думаю! – Антон был готов сказать что угодно, только чтобы быстрее нырнуть в прохладную сырость подъезда.

– И еще… не вздумай Анне ни о чем рассказывать! Иначе это плохо кончится как для тебя, так и для… всех.

Глава 2

– Паспорт нужен? – Рюкзак, под завязку набитый вещами, больно давил на ее плечи, грубые лямки впивались в кожу даже через трикотаж футболки.

– Если до конечной, то нужен, – вяло откликнулась кондуктор. Такие вопросы ей задавали не просто каждый день, а несколько раз за ее двенадцатичасовую рабочую смену.

Аня раздраженно поморщилась. Антон перетаптывался рядом, понимая, что каждым неверным словом или движением вызывает еще большее раздражение спутницы. Казалось, ее злит в Антоне абсолютно все: его шумное сопение, жар, исходящий от его подтянутого тела, аромат туалетной воды и даже чрезмерное желание быть полезным.

– Давай достану. – Он резко дернул замок на висящем за ее спиной рюкзаке, тот раскрылся, и половина содержимого оказалась на асфальте.

– Черт возьми! – заверещала Аня и стащила с плеч тяжелую ношу.

Обтекаемой формы белый автобус марки «Хендай» гудел двигателем на платформе автовокзала. Две двери были гостеприимно раскрыты, но пассажиры послушно столпились около передней. Водитель сидел за рулем и, не проявляя никакого интереса к происходящему, опустошал пластиковый контейнер с едой, шумно прихлебывая кофе из крышечки термоса. Кондуктор в оранжевой жилетке проверяла билеты и что-то усердно отмечала в дорожном листе.

Аня насупилась и, уперев руки в худые бока, скрытые оверсайз-футболкой, с презрением уставилась на спутника.

– Девушка, вы едете? – Кондуктору не терпелось закончить с этим автобусом, чтобы перед следующим выдалась небольшая передышка. А если эти двое рассорятся и никуда не поедут, то их места можно будет продать другим пассажирам. Дополнительная копеечка не помешает. Тем более с ее-то окладом в двадцать пять тысяч рублей.

– Мы едем, – Антон замахал перед носом женщины двумя паспортами.

– Места двенадцать и тринадцать, – разочарованно поджала она губы.

– Спасибо.

Ребята, стараясь не смотреть друг на друга, спешно засунули в рюкзак раскиданные вещи и забрались в салон. Он был чистый, и в нем было даже немного прохладно, что не могло не радовать взмыленных пассажиров. Стоял июнь, и летнее солнце нещадно жарило изголодавшихся по теплу людей своими лучами, будто впрок.

На одном из их мест у окна сидела маленькая девочка. Лет примерно шести. Она по-взрослому подперла загорелое личико не менее загорелой ручкой и таращилась в окно. «И когда только успела загореть, солнца-то почти не было», – подумал Антон, разглядывая ее худенькое коричневое тельце. А вслух произнес:

– Эй… ты сидишь на нашем месте.

Темноволосая девчушка в изрядно поношенном зеленом летнем платье отвлеклась от созерцания снующих по платформе людей:

– Я знаю, – спокойно ответила она и захлопала своими карими глазами в обрамлении густых ресниц.

– Ты даже с ребенком не можешь разобраться! – потеряла терпение стоявшая позади Антона Аня.

– Она заняла наше место, – принялся было оправдываться он.

– Я сейчас уйду. Просто наши места сзади, а оттуда ничего не видно и еще там душно, – переводя взгляд с Ани на Антона и обратно, доброжелательно объяснила девочка.

– Вот пусть Антон и идет на твое место, – фыркнула Аня.

– Я никуда не пойду, – Антон взмахнул ресницами, такими же длинными, как у девочки. – А ты подвинься, – обратился он к юной гостье.

Она задорно посмотрела на Аню, хихикнула и забилась в угол кресла, на котором примостилась. Антон втиснулся рядом.

– А она пусть у прохода сидит, – подмигнул он девчушке. Та снова хихикнула.

– Я Юля, ты Антон, а она? – малышка вопросительно посмотрела на белокурую спутницу симпатичного темноволосого парня.

– А она Аня, – заговорчески шепнул Антон своей новой знакомой в лукаво подставленное ухо.

– Красивая, – Юля оценивающе оглядела вертящуюся в кресле Аню.

– Ага, только характер не очень, – вздохнул Антон, и девочка снова захихикала.

– Прекратите меня обсуждать. – Аня состроила злую гримасу, но тут же прыснула, не в силах больше сохранять серьезное выражение лица.

Двери автобуса закрылись, и водитель, довольно потирая усы после обеда, встал между рядами, пересчитывая пассажиров. Юля ловко сползла с кресла и задышала где-то в ногах Антона. Спустя мгновение исчезла.

«Наверное, к родителям уползла, – пришло ему в голову, – жаль, Анька хоть улыбаться начала».

– Большая просьба уносить мусор с собой. У меня нет уборщицы, – сообщил водитель. – В карманах кресел тоже ничего не оставляйте.

С закрытыми дверями в салоне автобуса стало душно. Пассажиры нетерпеливо крутили форсунки вентиляторов над своей головой. Автобус тронулся, и спустя несколько минут охлажденный воздух наполнил салон. Люди, предвкушая долгую дорогу, зашуршали пакетами с орешками, сухариками и чипсами. Автобус выехал из города и на трассе набрал немаленькую для своих габаритов скорость. Он ловко обгонял машины по левой полосе и умело встраивался между транспортными средствами справа. Езда напоминала шашки. Водитель, подкрепившись перед дорогой, вел автобус плавно, ловко обходя препятствия. От его манеры вождения хотелось спать. Антон прикрыл глаза, стараясь погрузиться в сон, чтобы хоть немного отвлечься от флюидов, излучаемых его спутницей. С самого утра он стоически сносил все ее придирки, капризы и раздражение. Антон ждал, когда окончательно потеряет терпение и Аня продолжит путешествие уже одна. Ждать оставалось совсем недолго. По крайней мере, он старательно себя в этом убедил.

Мерное раскачивание автобуса наконец погрузило его в сон. Крепко сомкнув веки, он нырял в прохладное море, и от удовольствия кожа даже покрылась мурашками. Антон заплывал все дальше и дальше, пока автобус в очередной раз не вздрагивал и его не выкидывало из соленой прохладной воды прямо на велюровое сиденье. В какой-то момент он окончательно выплыл из снов и на него нахлынуло воспоминание о горячих губах его спутницы, которые, как ему показалось, удивительно подходили к его губам. Антон поморщился и постарался забыть это видение и выбросить из головы мысли о том, что с ним сделает Никита Дмитриевич, если узнает об этой их небольшой вольности. Которая, надо сказать, произошла еще до того, как Антон добровольно согласился на роль сопровождающего и надзирателя.

Глава 3

– Как думаешь, он будет тебя искать? – Антон дождался, пока их новая знакомая окончательно уползет на свое место, чтобы задать наконец вопрос, на который ему очень хотелось услышать ответ. Рассчитывает ли Аня, что ее дракон кинется на поиски с таким же рвением, с каким на протяжении двух лет держал ее возле себя?

Аня нехотя оторвалась от планшета:

– Почему тебя волнует то, что не волнует даже меня? – недовольно проговорила она, будто он отвлек ее от какого-то крайне важного занятия.

Антон поднял брови. За утро он изрядно утомился от ее дерзкого, а порой откровенно хамского поведения. Это никак не вязалось ни с их поцелуем, ни с кино, куда они вместе ходили, ни уж тем более с ее последующим ночным возникновением на пороге его квартиры. Хотя Антону было понятно, почему Аня так ведет себя именно сегодня. На ее месте он бы, наверное, раздражался так же, чтобы хоть как-то замаскировать волнение и неуверенность в правильности принятого решения. А волнение и неуверенность были – хотя Аня усиленно делала вид, что ей все равно и она уже давно во всем определилась. Как бы не так. А вдруг дракон прямо сейчас предстанет перед ней? Вернется ли она? Ведь просто сбежать мало. Нужно еще выдержать все эти уговоры и попытки вернуть. Наверное, поэтому Аня сбежала, а не ушла, гордо подняв голову и презрительно хлопнув дверью.

– Если бы тебя это не волновало, то сейчас ты бы спокойно спала, читала или слушала музыку, а не долбила раздраженно пальцем по экрану и не срывала на мне свою злость, – выпалил Антон.

Аня ухмыльнулась:

– Жалеешь, что поехал? – она посмотрела с вызовом. – Впрочем, я тебя с собой силой не тащила. Проводил – спасибо! Ты всегда можешь отправиться в другую сторону или… обратно. Знаем мы таких спасителей.

– Я бы сделал это еще на автовокзале, если бы сам не был причиной твоего побега, – вздохнул Антон. Он, конечно, кривил душой. Во-первых, потому что прекрасно знал, что причиной не был, а во-вторых – потому что убежал не за Аней, а вместе с ней.

– Не очень-то задирай нос и не переоценивай собственную значимость. Ты всего лишь ускорил мой отъезд, потому что вовремя попался мне на пути, – выпалила Аня.

Антон почесал подбородок, потрогал губы. Будто тело подавало сигнал закрыть рот, ничего не отвечать, но слова сами вырвались наружу:

– Не надо храбриться, Аня. Это со стороны выглядит глупо…

– Что?! – она опешила.

– Мне мама всегда говорила в детстве, что переживать, страдать и даже плакать в переломные периоды – нормально. По крайней мере, это нормально, если на этом все не заканчивается. Плачь, но не переставай бороться. Ведь это всего лишь эмоции… А ты излишне храбришься. Я же понимаю, что любовь и воспоминания на помойку не выкинешь.

Аня вздохнула. Антон понимал, что ей очень хочется держать марку. Особенно перед почти посторонним для нее человеком, перед ним. А может, и перед самой собой. Все нипочем. Нет никакого дела. Уехала и уехала. Прошла любовь и прошла. Все равно. Он бы и сам на ее месте вел себя так же. При этом уходя в открытую агрессию, хамство. Он и уходил. Недавно. Когда умерла мама. А внутри себя винил всех и вся. Если бы обратили внимание. Если бы вовремя заметили. Если бы спросили, то мама была бы жива. Это все вы. Вы одни во всем виноваты. Антон сжимал кулаки, огрызался и желал всем сочувствующим того же, что пережила мама в последний год своей жизни. Чтобы и их так же и они тоже. Пока его за рукав не тронул дед и не произнес:

– Не надо храбриться, Антон. Это со стороны выглядит глупо. Поплачь, легче будет.

Вот и Аня, наверное, винит всех. Почему никто не замечал, не спрашивал, не предлагал помощь. Ведь если бы кто-нибудь подошел и спросил, то она бы рассказала, доверилась. А так нет. Незачем. Ведь никому не интересно.

– Прости, – неожиданно сказала она еле слышно и положила свою ладошку поверх его лежащей на колене ладони. – Я знаю, что невыносима.

И добавила, как бы подтверждая его мысли:

– Но я злюсь не на тебя. Ты ни при чем. Понимаешь, вот они все ходили вокруг и как бы принимали мои правила игры. Никто же не спрашивал: хорошо тебе, счастлива ли ты? Я улыбалась, и все с облегчением выдыхали. Не просила помощи, все радовались. Не пила таблетки, не кидала вещи, не устраивала истерики, и когда случайно уже от бессилия вдруг раздражалась, то сразу слышала: тебе-то что не живется? У тебя же все хорошо, все благополучно. Но ведь это я облегчила им работу, делая вид, что у меня все хорошо, – Анин голос стал похож на хрип.

Антон обнял ее за плечи. Притянул. Она уронила свою белокурую голову ему на плечо и дрожащими пальцами принялась размазывать слезы.

– Что за сырость? – между их ног кто-то закопошился, завозился.

– Юля, – озадаченно протянул Антон. – Как ты умудряешься пролазить под сидениями?

– Да я легко. Никто и не замечает. Только… – она посмотрела на свои красные коленки и насупилась, – ноги болят и грязно.

– Вот и не лазай там, – неожиданно улыбнулась Аня. – Возьми салфетки. – Она протянула Юле упаковку влажной туалетной бумаги, лежавшей в кармане спинки сидения. Украдкой вытащив пару салфеток и для себя. – Чумазая какая. – И они с Антоном захихикали, глядя на насупившуюся мордочку девочки. – Со всем автобусом перезнакомилась. Егоза.

Глава 4

Автовокзал в Казани вызывал крайне неприятные ассоциации: маленькое обшарпанное здание, через холл которого они прошли, чтобы очутиться перед главным входом, обдал их тревожным духом двухтысячных. Того времени, когда сигаретный дым, плевки и пыль были повсюду, как и гыканье, которое непрерывно разносилось, словно эхо, по обширному пространству, где бы человек ни находился.

Аня вызвала такси через приложение, и рядом с ними резко затормозил «Солярис» с разбитым пластиковым бампером и вмятым железным боком. Вряд ли именно от Казани следовало ожидать большого количества сородичей; но Антон втайне надеялся найти то единственное место в своей стране, где людей, похожих на него хотя бы внешне, окажется больше, чем выходцев из ближнего зарубежья. И это место, к его сожалению, не было столицей Республики Татарстан. Хотя он понимал, что надеяться на такое было одновременно глупо и забавно.

Аня стояла рядом, широко открыв глаза и брезгливо сморщив свой аккуратный носик, когда ее окутало резким и терпким облаком из сигаретного дыма вперемешку с выхлопными газами и городской пылью. Антон бы сказал, что подруга была ошарашена, обескуражена или попросту в шоке. Домашняя девочка, очутившаяся на вокзале, откуда лихач-водитель должен был доставить ее в номера… Эта ассоциация некстати пришла Антону в голову, и в следующий момент он почувствовал себя подлым, беспринципным соблазнителем. А говоря русским языком – обычным обманщиком, которому не составило малейшего труда втереться к Ане в доверие. Хотя, справедливости ради, она сама взяла его в оборот еще до того, как такую задачу перед ним поставил Никита Дмитриевич.

Заранее забронированная через «Яндекс. Путешествия» гостиница располагалась в историческом центре Казани, недалеко от Дворца земледельцев, вблизи Кремля и набережной. Выходящая окнами на проезжую узкую улочку, где громоздилось здание театра Оперы и балета, гостиница затерялась среди небольших магазинчиков, кафе и ресторанчиков. Самый центр, но довольно тихо. Вход был со двора, и все это чем-то напоминало южные города, где разного рода заведения были плотно натыканы и теснились чуть ли не друг на друге.

Выйдя из такси, Антон заприметил пиццерию на первом этаже на случай, если стол будет однообразным, как это часто случается в отелях, – хотя завтраки на сайте гостиницы были заявлены шведским столом. «Название-то есть, но ничего общего со способом сервировки, который упоминает Леонардо да Винчи, не имеет. Никаких официантов, которые подносят огромные блюда с едой каждому гостю, и те самостоятельно накладывают себе необходимое количество на тарелку. Эх, мечта… – ворчал про себя Антон. – Да и ассортимент, наверное, оставляет желать лучшего. Закуски, первые и вторые блюда, овощи, фрукты и десерты, хлеб и нарезка на льду, отдельная стойка для напитков и рядом с каждым блюдом карточка с названием на нескольких языках – такое мы вряд ли увидим. Едва ли столы в отеле будут ломиться от свежей и искусно приготовленной еды, а ассортимент напитков будет достоин отдельного упоминания».

Мебель в номере была, что называется, уставшая. Некогда солидная, дорогая, но сейчас изрядно обшарпанная и даже местами скрипучая: двуспальная кровать, две тумбочки, кресло, столик, подобие буфета с необходимой посудой внутри, встроенным холодильником и минибаром, два стула с мягким сиденьем.

Аня растерянно оглядела номер, выглянула в окно и с тяжелым вздохом опустившись на кровать:

– Буду спать справа, – зыркнула она на него своими глазами цвета запеченной корочки круассана. Красивыми глазами.

Она вообще была очень красивая: невысокого роста, худенькая, но не щуплая, со светлыми волнистыми волосами, которые она, кажется, никогда не расчесывала, небольшим курносым носиком и этими своими глазами. Одевалась Аня просто: модные некогда джинсы-бананы и обтягивающие трикотажные топы или однотонные футболки, на ногах кеды, объемные кроссовки или обычные балетки. Аня была старше Антона на два года, и вот уже четыре года он жил с ней в одном доме и никогда не видел ее в другой одежде. А может, видел, но не узнавал, не думал, что это она. Антон помнил, как до неузнаваемости менялась его мама, когда подводила глаза и укладывала волосы. Это брюнетки, даже щедро намазанные, выглядят как обычно, а блондинок вечерний макияж почему-то меняет до неузнаваемости. Из обыкновенных дворовых девчонок они превращаются в леди, светских львиц или даже куртизанок. Вот бы посмотреть, как выглядит Аня в этом образе.

– Если что, я могу на полу или на кресле, – он указал в сторону диванчика, который на сайте значился как дополнительное спальное место.

– Кровать огромная, да и я не хочу наступить на тебя ночью и раздавить, – Аня захихикала. – А кресло… выглядит не очень удобным. Тебе будет сложно на нем поместиться.

Антону нравилось видеть Аню в хорошем настроении, и он в очередной раз оценил ее идею не просто покинуть своего дракона, а уехать, раствориться, исчезнуть. Вот если бы ото всех проблем можно было так сбежать. Сесть на автобус, электричку или поезд, да хоть улететь на самолете. Но это невозможно. А вот удрать от дракона, даже пусть временно, – вполне прекрасная идея. По крайней мере, вернуть тебя ему будет сложнее. А может, он и вовсе откажется от этой затеи. Антон удовлетворенно вздохнул, стараясь не думать о том, что сейчас роль дракона исполняет он сам.

– Как скажешь, – он оценивающе оглядел огромную кровать, застеленную белоснежным постельным бельем. – А теперь я предлагаю прогуляться.

Аня кивнула. Она достала из рюкзака толстовку и повязала на поясе. Это означало, что она настроена на серьезную прогулку. На улице стояла духота, хоть время и близилось к вечеру. Поэтому толстовка, скорее всего, была на случай, если прогулка затянется до ночи, или если они будут гулять возле воды и там обнаружатся мошки и комары.

Они спустились в холл, где им под ноги бросилась старая знакомая Юлька. Антон удивился. Аня непонимающе нахмурилась. Едва ступив на казанскую землю, ребята испытали культурный шок – поэтому только сейчас поняли, что при выходе из автобуса девочку среди пассажиров не видели. В суете они не придали этому особого значения, но теперь неясное скребущее чувство тревоги свернулось в уголке подсознания в клубочек. На ресепшене, как назло, никого не оказалось. На первом этаже гостиницы был ресторан, и при заезде ребята долго наблюдали, как администратор о чем-то шушукалась с вышедшим из стеклянных дверей мужчиной в деловом костюме. Выдав им ключи, она потащила мужчину куда-то за рукав, что-то зло нашептывая на ухо.

– Юля… ты как здесь? – наконец отмер Антон.

– Мы с родителями остановились в этой же гостинице, – девчушка шмыгнула носом. – Правда ведь крутое совпадение? – она оглядела ребят по очереди.

– Крутое, – протянули они хором.

– А как… – Антон осекся, когда перед его носом возникла полненькая, бойкая девушка-администратор.

– Можете взять ключи с собой, – пропыхтела она, пытаясь отдышаться. – Вдруг опять меня ждать придется. Сами же видите: воду прими, за то распишись, это отдай. Я одна, а дел у меня по горло, – она приставила пухлую кисть к воротничку белой блузки.

– Видим, – Антон вертелся, пытаясь уловить взглядом Юлю. Эта егоза постоянно куда-то исчезала и появлялась, как из Нарнии. – А девочка… – он опять осекся.

Небольшой холл, уставленный бутылями с питьевой водой для кулера, заполнили новые отдыхающие. Администратор с именем Софи на бейдже страдальчески закатила глаза.