Моя слабость

Брат зашел домой, когда на печи во всю шумела картошка с небольшим количеством сала, которое я нашел в том же холодильнике.

– Запахи разносятся до ворот шикарные. Ожидал увидеть у плиты врачиху.

– Нина спит, у нее температура.

– Я все привез, что ты просил. И от себя добавил.

Брат поставил пакеты на пол и развернулся чтобы сходить за остальными покупками, но я его остановил.

– Макс, спасибо за помощь.

– Ты же знаешь, я всегда рад тебе помогать. Но вот с прокладками, это через чур.

– Ну извини, тут выбора не было.

Макс улыбнулся и вышел из кухни. Я оттащил сковороду в сторону, и отшвырнув тряпку, решил пойти разбудить Нину. Ей нужно поесть.

Пока готовил, закрывал к ней двери, чтобы не мешать спать, и теперь, распахнув деревянную преграду, застыл на месте. Врачиха стояла с выпученными глазами прижав к груди свою кофту. На ее теле по-прежнему было только белье.

– Не поторопилась? ― уточнил я, прищурившись, и с любопытством разглядывая стройные ноги.

– Выйди, пожалуйста.

– А че я там не видел? Баба, как баба.

– С чего ты так решил? ― уточнила она охриплым голосом сильнее прижимая кофту к груди.

Боится, и огрызается.

– Опыт подсказывает.

– Тогда ты ошибаешься.

– Не уверен. Докажешь? ― двинулся в ее сторону, а девчонка тут же прижалась спиной к горячей стене.

– Ай, ― воскликнула она, роняя кофту.

Я хмыкнул, и остановившись в нескольких сантиметрах от нее, опустил взгляд на вздымающуюся грудь. Волнуется, часто дышит, и тем самым привлекает внимание.

Спелая вишенка. Красивая грудь. Интересно, лифчик с кучей поролона, или своя красота?

Сейчас бы пальцем нырнуть, попробовать. Да не поролон, а сиськи.

Дунул на грудь, и заметил, как на коже девчонки образовались мурашки.

Сжал крепко кулаки, и посмотрел в глаза, наполненные страхом.

– Одевайся. Ужин стынет.

Вышел из комнаты, обратив внимание, что Макс занес еще несколько пакетов.

Ужин прошел в тишине. По крайне мере я старался молчать, а вот врачиха постоянно о чем‐то переговаривалась с Максом. Мне было не интересно. Я только изредка бросал взгляд на ее губы, которые плотно обхватывали вилку, и каждый раз чертыхался. Не мог спокойно реагировать. Хорошо хоть оделась, иначе бы я вообще двинулся от ее тела.

Так, хватит думать о ней. Просто у меня уже несколько дней не было секса, вот и клинит.

– Гриш, я думаю баню растопить. Ты как смотришь на это? ― услышал вопрос брата, и пожал плечами.

– Грише сейчас лучше не париться в бане, ― отметила врачиха, заставляя меня прищуриться.

– А тебе?

– И мне, ― едва заметно улыбнулась Нина, пожав плечами, ― у меня же температура.

– Тогда отбой, Макс. Душем обойдемся.

– Ладно.

– Скажите, а мне есть что обуть? Я бы хотела немного воздухом подышать, а то целый день в доме.

– Макс тебе купил валенки. Кстати, надо их поставить к печке, чтобы нагрелись. А ты че удумала ночью гулять? Опять встречи с волками хочешь?

– Нет, просто я думала у двери постоять.

– Завтра постоишь, даже провожу, ― я отложил вилку, и поднявшись со стула, размял мышцы, скривившись от боли. ― Сейчас перевязку мне сделаешь, а потом спать. Тебе еще чаю горячего выпить надо, да жиром натереться.

– Чего? Каким еще жиром? ― удивленно переспросила девчонка, похлопав ресницами.

– Ладно, ноги натру тебе. Все равно горчичники нельзя пока температура.

– А ты что, тоже врач?

– А ты всегда была такой любопытной?

Нина закатила глаза, и вернулась к своему ужину.

– Я на перекур. Макс, выйдешь?

– Конечно.

– А ты, девочка, пока посуду помой.

Она резко перевела на меня взгляд и сглотнув, подняла брови.

– Еще чего?

– Ну ты же, не баба, как баба? ― хмыкнул я, и прикурив сигарету, вышел в коридор.

Макс последовал за мной, прикрывая за собой двери.

– Как дела в городе?

– Торопиться нельзя, иначе Мигрецкий испугается…

– Знаю. Пашка что? Бушует?

– Повыпендривается и перестанет. Нечего было махать ножом.

В этом он прав. Брат лучше всех знает, что я не терплю зарвавшихся мудаков, тем более в своем круге.

– Макс, завтра с утра поезжай в город и оставайся пока там. Мы сами справимся. Думаю, врачиха выпендриваться уже не будет. Поняла, что не обижу.

– А как же печь, дрова? У тебя же рана свежая.

– Переживу. Пока в сарае хватает дров?

Брат кивнул.

– Достаточно.

– Ну и хорошо. А потом посмотрим. Сейчас главное врачиху вылечить. Да и мне самому подлататься, а то я так не смогу накормить щебнем ублюдка.

– Если что нужно будет, звони, привезу.

Я кивнул, и наконец‐то затянулся практически сотлевшей сигаретой.

– Гриш, может тебе резинок привезти?

Я нахмурился, выпуская изо рта дым.

– Нахера?

– Да ладно, думаешь, я не вижу, как ты весь вечер смотришь на врачиху? Да и меня отправляешь…

– Я тебя сейчас отправлю, если будешь много языком ляпать.

Макс улыбнулся и тоже подкурил сигарету.

Его наглая ухмылка меня раздражала.

– Я серьезно, если что, свисти. Нина девка видная, а ты мужик вечно голодной.

– Иди нахер, ― хмыкнул я, и потушив окурок зашел в дом.

Врачиха мыла посуду. Я застыл взглядом на ее профиле, а когда она повернулась, отбрасывая длинные волосы за спину, меня окатило жаром. Хороша девка, тут не поспоришь.

– Я в комнату, жду тебя.

– Звучит не очень прилично, ― ответила она, выключая кран.

Я сделал вид, что не услышал. Убрался от греха подальше. Только толку? Нам еще ночевать в одной комнате.

Стянул свитер и снова поморщился от боли. Млять, кажется, рано сочится кровью. Футболка мокрая. Все же нужно больше лежать, пока не заживет.

Стащил футболку и отбросил на пол. Единственный минус в этом доме, здесь нет стиралки. Ладно, позже постираю. Сейчас точно не до этого.

Нина не возвращалась в комнату долго, и я уже начал злиться. Она что, с Максом все языком чешет?

Посмотрел на часы. Спать пора. Ей так точно. Пойти бы, за руку ее притащить сюда, да не хочется показывать свою грубость. Подожду еще.

Нина словно испытывала мое терпение, и в комнату вернулась только через полчаса. В других шмотках. Пижамка, твою налево. С мордой игрушечного мишки на сиськах.

Сделал глубокий вдох, и прикрыв глаза, попытался успокоиться. Где только Макс нашел такие шмотки? Не мог что‐то посексуальнее выбрать? Хотя нет, обойдется. А то еще будет представлять, как тот или иной пеньюар сидит на Нине. И вообще, какого хрена я залип на сопливой девчонке?

– Извини, я умывалась. Давай, сделаю перевязку.

– Я думал, все с Максом наговориться не можешь.

Врачиха закатила глаза.

– Почему футболка на полу?

– Постирать надо. Бери чемодан свой и иди сюда уже.

– У тебя температуры нет? Что‐то ты к ночи совсем грубый стал. Хотя, о чем это я? Ты кажется всегда такой.

Отвечать ничего не стал. Повернулся спиной и прикрыв глаза, представил, как Нина возится с моей раной. Но стоило ей коснуться спины, как меня окатило жаром, а в паху запульсировало от желания.

– Может как‐то побыстрее? ― рявкнул я, незаметно поправляя член в штанах.

– Я стараюсь, ― буркнула она, продолжая касаться моего тела.

Думал с ума сойду, пока она закончит с перевязкой. Нина словно специально долго возилась, но, когда закончила, стало даже грустно. Хотелось снова ощутить ее руки на себе.

– Готово. Отнесу твою футболку в стирку. А ты больше так не напрягайся, иначе снова кровоточить будет.

– Разберусь. А футболка пусть валяется. Быстро в кровать! Ходишь без носков.

Я вышел из комнаты, собираясь приготовить для нее чай. Макс уже лежал на раскладушке, наверняка успел уснуть.

Я, не спеша приготовил чай, добавил меда и лимона, и подумав, решил прихватить горсть конфет, которые тоже привез брат. Пусть поест врачиха, может подобреет.

– Не понял, ― нахмурился я, вернувшись в комнату.

Нина лежала на кушетке.

– Чего? ― уточнила она, высунув из‐под пледа нос.

– Я сказал в кровать ложиться.

Она округлила глаза.

– Я не собираюсь с тобой спать.

– Второй раз повторять не буду.

Прошел к кровати, и поставил чашку с чаем на тумбочку. Конфеты рядом.

Нина не спешила выполнять мою просьбу.

– Я за ремнем.

– Да иду я, иду, ― буркнула она, и плотно закутавшись в плед, перекочевала на мою кровать.

– Успокойся, трогать тебя не буду. Сама прискачешь.

– Фиг тебе, ― хмыкнула она, и спрятала нос в плед.

Да уж, тяжелый случай. А Макс еще что‐то про резинки говорил. Кажется, не тот случай.

Глава 5

Нина.

Тяжело вздохнув, пришлось-таки перебираться в кровать грубияна. Правда я не понимала, почему он пристал со своей просьбой. Неужели думает, что я растекусь лужицей перед ним. А вот фигушки ему, пусть даже не мечтает.

Укутавшись в плед, я перешла на кровать, и демонстративно отвернулась к стеночке, дабы не видеть этого наглого болвана. Но в следующую секунду Гриша сорвал с меня мой кокон и накрыл одеялом, а сам пошел на кушетку, не забыв погасить свет.

Чего это вдруг?

Я приподнялась, пытаясь разглядеть грубияна, но в темноте это было невозможно. Я закуталась в одеяло и попкой прижалась к теплой стене. Ах вот оно что! Неужели так переживает за меня? Боится, что помру и моего тельца хватятся родители? Правильно, дядечка, бойся.

Улыбнувшись, положила голову на подушку и только начала засыпать, как услышала сквозь сон недовольные бурчания. Резко зажмурилась, от яркого света, который светил мне прямо в глаза.

– Чай я за тебя пить буду? ― услышала над головой и вздохнув, разлепила глаза.

– Точно. А я думаю, чего мне не хватает.

Я приподнялась на подушках, и забрала горячую чашку из рук Гриши. А ничего у него такое имя, пойдет. Сразу как‐то непривычно было, а теперь даже нравится. Просто никогда прежде не было знакомых с таким именем.

– Пей, а то так долго будешь со своими соплями ходить.

– Если бы не твой амбал, я бы была здорова.

– А может ты преувеличиваешь?

Я прищурилась.

– Ты о чем?

– Не наговариваешь случайно на Пашку?

Я сделала глоток чая и строгим взглядом посмотрела на грубияна.

– То есть, то что он предложил трахаться и демонстративно достал нож, этого мало?

Протянула ему чашку, едва не разлив горячий чай на его грудь, и отвернулась к стене, накрывшись с головой.

– Я не это имел в виду. Прекрати вести себя глупо.

– Глупо? ― снова одеяло в сторону. ― Я веду себя глупо? А ничего что это ты меня удерживаешь здесь силой? Ничего, что я против воли нахожусь в лесу? Знаешь, что? Я хочу домой!

– Нет, ― рявкнул он и поднявшись с кровати, со стуком поставил чашку на тумбочку. ― Спи!

Выключил свет, и вероятно, что лег на кушетку. А я так и лежала, глядя в темноту.

Наверное, я чего‐то не понимаю. Может мне радоваться надо, что попала в руки бандита и теперь не знаю, как выбраться? Возможно, другая молодая девчонка поплыла бы от такого самца как Гриша? А я что? Я хочу домой. Ну, и что, что мне симпатичен грубиян? Это же ничего не значит. Все равно он бандит.

Грустно вздохнув, прикрыла глаза и уснула.

– Врачиха, просыпайся, обед уже, ― услышала сквозь дрему голос Максима, и только повернулась на другой бок, не реагируя на его слова.

В горле першило, даже разговаривать не хотелось.

– А Гриша пошел снег во дворе чистить.

Я тут же распахнула глаза.

– Что, совсем дурак? ― произнесла хриплым голосом и сорвавшись с кровати, подлетела к окну, у которого стояла кушетка. ― И где он?

– Наверное, с другой стороны, возле бани.

– А ты тогда что здесь делаешь? Совсем не понимаешь, что ему нельзя напрягаться? У него же снова начнет рана кровоточить.

– Ты врач, или я? Попробуй докажи ему.

Я вздохнула, и шмыгнув носом, выперла Максима из комнаты, закрыв дверь на крючок.

Ну вот что за человек этот Гриша? Ну знает же, что напрягаться нельзя. Нет, снег пошел расчищать. Вот как назвать этого несносного мужчину?

Оглянувшись в поисках одежды, вспомнила, что вчерашние вещи оставила в стирке, а те, что привез Макс, я так и не занесла в комнату.

Вздохнула и пошла за сумками. Быстро отыскала штаны и кофту, распечатала новые носки и все это надев на себя, схватила пуховик и вылетела в коридор. Помощник Гриши крикнул мне о валенках, которые тут же прилетели под ноги.

– Спасибо! ― буркнула в ответ, натягивая на ноги теплые валенки.

Забота не знает предела.

Выскочив на улицу, я осмотрелась. Гриша действительно чистил снег, прокладывая дорожку к бане. Я вздохнула и прошла к мужчине.

– Ты зачем это делаешь? ― крикнула я, натягивая на голову капюшон.

– О, болезная проснулась. Бегом в дом иди.

– Гриша, тебе нельзя перенапрягаться. Рана будет кровоточить.

– Я не напрягаюсь. Пошла в дом.

Мне не нравился его тон, как, собственно, и поведение. Я нахмурилась и только собиралась подойти ближе и отнять лопату, как мой взгляд зацепился за веревку с постиранным бельем. И вроде все так и должно быть, кроме одного. Мое белье! Он постирал мои трусы и вывесил их на всеобщее обозрение. И я понимаю, что вокруг лес и дикие звери, но ведь это же мог видеть Максим! А может это он стирал их? Да кто им вообще позволял трогать мои вещи?

– Что это? ― ткнула пальцем в сторону трусиков.

– А, красивые, да, ― отметил Гриша и кажется ухмыльнулся.

– Смешно? Кто позволял трогать мое белье?

– Смешно замерзли. Выглядят как трусы верности, почти железные. А постирал, потому что в стирке лежали.

– Господи… ― прошептала я, прикрыв глаза. Стыдно как.

– Или ты предпочитаешь не менять белье неделями? Сказала бы про свой фетиш, и я бы не тронул.

– Что ты несешь? Какой фетиш? Пфф! Пожалуйста, Гриша, больше никогда не трогай мое белье.

Мне было ужасно неудобно. Мужчина, которого я совершенно не знаю, стирает мои трусы. Да я бы мужу не позволила этого делать, не говоря уже о чужом мужчине.

Стыд. Просто стыд.

– Ладно, в следующий раз ты мои трусы стираешь.

– Ха‐ха! ― я закатила глаза, и притопнув ногой, двинулась в сторону грубияна.

– Вот и договорились, ― ответил он, и не глядя швырнул снег из лопаты прямо мне в лицо.

Тфу! Замечательно.

Я застыла на месте, пытаясь прийти в себя, и понять прилетит ли следующая горсть снега в меня. Но кажется, Гриша заметил, что кинул в меня, и громко выругался. Я вытерла нос, когда он, отбросив лопату, подошел ко мне и принялся вытирать с лица снег, который вот‐вот превратится в ледышку.

Его горячие пальцы бережно вытирали мое лицо, даря легкую дрожь в теле. Я даже слегка рот приоткрыла от нежности. Не могла пошевелиться, одернуть себя, или сказать хоть слово. Сама не понимала, почему его прикосновения будоражили кровь в моих венах. Хотелось закричать, дать себе подзатыльник и напомнить, что Гриша не тот мужчина, от которого нужно терять самоконтроль. Таких, как он надо бояться. А я не могу пошевелиться, одернуть его руки. И он весь такой нежный, заботливый, словно я его девушка.

– Прости, не хотел в тебя бросать, ― неожиданно произнес он, возвращая меня в реальность.

Я тут же шлепнула по его руке, и развернувшись, побежала в дом.

Дурак!

– Нина, я правда не специально. Прости.

– Угу, ― крикнула в ответ, закрывая за собой двери.

Сбросив верхнюю одежду, прошла в ванную мимо удивленного Макса.

– Все нормально?

– Более чем.

Нормально, конечно! Подумаешь, чуть лопатой не треснули по лицу, да еще и снегом засыпали.

Закрыв дверь на защелку, я выдохнула. Открыла кран с теплой водой и посмотрела на себя в зеркало, руками упершись в раковину.

На кого я похожа? Ужас.

Смочила руки и плеснула водой в лицо. Мало того что простуда донимала, так еще и видок обсосанной кошки. Еще плеснула водой, и вздрогнула от резкого удара в двери.

– Врачиха, хорош выпендриваться. Я же сказал, что не специально.

Я вздохнула, схватила полотенце, и вытерев лицо, распахнула двери. Гриша снова собирался постучать и едва не заехал мне в нос. Я же говорю, все нормально.

– Я не обижаюсь. Кормить будешь?

– Сейчас суп разогрею. Макс с утра сварил.

Гриша осмотрел меня и отступил, давая мне возможность выйти из ванной.

Мне хотелось только пальцем у виска покрутить, но я сдержалась. Уселась за стол в ожидании своего позднего завтрака, и обратила внимание, что на кухне Макса нет.

– А где твой раб?

Гриша, поставив кастрюлю на печь, бросил на меня недовольный взгляд.

– Максим мой брат.

– А так и не скажешь. Вечно на побегушках у тебя.

– Он мне помогает. Помимо родства, я его начальник.

– Такая себе перспектива. А чем ты занимаешься?

– Тебя это не касается.

– Ладно. Не особо‐то интересно было. Кстати, у тебя снова рана кровоточит, это может плохо кончиться для тебя.

– Что предлагаешь?

– Отлеживаться.

– Я не могу лежать. У меня болезная в доме. Да и печь топить надо.

– Я как‐то, и сама справлюсь со своей простудой. А вот тебе нужен покой.

– Я подумаю, ― буркнул Гриша, и поставил передо мной ароматный суп.

Ммм, так это солянка.

– И все же, где Макс?

– В город отправил его. Пусть там работает.

– А, то есть мы тут вдвоем будем? Спасибо, ― поблагодарила за суп, и взяла в руки ложку.

– А тебе что, хотелось, чтобы втроем?

– Ты о чем?

– Ни о чем. Ешь давай. Потом посмотришь мою рану. Температуры нет?

Я пожала плечами.

– А у тебя?

– Потрогай лоб, ― предложил он, присев с другой стороны стола.

Я протянула руку и коснулась его лба, отметив, что тот холодный.

– Нормальный.

– Значит в баню можно идти.

– Тебе бы сейчас обойтись…

– Ой, врачиха, не нуди.

– Хватит меня так называть. Я же не обращаюсь к тебе, называя грубияном.

– А я что, по‐твоему, грубиян?

Я закатила глаза и вздохнув, принялась есть суп. Интересно, а Гриша действительно считает, что он не грубиян? Очень странно.

После обеда мне пришлось перевязывать рану Грише, а потом самой пить жаропонижающее. Да, температура таки поднялась. Но это и не удивительно после такого прохладного утреннего душа. Это я про снег в лицо.

– Пойду ужин готовить, все равно заняться нечем.

– Опять будешь бежать ко мне за перевязкой?

– Приготовить плов не составит труда. А ты лежи, пусть температура спадет. Лучше всего пропотей.

– Точно врач. Ладно, разбудишь к ужину, ― я грустно улыбнулась и прокашлявшись, отвернулась к теплой стеночке.

– Замерзнешь, свистнешь, я дров подкину.

– Хорошо.

Гриша вышел из комнаты, прикрыв за собой двери. А я даже подумать ни о чем не успела, как тут же заснула.

Полегчало мне через несколько дней. Как раз близился Новый год, когда я поняла, что наконец‐то чувствую себя здоровым человеком. Да и Гриша тоже не выглядел больным, и потому я хотела поговорить с ним о моем отъезде в город. По родителям соскучилась, да и праздники хотела бы провести в кругу семьи. В конце концов не встречать же мне Новый год в лесу?

Приготовив на обед борщ, я собиралась выпить чаю, когда Гриша зашел с улицы слегка взмыленный и с красными щеками.

– Мороз крепчает.

– Я собралась чаю выпить. Тебе налить? Смотрю ты замерз.

– Есть немного. Потому от чая не откажусь.

Гриша потер руки и скинул с себя домашнюю куртку. Я залила кипятком заварку в двух чашках, и отыскала в столе бублики. Из сладкого ничего не осталось.

– Надо Максу позвонить, чтобы привез продуктов. Шампанское пьешь на Новый год?

– Гриш, ― я обернулась к нему, держа в руке чайник, ― я хотела попросить тебя, отпустить меня домой.

Он как‐то странно на меня посмотрел, будто пытался отыскать причину моего желания. Я, признаться честно, впервые видела Гришу таким задумчивым. И это выглядело очень странно.

– Я там баню натопил, иди парься.

– То есть? Ты меня отпускаешь?

– Потом поговорим, ― буркнул он, и забрав чашку, вышел в коридор.

Я пожала плечами. Его реакция непонятна мне. Я, конечно, ожидала услышать отрицательный ответ, но то, что Гриша буквально уйдет от разговора, точно неожиданно.

Ладно, делать выводы я не торопилась. Спокойно попила чай, отыскала чистые вещи и прихватив простынь таки решила сходить в баню. А что, зимой самое оно. И для здоровья полезно, благо с сердцем у меня все нормально.

Грубияна нигде видно не было, потому я спокойно выдохнула и скрылась за дверью бани. Меньше знает, крепче спит. А то еще за компанию напросится.

Внутри было достаточно жарко. Заодно лишний жирок сброшу. Еще бы медиком намазаться, вообще было бы отлично, но я не жалуюсь. Рада, что у меня есть возможность попариться в баньке.

Обмоталась простыней, убрала волосы в высокую гульку и только хотела зайти в парилку, как неожиданно входная дверь открылась, являя передо мной Гришу.

– Что ты здесь делаешь? ― спросила я, рукой сжимая края простыни.

Мужчина с жадностью осматривал мою фигуру. Сердце в груди стучало загнанной птицей в клетке, ладошки вспотели, и я, облизнув губу, задрала подбородок, заметив, что Гриша двинулся в мою сторону.

– Чего тебе надо.

– Покажи мне себя.

– Что? Ты же сказал, что я баба, как баба.

– Докажи, что это не так. Покажи мне себя, врачиха.

По телу побежали мурашки, а соски превратились в тугие горошины от его наглых слов. Черт, наверняка он все заметил под тонкой тканью простыни.

– Зачем мне это?

Он ухмыльнулся и подошел практически вплотную.

– Потому что ты тоже этого хочешь.

Глава 6

Никогда не могла подумать, что захочу мужчину, с которым у меня нет никаких отношений. Тем более кого? Гришу! Грубияна и бандита. А он стоит прожигает меня своим серым взглядом, и я готова ему отдаться. Внизу живота все стянуло в тугой узел, между ног стало влажно и горячо. Мне срочно нужно за что‐то схватиться, иначе я рухну прямо у его ног.

– Ты особенная девочка? ― его хриплый голос отозвался приятным покалыванием по коже.

Гриша точно знал, как действует его голос на девушек.

– Если тебя это так сильно интересует, попробуй, проверь.

– С твоего разрешения, ― ответил он, и рукой коснулся края простыни.

Я облизнула губы, чувствуя напряжение в теле.

Было ли мне страшно? Немного. Но я не боялась Гришу, я просто боялась облажаться перед таким мужчиной.

– Сначала, я хочу раздеть тебя, ― произнесла я, сама удивляясь своей смелости.

Мужчина нагло ухмыльнулся, и опустил руку.

– Не могу отказать тебе.

Как же хотелось стереть его наглую усмешку, но вместо этого я пальцами поддела его свитер и потянула вверх.

– Кажется, ты немного вспотел.

Отшвырнула свитер и заглянула в его глаза. Смотреть ниже не хватало смелости. И хоть на нем еще была футболка, а я уже знала, как выглядит его тело, все равно было волнительно. Все же сейчас я стою перед ним практически голая, а между нами, другие эмоции.

– Смелее, я не кусаюсь.

Его слова поддразнивали меня. Я положила руку на его грудь и с нажимом прошлась вверх, с удовольствием отмечая, насколько прокачано его тело. Сексуально, и возбуждающе. Да вообще, покажите мне девушку, которой бы не нравился мужчина с накачанным телом.

– Твердый…

– Не только здесь, ― хмыкнул он, намекая на член.

– Я не сомневалась.

Дернула футболку, заставляя Гришу поднять руки. Он помог мне его раздеть и сам отшвырнул в сторону ненужную тряпку.

В бане, где и так было слишком жарко, меня окатило еще одной горячей волной и я, не сдержавшись, склонилась и губами коснулась кожи чуть ниже плеча. Грубиян, он где хочешь грубиян, резко перехватил меня, распустил пучок на голове и схватив за волосы, с жадностью вжался в мои губы. Я вздохнуть не успела, как оказалась вовлечена в жаркий поцелуй. Гриша грубо раздвинул языком мои губы и принялся с жадностью целовать меня. Я в свою очередь с удовольствием отвечала, руками обхватив его голову и грудью прижавшись к груди. Его горячая рука прошлась по моей спине и мне захотелось ощутить тело Гриши без ткани. Но он не отпускал меня. Целовал, поглощая будто самую вкусную конфету в мире. Мне это нравилось. Крышу сносило от удовольствия. А когда он зубами прихватил нижнюю губу и слегка прикусил ее, я поняла, что нахожусь на грани, и вот‐вот могу кончить.

Скрывать не стану, были у меня мужчины, и очень даже хорошие любовники. Но то, что делали со мной губы Гриши просто сводило с ума. И кажется, ему тоже нравилось меня целовать. Он переместил руки на мою попу и подхватив, заставил обвить ногами его бедра. А вот эта поза уже куда горячее.

– Надеюсь, ты уже давно взрослая девочка, ― прохрипел он, оторвавшись от губ, и целуя скулы, шею, ушко, ― и знаешь, что нужно делать.

– А что, если бы я была девственницей? ― жадно глотая воздух, уточнила я, запрокидывая голову назад и позволяя ему целовать меня везде, где достанет.