Новелла I фундаментальная. Семья Стоунхендж

– Петр Сергеевич, – представился «дедушка», так мысленно окрестил его Володя. «Дедушка» саркастически улыбнулся, добавив:

– Не всем быть красивыми молодыми девушками, господин Киборг плюс. Будем знакомы.

Пётр Сергеевич протянул руку для рукопожатия. Володя ошарашено подал свою.

– Вова. А вам не надо дезинфицироваться перед прикосновением ко мне? – еле-еле выговорил Володя, слово «дезинфицироваться».

– Тебе? Надо. А мне нет, не надо. Мои вирусы твоих, как ручных собачек, оптом выгуливают на поводке…

– Прямо уж так! – поняв сарказм, ответил Володя.

* * *

– Где мы? – вновь спросил Андрей с восторгом глядя на дальние грозы.

– Это земля доисторического периода! – торжественно ответила Анна, вместе с ним также восторженно осматривая дали, как будто видела это впервые.

– Да, ладно! А где динозавры? – недоверчиво и наивно спросил Володя.

– Это тебе не зоопарк имени Спилберга. – ответил Пётр Сергеевич сурово, подойдя со спины и вклинившись в разговор. – Успеешь увидеть… гарантирую, твоя откушенная голова живёт целых четыре минуты. Успеешь…

– А ваша откушенная голова, вы надеетесь, проживёт дольше? – продолжая шуточный, но для себя обидный разговор, Володя.

– Моя голова, мистер Обидчивый, останется на своих плечах, поскольку я знаю об этих тварях почти всё! А ты ничего, или почти ничего, но с пафосом рассуждаешь, как глубокий знаток предмета. Хочешь попробовать выйти на динозавра?

– Нет!

– Вы, молодёжь, дерзить научились, но только и всего. Досконально разузнать о предмете, похоже, слабо. Дерзить любой дебил может. Обычно, кстати, он именно так и делает… – Петр Сергеевич, похоже, ухватился за любимую им тему, но Анна одёрнула его:

– Пап, ну ладно тебе. Вспомни откуда они. Успокойся.

– Ладно, ладно… действительно заведусь сейчас, почём зря…

* * *

Пошёл лёгкий снег.

Остальные пять человек в кожаных костюмах сторонились их троих, в том числе и Петра Сергеевича с Анной. Повозка, на которую они клали товар, имела шесть огромных резиновых колеса, похожих на задние колёса деревенского трактора и была запряжена попарно четвёркой пегих неприглядных низкорослых лошадей.

Повозка в длину расстилалась основной плоскостью не менее шести метров. Борта прикрывали нутро повозки от грязи, брызгающей с колёс, но не выше. По периметру приваренные трубы соединялись наверху в дуги. Так, что при необходимости накинуть крышу из самого примитивного брезента не составляло никакого труда. Так и сделали, мгновенно натянув брезент, едва закружили снежинки.

Сзади повозки, спиной к движению сел Пётр Сергеевич, свесив ноги над землёй. К нему подсели Андрей, Вика и Володя.

Анна каждому из них выдала черную целиковую шкуру и по запаху, и по ощущению, схожую с бараньим мехом зимнего тулупа. Раздала литровые бумажные стаканы из кафе быстрого питания, наполнив их горячем чаем из пятилитрового термобака. Этакой кастрюлей термосом или осовремененной версией самовара с откидным краном по центру.

За поводьями, на передке – козлах, разместился один из людей в шлемах, возле него пристроился ещё такой же, как он. Остальные сели по бокам, окружив гору «захваченного контрафакта».

Повозка тронулась, мягко покачиваясь на пружинных рессорах. Огромные колеса легко преодолевали любые преграды, чмокая по грязи и переваливая без особой разницы мелкие так и крупные валуны.

– … Улов сегодня не большой. – продолжил Пётр Сергеевич, словно атаман банды, после набега на поезд. Он закурил трубку, вырезанную из красного дерева. – Одно радует – пять коробок «доширака». Не конкретно «Доширака», я «дошираком» называю по студенческой привычке, всё, что является лапшой быстрого приготовления из азиатско-восточной кухни… Да уж… – он сделал паузу и почесал под бородой, высоко приподняв голову.

– … Да уж… – повторил он вновь, – Сегодня ЦРУ к нам особенно близко подобрались. Анализируют всё точнее и точнее. Надо географию пересчитывать. Или что-то фундаментально пересмотреть. Кстати, пора вас познакомить. Моя супруга – Галина Владимировна. Галя, снимешь шлем? Гюльчатай, покажи личико! – крикнул он за спину, во внутрь кибитки.

Одна из фигур в коричневых доспехах закрутила головой не желая снимать шлем.

– Не хочет. Боятся вируса от вас поймать. Вас ещё надо стерилизовать, как сказала Анна, и осеменить местными микробами. Тут природа первозданная, поэтому ваши вирусы для неё могут быть очень вредны.

Повозка двигалась довольно мягко, лишь слегка подрагивая на неровностях, которые составляли в основном серые валуны степной тундры. Это способствовало разговору без «сотрясов». Петр Сергеевич продолжал. Чувствовалось, что он наслаждается процессом введения неофитов в иной мир:

– …Остальные люди – наши с Галиной Владимировной дети. С Анной вы уже знакомы, она старшая дочь. На передке, управляются с лошадьми, мои три сына и ещё две дочери…

– Вау, большая семья! – заметила Виктория.

– Спасибо нашей маме… Ты, кстати, не мечтаешь о такой многодетности?

– Я пасс, спасибо! – ответила Виктория, при этом демонстративно подняла ладони вверх, как бы отгораживаясь и отодвигаясь от Петра Сергеевича, и от такого сомнительного для неё «счастья».

– Ты от меня отодвинулась, как будто я опасный разносчик едкой спермы. Я не могу ею инфицировать тебя на телеге через касания боком…

Виктория улыбнулась:

– Нет… Ну, правда… Не хочу!

– Напрасно…

Пётр Сергеевич раскрутил металлическую головку собственного минитермоса и налил себе своего эксклюзивного отвара. Термос его выглядел самодельной, но солидной сделанной вещью, обернутый толстой кожей с настоящей крупной пробкой из пробкового дерева. Рецепт заварки, по-видимому, был крайне индивидуальной вкусовой радуги. Отхлебнув, хозяин зелья и глава многодетной семьи, продолжил:

– …Сюда в тундру крупные животные не ходят. Они все там, в лесах, где есть листья, растения, короче – еда. Это, кстати, Вова ответ на твой вопрос, где динозавры? Самые крупные из животных в прериях – это люди. Ближайшее из племён кочует километрах так в пятидесяти на юго-восток. Иногда к нам заглядывают.

– Здесь люди есть?! – воскликнул искренне удивлённый Андрей.

– Конечно!.. Конечно, есть! – Петр Сергеевич от очевидности понимания факта даже развел руками. – Мы не так далеко во времени от шумеров. Всего-то каких-нибудь 300 тысяч лет…. Есть, неандертальцы. Встречаются, но реже – прямоходящие гоминиды, есть разумные, есть умелые, – всё, как у вас в двадцать первом веке. Ничего нового… Одна лишь разница, здесь они ещё не перемешались так запутанно, как у вас там. А пока, как в сказках-фэнтези из XIX и XX-го века: гномы, гоблины, орки и эльфы. Правда, другие породы: не фэнтезийные.

– Простите! – сменил тему Андрей. – А что у вас в термосе? Коньячок, небось? Странно попахивает. А можно мне?

Петр Сергеевич улыбнулся, и, обернувшись к остальным членам своей семьи, сказал:

– Галь, дай ещё стаканы.

Жена подала. Петр Сергеевич продолжил с нотками разочарования в голосе:

– Если бы коньячок, милейший… На… попробуй… – слово милейший он употребил не понятно к чему: к Андрею, или коньяку.

Из термоса выливалась почти кипящая жидкость плотно коричневого кофейно-нефтяного цвета. От пара вырвавшегося густым шлейфом по ветру, пошёл дух кедра и заварки.

– Сладкий? – спросил Андрей, перед тем, как хлебнуть. Он недоверчиво нюхал содержимое стакана, внимательно глядя на жидкость.

– Попробуй, не гляди. Ты думаешь, я ядом питаюсь? – ответил Петр Сергеевич.

– Кто вас знает. Может вы инопланетянин. После сегодняшнего перемещения во времени я допускаю всё, что угодно.

Петр Сергеевич ухмыльнулся.

– Правильно допускаешь. И не переставай это делать никогда. Не бойся я инопланетянин по мировоззрению, а по природе сто процентный землянин. Кстати, мы с тобой земляки. Я тоже из подмосковного Подольска…

Андрей недоверчиво хлебнул из стакана.

– Горький, типа обычного чая. В составе чувствуется мята есть… Однозначно есть.

– Есть. – подтвердил Петр Сергеевич. – Ещё чего «нащупаешь»?

– Ну, простая чайная заварка точно… Как основа я понимаю.

– Ну, да… правильно понимаешь. Ещё.

– Лимон, но немного.

– Да. Лайм, поточнее будет.

– И какая-то добавка…

– Добавка! – эмоционально воскликнул хозяин напитка. – Какая-то добавка?! Миленький мой, там так много добавок, и таких, о которых ты не мог слышать нигде и никогда… Ну, как в целом?

– Очень мягко. Нормально, горьковато. Градус немного всё же имеется.

Володя подставил стакан.

– Чуток, мне можно.

– Дайте и мне, что ли хлебнуть. – подставила стакан и Вика.

Разливая отвар, Петр Сергеевич заметил:

– Я сахар принципиально не приемлю, стевия – максимально. Но только свежего сбора. – Ещё налить?

– Хватит пока. Я чаем уже напился. – ответила Вика. Ей напиток не пришёлся по вкусу.

Больница приФСБ. Где-то в Москве…

По ярко освещённому коридору динамично шли трое: сотрудники ЦРУ и ФСБ, а перед ними, стараясь забегать чуть вперёд, семенил долговязый, в пропорциях схожий с телеграфным столбом, худющий врач в очках тонкой позолоченной оправы.

Врач при разговоре стянул медицинскую маску под подбородок. Одет он был стандартно – в светло-зелёный медицинский костюм. Очки манерно сползли на кончик его носа, что стало придавать его голосу некоторую насморочную гундявость.

Скороговоркой он длинно и сумбурно докладывал фсбэшнику, чьё лицо источало нервно-напряжённое состояние, будто бы он едва сдерживается от того, чтобы не послать врача на три буквы или будто бы у врача дурно пахло изо рта.

Данную манеру общаться фсбэшник выработал при разговоре с подчиненными и это, на удивление, давало плоды. Люди боялись, что их перебьют и пошлют куда подальше не поняв сути из-за упущения подробностей. «Упущения», собственно, происходило почти всегда.

– Его первого привезли на вскрытие. – Скороговорил врач полушёпотом. – Анатом отвернулся, а повернувшись, обнаружил, что тот уже сидит. Буквально несколько секунд и его начали бы вскрывать!

– Чего говорит? – спросил сотрудник ФСБ.

– Кто?

– Кто? Этот… «не вскрытый чудик», который очнулся…

– Когда я уходил, он сидел молча. – ответил врач.

* * *

Все трое влетели, будто вихрь в анатомическую. Дверь открывалась и закрывалась в обе стороны, замоталась, как при шторме на корабле, не сразу придя в равновесие.

В анатомичке стояла рабочая тишина.

На одном из столов шло вскрытие.

Врач-анатом, явно кавказской национальности, с черными бровями, толстый, вспотевший на лбу, в резиновых желтых перчатках что-то настырно ковырял в теле на столе. За его спиной не было видно что. Но характерные звуки чмокающего мяса зловеще доносились из-под его рук.

Ему ассистировал медбрат, держа в руке корнцанги с зажатой на конце стальных губок дымящейся сигареткой.

Врач-анатом произнёс, не обращая на вошедшую троицу внимания:

– Дай, затянуться. – ассистент дал затянуться.

Врач, чуть подспустив маску, приник к слюнявому фильтру своими толстыми кавказскими губами, пыхнул, и вновь углубился в работу. Продолжив источать чмокающие звуки. Вдруг он заговорил, но опять же с ассистентом, а не с пришедшим «начальством»:

– Глянь, здэсь режем и оно само отходит, не надо резать по частям.

Вошедшие глупо глядели на идиллию работы по вскрытия, смущаясь её нарушить. На столе анатомов захрустело, а врач брезгливо откинул от вскрываемого туловища неопознанный кусок. На кафельном полу раздался звук железного лотка или таза, в который упала не то рука, не то часть ноги.

– Вы чего: вскрыли его!? Он помер что ли? – изумился врач ФСБ, нарушив «анатомическую идиллию». Анатом не спуская маски, как он это делал чтобы пыхнуть, с акцентом ответил:

– Я тэбэ говорил: спеши быстрее… Мы што тэбэ игрушки? На него смотрэть будэм? Попал на вскрытие – получи услугу… – и, отвернувшись от вошедших, спокойно произнес:

– Затяжечку… – пыхнул и принялся разделывать дальше.

Троица, ошарашенная произошедшим, замолчала вовсе, боясь глянуть через плечо анатома, что же осталось от «клиента». Врач-анатом спокойным голосом:

– Женя, ещё затяжечку, включай «дружбу», надо здесь, и здесь подпилить и зар-резать…

Ассистент вновь подал курнуть от «корнцанги» и включил пилочку. От вгрызающегося в кость и плоть звука у фсбэшника закружилась голова. Дым и костная пыль пошла от туши «клиента». Анатом выругался. Завоняло палёной костью. К троицы обернулся молодой ассистент:

– Изувер Убиирович шутит… Вашего клиента в палату отвезли. На третий этаж. Карточки его заберите, там на столе лежат. Диагноз: здоров! Вскрытие не требуется…

Црушник осматривая полки анатомички, увидел заспиртованный в банке пенис. Отшатнулся. Ассистент проследил взглядом и, определив, что так напугало и удивило американца, ответил:

– Один трансвестит оставил…

Троица покинула анатомичку. ФСБэшника пошатовало, он пробубнил:

– Шуточки, бля… Мясники-садисты…

Они направились в сторону лифтов. Црушник спросил:

– У вашего анатома чудное нэйм – Изувер Убиирович? У него такое имя реально? Это правда?

На что врач-ФСБ улыбнулся:

– По паспорту он Энвер Зубиирович. Это его в коллективе прозвали «Изувер Убиирович».

– И он терпит? – спросил црушник.

– Скорее всего, он не понимает. На русском совсем плохо говорит. А если и понимает, то гордится своим зловещим имиджем. Ага, вот и третий этаж…

Лифт тряхануло при остановке, шумно гремя роликами, двери раскатились. Сотрудники вышли из лифта.

* * *

В палате сидела в тени у тумбочке ближе к стене худющая медсестра. Сам больной, так же сидел, но на койке, под ярким светильником, направленным прямо на его макушку. Сиделка сторонилась, побаиваясь прибывшего из «анатомички больному».

Под рукой у неё всегда наготове был затертый маленький томик Агаты Кристи. Книжонка эта уже лет тридцать гуляла по отделениям и служила персоналу в качестве досугового средства наряду с курением.

Сегодня медсестре не удалось открыть «Агату Кристи» ни разу!

Она боязливо поглядывала на редкостного «больного», попавшего на территорию Изувера Убиировича и вышедшего оттуда целиком, не потеряв ни грамма.

Больной, отсвечивая седой редкой макушкой, едва прикрывшись простыней, сидел, максимально понурив голову. Кто не знал, что старик жив, подумал бы, что какой-то умелец сложил труп, заплетя руки и ноги так хитро и аккуратно, что он чудом не валился навзничь.

Троица подошла предельно близко к нему, нависнув тенями сверху.

– Вы слышите меня? – спросил сотрудник ФСБ напористо, едва они подошли к старику.

Старик не реагировал.

– Я пыталась с ним заговорить… – сказала медсестра.

Сотрудник ФСБ щёлкает пальцами перед ухом старика. Никакой реакции.

– Дайте ему воды. – приказал сотрудник ЦРУ.

Медсестра быстрыми движениями передала стакан, обернутый в салфетку. Старику подали стакан.

На удивление, он среагировал быстро. Выпил жадно за минимальное количество глотков, утёр рот и медленно передал стакан назад, начал спускать ноги с кровати. Спускал ещё очень неуверенно, весь по-стариковски дрожа. Долго нащупывал тапки. Не найдя их, встал босые пятками прямо на холодный кафельный пол.

Окружившие, посторонились, когда вставший выпрямился во весь рост. Лицо его просветлело. Он будто выдыхал и вот-вот, наконец-то, вздохнёт полной грудью. Глаза его раскрылись, из под кустистых бровей поглядели на спинку кровати. Рука, трясясь, поднялась и облокотилась на неё. Старик сделал шаг вперед к выходу.

– Вы куда? – спросил сотрудник ФСБ.

Ответа не последовало. Но затараторил врач:

– По документам – он – Андрей Бессонов, 22 года. Вчера его многие видели ещё молодым.

– Вас зовут Андрей? – спросил сотрудник ЦРУ.

Андрей качнул головой в знак согласия и сделал ещё один медленный шаг вперед.

– Андрей, ты куда идёшь? – спросил сотрудник ФСБ, когда старик оторвался от кровати и, устояв на своих ногах, направился к выходу из палаты. Но вдруг он остановился и, обернувшись, внимательно посмотрел на удивлённые лица окружающих:

– Мне надо кое-куда сходить. – несколько механическим голосом произнес он.

– В туалет? – сотрудник ФСБ лукаво переглянулся с црушником, мол, оцени остроумие. – Мы утку принесём… Таня быстро…

– Не надо. – Андрей отвернулся и, шлёпая по полу пятками, ещё уверенней, подошёл к дверям, взялся за ручку. Остановился. Вновь обернулся. В его глазу блеснула слеза.

– Нет, не надо… Мне нужно идти домой… Фоминглись…

– Чего? – переспросил сотрудник ФСБ, не поняв последнего слова.

* * *

Стемнело. Повозку остановили на краю небольшой лощины и развели два костра, метрах двадцати друг от друга. Вновь заварили «доширак», а на вертел насадили зверя, похожего на небольшого кабанчика.

Ко второму костру, кроме Анны и Петра Сергеевича, отсела остальная семья.

– …мы с Анной будем вместе с вами проходить карантин, а остальным от хозяйства отрываться нельзя. Поэтому они держатся от нас подальше.

Пётр Сергеевич отрезал большим ножом кусок от прожаренной ляжки кабанчика размером с кулак, на острие поднёс к лицу, подул на него, понюхал. Жареное мясо ещё шкварчало, выкипая от специй. Желтовато-коричневый жир потёк по лезвию ножа.

– Кажется, готов. – резюмировал Петр Сергеевич, прищурился, будто желая пронзить жаркое взглядом насквозь, и отщипнул белого мяса, осторожно прожёвывая горячее.

– Мы за сутки до вылазки замариновали тушку. В тундре есть прекрасные кислые листики. В вашем времени их нет. Если их натолочь и подержать в этой кашице часов этак восемь, то замаринованное данным образом мясо можно есть сырым, уксус не нужен… Ваши шашлыки даже рядом не валялись.

– А часто вы делаете вылазки в наше время? – спросил Андрей.

– Один раз в три-четыре месяца. Попробуй наше доисторическое жаркое. По вкусу что-то между курицей и телятиной…

– А в будущее вылазки делаете? – спросила Виктория.

– Я лично в будущее делал не более чем на пятнадцать дней. – ответил Петр Сергеевич, ожидая остывания мяса наживлённое прямо на нож. – Нельзя, по здоровью. Это связано с биологией. Переход в будущее чреват неприятными сюрпризами. Предпочитаю не рисковать… А, вот возвращение в точку, откуда первоначально произошёл ваш выпад из своего временного потока, приятно удивит вас. Часы организма чудным образом привязаны ко времени.… Но, конкретно на эту тему давайте поговорим позже.

– Ещё вопрос, можно? – спросил Андрей.

– Внимательно слушаю… Эй, киборг-плюс, как мясо?

Володя упивался жареным мясом:

– Классное. – с набитым мясом ртом и замазанным соусом вокруг губ, ответил тот… – Свинина, но без запаха. И совсем не жирная.

Он жадно вгрызся в кость, на которой висел толстый основательный кусок чистого мяса, без намёков на нитки жил и сухожилий.

Андрей не унимался, его очень интересовали подробности путешествия во времени:

– Изменения в прошлом не влияет на будущее? Как у Бредберри… теорию бабочки…

Виктория, услышав слово «бредберри» из уст Андрея, восхищённо стала смотреть на обоих собеседников. По-видимому, не понятное для неё слово «бредберри» было верхом умнейшего разговора.

– Оказалось всё намного прочнее и проще… – начал прожевывая, Петр Сергеевич. – Короче, пока объясню на пальцах. Что было – то было. Влияние прошлого не миновать. Увы, увы!.. Что должно погибнуть, оно обязательно погибнет. Время, как река, найдёт замену, чем зарастить шов от раны, нанесённой человеком, решившим по недоумию своему подменить события. Замена найдётся с минимальными изменениями для всего потока. Я даже не могу представить, что могло бы изменить этот вселенский поток времени? Ядерная война на земле? Сами понимаете, в масштабах Вселенной и всего времени это такая мелочь… Впрочем, это я преуменьшил для бытия в целом роль «человека», как «особи само осознающей». Её неучитывать нельзя… Роль человека значительна, потом поймёте.

Пётр Сергеевич посмотрел вверх на звёзды. За ним автоматически подняли взгляды остальные. Их лица как бы осветились сверху рефлексами от света звёзд и галактик Вселенной.

Андрей почувствовал себя словно в планетарии, настолько крупными и яркими были светила в этом времени. Дым от костра с искрами уходил точно вверх. В лощине ветра не было. Ветер из прерий подхватывал его только наверху, когда он уже терял свою светлоту и насыщенность, закруживая искры и смешивая их со светилами.

– Вселенная бесконечна, ребята. – произнёс с интонацией диктора планетария Петр Сергеевич. – К нам в доисторический период, прибывают другие путешественники во времени. Мы для них даже открыли гостиницу, в эфир запустили радио-канал. По нему передаём наши координаты на одной широкой частоте каждые 20 минут. Координаты даём, как географические, так и хронометрические.

Пётр Сергеевич вновь отрезал от туши большой ломоть. Предложил Виктории, та радостно подставила уже опустевший лоток из-под «доширака».

Пётр Сергеевич продолжал:

– … Моё открытие перемещения во времени периодически люди делают. Но так же, как и я, не делятся им, ни с кем… – сделав паузу прожевав мясо, вдруг повысив голос, спросил. Или сам себя, или окружающих (что, как понимали слушатели, было маловероятно):

– А зачем делиться? Кто догадался до изобретения, тот догада-молодец, тот пусть пользуется сам, для себя лично.

И жадно вновь откусил мясо, но пережёвывая его, не удержался, а вновь принялся страстно объяснять:

– Фильтр от дурака! Что толку, дураков посвятить в технологии, которые они не могут изобрести? Я считаю, что толку никакого, один вред! Мало того, дурак эту технологию использует по-дурацки! – Петр Сергеевич распалился и при последнем слове поднял руку с пальцем вверх. – Прыгал вокруг костра, пусть дальше прыгает. Ради бога. Представляете, что будет, если я раздам дикарям винтовки! Они же друг друга перехлопают… да ещё нас могут задеть. И не только задеть случайно, могут и намеренно стрелять. Вы думаете, они вспомнят, откуда у них винтовки? Нет. Они их появление у себя в руках присвоят своим заслугам и божьим даром. А нам это надо?

– Но пока не перехлопали… – попытался противоречить Андрей.

– Ты не всё ещё знаешь, дружок. К тому же в мире, в том, что знаешь ты, не все прямоходящие умственно отсталые. – резко отрезал Петр Сергеевич. – Среди дикарей перемешались неглупые ребята. Но в некоторых регионах земли живут целые сообщества людей, которые не могут изобрести даже электричество! Вот там-то революции не затихают. Доисторический мир человека и мир человека XXI века сравнивать нельзя. Здесь ещё не смешались прямоходящие с разумными… Ну-ка срежь мне мясико с рёбрышек… На ножик, Володя. У тебя есть свой? Какой, покажи… О, ножик, что надо! – произнес Петр Сергеевич, увидав военный штык от автомата Калашникова, который с гордостью носил Володя, после оформления всех разрешительных документов.

– Кстати, многие считают, что ношение холодного оружия на поясе в XXI веке – глупая инфантильность. – перевёл тему Петр Сергеевич. – Уверен, это мнение ошибка! Во-первых, это победе человека над бюрократией. Сабля, шпага, рапира, штык, нож на поясе сообщает окружающим важную информацию, (как рекомендательное письмо), а именно: перед вами стоит, человек Разумный. Он превозмог, осилил, у него, в отличие от многих, хватило терпения, оформить и получить разрешения на ношение холодного оружия. Это раз!.. Не мало, кстати… Далее…Ко всему прочему он психически нормален, ни алкоголик, ни наркоман, а законопослушен, адекватен и не отсидел в тюрьме… Так должно воспринимать легальное ношение холодного оружия гражданином в цивилизованном обществе. А инфантилен он или нет… решит господин случай. Может ему нужен нож или шпага потому, что с электрички поздно возвращается, а в его районе много бродячих собак. Ношение оружие – это как метка на адекватность.

Пока Володя отрезал мясо, Петр Сергеевич добавил:

– Дикарь быстро забывает, что оружие в его руках создано, не его мыслью и культурой! Некоторые начинают корчить из себя великих воинов или даже мудрецов… Может он великий воин, но для честности соревнования, отложил бы он мой автоматик, созданный умом моих предков, а взял бы потомственное оружие – свой каменный тесак. Вот тогда будет честно. Тогда посмотрим, кто из нас великий воин. У меня в руках совокупные деяния моего рода – мой винчестер, а у него совокупный плод деяний его предков – лук и каменный топор.

Мы честно взяли в помощники перед битвой артефакты своих предков, обратившись за «помощью» к пращурам. Да, честно признаю – я труслив и мой предок такой же, но мы изобрели винчестер! А он, мой противник, – храбрый гордый горец. Но при столкновении всех наших «активов», сами понимаете, исход очевиден.

Будь мой противник сто раз храбрей и сильней меня, а моему винчестеру на это плевать. Я трус и хлюпик, всегда буду его победителем, ибо мои предки не увлекались «прыганьями вокруг костра». А, если далее рассуждать… Причина «трусости» может быть разная. Одна из них – ум, и, как следствие, глубокое понимание ценности жизни перед мертвечиной. И прежде всего самоосознаваемой жизни, примеров, которой в нашем мире сущие крупицы…