Истина

Мертвое тело феи падает на землю между нами.

– Скажи мне, пожалуйста, нахрена тебе эта штука, – указываю своим окровавленным клинком на ее меч, который она все еще крепко сжимает двумя руками. – Если ты не умеешь ей пользоваться?

– Я не…не…брат ска…зал его взять. – ее тело пробивает дрожь.

Я закатываю глаза, вытирая пот со лба. Просто идиотизм какой-то. Нужно убираться отсюда. Но как? Мне нужен план. Разворачиваюсь на месте, перебирая в голове варианты. Крики и запах крови сильно отвлекают. Прямо передо мной парень повалил старушку на землю и бьет ее кулаками по лицу. Вот же урод.

Без раздумий подбегаю к нему и бью ногой прямо по ребрам. Он со стоном падает в груду тел, и его тут же убивает какая-то фея, разломив череп камнем. Откуда, мать ее, у нее камень? Старушка поднимается на ноги. Ее синие глаза сверкают, и я замечаю нож в ее морщинистой руке, наставленный прямо на меня.

– Бабуль, а ты то куда? – качаю головой, отступая.

Бабушек я еще не убивала.

Делаю еще шаг назад, и ее голову пробивает копье. Долбанное копье. Желчь снова подкатывает к горлу. Пульс громко стучит в висках. Дрожь пробегает по всему телу. Проклятье. Соберись. Нужен план.

Что если воспользоваться магией? Запрет действует на магию фей, верно? Я не фея. Отворачиваюсь от тела передо мной.

Вдох.

Думай, Эвива.

Магия шевелится под кожей.

Левое плечо пронзает резкая боль. Дыхание перехватывает, и мое тело по инерции ведет вперед. Наконечник тонкого копья торчит прямо из моего плеча чуть ниже ключицы. Кровь пропитывает рубашку и стекает ниже в корсет. Онемение охватывает всю руку, и я понимаю, знаю, что у меня всего пара мгновений до того, как шок пройдет, и мозг напомнит о том, что такое настоящая боль.

Разворачиваюсь лицом к тому, кто бросил копье, и замечаю мужчину, что бежит прямо ко мне, перепрыгивая тела. Убрав свой клинок в ножны, хватаюсь за острый конец копья. Ток собирается на кончиках пальцев.

Вдох.

Задержав дыхание и стиснув зубы, проталкиваю копье своей магией назад. Крик царапает горло, а перед глазами все плывет. Металл проходит сквозь мое тело, разрезая кожу и плоть на своем пути. Копье падает на землю. Мужчина уже близко. Здоровой рукой подхватываю копье и делаю бросок. Мир замедляется на это короткое мгновение. Мой ток отделяется от тела и охватывает оружие целиком, направляя его прямиком в горло этому ублюдку. Он не успевает отклониться в сторону и падает, захлебываясь собственной кровью.

Выдох.

Тело охватывает болезненная дрожь. Перед глазами вспыхивают черные точки, и я трясу головой, пытаясь их разогнать. Соберись. Антония подбегает ко мне.

– Ты в порядке? – спрашивает она, дрожа, как гребанный лист на ветру.

– Меня, блять, пронзили гребанным копьем. – цежу я сквозь зубы, немного отводя назад раненое плечо. – Так что нет, Антония, я, мать твою, не в порядке.

Поднимаю глаза на стену ущелья слева от нас и вижу, как одна фея, используя свою магию, пытается соорудить лестницу из лоз. Пользоваться магией запрещено. В ту же секунду деревянный браслет на ее руке впивается в кожу, разрастаясь, обвивая все ее тело настоящими путами с острыми шипами. Лозы каким-то образом проникают глубже буквально разрывают бедняжку изнутри. Неистовый крик вырывается из ее легких, и тело разлетается на куски. Желчь собирается во рту, и я сглатываю ее, задержав дыхание. Боги, это…у меня не находится слов.

Земля под ногами начинает дрожать. Антония широко распахивает глаза рядом со мной. Мне едва удается отпрыгнуть в сторону. Это что еще за хрень? Из земли то тут, то там начинают подниматься круглые деревянные столбы. Совсем небольшие. Феи тут же стараются запрыгнуть на них или уцепиться руками.

– Повторяй, блять, за ними. – бросаю я Антонии, указав на ближайшую от нас фею и сама запрыгиваю на первый попавшийся кругляш.

Мне едва удается удержать равновесие. Все мышцы в теле напрягаются. Я раскидываю руки в стороны, чтобы помочь себе, но плечо вспыхивает адской болью. Дерьмо. Пот струится по вискам. Привычным для себя образом я проталкиваю боль глубже.

Соберись. Думай.

Столбы не могут быть помощью. Поднимаю голову и замечаю, что все они поднимаются не одновременно и на достаточном расстояний от стен ущелья. Значит, придется прыгать. Но разгона совсем нет. Мои две ноги едва помещаются на этом скудном кругляшке. И…черт возьми, не только столбы поднимаются, кажется, еще и земля под нами опускается ниже. Мысленно просчитываю расстояние. Теперь от дна ущелья до поверхности почти четыре этажа. Дерьмо.

Новая волна криков разрывает воздух. Вдалеке проносится нечто черное. И огромное. Боги, ну что еще? Вглядываюсь в толпу выживших, но еще не успевших забраться на столбы. Их скашивает одного за другим. Что за?..

Девичий визг раздается совсем рядом. Антония падает со своего столба и скатывается по нему на самое дно. Дрожа всем телом, она бежит ко мне.

– Помоги. – кричит мне снизу со слезами на глазах, пока я медленно поднимаюсь наверх. Я зажмуриваюсь.

Черт.

Животный рык прокатывается по всему ущелью, и мои глаза непроизвольно распахиваются. Теперь я вижу его. Зверя. Не просто зверя. Пантеру. Гребанная черная пантера, которую я только в учебниках по зоологии видела, несется вперед и буквально разрывает всех на своем пути острыми когтями и мощными челюстями. И боги, помогите мне, она размером с Эдриана в его волчьем облике, иными словами в разы больше меня.

Риски.

Отбрасываю в сторону всю боль и эмоции. Бросаю взгляд на всхлипывающую Антонию. Она помогла мне. Нужно просчитать риски.

Если спрыгну сейчас, то у меня будет примерно тридцать секунд, чтобы забраться обратно на один из столбов, что еще не поднялся слишком высоко. У меня есть шанс спасти эту бедолагу, которая не пыталась убить меня ни разу. Животное летит на бешеной скорости прямо в ее сторону.

Да твою ж мать.

Спрыгиваю вниз, одновременно хватаясь здоровой рукой за столб. Напрягаю все мышцы, и рассчитав нужный момент, лечу вниз. Две секунды свободного падения, и я верхом на звере. Вынимаю клинок и не думая, вонзаю в основание позвоночника. Откуда-то сверху раздается ошарашенный крик. Животное падает на землю, и я приземляюсь на свои две, широко распахнув глаза. Черная шерсть исчезает, и между моих ног оказывается не дикий зверь, а девушка с темной, почти черной кожей. Какого…какого хрена?

Поднимаю взгляд на Антонию. Она выглядит еще более ошарашенной, чем я. Значит…

Пятнадцать секунд.

Проклятье. У меня не остается времени. Отхожу от тела и осматриваюсь по сторонам. Сердце бешено стучит в ушах. Перед глазами плывет. А в горле пересыхает. Мой внутренний коридор, где запечатана фейская иллюзия начинает дрожать. Только этого еще не хватало.

Несколько фей наверху перепрыгивают на край утеса, кому-то удается, а кому-то не хватает длины тела, и он разбивается о дно с таким отвратительным треском, что мне приходится отвернуться. Думай, мать твою. Все столбы…они уже слишком высоко. Со своим плечом у меня не получится забраться.

Что еще? Должен быть еще выход? Думай.

Стены. Они земляные. Должны выдержать. Это мой единственный шанс. Подхватываю с земли рядом с трупом длинный меч. Антония подбегает ко мне.

– Ччто…тты…делаешь? – заикается она.

Боги, помогите мне.

– Просто повторяй за мной. – механически отвечаю, чувствуя липкую кровь, что уже не только пропитала корсет, но и пояс штанов. Виски болезненно сдавливает, и я трясу головой, желая отогнать боль.

Я не сдохну здесь. Только не здесь. И определенно не так.

Вонзаю правой рукой меч в стену, создавая что-то вроде ступеньки. Антония повторяет за мной. Крики вокруг не стихают, отвлекая, но я пытаюсь отгородиться. Отключиться.

Выжить. Мне нужно выжить.

Поднимаю ногу высоко и наступаю на меч, чувствуя, как он немного проседает вниз, но выдерживает. Затем вставляю в стену как можно выше свой собственный клинок и подтягиваюсь. Придется использовать вторую руку. Дерьмо. Стиснув зубы, проталкиваю пальцы раненой руки в землю. Вырываю клинок и засаживаю его выше. Тело дрожит. Но я не могу останавливаться. Дверь внутри моего сознания покрывается трещинами. Не сейчас. Носками ботинок впиваюсь в землю, подтягиваю себя еще выше. Стон вырывается из горла. Еще три этажа. Ты должна преодолеть еще три этажа. Ты не сдохнешь вот так, Эвива.

Неосознанно вхожу в свою игровую. Передо мной тут же всплывает знакомое воспоминание. Мама. Я вижу ее так четко, насколько вообще могу помнить.

Ты справишься, малышка, говорит она мне, улыбаясь своей теплой и такой знакомой улыбкой. На моих глазах собираются слезы. Вырываю клинок и вонзаю снова. Поднимаюсь еще выше. Ты сильная, дочка, просто не сдавайся.

Сквозь мысленную дверь просачивается магия. Я моргаю, и вижу, как кожа на моей ладони под всей этой кровью и грязью теряет свечение.

Нет. Нет. Нет.

Валери. О ней не должны узнать. Нет. Я втянула нас в это. Она не пострадает из-за меня. Два этажа. Еще два этажа до вершины утеса. Всего два этажа. По щекам скатываются жгучие слезы. Я не чувствую своей левой руки.

Снизу раздается крик. Опускаю голову и замечаю Антонию. Девушка с ужасным воплем скатывается вниз, прямо на самое дно. А с другой стороны к ней несется еще одна пантера.

Риски.

Поднимаю голову вверх, отворачиваясь.

– Помоги. – кричит она, задыхаясь в истерике. – Пожалуйста.

Ее мольба застревает в ушах, и я на мгновение прикрываю глаза, замирая.

Я не смогу подняться еще раз.

Правая рука теряет свечение. У меня есть только несколько минут прежде, чем сорвусь сама. Мышцы уже дрожат от напряжения.

Снова смотрю вниз.

– Прости, Антония. – хрипло шепчу я. – Но выживает сильнейший.

В следующую секунду пантера достигает ее и валит на землю, я резко отворачиваюсь, утыкаясь взглядом в землю перед собой. Крики этой бедной феи эхом раздаются в ушах, а затем резко стихают. Это неправильно. Все это чертовски неправильно. Я словно сплю и вижу кошмар. И он куда страшнее демонов.

Издав рычание, вонзаю клинок выше. И еще выше. Магия гаснет под кожей, и я направляю все ее остатки на то, чтобы удержать дверь. Еще один этаж. Еще немного.

«Валери» – зову я сестру, но натыкаюсь только на пустоту.

И это я высокомерная?

Мне нужно выжить. Чтобы надрать ей зад за то, что ушла. За то, что отталкивает меня. Нужно выжить. Я хватаюсь за злость в груди. Всхлипываю, а следом и достигаю края. Переваливаюсь, подтягивая себя из последних сил и падаю ничком на землю.

Сердце колотится, едва не пробивая грудную клетку. Легкие горят. Слезы скатываются по вискам. И небо все еще бледно розовое. Солнце не успело даже зенита достигнуть. Значит, я провела там внизу всего-то от силы часа три. Сто восемьдесят минут. И только. Это были худшие сто восемьдесят минут в моей жизни. А ведь я сражалась с целой ордой демонов.

Закрываю глаза и направляю все свои крохотные остатки магии на гребанную дверь с иллюзией. В ответ острая боль пронзает затылок.

Вдох.

Выдох.

Не страшно, все могло бы быть куда хуже. Куда уж хуже? Я могла умереть.

Утешив саму себя, поднимаюсь на трясущиеся ноги. Мир вокруг вращается. Встряхиваю головой, пытаясь прийти в себя. Смотрю направо. Затем налево. Один. Второй. Третий. Около двадцати фей стоят вдоль обрыва. Всего двадцать. Из сотен. Двадцать чертовых фей. Сжимаю кулаки, ощущая огненную боль в плече.

Могло быть и хуже.

Перед каждым из нас вытягивается ровный мост из толстых стеблей прямо на ту сторону утеса, где восседает эта сука Америда со своей свитой. Мы ступаем вперед все разом, и я приказываю себе не смотреть вниз. Не смотри. Разумеется, взгляд все равно падает вниз на все это кровавое месиво. Куски тел, трупы, кровь. Ничего более омерзительного я в своей жизни не видела. Это…это просто не поддается описанию.

Очевидно не все монстры выглядят как демоны. У некоторых длинные блестящие волосы, что напоминают серебро, невероятной красоты синие глаза, идеально гладкая светлая кожа без единого изъяна и вдобавок ко всему корона на голове.

Меня покачивает сильнее, когда я преодолеваю мост. Ноги едва держат, а колени подгибаются. Перед глазами плывет. Рвота наполняет рот, но я снова проглатываю ее, чувствуя, как начинаю падать.

В ту же секунду, кто-то подхватывает меня.

– Я держу тебя. – тихо говорит мне сестра.

Морщусь от боли и закрываю глаза. Где-то раздается ровный спокойный голос Фесты.

– Поздравляю, вы прошли первое испытание. Карос благословил вас.

Я фыркаю, не отрывая глаз.

– Вам сообщат о следующем испытании.

Спасибо большое.

Немного приоткрываю глаза, и вижу перед собой толпу сопровождающих. Но ни плача боли, ни скорби на их лицах. Ничего, что подходило бы ситуации. Некоторые забирают выживших, а остальные просто стоят и смотрят в ту бездну, что осталась за моей спиной. Тишина оглушительная. Почти болезненная. Отрешенная. Что-то с этим не так. Ощущение неправильности преследует меня, но сил, чтобы думать не остается.

Валери медленно выносит меня из толпы.

– Ты не спасла ее во второй раз. – тихо говорит мне она, когда мы отходим на достаточное от остальных расстояние.

Антония.

– Ты, должно быть, перепутала меня с Камиллой. – выдыхаю хриплым голосом, повиснув на сестре чуть ли не всем телом. – Я не она, и моя жизнь всегда будет у меня на первом месте.

Она молчит. Один удар сердца. Затем второй. А потом произносит так тихо, что мне едва удается разобрать:

– Хорошо. Иначе ты не выживешь.

6

Делаю глоток этой сладкой на вкус и странной на вид жидкости из бутылки. Сладость расцветает на языке, но судя по жару в груди, алкоголь давольно крепкий. Отчего-то я уже плохо ощущаю свое лицо и конечности. Неужели дело в этом блестящем фиолетовом напитке? Перед глазами слабая пелена, и я пытаюсь часто моргать, чтобы сбросить ее. Мысленно благодарю ту фею внизу, что отдала нам бутылку бесплатно, поздравляя с прохождением первого испытания. Теперь меня вообще не беспокоит дыра в плече.

Над ухом снова раздается треск моей собственной рубашки. Валери искромсала ее всю своим ножичком, чтобы добраться до основной раны. И вот я уже сижу на кровати в одном только корсете, и меня совсем не смущает засохшая кровь с грязью, которая отвратительной коркой покрывает все мое тело.

Валери то уходит, то возвращается, затем промывает рану с двух сторон.

– Придется прижигать. – наконец резюмирует она.

Мои глаза округляются, и я поворачиваю голову ко двум своим сестрам. Обе хмурятся. Снова подношу к губам бутылку и делаю внушительный глоток. Хвала богам привкус рвоты и крови полностью исчез.

– Что? – спрашивает Валери. – Я ведь не Камилла, не умею лечить иначе. Да и у нас нет иглы, чтобы зашить тебя.

– Блять. – выдыхаю, уставившись в стену. Она слегка шатается. Хотя это скорей всего я. Делаю еще глоток своего чуда напитка, потому что ненавижу боль. А ее, по всей видимости, не избежать. Долбанное копье.

– Просто сделай это. – хриплю, поставив бутылку себе на колено.

– Останется шрам. – предупреждает Вал.

Я фыркаю.

– Не первый и не последний.

На моей пояснице целая вереница шрамов, оставленных Валери напоследок. Почему-то эмпаты не смогли исцелить их полностью, как делали это с моими другими повреждениями. Задерживаю дыхание, предвкушая пытку огнем, но ничего не происходит. Валери медлит. Почему?

– Да брось, – говорю ей, склонив голову набок. – Ты уже поджаривала мне задницу. Это не должно быть так уж трудно.

Ее пронзительный взгляд резко поднимается ко мне.

– Не хочу делать тебе больно.

Ясно. Значит, нужно дополнительная мотивация.

– Если кишка тонка, так и скажи. Я знаю, у тебя проблемки с контролем, глава. – усмехаюсь, и она хмурится сильнее. – Так что…

Не успеваю поднести горлышко ко рту, как Вал быстро прижимает обе руки к моей ране, и я издаю болезненный стон, затыкаясь и сжимая бутылку здоровой рукой крепче. Огонь скапливается в ее руках, точно раскаленное железо. Боль почти ослепляющая. Перед глазами взрываются звезды, и я ругаюсь, проклиная все вокруг.

– Готово. – без тени эмоций произносит она и отнимает руки.

Плечо пылает адским огнем. Мать твою. Вдоль позвоночника прокатывается дрожь. На висках проступает пот. Все, что получается выдавить это:

– Мазь Ками. Сумка.

Зажмуриваюсь, до крови прикусывая нижнюю губу, и стараюсь дышать. Надо не забывать дышать. Тогда станет легче, напоминаю я себе.

Лишь смутно осознаю, как Вал наносит на рану заживляющую мазь. И то лишь по тому, что прохладная текстура на болезненной коже ощущается неистовым пламенем. Мое дыхание выравнивается, только когда мазь начинает действовать, притупляя боль.

– Остальные раны?.. – тихо спрашивает сестра, и я выпрямляюсь.

– Сама справлюсь. – хриплю, открыв глаза. – Позже.

Снова припадаю к бутылке. Вал не возражает, и убрав стеклянную банку на стол, садится на стул прямо передо мной.

Пульсация в плече медленно угасает, но легкий туман, окутывающий мое сознание, становится более густым и плотным. К сожалению, даже ему не удается избавить меня от всех этих мерзких картинок. Надо сосредоточиться на чем-то одном.

– Ты, – поднимаю глаза на сестру, она сидит, откинувшись на спинку стула и внимательно наблюдая за мной. – Видела ее?

– Оборотня? Да.

Разочаровано качаю головой и делаю еще глоток из бутылки. Этот странный узел в груди становится просто нестерпимым.

– Тебя это не бесит? – вырываются из меня слова.

– Что именно?

– Все это. – развожу руками в стороны. – Что мы так мало знаем о мире. Оборотни. Волки не единственные. Есть Калеб. А теперь еще и эти пантеры? Откуда они нахрен взялись вообще? И почему мы, – указываю на нас двоих. – ничего, черт возьми, о них не знаем?

Мысли рванным поток вырываются из горла, и я пытаюсь затолкать их обратно, выпив еще. Выходит не очень.

– Хотя погоди. Я знаю причину. Наши гребанные порталы. Мы не можем перемещаться дальше собственного носа.

Только туда, где уже были раньше.

– Это так раздражает. – с жаром выплевываю я.

Глаза щиплет, и мне приходится запрокинуть голову назад, часто часто моргая.

– Тебе никогда не было интересно, что там? Дальше? В Ином мире? За Аргосом? Керионом?

Бросаю взгляд на бутылку в своей руке, разглядывая золотые частицы в жидком фиолетовом цвете.

– Эларис всегда был так близко к нам. – качаю головой, и снова поднимаю голову к Валери. – Почему никто никогда не пытался вырваться из Кериона? Не пытался узнать, что там дальше? – бормочу я, хотя и знаю, что мой вопрос не имеет смысла.

Камилла пыталась.

Валери пыталась.

Мама…

Сглатываю ком, подступивший к горлу.

– Нолан пытался. – вдруг отзывается Вал, и я поднимаю глаза, чувствуя, как слеза скатывается по щеке. – Но почему-то остался.

Усмехаюсь и пью еще.

– Да. Он много раньше говорил о мире. Говорил, что когда-нибудь отправится в путешествие. Пешком.

Из меня вырывается сдавленный невеселый смешок.

– Идиот. Я сказала ему, что есть же лошади в Аргосе.

Кручу почти пустую бутылку на коленке.

– А эти феи? Целая страна, которая веками была нам недоступна.

Не веками. Да. Точно. Есть же этот короткий промежуток, когда завеса немного приоткрылась. Шесть лет назад.

Снова качаю головой.

– Меня бесит то, как устроен нынешний мир.

– Хочешь его изменить? – спрашивает Вал, и я смотрю на нее, обдумывая ответ.

– Либо изменить. – произношу ровным голосом. – Либо уничтожить и начать с нуля.

Пожимаю плечами.

– Все равно к этому и идет, не так ли? К концу. Да и кому какая разница? Всем плевать. Каждый заперся в своем тесном пузыре и боится выглянуть наружу.

Люди. Ведьмы. Феи. Все. Черт, если подумать, то только демоны пытаются вырываться из своего мира. Это мысль вызывает смех. И не только она.

– Хочешь секрет? – шепчу я, снова взглянув на сестру.

Валери хмурится. Так забавно. Моя хмурая старшая сестра с вечной палкой в заднице. Слегка подаюсь ей навстречу и произношу с широкой улыбкой:

– Мне плевать на Триаду.

Она только моргает в ответ, и я продолжаю.

– Плевать на наше якобы предназначение и прочую хрень о спасении мира. Какой из меня герой вообще? Скука смертная, если подумать. А вот мир. Мир это интересно. Хочу увидеть его целиком. Забраться в каждый его уголок и узнать, как все здесь работает, и почему именно так? Боги это создали?

Фыркаю и делаю последний глоток из бутылки.

– Такая чушь. У людей вот нет Богов. Только один какой-то хрен там. – указываю на потолок. – У фей этот Карос. Тоже непонятный хрен.

– Высший разум. – задумчиво протягивает Валери. – С фейского так переводится.

Мои глаза широко распахиваются.

– Точно. А ты молодец. Котелок у тебя варит. Иногда с перебоями правда.

Хихикаю и опять припадаю к бутылки. Только на это раз ничего не льется. Ах, точно, бутылка закончилась.

– В твои подростковые годы, – вдруг произносит сестра, и я моргаю, пытаясь сосредоточиться на ее лице. – Тебя все время называли шлюхой.

До сих пор называют.

Киваю.

– Было дело.

– Почему…почему ты никогда не защищалась? Не давала отпор? – она поддается вперед и упирается локтями в колени. – Почему позволяла им видеть то, что они хотели видеть. Почему?

Пожимаю плечами. Неужели она не понимает?

– А какой в этом смысл? Доказывать что-то? Люди верят во всякую хрень, а потом осуждают, если ты не вписываешься в их узкие моральные рамки. Такова цена свободы. Осуждение. Отрицание. Гнев. Тебя наказывают за неподчинение правилам. За то, что ты посмел делать то, что хочется. За то, что ты другой.

Мне трудно прочитать выражение ее лица, но кажется, Валери больше не хмурится. Это что улыбка на ее губах? Да не, вряд ли.

– Я ошибалась на твой счет. – вдруг говорит она, и теперь хмурюсь я. – Ты не высокомерная, Эвива.

Качаю головой в ответ.

– Нет. Я именно такая. – указываю пальцем себе в грудь. – Я высокомерная, эгоистичная интриганка. У меня проблемы с доверием, и я терпеть не могу тупых людей. Я шлюха, которая трахается, когда хочет и с кем хочет. Но знаешь что?

– Тебе плевать. – почему-то ее улыбка становится шире.

– Именно.

– Знаю.

В висках пульсирует, и я морщусь.

– И я умнее тебя. – тычу в сестру пальцем.

– О, и это мне хорошо известно.

– Правда? – выгибаю бровь.

Черт, почему стены так быстро кружатся?

– Да.

Мое тело вдруг разом обмякает, и я падаю назад. Где-то далеко на пол падает бутылка.

– Всегда хотела…быть как…ты… – бормочу, закрывая глаза.

Голос сестры доносится откуда-то издалека, и прежде чем меня поглощает тьма, я кажется, слышу:

– Но стала куда лучше меня.

Луна мерцала на черном бездонном небе. Теплый ветер приносил с моря влажный соленый воздух.

– Ты уверена в этом, Мефира? – раздался голос, и женщина с длинными волнистыми волосами обернувшись, ушла с балкона, прикрыв за собой дверь.

– Как ни в чем другом. – сообщила она.

– Он не простит. – возразила молодая девушка с черными, как смола, волосами.

– Знаю. – ответила Мефира, убрав белую прядь себе за спину.

– Он будет преследовать тебя. Всех нас.

Мефира подошла к круглому столу из темного дерева и склонилась над картой.

– У нас нет выбора. Я не позволю ему уничтожить весь континент…

7

Сначала я не понимаю, что именно выталкивает меня из сна. Но затем череп снова пронзает тупая боль, и я морщусь. Во рту пересохло. Внутренности словно разъедает кислотой. Воды. Проклятье. Как же хочется пить. Делаю глубокий вдох и переворачиваюсь на спину. Тело летит вниз, а затем тут же с грохотом ударяется о твердый пол.

– Сука. – шиплю я, издав болезненный стон.

Каждый уголок моего тела вопит от боли. И больше всего гребанная голова. Кряхтя и издавая всевозможные ругательства, медленно переворачиваюсь и встаю на четвереньки. Конечности дрожат. Что это за отвратительный запах? К горлу подкатывает ком, а желчь скапливается под языком. Хватаю ртом воздух и тут же морщусь. Дерьмо, так это от меня так воняет. Рвота поднимается по горлу, и я игнорируя головокружение вместе болью, поднимаюсь на ноги и лечу в ванную.

Стоит коленкам ударится о пол перед каменным унитазом, как меня тут же выворачивает наизнанку. Делаю глубокий вдох и снова блюю. От рвоты слезятся глаза, от гребанного запаха крови и пота меня рвет еще больше. И так длится, пока вся фиолетовая жижа вместе с содержимым моего желудка не оказывается в унитазе. Твою мать, что было в той бутылке?

Голова тяжелая, точно налитая свинцом. Виски пульсирует, будто тысяча острых игл пытаются прорваться наружу изнутри. А череп таки просто готов расколоться на части.