Вторая жизнь

– На веранде.

Она опускается в кресло, я выношу ей плед и упаковку влажных салфеток, – Вы можете подождать, пока я вскипячу воду, если хотите.

– Всё нормально. Только можно мне вместо чая кофе.

Я едва улыбнулась и скрылась за дверью.

В голове роятся мысли, как на городском кладбище, могут быть безымянные могилы? Подобным вопросом я никогда раньше не задавалась, мне было всё равно. Чайник закипел, заливаю растворимый кофе в чашках. Достаю с полки конфеты и всё это разом выношу на веранду.

Макияжа на незнакомке почти не осталось. И выглядит она совсем по‑другому. Милая девушка с карими глазами, розовыми щеками и красным носиком от холода, губы немного припухли от слёз, но это не делает её страшной.

– Вы очень красивая.

– Спасибо большое. Мне всего двадцать пять, – она улыбается и берет чашку горячего кофе. Плед спадает с плеч.

– Давайте я вам помогу.

Палантин цепляется за молнию и слетает с плеч. Вся шея и ключица синяя, фиолетовая, жёлтая…

– Вас душили? – не могу оторвать взгляд.

– И не только, – усмехаясь, она и быстро поправляет палантин и накидывает плед.  – Спасибо за куртку, она больше не нужна.

Я накидываю куртку на себя и снова сажусь напротив. Молчание. Только шелест последних листьев, пение птиц и ветра, который гулял между могил.

– Нелегко осознавать себя единственным живым в таком безлюдном месте?

– Не думала об этом. Здесь спокойно.

– Да, слишком спокойно, даже жутко, – она ёжится.

– Это первое время. Потом привыкаешь, даже расслабляешься.

– А где вы берёте продукты? Ездите в город?

– Нет. Мне привозит их директор.

– А что же вы делаете в выходные? – она вскидывает брови.

– У меня нет сменщика.

– Вы здесь каждый день?

– Абсолютно.

Потягиваюсь, горячий кофе согревает изнутри. Тепло и приятно, поднимаю ноги под себя и поудобнее усаживаюсь в пластмассовом кресле, – Как вас зовут? Я ведь даже не знаю?

Девушка тоже чувствует себя более комфортно, удобнее усаживается с ещё тёплым кофе, – Я вас тоже не знаю.

– Меня зову…

– Не надо, я больше всё равно сюда не вернусь.

– Хорошо, – Мы молчим некоторое время.

– Знаете, я раньше называла свой дом – домом оставленных надежд, – говорит она, смотря в сторону леса.

– Почему?

– Не знаю, мне казалось, что всё для меня кончено. Этот дом был для меня, как кладбище, туда зашла, а выйти уже не можешь. Такое чувство, что ты умер и попал в ад, где тебя каждый день терзают. В этом месте я похоронила все свои цели, мечты, желания…

Внимательно вслушиваюсь в каждое её слово, затаив дыхание. Сердце быстро стучит.

– А потом – я нашла выход, – она снова улыбается, и, глядя прямо мне в глаза продолжает, – Я убила того, кто закрыл меня в этом доме.

Я не отвожу взгляд. И молчу. В какой‑то мере со мной то же самое, но беда в том, что заперла себя я сама. – Зачем вы мне всё это рассказываете?

– Просто. Я не верю в Бога, чтобы идти в церковь на покаяние.

– Не боитесь, что я могу всё рассказать?

– Однажды познав истинное горе, вы поймёте меня.

– Пока я не понимаю, зачем надо было убивать человека…

– Богатым людям верят всегда больше. А кто поверит мне? Я пыталась добиться правды более четырёх лет… Всё напрасно.

Она встаёт и потягивает своё платье вверх к бёдрам. Плотные колготки телесного цвета не смогут скрыть следы на коже. С каждым сантиметром появляются всё новые и новые синяки, некоторые ярко выраженные, другие уже ели заметны. Я не могу отвести взгляд от её стройных ног, это было прекрасно, но в то же время жутко. Платье поднято до груди, и она поворачивается боком. Под рёбрами красуется рваный шрам. Осторожно касаюсь его, – Как же вы выжили?

– Когда у тебя есть деньги, скорая помощь приезжает очень быстро, и шансов на выживание больше. Даже при таких ранениях, – она опускает платье, – и на молчание свидетелей то же.

Снова молчим, но любопытство все же пересиливает такт, – Как вы его убили?

Она делает последний глоток уже холодного кофе, – Сначала столкнула его с балкона.

Я вздёрнула бровь, ну не так уж и страшно такое услышать, как ни странно.

– Он избил меня и сына… В общем, ничего нового. Смотрел, как корчились от боли у него в ногах. Потом он пошёл покурить на балкон. В комнату забежала дочка… Я просила её уйти… И тут он сказал, что она такая же «дрянь», как и я… Что надо изуродовать ей лицо… И… как будто платину прорвало. Я вскочила и толкнула его изо всех сил. Он перелетел через перила. Короткий вскрик, шлепок и тишина. Только вот, мы были на втором этаже. Я знала, что он сделает, когда очнётся. И поняла, что делать мне, – она смотрела мне прямо в глаза, – Я спустилась вниз. Убедилась, что он без сознания. А потом… Ждать, не умрёт ли он сам, я не могла. Я не могла рисковать детьми. Я ведь врач, по образованию. Если знаешь, как устроен позвоночник, не так уж и много сил нужно, чтобы свернуть шею. Особенно когда об этом долго мечтала!

– Сколько вашим детям лет?

– Сыну пять, дочери три.

– И что было дальше?

– Позвонила своему врачу. Муж, меня даже и к нему ревновал. Хотя сам и отправлял к нему же… Лечится после своих… уроков. Тот приехал со скорой. Конечно, всё понял. Но я знала, сколько он получает от мужа, за молчание. Дала втрое больше. Благо и ему, не хотелось, что бы полиция заинтересовалась, почему он не сообщал о побоях, – она усмехнулась, – И правда почему?.. В общем, несчастный случай. Не удачное пьяное падение.

– Страшная история.

– Жизнь вообще страшная штука. Знаете, что я делала пока ехала скорая? Красилась. Привычно скрывала следы побоев. Что бы ни дай бог, соседи не прозрели! Это был самый лучший макияж в моей жизни, – она улыбалась – У него нет родни. Теперь его предсказание сбылись: я действительно «украла» все его деньги. Теперь продам дом и уеду с детьми. Мы с вами больше не увидимся. Мне пора, спасибо за беседу. Проводите меня к машине?

– Да, конечно.

Сев в машину она протянула мне пакет, – Это вам. За кофе, за то, что выслушали… и за молчание.

– Что вы?! – я выставляю перед собой руки. – Я рада, что теперь у вас всё хорошо. Даже если вы этого добились таким путём.

– Всё равно возьмите. Пригодится. Мне эти деньги уже не к чему. Я их собирала на побег. Путь они и остаются платой за него. Даже, если вы под конец жизни останетесь здесь, то хотя бы на эти деньги сможете перед смертью построить красивую гробницу.

Я неуверенно улыбаюсь, и всё же беру пакет. Женщина закрыла дверь, и машина выехала за ворота.

Вернулась в сторожку, тщательно вымыла чашки, слушая кладбище. Да, здесь никогда не бывает тихо и пусто: делая обход, часто встречаешь что‑то ищущего человека. Даже ночью слышно шорох шагов по мокрой листве. И это не какие‑нибудь злобные разбойники, которые как в фильмах ищут место, чтобы совершить своё зверство. Чаще всего – это люди в отчаянии; бредут мимо безжизненных плит, собирают конфеты, утоляя голод, собирают рюмки с водкой, чтобы согреться. Как ни крути ночи даже летом прохладные. Но незнакомцы не пугали так сильно, как дорога, что вела наружу, в город.

И ещё эти люди, что бродили тут, часто оставляли частичку себя. Я смотрю на часы с потрёпанным ремешком, лежащие на столе рядом с чайником. В голове, словно из омута, всплывают воспоминания.

«…Вечереет. Я только спустила собак с поводка, и они сразу с лаем ринулись кто куда. Пусть побесятся, засиделись. Уже у дверей сторожки и слышу шум за углом. Что они там ещё притащили?!

Обойдя дом, не нахожу там собак. Но у сарая, увидела мелькнувшую среди деревьев тень. Подхожу ближе, освещая дорогу фонариком. Тень передвигается медленно, что‑то бормоча себе под нос.

– Что вы тут забыли? —спрашиваю я твердо. Человек стоит ко мне спиной. Большой. По спине пробегают мурашки. Что я могу сделать? Я же не смогу справиться, если что‑то пойдёт не так. Но это моя работа. – Кладбище закрыто.

– Да, да, я понимаю… –  мужской, почти старческий голос, откликнулся из тени. Он подходит ближе. Глаза блестят, не так уж и стар, не смотря на всклокоченную бороду, усмешка неприятно кривит его губы. Оценивающе окидывает меня взглядом, – И с каких пор в сторожа берут таких красивых, молодых девушек?

Я свечу ему в лицо фонариком, и без того узкие глаза зажмурились, прикрылся рукой. – Что вам здесь надо? – я вздёргиваю подбородок, пусть знает, что я его не боюсь.

Он делает несколько длинных быстрых шагов, оказывается рядом, и хватает меня за горло. Дыхание перехватывает. В глазах замелькали чёрные точки.

– Ты думаешь, что ты здесь хозяйка? – шепчет он прямо в ухо, чуть ослабив хватку, – Нет… Если бы ты ей была, знала бы, сколько тут есть неизведанных и опасных мест. И кто в них может скрываться и жить.

В этот короткий миг я осознаю весь ужас смерти. Моей смерти. Второй раз в жизни я так испугалась. Испугалась оказаться в той неизведанной части кладбища, о которой он говорил. С ним наедине. Моя рука, казалось бы, сама, без моего участия, летит к нему, хватает за запястье, дёргает, что есть силы… Он этого не ожидал, но с весом и силой не поспоришь, он одёргивает руку в сторону, и я падаю всем весом об землю. И возвращается тьма.