Король рогоносец

По настоянию регентши на седьмой день после кончины отца, 17 сентября 1382 года, одиннадцатилетняя Мария была коронована кардиналом Димитрием, архиепископом Эстергомским, как «король Венгрии». Возможно, присвоение ей мужского титула было нужно не только для того, чтобы обойти закон, но и лишить её будущего мужа возможности короноваться. Дело в том, что Боснячка на дух не переносила немцев и, в первую очередь, своих будущих зятьёв, Сигизмунда Люксембургского и Вильгельма Австрийского, которые могли отнять у неё власть.

Тем временем Рыжий лис, который с тринадцати лет воспитывался в Кракове, уже считал себя польским королём. Однако, во-первых, он отказался снять с должности ненавистного шляхте генерального старосту, а, во-вторых, решил заключить союз с Тевтонским орденом, главным врагом Польши. Поэтому польская знать отправила делегацию к регентше:

– Мы передадим корону той из дочерей Людовика, которая поселится в нашем королевстве!

Их предложение пришлось Елизавете Боснийской не по душе, потому что ей тоже пришлось бы переехать в Польшу, где у неё не было преданных людей.

В свой черёд, через своих посланцев королева-мать передала:

– В таком случае я освобождаю вас от клятвы верности Марии! А к Вам отправлю Ядвигу! Если только после коронации она вернётся в Буду и будет жить со мной до двенадцати лет!

Её решение вызвало разочарование у Сигизмунда, которому шляхта отказалась повиноваться. Так как он ещё не достиг совершеннолетия, венгры тоже не считали его своим королём, а королева-мать и придворные постоянно ставили ему в укор его «дикую» ветреность. В конце концов, это заставило Рыжего лиса вернуться в своё маркграфство Бранденбургское. Однако он не стал выступать против регентши, так как ещё не потерял надежду с наступлением совершеннолетия заполучить или венгерскую, или польскую корону. Тем более, что младшую дочь на коронацию в ненадёжную Польшу Елизавета не послала. Из-за чего в стране установилось так называемое «бескоролевье», когда враждующие партии не гнушались с оружием в руках бороться за власть.

Вот что пишет о событиях тех лет польский хронист:

– Магнаты и шляхта жгут и грабят друг друга. И есть между ними такие, которые вовсе не желают короля, а стремятся овладеть коронными имениями и обратить их в свою пользу.

Свои претензии на польский престол выдвинули князья Владислав II Опольский и Семовит IV Мазовеций, которые были потомками Пяста. Дворянство Великой Польши считало, что их королём должен стать «Семка». Тогда «Опольчик» и знать Малой Польши выступили против него, убеждая Елизавету Боснийскую отправить Ядвигу в Краков.

Уже 28 марта 1383 года на сейме в Серадзе большая часть шляхты была готова избрать Семку королём:

– А когда прибудет Ядвига, он женится на ней!

Еле-еле Ян Тенчинский, каштелян краковский, убедил их отложить выборы. Дворяне согласились подождать Ядвигу до 10 мая:

– Но после коронации она будет жить в королевстве Польском!

Увы, Ядвига не прибыла в Польшу к назначенному сроку.

– Весенние паводки помешали моей дочери пересечь Карпаты, – оправдывалась Елизавета Боснийская.

Тогда сторонники Семки провели незаконную коронацию. Согласно очень древней традиции, они просто подняли князя над собой. Но ведь польская корона находилась в Венгрии! Впрочем, Семовит был полон решимости заполучить её даже силой. Он решил похитить Ядвигу. Знать Малой Польши предупредила о его планах регентшу, которая продолжала удерживать младшую дочь при своём дворе. Семка поднял восстание и дошёл до Калиша, а его сторонники в августе снова собрались в Серадзе, чтобы провозгласить его королём. Узнав об этом, вдова Людовика пообещала:

– Ядвига прибудет в Польшу до ноября!

После чего отправила пятнадцатилетнего Сигизмунда Люксембурского, вернувшегося в Буду, во главе наспех собранной армии на помощь Калишу. Хотя его солдаты отогнали Семку, их грабительские действия вызвали возмущение поляков. На всеобщем собрании в Радомско делегаты от всех польских провинций и городов снова решили, что королём будет Семовит IV, если только Ядвига не приедет в течение двух месяцев. И тогда Елизавета Боснийская поняла, что больше не может откладывать коронацию младшей дочери.

К сожалению, внезапная кончина Людовика I привела к волнениям не только в Польше, но и в Хорватии, где началось восстание против Марии и её матери.

В Венгрии дворянство тоже не слишком желало видеть на престоле девочку-монарха:

– Как ребёнок может править мужчинами?

Большинство венгров и хорватов считало, что наследником Людовика I должен стать Карл III Дураццо, король Неаполя, теперь единственный представитель мужской линии Анжу-Сицилийского дома.

– Мы признаем своим королём только Карла Малого! – говорили бунтовщики.

Королевская армия осадила Врану, заставив вождя восставших бежать. 4 ноября 1383 года защитники города сдались несовершеннолетней Марии, которая вместе с Елизаветой Боснийской приняла участие в походе.

Желая укрепить позиции дочери, Елизавета Боснийская отправила два посольства – во Францию и в Неаполь. Первое должно было предложить руку Марии младшему брату короля Карла VI (бывшему жениху Екатерины). А второе – просить Карла Малого защитить наследниц его бывшего опекуна Людовика от врагов внутренних и внешних. Таким образом, она сама открыла неаполитанскому королю путь в Венгрию.

– А как же я? – возмутился Сигизмунд.

Его поддержали бывшие приближённые Людовика I и кардинал Димитрий, который сопровождал Ядвигу в Польшу. В знак протеста архиепископ Эстергомский даже отказался вернуться ко двору в Буде. Из-за чего правительство не могло нормально функционировать, так как он был хранителем королевской печати.

Опасаясь за собственную жизнь и жизнь Марии, Боснячка начала переговоры с оппозицией, но они закончились ничем.

В мае 1385 года, после прибытия в Венгрию французской делегации, был заключён брак «по доверенности» Марии с Людовиком Валуа. После чего принц, согласно французскому хронисту Фруассару, стал подписывать свои письма как «Людовик Французский, король Венгрии».

В августе хорваты официально предложили корону Карлу Неаполитанскому. В сентябре он высадился в коронных землях Далмации. Было ясно, что Дураццо собирается не защищать Марию, а хочет отнять у неё престол.

В то же время обиженный Сигизмунд заложил своим кузенам Йобсту и Прокопию Моравским часть своей Бранденбургской марки, а оставшиеся земли продал своему старшему брату Вацлаву. На вырученные деньги он собрал под своё начало около 10 000 тысяч бродячих рыцарей и солдат и вторгся в Верхнюю Венгрию. Старая королева находилась в то время вместе со старшей дочерью в одном из своих моравских замков возле немецкой границы, что облегчило дело Сигизмунду. Окружив замок, Рыжий лис потребовал выдачи невесты. Сначала Елизавета Боснийская ответила ему отказом, но потом, в надежде в скором времени избавиться от него, приказала открыть ворота. 11 ноября 1385 года в городе Зольме (ныне Зволен) Сигизмунд женился на четырнадцатилетней Марии, но короноваться не успел.

Без сомнения, Елизавета Боснийская постаралась передать дочери свою неприязнь к зятю-немцу, который недолго наслаждался своим супружеством. Спустя несколько недель пришла весть о том, что Карл Дураццо идёт на Буду. Бросив свою супругу, Сигизмунд в страхе покинул Венгрию. Причём так торопился, что, по некоторым свидетельствам, пешком возвратился в Германию. Армия же его разбежалась.

Мария и её мать торжественно встретили Карла Малого ещё до того, как он добрался до столицы. В начале декабря 1385 года неаполитанский король вошёл в столицу в сопровождении двух королев.

Из боязни, что Дураццо убьёт её, Мария отреклась от венгерского престола в его пользу, и 31 декабря 1385 года он был коронован под именем Карла II.

Елизавета Боснийская и её дочь были вынуждены присутствовать на его коронации, после чего они посетили могилу Людовика I Великого, где расплакались из-за своей жалкой судьбы. Об этом венецианскому правительству доложил дипломат Лоренцо де Монасис (отец Марии отвоевал у венецианцев Далмацию и наложил на них ежегодную дань в размере 7 000 флоринов, поэтому послы Республики прибыли в Венгрию, чтобы добиться уменьшения контрибуции). Тридцатичетырёхлетний венецианец явно проникся сочувствием к шестнадцатилетней Марии. Возможно, он почувствовал себя рыцарем, обязанным прийти на помощь прекрасной даме? А, может, просто влюбился в неё? К сожалению, не сохранилось никаких свидетельств ни о внешности, ни о характере Марии. Наверняка она унаследовала красоту своих родителей. На миниатюре «Хроники венгров» Яноша Туроча, написанной спустя столетие, у неё миловидное лицо с подбородком в форме «сердечка», светло-русые волосы и тонкая талия. Голову Марии покрывает большой белый чепец, увенчанный короной, а платье скроено по французской моде. Сидя на троне, она держит в руке скипетр в левой руке, а державу – в правой. Возможно, Мария была левшой.

Проникнувшись сочувствием к свергнутой королеве, Монасис пытался развлечь Марию песнями и стихами собственного сочинения, в то время как её мать лелеяла планы мести. Бывшая регентша притворялась дружелюбной по отношению к Дураццо, пока его сторонники-хорваты находилась при дворе. Но после того, как они разъехались по домам, Карл Малый остался беззащитным. Тогда Елизавета и её фаворит Гараи убедили Блажа Форгача, королевского виночерпия, убить своего господина, пообещав ему за это владения Гимеш (ныне Еленец в Словакии). Боснячка пригласила короля навестить Марию в замке Буды. Там 7 февраля 1386 года Форгач ранил его ножом в голову в покоях Елизаветы. Затем Карла Малого отвезли в тюрьму Вышеградского замка, где он скончался 24 февраля.

Мария была восстановлена на троне, и вскоре Монасис доложил венецианскому правительству об успехе своей миссии. В апреле Сигизмунд снова вторгся в Венгрию, и после нескольких недель переговоров королева признала его своим соправителем. Однако после подписания договора Мария с матерью вернулась в Буду, а Рыжий лис – в Богемию, что говорит о его недовольстве (наверно, ему снова отказали в коронации).

Однако хорваты снова подняли восстание против королевы, заявив:

– Мы признаём нашим законным королём Владислава!

Речь шла о сыне Карла Малого, который впоследствии много лет безуспешно боролся за венгерский престол. Желая утихомирить восставших, Елизавета, которая, по словам хрониста Яноша Туроча, «была одержима безумием», вместе с дочерью и небольшой свитой во главе с Миклошем Гараи отправилась в путешествие по южным землям королевства. Почему-то Боснячка считала, что одно лишь появление её дочери утихомирит восставших.

Перед отъездом Мария печально сказала Монасису:

– Обещайте, что сложите поэму о моей судьбе и о моих несчастьях!

Однако главные испытания ждали её впереди.

По дороге обе королевы попали в засаду сторонников покойного Карла Малого. Королевский эскорт был быстро подавлен превосходящими силами хорватов. Лишь Миклош Гараи долго отбивался от врагов. Со стрелами, торчащими из груди, отламывая их, чтобы не мешали ему, спешившись со своего коня, мужественный палатин наносил сабельные удары нападающим, защищая королев. Тогда вражеские воины заползли под королевскую карету и, схватив его за ноги, повалили на землю. Он был обезглавлен в ходе этого боя 25 июля 1386 года,  а женщины захвачены – в плен.

– Пощадите мою дочь! – умоляла бывшая регентша. – Это я во всём виновата!

Однако вдова Карла Малого, которой отправили головы Миклоша Гараи и Блаша Форгача, настаивала на том, чтобы Боснячку казнили. Тем временем Елизавету с дочерью привезли в Новиградский замок на побережье Адриатики. И тут Боснячка вспомнила о миссии Монасиса:

– Если пообещать венецианцам Далмацию, они нам помогут!

Но когда она попыталась тайно связаться с Республикой, её письма были перехвачены. Как только стало известно о приближении войск Сигизмунда, стражники 16 января 1387 года прямо на глазах у Марии задушили её мать (по слухам, их подкупил сам Рыжий лис, который давно мечтал избавиться от тёщи). В том же месяце муж Марии вторгся в Славонию, но не смог победить повстанцев. Тем не менее, венгерские магнаты решили, что королевство больше не может оставаться без правителя и 31  марта короновали Сигизмунда. В это время боснийский король Твартко I, кузен Елизаветы, договорился с венецианцами об освобождении её дочери (возможно, немалую роль в этом сыграл Лоренцо Монасис). Хотя теперь Сигизмунду жена, по сути, не слишком была нужна, ради приличия он тоже оправил отряд во главе со своим сторонником Иван Кркским на осаду Новиградского замка. При поддержке венецианского флота под командованием Джованни Барбариго тот освободил Марию 4 июня 1387 года. В Задаре во время похорон Боснячки королева резко упрекнула своего мужа:

– Вы не слишком торопились вызволять нас с матушкой из тюрьмы!

Позднее останки Елизаветы перенесли в Секешфехервар – некрополь венгерских королей, где она обрела вечный покой рядом со своим супругом.

Так закончилась жизнь Боснячки. Некоторые считали её жертвой собственного честолюбия, хотя она на законных основаниях боролась за короны для своих дочерей.

Мария же так и не смогла простить мужа, который по её настоянию наказал одного из убийц Елизаветы. Тем самым она сильно обидела Рыжего лиса, тонко намекавшего приближённым:

– Королева почти полгода провела в плену и ещё неизвестно, чем она там занималась…

Ещё восемь лет король и королева Венгрии жили отдельно, каждый своей жизнью. Официально Мария оставалась соправителем Сигизмунда, но её влияние на управление страной было минимальным. Между тем её бывший воздыхатель Монасис в 1389 году снова прибыл в Буду, чтобы добиться от Сигизмунда снижения дани.

– Помните, Вы дали обещание сочинить для меня песню? – с улыбкой спросила его Мария.

– Да, Ваше Величество, – ответил венецианец.

После чего под звуки лютни продекламировал свои стихи на латыни, в которых защищал Марию и её мать от нападок врагов, обвинявших их в убийстве Карла Малого.

Интересно, что во время пребывания в Буде дипломата обокрали: возможно, искали письма королевы? Впрочем, по решению венецианской сеньории ему всё компенсировали. Кроме того, в награду за свою успешную миссию Лоренцо Монасис был пожизненно избран канцлером Крита, и в следующем году в последний раз посетил Буду. Больше они с Марией, вроде, не виделись. Дожив до преклонного возраста, бывший воздыхатель венгерской королевы приобрёл известность своими трудами по истории Венеции.

Известно, что Монасис находился с дипломатической миссией во Франции, когда последняя представительница Анжу-Сицилийской династии на венгерском престоле покинула этот свет при загадочных обстоятельствах. 17 мая 1395 года она, беременная, решила отправиться на охоту в одиночку (?) в лес возле Буды. Её лошадь споткнулась, сбросила всадницу и упала на неё. Мария преждевременно родила сына и скончалась от полученных травм. Младенец тоже умер, так как находился далеко от любой помощи.

– Интересно, кто был отцом ребёнка, если король и королева жили раздельно? – ехидничали придворные.

– Не иначе, как король приложил руку к смерти своей супруги, – шептались подданные.

Марию тихо похоронили в соборе города Варада (ныне Орядя в Румынии). Почему не рядом с родителями? Возможно, Сигизмунд боялся волнений в Венгрии, поэтому и постарался скрыть смерть жены. Позже османы оставили от Варады одни развалины и могила Марии не сохранилась. Несмотря на это, венгры помнят несчастную королеву, чья судьба до сих пор вдохновляет писателей и художников. Что же касается Сигизмунда, то он ещё полвека правил Венгрией и, кроме того, в 1433 году был избран императором Священной Римской империи.

Глава 3

Несовершеннолетняя невеста

А теперь вернёмся к нашей главной героине Ядвиге. Так как обе её бабушки были польскими принцессами, это дало основание историку Оскару Халецкому прийти к выводу:

– …генеалогическое древо Ядвиги ясно показывает, что в ней было больше польской крови, чем в ком-либо другом.

При крещении ей дали имя в честь её дальней родственницы святой Гедвиги Силезской, которую особо почитали при венгерском дворе. Об её детстве известно, в основном, то, что оно быстро закончилось.

«В дни последних соловьиных песен», как поэтически выразился хронист, в сорока километрах от Вены в городке Хайнбурге, в присутствии многочисленных титулованных гостей и папского нунция, состоялся «предварительный брак» пятилетней Ядвиги с Вильгельмом Габсбургом. Димитрий, архиепископ Стригонский, «одетый в свои богатые ризы, соединил в приходской церкви с надлежащей торжественностью руки обоих детей». После этого состоялся банкет и танцы до поздней ночи. Затем, согласно обычаю, родители отвели «молодых» в брачную комнату и, как явствует из официального документа, «уложили их друг подле друга». Эта церемония давала им право на консумацию брака без каких-либо дополнительных церковных обрядов, как только они достигнут совершеннолетия.

Торжества закончились подписанием в день святого Вита, 15 июня 1378 года, брачного контракта. Король Людовик назначил в приданое своей дочери 200 000 золотых, которое должно было быть выплачено в день её совершеннолетия, когда она достигнет двенадцатилетнего возраста. Со своей стороны герцог Леопольд давал от имени сына в вено Ядвиге такую же сумму. В случае же смерти одного из супругов все 400 000 золотых переходили к тому, кто останется в живых. Но, главное, перед Вильгельмом открывались возможности его избрания в будущем королём Польши или Венгрии.

Потом родители обменялись детьми: Вильгельм был взят на воспитание в Буду, а Ядвигу увезли в Вену. Следует заметить, что австрийская столица, подобно большинству средневековых городов, слыла «гнездом безнравственности». Разнузданность венских женщин омрачала славу даже тамошней Академии. Зачастую они (о, ужас!) выходили замуж без согласия отца и предавались греху прелюбодеяния даже в монастырях. Поэтому можно предположить, что то заведение, где Ядвига получила начальное образование, тоже не отличалось особой строгостью. Тем не менее, несмотря на всю их суетность и весёлость, эти времена отличались пылкой набожностью, которая была присуща и младшей дочери Людовика I.

– Мало кто умел так горячо любить, как она, мало кто уже в детском возрасте был так богобоязнен, как она, – утверждает польский историк Карл Шайноха в своём труде «Ядвига и Ягайло».

Вильгельм часто приезжал в Вену и навещал Ядвигу. Каждое его посещение радовало девочку, потому что он привозил ей вести от родных. Встречались они и при венском дворе, где, согласно обычаю, жило много певцов. Один из них, придворный поэт Сухенвирт, наверняка исполнял для них свою песню о походе Альбрехта Австрийского, дяди Вильгельма, в языческую Литву. При этом Ядвига невольно вспоминала рассказы своей бабки Елизаветы и отца о жестоком набеге литовцев на польские земли. Тогда, вероятно, в её душе и зародился невольный ужас перед язычниками.

Спустя два года, 12 февраля 1380 года, Людовик I во время встречи с отцом Вильгельма в Золиме подтвердил все достигнутые ранее договорённости. За их исполнение также ручались горожане восьми главнейших венгерских городов. В составленном тогда документе король и его супруга обещали позаботиться о том, «чтобы Ядвига не дозволила никому отвести себя и отклонить, каким бы то ни было способом, от супружества с Вильгельмом», в том числе, папе и императору.

Опасения Габсбургов были не напрасны: спустя уже год после свадьбы своей дочери Елизавета Боснийская подарила папе драгоценную тиару со всем облачением стоимостью 20 000 золотых.

– Литовский варвар был для неё более милым зятем, чем приглаженный немец, – считал всё тот же Карл Шайноха. – Во всей её дальнейшей деятельности видим её всегдашнею неприятельницей германского племени. Таковою почитала её вся Европа.

По некоторым свидетельствам, предчувствуя близкую смерть, Людовик I захотел проститься с младшей дочерью. Когда прибывшая из Вены Ядвига вместе с Вильгельмом приблизилась к его смертному одру, король, якобы, высказал пожелание, чтобы она унаследовала венгерский престол, а Мария – польский. Но, как известно, Елизавета Боснийская нарушила его последнюю волю.

В первых числах октября 1384 года Ядвига двинулась в путь через Татры. Королевский кортеж, растянувшийся чуть ли не на полдороги Королевы Кинги, состоял из многочисленных экипажей придворных и венгерских магнатов, охраняемых вооружённой стражей и конной свитой из дворян. Замыкал обоз ряд подвод и фур с приданым Ядвиги: золотом, серебром и драгоценными камнями, а также посудой, одеждой, коврами и златоткаными материями. Главными же сопровождающим будущей королевы был кардинал Димитрий, к тому времени, уже почтенный старец. Под его опекой, в окружении благородных дам и девиц Ядвига передвигалась то верхом на богато убранном коне, то в большой «колыбели» с золотыми украшениями, поддерживаемой с обеих сторон лошадьми. Естественно, мать не смогла сопровождать её из-за нестабильной ситуации в Венгрии. Впрочем, девочка, привыкшая к разлуке с родными, не слишком об этом печалилась.

Когда точно Ядвига прибыла в Польшу – неизвестно. Легенда гласит, что по пути из Венгрии на самой границе она увидела дикую яблоневую рощу. Ядвига попробовала спелые плоды и так восхитилась их вкусом, что приказала собрать семена в надежде вырастить яблони на новой родине. Но в Кракове она совсем забыла о своей задумке. Прошли годы. Однажды на королевский стол подали небольшую корзинку с морщинистыми, невзрачными фруктами.

– Что это? – удивилась Ядвига.

– Это первый урожай яблонь, выращенных из взятых Вашим Величеством когда-то перед границей семян, – ответил её садовник.

– Кош тэле? (Только корзинка?) – удивилась королева.

– Кош тыле, – почтительно поправили её.

Но авторитет королевы был настолько велик, что новый сорт яблок назвали в память о ней не «коштыльными», а «коштэльными».

Наконец, королевский поезд приблизился к Кракову, который располагался полукругом на севере и суживался по направлению к замку на Висле.

– Было в нём что-то похожее на лютню… – так описывал польскую столицу современник. – Было также сходство с орлом, голова которого представляла замок, городская улица шею, а предместья нечто вроде крыльев.

Большой Вавель, окружённый каменными стенами, выглядел как отдельный город. Потому что кроме королевского дворца включал в себя ещё значительное число каменных зданий, главный кафедральный собор и несколько других церквей, большая часть которых была воздвигнута при короле Казимире III. Вдобавок, с севера и юга город защищали две крепости.

Большая толпа священнослужителей, дворян и бюргеров собралась перед воротами Кракова, «чтобы поприветствовать Ядвигу с проявлением привязанности», согласно польскому хронисту ХV века Яну Длугошу. С приближением королевы хоругви низко склонили перед ней, а затем последовало поднесение поздравительного подарка. Эта церемония сопровождалась громкими звуками труб, флейт и свирелей. Им вторили радостные крики и смех, вызванные фарсами и шутками нанятых на средства города шутов и фокусников. У ворот же под звон колоколов Ядвигу встретила весёлым пением процессия прекрасных девушек, одетых во всё белое и державших в руках зажжённые свечки. Их поддержали своими песнями школяры. Кроме свечей улицы и площади также освещали фонари перед домами и разложенные костры.

Первым делом Ядвига посетила главный храм, после чего перед ней открылись ворота Вавельского замка.

Поляки были поражены красотой своей королевы. В различных источниках Ядвигу напрямую сравнивали с Еленой Троянской. И есть письма, говорящие о том, что некоторые люди специально заезжали в Краков посмотреть на эту красавицу. Хотя, говорят, она проигрывала в красоте собственной матери!

В день святой Ядвиги, в воскресенье, 15 октября 1384 года, состоялась её коронация как «короля Польши» (по примеру Марии). Так как она не привезла с собой мужскую корону Болеслава Храброго, которую забрал её отец, из краковской сокровищницы взяли другую, для коронации королев. По прочтении вступительной молитвы и окропления Ядвиги святой водой весь двор направился к Вавельскому собору. Впереди следовали магнаты и шляхта, за ними – духовенство и придворные со знаками королевской власти. Затем под золотым балдахином, который держали избранные вельможи и чиновники, шла юная Ядвига в коронационных одеждах: белых тунике и далматике, золотистых сандалиях, королевской мантии и с распущенными волосами. Сопровождали её самые знатные дамы и обе краковские настоятельницы. Заключали шествие придворные и шляхта со свечами, а также многочисленные трубачи и флейтисты.

В храме, посредине которого возвышался королевский трон, знаки королевской власти были возложены на алтарь. Королева же, окружённая придворными, остановилась возле ступеней престола. Потом началось богослужение.