Скиталец Войн. Книга 1

Он не стал ждать рассвета полностью. Чем дольше он задерживался, тем больше рисковал привлечь внимание – как живых (солдат, чиновников, любопытных), так и духов, которые могли быть сильнее тех, что он встретил прошлой ночью. Путь ронина – это путь движения.

Он покинул долину, вернувшись на старую дорогу. Тяжесть после использования Юрэй-кири все еще ощущалась – не физическая слабость, а ментальная и духовная опустошенность, смешанная с неприятным послевкусием чужих эмоций. Меч на бедре казался тяжелее обычного, его гудение тише, но присутствие – навязчивее.

Несколько дней Джин продолжал свой путь через разоренную войной сельскую местность. Он видел больше сожженных деревень, больше покинутых полей, больше мест, отмеченных невидимыми для других шрамами. Мир Ямато был болен, и война была его лихорадкой, привлекающей паразитов как из мира людей, так и из мира духов.

Он избегал больших дорог и населенных пунктов, предпочитая тропы через леса и горы. Однажды, пробираясь через густой бамбуковый лес, чьи стебли скрипели и стучали на ветру, он наткнулся на нечто неожиданное.

Небольшое, почти скрытое среди зарослей старых кедров и бамбука святилище. Оно не было похоже на те, что видели лучшие времена. Каменные фонари были опрокинуты, ступени замшели и потрескались, небольшие фигурки кицунэ у входа разбиты. Но оно не было полностью заброшенным. Кто-то оставил у подножия разрушенного алтаря несколько свежих цветов, скромное подношение.

И здесь витала *другая* энергия. Не страх и горе, как в деревне, не ярость и отчаяние поля боя. Здесь была… *память*. Глубокое, печальное эхо чего-то давнего и важного.

Джин замер. Юрэй-кири тихо загудел на бедре, но на этот раз гудение было не голодным, а скорее… *резонирующим*. Словно меч узнал это место.

Он подошел ближе, осторожно ступая по заросшей тропе. Воздух стал прохладнее, несмотря на дневное солнце, пробивавшееся сквозь кроны. Он *видел* это место не только глазами, но и своим "третьим зрением". Здесь витали полупрозрачные, колеблющиеся образы – не Юрэй, а скорее отголоски, призраки воспоминаний, привязанных к месту. Человек в старинном хаори, склонившийся над свитком. Женщина, смеющаяся у колодца. Дети, играющие у подножия кедра. Это были мирные образы, но пронизанные глубокой, невыразимой печалью.

Святилище было старым. Очень старым. Возможно, даже старше, чем последние поколения войн. И что-то в нем… что-то в атмосфере, в этих образах-эхо… показалось Джину знакомым.

Он подошел к самому алтарю. Там, среди мха и упавших листьев, лежала небольшая, потемневшая от времени глиняная табличка. Она была разбита на две части, но символы на ней были еще различимы.

Джин склонился, его сердце забилось чуть быстрее. Символы. Он знал их. Это были не просто иероглифы, а часть герба его клана. Стиль был древним, но безошибочно узнаваемым. Святилище принадлежало его клану. Или было связано с ним каким-то давним образом.

Почему здесь? Почему в такой глуши? Его клан не был известен тем, что владел обширными землями в этой области. Их крепость находилась далеко на севере.

Пока он разглядывал табличку, воздух вокруг него сгустился. Эхо-образы стали ярче, их печаль – глубже. И среди них возникло нечто иное.

Мгновенное, резкое видение. Не Юрэй, но что-то столь же пронзительное. Человек. Молодой воин в доспехах его клана. Его лицо искажено болью. Он смотрит прямо на Джина, его глаза полны отчаяния и… *предупреждения*?

"Остерегайся…", – прошептал беззвучный голос прямо в сознании Джина. Голос был знакомым. Голос брата? Дяди? Кого-то, кого он знал в прошлой жизни. "Тень… Они идут за…" Видение оборвалось так же внезапно, как началось, оставив после себя лишь дрожь и холод в груди.

Эхо-образы снова потускнели, возвращаясь к своей пассивной печали. Но предупреждение, даже такое обрывочное, было реальным. Оно было связано с его кланом. С его гибелью?

Юрэй-кири снова загудел, но теперь с другим оттенком – любопытства? Узнавания? Связь меча с кланом Джина была еще одной загадкой. Был ли меч реликвией клана? Или он появился *после*?

Джин поднял разбитую табличку. Это было больше, чем просто находка. Это был первый конкретный след, связывающий его текущее существование, его проклятие, с прошлым его клана. Святилище, эхо-образы, предупреждение духа… Все указывало на то, что гибель его клана была не просто результатом человеческой войны. В ней было что-то еще. Что-то темное и сверхъестественное. Что-то, что оставило свои шрамы не только на земле и живых, но и на мире духов.

Кто оставил подношение? Знал ли этот человек о святилище? О клане? Был ли он связан с теми, кто оставил здесь эти печальные эхо?

Найденная табличка, обрывок видения и тревожный гул меча дали его бесцельному скитанию новое направление. Он больше не просто бежал от прошлого. Теперь он должен был понять его. Раскрыть тайну гибели своего клана. И, возможно, узнать истинную природу Юрэй-кири и его собственную связь с Войнами Духов.

Он осторожно спрятал фрагменты таблички. Путь ронина продолжался, но теперь он вел не просто прочь, а *к*. К разгадке. К источнику. К руинам своего прошлого.

Глава 5: Выбор Скитальца

Обрывок глиняной таблички, завернутый в кусок ткани, лежал в сумке Джина, но его тяжесть ощущалась так, словно он носил целый камень. Он шел по дороге, но его разум был далеко – в заросшем святилище, в обрывках видения, в голосе, который казался одновременно чужим и глубоко знакомым. *Остерегайся… Тень… Они идут за…*

Информация, полученная у святилища, разрушила шаткое равновесие его существования. До этого момента он был просто выжившим, скитальцем, обреченным нести свое бремя в одиночку, избегая привязанностей и конфликтов, не касающихся его напрямую. Его цель была абстрактной – просто продолжать двигаться, избегая полного погружения в безумие мира и своего меча.

Но теперь появилась нить. Нить, ведущая в прошлое. Нить, связывающая гибель его клана не просто с жестокостью людей, а с чем-то еще, чем-то, что теперь, возможно, "шло за" кем-то или чем-то еще. Предупреждение было не для прошлого – оно было для *настоящего*.

Это ставило его перед выбором. Оставаться одиноким скитальцем, игнорируя знаки, которые, возможно, указывают на продолжающуюся угрозу, связанную с *его* трагедией? Или следовать этой нити, рискуя раскрыть себя, вступить в новый конфликт, который может оказаться куда масштабнее и опаснее, чем просто стычки с Ёкаями и Юрэй?

Путь скитальца был путем выживания. Путь поиска ответов о клане мог быть путем к смерти. Или, что хуже, путем к пониманию того, что его проклятие и меч – это не случайность, а инструмент или следствие чего-то большего, чего-то, что еще активно в мире.

Юрэй-кири на бедре тихо гудел. Теперь это гудение было не только голодом, но и отголоском резонанса, который он почувствовал у святилища. Меч был связан с его прошлым. Возможно, он был ключом к разгадке. Но он был и вечным напоминанием о цене. Каждый раз, когда Джин использовал его, он погружался глубже во тьму, в чужие страдания, рисковал потерять себя. Активный поиск ответов наверняка потребует активного применения меча.

На дороге впереди показалась группа людей. Не солдаты, но и не крестьяне. Возможно, торговцы, пытающиеся проехать в относительно безопасное место, или беженцы, ищущие убежище. Их было пятеро или шестеро, они ехали на двух телегах, нагруженных пожитками. Над ними, видимые только Джину, вились тонкие струйки беспокойства и усталости. Не сильный страх, но постоянная тревога.

Джин инстинктивно свернул с дороги, прячась за кустами у обочины. Избегать людей – это было его правило. Они приносили проблемы, привлекали внимание, вызывали воспоминания, которые он предпочитал держать погребенными. Его присутствие могло их напугать или, наоборот, они могли попытаться использовать его навыки ронина. Ни то, ни другое ему не было нужно.

Но когда телеги приблизились, он ощутил нечто еще. Слабый, но отчетливый след чего-то *иного*, цепляющегося за заднюю телегу. Низший Ёкай? Возможно, просто привязавшийся к их страху. Или нечто более зловещее, что их преследовало?

Его рука непроизвольно потянулась к рукояти Юрэй-кири. Меч тихо загудел в ответ, его жажда усилилась. Незначительная угроза для Джина, но потенциально опасная для беззащитных людей.

Вот он, выбор. Это не *его* беда. Эти люди не имеют отношения к его клану, к его проклятию. Вмешательство – это риск, это использование меча, это шаг в сторону от пути одинокого выживания. Это шаг в сторону "человечности", имени, которое казалось насмешкой над его нынешним существованием.

Но видение у святилища… Предупреждение… Оно было о *тени*, о тех, кто "идет за". Возможно, эти люди – не просто случайные жертвы. Возможно, они связаны с чем-то, что Джин теперь ищет, или просто стали целью тех самых сил, что уничтожили его клан. Или, возможно, его восприятие изменилось, и он видит угрозу там, где ее нет для других, потому что сам стал магнитом для духовного хаоса.