Никогда не сдавайся

Когда до Исмаила дошло, что обвиняют его в краже футболки стоимостью в 300 руб., ему стало смешно:

– Да оплачу я вашу сраную футболку! Хотите – по двойной цене!

Охранники, два молодых здоровых лба, в нерешительности переглянулись. В эту минуту подоспел третий, запыхавшийся, морщинистый и злобный, оказавшийся старшим по смене, и сразу обиделся за “сраную футболку”:

– В служебку его и вызываем полицию.

И молодые поволокли незадачливого покупателя в служебное помещение.

– Дайте машину забрать, – вырывался Исмаил.

– Будешь дергаться, получишь за сопротивление органам3, – пообещал злобный. – А это тюрьма.

Исмаил присмирел.

Приехавший по вызову наряд буднично спросил про паспорт. Услышав, что паспорт остался дома, в Ивановской области, а права уехали с машиной на штрафстоянку, полицейские поскучнели и увезли воришку в отделение…

Дежурный, сидящий за окошком, с удивлением разглядывал заполненный ордер адвоката, но ничего не сказал. Спустя 10 минут Михайлова запустили в класс дознания. Туда же привели задержанного. Исмаил оказался невысоким поджарым мужчиной, быстрым в движениях. Узнав, что у него есть адвокат, он приосанился.

“Жена-то пошире его раза в два будет”, – подумал Михайлов. Он во второй раз выслушал историю с футболкой.

“Рассказывают с женой одинаково, значит, не врут, – размышлял адвокат. – Сочинять у них времени не было”.

– Деньги были, чтоб заплатить за футболку? Оплатить предлагал?

– В два раза больше предлагал. Но охрана обиделась, что я футболку сраной назвал.

– Когда перед женой красовался, она сраной не казалась, – заметил адвокат. – Продавцу на кассе обещал вернуться для оплаты?

– Да, сказал ей, что вернусь.

– Дознавателю так и скажешь, – учил его адвокат. – Номер кассы и продавца запомнил?

– Четвертая касса слева. Продавец – толстая блондинка, – уверенно ответил Исмаил.

– Нам нужен независимый свидетель. Продавщица – лучшая кандидатура. Надо, чтобы она подтвердила, что ты, как Карлсон, обещал вернуться, до того как улететь… За кражу футболки могут дать до 15 суток ареста. Решает это суд. Заседание могут провести уже завтра. Времени немного, но мы попробуем успеть…

Наде Михайлов сказал, что поедет в “Ленту” искать продавщицу.

– А вы съездите на штрафстоянку. Может быть дадут вам водительские права мужа. По ним менты установят личность и у них не будет оснований держать его в камере…Хотя в суд он все равно отсюда поедет.

– У меня есть копия его паспорта.

– Что же ты молчала, золотце? Давай сюда, –  перешел Михайлов от радости на “ты”.

Копию паспорта Исмаила он сфотографировал (на всякий случай) и немедленно передал дежурному с просьбой внести в материалы.

– Сделайте запрос на предмет подлинности паспорта.

Полицейский осмотрел бумаги и скупо отпустил:

– В Грузии родился.

– Не все воры да террористы, кто в Грузии родился.

– Заметьте, не я про террористов и воров сказал

– Вы еще не сказали, что у него имя исламистское. Двойное клеймо: не там родился, не так назвали.

– Ну, во-обще-е, – протянул дежурный и отвернулся с обидой…

В “Ленте” на четвертой кассе слева работала худенькая девушка с азиатской внешностью. Блондинкой она отродясь не была. Продавщица вспомнила, что смену принимала от Светланы и, да, она – пухленькая блондинка.

– Телефон Светланы у старшей смены спросите, – показала рукой девушка…

– Нам запрещено личные данные передавать кому-либо, – отказалась старшая. – Только с согласия службы безопасности.

Служба безопасности состояла из старого и молодого. Молодой оказался начальником, а старый – тем “злобным и морщинистым”, который обещал срок Исмаилу “за сопротивление органам”.

– Любые данные – только по запросу следствия или суда, – отказался помогать Михайлову молодой.

– Не того защищаете, – вмешался старый. – Магнит с футболки он сорвал? Сорвал. А, значит, платить не собирался. Он – вор, а вор должен сидеть в тюрьме.

“Старый пердун, – думал Михайлов, слушая охранника. - Тебе уже о Боге думать пора, а ты все людей сажаешь. За что, за футболку в 300 рублей?”

– А вы молодец, – заметил адвокат. – За поимку преступника премиальные выплатят. А если бы дали воришке возможность заплатить за футболку, не было бы премии.

– Ничего подобного. Премии нам только в конце года…

– Это к делу не относится, – прервал старого бдительный начальник…

“Это фиаско, брат, – размышлял защитник, шагая в сторону своего автомобиля. В его воображении нарисовался дознаватель. Он молодой и напористый.

“Вы говорите, не было умысла? Ха! Зачем он тогда сорвал магнит? Камера наблюдения показала, что он сорвал его и выкинул в торговом зале. Значит, был умысел”.

Мобильный прозвенел тенором “old phone”.

– Смольный слушает, – буркнул Михайлов.

– Это вы, Михаил Васильевич? – неуверенно спросила Надя.

– Извините, Надя. Настроение паршивое. Продавщица ушла со смены, а телефон ее не дают.

– У меня есть ее телефон. Я записала, когда мужа увезли в полицию. Зовут Светой.

– И опять идут прохожие, все на ангелов похожие, – пропел Михайлов в трубку. – Диктуйте.

Через минуту он набирал телефон “толстой блондинки”.

– Здравствуйте, Света. Я адвокат…Меня зовут…В вашу смену человека в “Ленте” задержали… Кража футболки…Он не собирался воровать…У него были деньги на покупку…

– А я тут причем?

– Вспомните, что он вам сказал до того, как бежать к машине.

– Да я уже не помню.

– Вспомните, что он обещал вам вернуться и заплатить.

– Он сказал только – “я вернусь”. “Заплачу” – не говорил.

– Света, вы просто красавица. Повторите эти слова дознавателю, этого будет достаточно. Человеку поможете. А с меня бесплатная консультация на любую тему, – покупал очевидца защитник.

– На любую тему? … Надо подумать. Сегодня я отдыхаю. Завтра с 8 утра работаю в “О’КЕЕ” на Космонавтов. Туда приезжайте…

Без четверти восемь Михайлов припарковал машину возле магазина и набрал номер Светланы. Исмаил не ошибся. Толстая блондинка оказалась толстой блондинкой с лицом не первой молодости. Пока она курила, Михайлов повторил мантру “Исмаил обещал вернуться и заплатить за футболку”. Светлана согласно кивнула. Адвокат предложил поехать в отдел полиции:

– Минутное дело…буду вашим таксистом…туда и обратно…повторите дознавателю…

– Да кто же меня со смены отпустит. Уж лучше вы ко мне. Минут десять я найду, но не больше.

“Давить нельзя, – остановил себя Михайлов. – Свидетель может передумать и тогда…”. Воображение нарисовало ему строгий голос судьи: “Десять суток ареста”.

– Ладно, привезу дознавателя, – пообещал он Светлане…

Дознаватель оказалась молоденькой девушкой в форменной одежде.

– Я вас жду, чтобы допросить вашего, – приветливо улыбнулась она.

“Для нее мужики – вовсе не козлы”, – подумал Михайлов и пересказал всю историю злоключений Исмаила.

– Подтвердить может его жена, – добавил адвокат.

– Вы же понимаете, что нужен независимый свидетель.

– У меня такой есть. Продавец из “Ленты”. Только она сегодня смену работает в “О’КЕЕ”.

– Ничего страшного. Мы к ней на работу съездим. Только машину дежурную надо дождаться. Она на выезде.

– Я отвезу и привезу своей.

– Хорошо. Сейчас допрошу вашего и его жену. Потом поедем к продавцу.

Исмаил и Надя дали показания в унисон.

Футболка жене понравилась…решил ее не снимать…у мужа спортивная фигура…магнит портил весь вид......сказала ему…он взял и оторвал… я выкинул его в какую-то корзину с товарами…

Было заметно, что дознавателю понравилось, что муж хотел быть красивым в глазах жены.

…на кассе услышали про эвакуатор…муж увидел…сказал продавщице “сейчас вернусь” …

“Показания хороши, когда они хорошо подготовлены”, – в который раз подумал адвокат....

В машине дознаватель сидела рядом с Михайловым и всю дорогу дразнила его круглыми коленками из-под форменной юбки.

– Не возражаете, – спросил защитник, – если я буду помогать вам. Я задам вопросы, вы запишете ответы. Времени у нас будет немного. У свидетеля рабочая смена.

– Хорошо, – легко согласилась дознаватель.

Действительность оказалась куда суровее, нежели представил себе Михайлов. На кассе Светланы шел поток покупателей и она не могла оставить свой конвейер.

– Ну, что, работаем в цеху? – спросил Михайлов и не дожидаясь ответа, приступил к допросу. Картина маслом: защитник задает вопросы, продавец отвечает и пробивает товар на кассе, поток покупателей удивленно слушает обрывки странного диалога, дознаватель строчит, меняя листы бумаги.

Эту идиллическую картину нарушил охранник магазина, приближавшийся с нарисованным на лице классическим вопросом из известного советского фильма:

“А что это вы тут делаете?”

Охранник остановился на почтительном расстоянии, робея подойти ближе к форменной одежде дознавателя. Михайлов понял, что надо брать инициативу в свои руки:

– У нас нет претензий ни к магазину, ни к продавцу. Проводим допрос свидетеля. Скоро закончим.

– Пожалуйста, недолго, – поспешно согласился охранник и удалился докладывать начальству.

И они закончили. Светлана подтвердила, что Исмаил обещал вернуться и заплатить за футболку…

В машине дознаватель, улыбаясь, сказала:

– Сейчас доложу начальнику и позвоню вам, когда постановление будет утверждено.

– Так в суд не поедем?

– Думаю, не потребуется…

Через два часа адвокат снова был в отделе полиции. Он уже получил сообщение от дознавателя, что административное расследование прекращено за отсутствием состава кражи.

– А где же пресса, где журналисты, жаждущие интервью про торжество справедливости? Где публика и крики “ура”? – шутил Михайлов, встречая Исмаила, выходящего из камеры.

– Да, запомню я Питер надолго, – смеялся Исмаил.

– Ничего-ничего. Жизнь состоит из полос. Вчера черная – и ты в камере. Сегодня белая – и ты на воле.

– У вас все выходные на нас ушли. Извините нас и спасибо вам, – благодарила Надя.

– Да, выходные прошли весело и быстро. Куда там театру с цирком!

“Театр! Мюзик-Холл! Билеты! – вспышками пронеслось у Михайлова. – Сколько на часах?  На такси успеваю!”

На экране его мобильника уже минуту разливался звонок от абонента “Жена”.

Go home

День рождения

У Виталика был день рождения. Отмечать его он начал в зените трудового дня, сразу после заседания в Дзержинском райсуде Петербурга. В судебном процессе он защищал виновника в затоплении квартиры снизу по парадной. Не согласившись с предъявленным иском, Виталик потребовал назначения экспертизы по сумме ущерба. Судья объявила десятиминутный перерыв, чтобы адвокат составил вопросы для эксперта и ушла в совещательную комнату 4.

Виталик помаялся отпущенное время, но вопросы в голову не приходили. Сказывалось, что праздновать день рождения он начал за неделю до самого события и за последние дни не успевал толком просохнуть.

Когда минуты истекли, Виталик сунул голову в дверь совещательной и беззаботно спросил:

– Можно мне вопросник по экспертизе?5

– У меня нет, – растерянно пролепетала судья.

– Тогда прошу отложить заседание, – потребовал адвокат. – К тому же мне необходима консультация с техническим специалистом.

– Как можно заявлять экспертизу, а вопросы по ней – не подготовить? – изумилась судья.

– У меня день рождения сегодня, – с надеждой сообщил Виталик.

Против столь убийственного аргумента судья возражений не нашла и отложила заседание.

– Видите, как мы грамотно отложились, – убеждал адвокат клиента, пересчитывая деньги за отработанное судебное заседание.

– Сколько всего будет заседаний? – виновато поинтересовался клиент.

– Это только начало, – благодушно заверил его Виталик. – Деньги на эксперта идут отдельной строкой.

Оставив клиента в меланхолических раздумьях, Виталик направился в бар на Кирочной улице, где его ждал Вялый.

Как всякий нормальный человек, Вялый, конечно же, имел имя и фамилию, но в компании его, для ясности, называли по прозвищу.

Звездный флаг

Выбранный бар был первым, но далеко не последним для Виталика с Вялым в этот славный день. Молодые адвокаты устроили чес по множеству питейных заведений Кирочной и ближайших улочек.

Наступивший вечер они встретили изрядно “уставшими”, а кошельки их отощали настолько, что в последней по счету забегаловке наличности не хватило на треть выпитого. Именинник пообещал бармену принести расчет “прямо щас” и вышел из бара в ночь. Вялый молча последовал за ним. Соблюдение заповеди “молчание – золото” было на одном из первых мест для Вялого, и наш читатель убедится в этом.

Виталик твердо решил снять деньги в ближайшем отделении банка и вернуть долг сегодня. Кредитные учреждения не работают по ночам, но наклюкавшегося юриста это почему-то совсем не смутило.

Отделение банка друзья не нашли, зато обнаружили звездно-полосатый флаг, нагло реявший в ночи над героической землей Ленинграда. Флагшток был закреплен не выше второго этажа, и большое полотнище колыхалось на ветру, только что не задевая лица редких прохожих.

Сфокусировав неверный взгляд, адвокаты обнаружили себя рядом с американским консульством.

Следует заметить, что в эти последние дни марта уходящего двадцатого столетия НАТО нещадно бомбило Югославию, в основном – сербские территории.

Днем возле консульства оживленно толпились наши сограждане: одни на чем свет стоит поносили американских империалистов, другие выказывали поддержку сербам, не желавшим жить по стандартам американской демократии. Вечером митингующие расходились, оставляя свой рабочий инструмент: транспаранты и плакаты с лозунгами о дружбе и добрососедстве с сербами и диаметрально противоположными пожеланиями в адрес НАТО, –  прямо возле консульства. Там они терпеливо сиротели до следующего дня.

Консульство охраняли силами милиции, днем даже многочисленной. На ночь выставляли скромный пост из двух-трех милиционеров.

То ли свежий воздух ударил в голову адвокатам, то ли заграничная текила, которую они употребляли в последней точке своего питейного чеса по Кирочной, но два плаката с ручкой оказались в их свободолюбивых руках.

Вскоре друзья шли на штурм американской цитадели, держа плакаты наперевес, – видимо, для лучшей устойчивости.

– Янки, гоу хоум, – недружно потребовали борцы за свободу сербов.

Мерзнувший в ночи милицейский наряд встрепенулся и начал недемократично отгонять адвокатов подальше от здания. Те законопослушно отступили назад, усыпляя бдительность милиционеров. Отбросив плакаты в сторону, адвокаты повторили штурм крепости в абсолютной тишине, решив задушить противника голыми руками. На этот раз они благополучно достигли вражеских стен.

Широко расставив ноги аккурат под звездно-полосатым символом американской мечты, адвокаты пометили двери консульства тем простым способом, каким любой дворовый Шарик метит свою территорию. Виталик пытался пустить фонтанчик повыше, избрав своей мишенью флаг.

 Столь недружественный акт в адрес американских дипломатов вызвал негодование у наряда милиции, и Виталика с Вялым сгребли в отделение. К тому времени текила одержала окончательную победу над сознанием и речью обоих, и глубокого философского диспута с представителями власти не получилось…

За други своя

Среди ночи Виталик очнулся, томимый одновременно жаждой и желанием опорожнить мочевой пузырь, и обнаружил себя в “обезьяннике” – затхло-вонючем помещении с железной дверью и мутным окошком в ней. В помещении демократично соседствовали бомжи, не желавшие замерзнуть на улице, и добропорядочные пьяницы с постоянной пропиской и жилплощадью. За окошком мирно подремывал дежурный наряд милиции.

Нет, не суждено было выспаться в эту ночь ни представителям власти, ни обитателям обезьянника.

Виталик поднял свой кулак и изверг из металлической двери адский грохот. Всполошенные милиционеры подбежали и застали адвоката разминающим руку для очередной серии ударов. Обозлившись, они вытащили Виталика из камеры и, для порядка, поколотили.

– Подождите, это же тот, что америкосов обос…л, – остановил их старший по дежурному наряду.

Виталика пустили в туалет и дали кружку воды. Узнав про день рождения, старший неожиданно расчувствовался и решил его отпустить.

– Тогда и кореша моего – тоже, – попросил Виталик.

– Хватит и одного, – посуровел старший. – У нас план. И его никто не отменял. Тебя прощаю, – великодушно добавил он. – Протокол все равно еще не оформляли.

Знал бы он, неразумный, что говорит. Уже скоро он убедится в вероломном коварстве адвоката, так же, как и в том, что защитник не бросает раненого текилой друга в беде…

Через полчаса в дверь отдела раздался энергичный звонок. Открыв дверь, милиционеры увидели Виталика, трезвого и бодрого.

– Ты чего, – изумились они. – Мы же тебя только что…

– Требую допустить к подзащитному, – прервал их Виталик, назвав фамилию Вялого. – Вот адвокатский ордер, вот удостоверение.

Менты растерянно переглянулись. Адвокат с заполненным на конкретную фамилию ордером – это совсем не то же самое, что пьяница в камере часом ранее. Это человек при исполнении служебного долга.

– Я точно знаю, что мой подзащитный у вас! Где протокол о его задержании? Не составлен!? Это безобразие и произвол! – напирал Виталик на старшего. У того в лице появился испуг.

– Сейчас корреспондентам “Фонтанки”6 сообщу, что вы человека незаконно удерживаете более трех часов, – беспощадно пообещал Виталик.

– Мой подзащитный – инсулинозависимый больной. Если он умрет в камере, у вас лично будут крупные неприятности, – продолжал напирать адвокат на старшего. Тот пригнулся на стуле так, словно над его головой просвистели пули.

Вялый был извлечен из обезьянника. В его кармане действительно обнаружили больничный лист, который днем он демонстрировал Виталику как хитроумный способ отложить судебное заседание по уважительным причинам. К диабету бюллетень не имел никакого отношения, но названия болезней в больничных листках не пишут, зашифровывая их хитрой смесью букв и цифр.

Между тем, лицо Вялого подтверждало, что его обладателю действительно нехорошо. Сам же он продолжал соблюдать заповедь “молчание – золото”.

Старший рассудил, что дешевле будет отпустить и второго, нежели связываться с крючкотворным адвокатом, умеющим трезветь как по заказу, да писать объяснительные по несвоевременно составленному протоколу или, того хуже, отбиваться от вездесущих журналистов…

Утро своего освобождения Виталик и Вялый встретили в баре, работающем круглосуточно.

После второй кружки пива Вялый полюбопытствовал:

– А если бы менты стали пробивать меня на диабет через поликлинику и узнали, что я не состою?

– А что такого, – пожал плечами Виталик. – Я добросовестно заблуждался7. За это статьи нет.

P.S. Много позже автор этих строк проходил по Фурштатской улице Петербурга. Американское консульство находилось на прежнем месте. И флаг так же колыхался на ветру. Только флагшток был закреплен на высоте третьего этажа.

На всякий случай.

 На те же грабли

Адвокат Дмитриев вышел из Фрунзенского суда в смешанных чувствах радости и, в то же время, некоторого беспокойства. Только что он выиграл очередное дело из области семейно-жилищных споров. Его клиент, стремясь сохранить единственную квартиру от взыскания банка, подарил ее своему взрослому сыну. Сын обещал отцу вернуть квартиру после того, как противоречия с банком будут улажены.

Дмитриев помог клиенту отбиться от требований банка по взысканию неустойки, размер которой превышал размер долга в три раза. Основной долг был полностью погашен в ходе судебного процесса и суд отказал банку во взыскании кабальной неустойки.

 Коварство родного дитяти проявилось после того, как отец напомнил сыну про обещание вернуть квартиру. Тот сначала изобразил непонимание, а затем перестал отвечать на телефонные звонки отца. Дмитриев и на этот раз помог – нашел лазейку в законодательстве – и суд признал договор дарения квартиры незаконным. Сегодня было оглашено судебное решение и адвокат поспешил позвонить клиенту, чтобы сообщить по мобильному о победе. “Клиент – отец” отказался лично участвовать в судебном споре против сына и доверил ведение дела целиком защитнику. “Противник-сын”, напротив, принимал участие во всех судебных заседаниях наравне со своим адвокатом и в течение всего процесса хранил лицо человека солидного и, вместе с тем, невинно оскорбленного требованиями своего отца насчет квартиры.

 В тот момент, когда Дмитриев набирал номер телефона, ему и прилетел внушительный толчок ладонью в затылок. Удивленный защитник обернулся и увидел полный ненависти взгляд своего противника, который только что потерял собственность на квартиру. Дмитриев не был напуган, его скорее поразила столь быстрая метаморфоза, произошедшая с недавно респектабельным молодым человеком и  проявление несдерживаемых эмоций прямо в зале суда.

Несколько мгновений Дмитриев размышлял, не обратиться ли к судебному приставу. Противник, перехватив его взгляд на пристава, видимо, понял направление мыслей адвоката и бежал с поля боя. Беспечность и великодушие молодости одержали верх и защитник решил махнуть рукой на поверженного врага. Уже шагая по Курской улице, он представлял себе, как расскажет со смехом эту историю своему приятелю и коллеге Михайлову и даже начал набирать номер его телефона.

Когда Дмитриев проходил мимо одной из арок, от нее отделилась фигура человека и стремительно двинулась наперерез адвокату. Фигура была внушительной комплекции.

“Уже злодея нанял!8 Быстро!” – невольно похолодел Дмитриев.

 Злодей широко улыбался:

– Здравствуйте! Вы меня узнаете?

“Слава Богу, не злодей!” – облегченно вздохнул адвокат и искренне признался, что не узнает.

– Ну, как же?! Вы меня по суду из дома выселили. Пять лет тому назад, – настаивала фигура.

Вечерело. Зимние сумерки в Петербурге наступают быстро. Курская улица никогда не бывает многолюдной на отрезке от Фрунзенского суда до Лиговского проспекта. Арка темнела рядом. А человек напоминал собою двухметровый шкаф. Только этот шкаф умел передвигаться и делал это легко, будто был на шарнирах. Пока Дмитриев судорожно искал слова, верзила протянул адвокату ладонь размером с небольшую лопату. Ладонь защитника утонула среди пальцев, каждый из которых был толщиной с сардельку.

– Вы, наверное, ошиблись? – с надеждой произнес адвокат.

– Нет, не ошибся, – похоронил его надежды обладатель сарделек. – Вы меня выселили. В Красногвардейском суде. А дом – по Хасанской улице. Дело Грибакиных. Неужели забыли?

Дмитриев помнил это дело…

Уварова была предпринимательницей, торговавшей на Хасанском рынке турецкими шмотками и бижутерией. Начинала она свой бизнес в качестве челнока: ездила в Турцию, закупала товар, тащила на себе, сколько могла, в Петербург, продавала оптом; снова ехала – покупала – продавала. Волчья работа; в том смысле, что челнока, как и волка, ноги кормят, спокойно на месте не посидишь.

Зато сумела выжить в лихие девяностые. И не просто выжила, но купила несколько квартир, в том числе, – для дочки с зятем. Квартиру, конечно, предусмотрительно на себя оформила, ведь неизвестно как у молодых сложится. И как в воду глядела. Зять оказался лодырем, каких поискать надо. Ничего делать не хотел, только учился на разных курсах: то по одной специальности, то по другой. Известно теще было, что его влекло на курсы, учатся то на них в основном девки молодые, вот зять с ними время и проводил.  И ни разу не попытался работать по полученному профилю образования. Только рассуждал красиво, как здорово бы он ресторанный бизнес организовал, вот только денег нет. Профессор – теоретик.

 А уж когда этот лентяй заговорил, чтобы Уварова ему денег дала на открытие ресторана, то у тещи терпение кончилось, высказала она зятю все, и что он трутень, от которого никакой практической пользы: ни в Турцию за товаром съездить, ни на рынке торговые точки держать да присматривать, и что облапошат его с рестораном как миленького, и что не для того она горбатилась столько лет, чтобы деньги на ветер пускать.

Вскоре и между молодыми разлад пошел, кончилось все разводом. Уварова тогда и обратилась к адвокату, чтобы он помог бывшего зятя из квартиры выселить. Она сама выбрала Дмитриева на сайте юридической конторы: очень он ей лицом понравился.

– Лицо у вас честное, а глаза веселые, – говорила Уварова, заключая договор с молодым адвокатом. –  Вы справитесь.