Ртуть

Тяжёлая, обжигающая ладонь, словно клеймо, опустилась на плечо, заставив меня вздрогнуть всем телом. Я обернулась, вопросительно вскинув бровь.

– Вместе побежим, – в голосе стоящего передо мной парня, с едва уловимым акцентом, звучала сталь. Мой взгляд скользнул в сторону блондинки. Та, в окружении близнецов, лениво разминалась, совершенно не замечая нашего существования.

– А Бритни разрешила? – язвительная усмешка сорвалась с губ прежде, чем я успела прикусить язык. Давид лишь усмехнулся в ответ.

– Эй, я что, по-твоему, щенок на поводке? – голос его слегка повысился, и армянский акцент зазвучал отчётливее. – С кем хочу, с тем и бегу. Барби мне не указ.

Когда я в последний раз говорила с ним? Воспоминание вспыхнуло неожиданно, словно осколок зеркала, отражая картину годовой давности. Трепетные записки, шоколад, тайно подброшенный в сумку, и вечера на крышах, утопающие в багрянце заката и россыпях первых звёзд… А потом, когда я впервые осмелилась открыть кому-то душу, в ответ получила лишь циничную отстраненность и жестокое признание в том, что все это было не более чем глупым спором между его приятелями. Чувства, которые я наивно принимала за взаимность, разбились вдребезги о равнодушие того, кому я успела доверить свое сердце. Давид не пылал ко мне той же страстью, что обожгла меня за эти скоротечные два месяца нашей зыбкой связи. Украденный им первый поцелуй едва не лишил меня рассудка, но я устояла, не позволив забрать ему и мою невинность. С Бритни же, казалось, все иначе – их объединяло нечто большее, взаимное пламя, отблески которого крушили всех наповал.

Я прищурилась, утонув во тьме его глаз. Давид пригнулся, обжигая кожу ушной раковины шепотом, от которого по телу пробежала дрожь:

– Эшли, видишь еще кого-нибудь, жаждущего вписаться в твою беговую команду? Разве что…

Проследив за его взглядом, я заметила Берту. Полная, затравленная, она стояла в стороне, даже не пытаясь найти себе пару, заранее смирившись с поражением.

– Я хочу.

Голос Гаррета прозвучал неожиданно, как удар грома. Его рука, в отличие от обжигающего прикосновения Давида, легла на плечо холодно и властно. В моей голове молнией пронеслась мысль: бежать нужно не с ними, а от них… Кажется, этот урок начинает принимать совершенно немыслимый оборот.

Глава 2. Клубок тайн.

Мой взгляд устремился в непроницаемую маску лица брюнета, в поисках хоть какого-то намека на объяснение, но Гаррет лишь невинно пожал плечами.

– Значит, команда в сборе, – произнес он, пока его рука все так же тяжело лежала на моем плече, как якорь, удерживающий на месте. Я молча хлопала глазами, перебрасывая взгляд с Гаррета на Давида и обратно, пытаясь понять, что происходит, пока позади нас не раздался капризный голос блондинки.

– Давид! – девушка подлетела к нам в считанные секунды, на ходу заправляя свои волосы цвета спелой пшеницы, в высокий хвост на затылке. – Ты собираешься бежать вместе с ней? – провизжала она, и её наманикюренный палец, словно гарпия, ткнул в мою сторону. Гаррет, возвышаясь над блондинкой на целую пропасть, медленно провел ладонью по своим волосам, и снисходительно склонившись, заглянул девушке в глаза:

– Это всего лишь урок физкультуры, Бритни, ничего более. Если бы мы не объединились, тренер сам бы поставил нас вместе, потому что мы единственные, кто остался без пары.

– Берта свободна, она вполне может заменить тебя, Давид, – девушка не унималась, скрестив руки на груди и осыпая меня презрительными взглядами. Она будто не слышала слов Гаррета, отчаянно пытаясь достучаться до неприступного черноволосого парня.

– Послушай, – акцент Давида, как клеймо, выдавал его происхождение, – тебя ждут подруги. Не нужно решать за меня, ясно? – он небрежно коснулся ее плеч, разворачивая к близняшкам, словно хрупкую куклу.

Бритни вырвалась, отмахнувшись от него с вызовом:

– Не смей прикасаться! Ты ведь знаешь, если сейчас не поступишь так, как я прошу, то, между нами, все кончено?

– Исчезни, – Давид пренебрежительно щёлкнул пальцами перед ее лицом, словно смахивал назойливую пылинку. В глазах Бритни мелькнул испуг, сменившийся привычным, хищным прищуром.

– Ты еще пожалеешь! Неандерталец проклятый! – продолжая сыпать угрозы, девушка взмахнула хвостом в воздухе, разворачиваясь от нас в противоположную сторону. Тренер Браун порывисто засвистел в свисток, оповещая о начале забега, призывая учеников выстроиться в очередь. Я в последний раз бросила мимолетный взгляд в сторону дверей, в надежде увидеть Джессику, и вздохнув, поплелась за парнями в конец очереди.

Сорок минут растаяли, словно дым. Парни вдоволь окружили меня вниманием, щедро рассыпая шутки и комплименты. "Как мы раньше не замечали такую красавицу?" – звучало в их словах нескрываемое удивление… Погодите, вы сейчас действительно поверили?

Конечно же все было совершено иначе: Давид хранил молчание, целиком погруженный в мрачные раздумья о ссоре с куницей. Лишь набухшие вены на висках, словно взбесившиеся ручьи, выдавали бушующий внутри него шторм. Гаррет, по-видимому, тяготясь нашим обществом, с бейсбольным мячом в руках укрылся в дальнем углу спортзала, где монотонно и зло бросал его в стену. Я же, не зная, куда деться от этой гнетущей тишины, бессильно рухнула на лавку, уподобившись перевернутой букашке, тщетно пытающейся встать на ноги. Казалось, пока мы ждали своей очереди в забеге, прошла целая вечность. И как итог: будто насмешка судьбы, школьный звонок, возвестивший об окончании урока, прозвенел одновременно с нашим выходом на старт.

Давид встряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и его взгляд, наконец, сфокусировался на приближающемся к нам тренере.

– Николсон, Аракелян! – рявкнул он наши фамилии, выплевывая свисток, прикрепленный к ленте, висящей на его шее. Брызги слюны полетели в воздух вместе с его злобным выдохом. – Уильямс! – процедил он, подзывая Гаррета. – Плевать я хотел, что ваши черепахо-подобные одноклассники не уложились в отведенное время! Вы пройдете свою полосу, как положено, и только потом разойдетесь по домам. Я понятно выражаюсь?!

В его глазах вспыхнул дерзкий огонек, словно искра, вырвавшаяся из-под пепла углей. Гаррет, наконец оторвавшись от своего мяча, приблизился к нам. Его лицо, впрочем, как и всегда оставалось маской, но скованность в плечах слегка отступила. Наши взгляды пересеклись, и парень слегка кивнул. В этом безмолвном диалоге я ощутила зыбкое подобие общности. Мы были осколками разных миров, каждый из нас нес бремя собственных тайн, но сейчас нас сплотила одна цель – этот чертов забег. Однако, победа не манила настолько, как сама возможность наконец вырваться из опостылевших стен школы. Мы заняли свои места на линии старта, чувствуя обжигающий холод бревенчатого пола. Давид глубоко вздохнул, выдыхая вместе с собой остатки мрачных мыслей. Я же просто старалась унять дрожь в коленях, повторяя про себя слова поддержки. Бег не был моей страстью, и более того, до этого я ещё ни разу в жизни не пробегала дистанции больше десяти кругов. Но, вот, неожиданно раздался свисток тренера, и мы стрелой сорвались с места. Ветер засвистел в ушах, а ноги буквально отсчитывали ритм. Я побежала, стараясь не отставать от парней, чувствуя, как кислород наполняет легкие, а кровь пульсирует в висках. В этот момент все остальное перестало иметь значение. Спортзал, осиротевший без галдящих одноклассников, накрывал тишиной необъятное пространство. Лишь шорох кроссовок, рассекающих гладкий пол, и мое сбивчивое дыхание нарушали эту звенящую пустоту…

Однако, эйфория от бега быстро угасла, и уже на девятом кругу силы покинули меня. Парни же, напротив, словно почувствовав вкус азарта, наращивали темп, превращая пробежку в негласное соревнование. На двенадцатом кругу, сдавшись усталости, я замедлила шаг, прижав руку к ноющему боку. Мистер Браун, неотрывно следивший за мной, резко пронзил тишину свистом.

– Николсон, с полосы! – рявкнул тренер, и я, закатив глаза, неохотно сошла с дистанции, разворачиваясь в его сторону.

– Гаррет, Давид, ее круги ваши, добейте!

Парни лишь кивнули, словно для них это было привычным делом. Мои щеки заполыхали, а внутри поднялась мутная волна стыда за то, что своей слабостью, я подвела всю нашу импровизированную команду.

– Тренер Браун, я могу добежать, просто дайте перевести дух, – прохрипела я, согнувшись пополам, продолжая судорожно сжимать вспотевшими пальцами левый бок. Он вскинул бровь, окинув меня скептическим взглядом.

– Эшли, хватит на сегодня, на тройку ты уже набегала. Если метишь на пятерку или хотя бы на твердую четверку, остаток дистанции сдашь в четверг, – буркнул тренер, не отрывая взгляда от учительского журнала. Чиркнув что-то в графе напротив моей фамилии, он мимолетно взглянул на меня. Я кивнула, и развернувшись, неохотно поплелась к раздевалкам, чувствуя, как мои ноги наливаются свинцом. Обернувшись, я поймала взгляд Гаррета. В наших глазах прочиталось одно и то же. Едва заметно кивнув друг другу, мы подтвердили уговор о встрече в гардеробе после урока.

***

Не став переодеваться в школьную форму, и оставшись в спортивном костюме, я наспех выхватила сумку с учебниками из раздевалки, повернув в сторону гардероба за своей курткой. Ноябрь застыл за окнами: деревья, тронутые робким снегом, колючий иней на пожухлой, но еще цепляющейся за зелень траве, и зеркальная пленка льда, сковавшая лужи после недавно прошедшего дождя – обыденный зимний пейзаж Меркбурка.

Огромные школьные часы, приклеенные к самому потолку над главным входом, безжалостно отсчитывали четвертый час вечера. Устало взглянув в окно, я заметила, как сумерки крадутся по улицам, набрасывая на город темную вуаль, что было странно для этого времени года. Обычно, в зимнем Меркбурке тьма начинала сгущаться не раньше восьми. Оторвавшись от созерцания застывшего пейзажа за окном, я юркнула в гардеробную, как мышь в свою нору, в отчаянных поисках куртки. Мой взгляд тут же выхватил из полумрака яркое, вызывающее красное пальто, застежка которого мерцала хрустальной капелькой. Такого точно не сыскать ни у кого в школе, разве что…

– Ты не ушла, спасибо, – неожиданно над ухом прошелестел голос Гаррета, отчего я вздрогнула, как от внезапного прикосновения, и обернулась, залившись краской смущения. Не находя слов, я лишь беспомощно ткнула пальцем в сторону пальто, и тут же снова взглянула на парня. На его щеках пылал румянец после бега, а бровь изогнулась в легком, вопросительном изломе.

– Пальто? – вырвалось у него, словно непроизвольный вздох, и я прищурилась, пытаясь сосредоточиться.

– Да, Джессики. Значит, она еще здесь? Не ушла домой?

– Откуда мне знать?

Гаррет потянулся к вешалке, отыскивая свое среди оставленной одежды. Я окинула взглядом груду вещей, узнавая куртки и шарфы наших одноклассников, брошенных в спешке, словно они бежали от чего-то, а не просто завершали обычный учебный день.

– Роетесь в чужих вещах?

Появившийся за нашими спинами Давид хмыкнул, приковывая к себе внимание, словно тень, возникшая из ниоткуда. В голосе парня сквозила насмешка, когда он, протиснувшись вперед, сорвал с крючка свою черную кожаную куртку. Я кивнула в сторону пальто Джессики, надеясь, что хотя бы он поймет всю серьезность сложившейся ситуации.

– Это одежда Джессики, ты понимаешь, что это может значить?

– Отсутствие вкуса у твоей подружки, вот что это значит. Как она вообще это на себя напялила, черт возьми? – на ходу натягивая куртку, парень подался вперед, коснувшись пальто кончиками пальцев, рассмотрев его с едва заметной гримасой отвращения. Словно ощутив нечто мерзкое, он резко развернулся, почти впечатав меня в стену. Его хищный прищур, заставил меня закатить глаза. Внезапно возникший рядом Гаррет, плавно отодвинул меня в сторону, загораживая собой. Давид выпрямился, подмигнув мне через плечо брюнета.

– Может, и правда, с Зедом осталась? Вон и его тряпье, – Давид кивнул в сторону одинокой коричневой куртки, сиротливо висящей в углу гардероба. Мы с Гарретом устремили взгляд на вешалку, застыв с немым вопросом, оставшимся на языке. Двое одноклассников отсутствующие на последнем уроке, но зачем-то оставшиеся в школе… Все это вызывало какое-то тревожное подозрение.

– Что, если… – тень ужаса скользнула в моих глазах, но Гаррет тут же предостерегающе вскинул руки.

– Даже не смей об этом думать. Трагедия Розалин всколыхнула не только школу, но и весь город. Не думаю, что похожий кошмар повторится снова, по крайней мере, не сейчас, пока до конца не утихла вся шумиха…

Ровно месяц назад кошмар обрушился на нашу серую школу, прежде сонную и умиротворенную, словно раскат грома. Розалин, девочка из параллельного класса, наша ровесница, была найдена мертвой в школьной кладовке. Обладательница угольно-черных волос и острого ума, отличница по физике и химии, она, вопреки расхожему мнению, не была ботаником. Я часто видела ее в коридорах: то с книгой в руках, то оживленно беседующей с одноклассниками. Тогда, в этих мгновениях еще сквозила ее жизнь, оборванная столь безжалостно. Мы не были знакомы, но трагедия с Розалин до сих пор терзает меня. Родители, прибывшие на место преступления, подтвердили страшную правду: девушке ввели смертельную дозу неизвестного препарата. Удушье, остановка сердца… Розалин скончалась в считанные минуты, став последней, кто видел лицо убийцы. Полиция опросила всех, кто находился в школе в тот роковой день, но след преступника словно растворился в воздухе. И, словно насмешка судьбы, после пережитого кошмара, когда город еще оплакивал подростка, власти, к всеобщему изумлению и негодованию, отказались установить в школе камеры видеонаблюдения. Их объяснение, прозвучало словно похоронный звон – надежде на безопасность. Оно сводилось к циничному отсутствию средств, якобы истощенных для помощи семье погибшей девочки.

– До завтра, – Давид бросил небрежный взмах рукой в пустоту гардеробной, поворачиваясь к выходу.

– Ты просто уйдёшь? А если с ней что-то случилось? Если она и правда в беде? – слова сорвались с моих губ, словно выпущенные стрелы, а руки скрестились на груди в защитном жесте. Возможно, я правда перегнула палку, но мое сердце предательски колотилось в груди набатом тревоги, а по телу забегала мелкая дрожь, словно предвестница паники. Армянин резко обернулся, застыв в дверном проеме, словно изваяние, высеченное из грубого камня.

– Я, по-твоему, рыцарь в сияющих доспехах? А что, если Бритни права, и твоя ненаглядная сейчас отрывается где-то с Зедом? Раз уж тебя так это гложет, иди и ищи ее, черт возьми, какое мне дело? – Давид небрежно отсалютовал двумя пальцами и, хлопнув железной решетчатой дверью, исчез в полумраке коридора.

Я метнула тревожный взгляд на Гаррета. Брюнет, ещё раз оглядев одежду одноклассников, едва заметно пожал плечами.

– Эшли, ты знаешь ее лучше всех, – проговорил он, набрасывая на плечи куртку. – Как думаешь, она правда могла уйти с Зедом?

– Нет, это немыслимо. Они практически не знакомы, – воскликнула я, перехватывая пальто подруги и решительно направляясь к двери, увлекая за собой Гаррета. – Идем, нужно найти ее как можно скорее.

Мы выбежали из гардеробной. Мои кроссовки отбивали нервный ритм по каменному полу. Тревога нарастала с каждой секундой. В коридоре было полутемно и практически безлюдно, лишь вдалеке, возле главных школьных дверей виднелись силуэты нескольких подростков, которые собирались домой.

– Может, она в столовой? Или в библиотеке? – предложил Гаррет, пытаясь идти в ногу со мной.

– Вряд ли, она совершенно не любит читать, а столовая закрывается в три часа, – ответила я, ускоряя шаг. – Нужно проверить туалеты и третий этаж, принадлежащий параллельным классам, может, она просто решила побыть одна…

В течение получаса мы обошли все три школьных этажа, заглянули в музыкальную комнату и даже в пустующий актовый зал. Джессики нигде не было. Моя тревога перерастала в панику. Где она может быть? Что с ней случилось? Голова начинала заполняться самыми мрачными сценариями.

– Нужно сообщить в охрану, – проговорил Гаррет, видя мое состояние, – они могут посмотреть в закрытых кабинетах, у них же есть ключи.

Именно в этот момент мой взгляд упал на небольшую дверь, ведущую в кладовую. Ту самую, в которой несколько недель назад обнаружили бездыханное тело Розалин. Джессика не любила это место, говорила, что там царит особенная атмосфера смерти. С замиранием сердца я подбежала к двери и ощутив под своими ладонями прохладную поверхность металла, не раздумывая, толкнула ее.

Дверь взвизгнула под моими руками, словно раненый зверь, и, неохотно расступившись, явила нам с Гарретом тесную, сумрачную каморку. В ней ютился лишь шкафчик, набитый всякой хозяйственной всячиной: коробка с запасными мелками и несколько пачек бумаги для принтера. Гаррет нашарил на стене выключатель, и спустя мгновение, прямо над нашими головами, вспыхнула одинокая, пыльная лампочка, повисшая на тонком проводке, почти как заблудшая звезда в этом затхлом мирке.

– Пусто, – констатировал парень, обводя взглядом громаду шкафа, возвышавшегося над нами. Я и без того понимала: Джессике здесь негде было бы затеряться. Лишь кивнув, я обессиленно осела на пол, зарывшись пальцами в волосы. Минуты тянулись в звенящей тишине, пока ее не рассек голос брюнета:

– Эшли, – окликнул он, и я, с трудом разомкнув пальцы, подняла голову. – Слышишь?

Опустив взгляд, я замерла, прислушиваясь. Нарастающий гул, доносившийся с первого этажа, напоминал рев разъяренной толпы на стадионе. Сердце буквально подскочило к горлу. Вцепившись в рукав Гаррета, я кивнула в сторону лестницы, ведущей вниз.

– Идем! Там что-то неладное… кажется, кто-то ругается. Может быть, это Джессика? – виновато пробормотала я, скользнув взглядом по пальто подруги, которое без спроса стащила из гардероба. Гаррет молча кивнул и легонько подтолкнул меня в спину.

Спускаясь по лестнице, я чувствовала, как гул становится все громче. Отчетливо различались отдельные крики, полные гнева и возмущения. Мое сердце бешено колотилось, опережая мои шаги. Что там происходит? Неужели Джессика и правда устроила скандал из-за пальто?

Когда мы наконец добрались до первого этажа, картина, представшая перед нами, ошеломила. В просторном главном холле царил хаос. Несколько лавочек были перевернуты, а на полу валялись осколки разбитого стекла. В самом сердце царящего хаоса, как два неподвижных столпа порядка, возвышались школьные охранники, миссис Берд и мистер Кэмпбелл. Вокруг них бурлила разъяренная толпа одноклассников и ребят из параллели, чей гневный гул сливался в нестройный хор взаимных обвинений. В эпицентре этого кипящего котла стояла Бритни. Ее лицо пылало багровым пламенем ярости. Она нависла над полысевшим, тщедушным мистером Кэмпбеллом, который, присев на корточки, усердно ковырялся в замке злополучной школьной двери.

– Мы торчим здесь уже полчаса, и вы, серьёзно, не можете открыть эту проклятую дверь? – ядовитый голос Бритни, словно шипящая змея, пробивался сквозь гул недовольства. Мистер Кэмпбелл, обливаясь потом, нервно пригладил свою блестящую лысину, избегая прожигающего взгляда блондинки. Гаррет шагнул вперёд, окликнув одноклассников:

– Что происходит?

Десятки взглядов, подобно хищным птицам, разом спикировали на брюнета. Бритни, с улыбкой приклеенной к лицу, точно у куклы, вдруг сорвалась с места. В мгновение ока она оказалась рядом с Гарретом и, обвив его шею руками, бросила на меня очередной презрительный взгляд исподтишка. У входа я заметила Давида, его губы скривились в усмешке, когда наши глаза неожиданно встретились.

– Как хорошо, что ты здесь, – прощебетала девушка, наконец отлепившись от Гаррета. В ее голосе звенела облегченная трель. – Там у них форменное бедствие с дверью, никого не выпускают. Этот остолоп, видно, родился с двумя левыми руками, раз не может справиться с жалким замком, – блондинка скривилась, презрительно фыркнув в сторону охранника.

– А что насчёт…

– Чёрного хода? – перебила она, словно угадывала его мысли. – Та же фигня, кто-то запер людей в школе, как мух в паутине, либо у обоих выходов одновременно случился апокалипсис с замками. Во что ты больше поверишь, в случайность или в злой умысел?

Бритни удостоила меня взглядом, и он тут же замер на пальто, которое я судорожно комкала дрожащими пальцами. Вскинув тонкий, аристократичный палец, она указала на ткань.

– Это Джессики?

Я кивнула, обводя взглядом встревоженные лица ребят.

– Да, она в школе, но…

– Мы не можем ее найти, – закончил Гаррет за меня, почти невесомо коснувшись моей спины рукой. От его прикосновения меня прострелило током, а дыхание тут же перехватило, как будто я только что, вновь пробежала несколько кругов ада.

– Может эта дрянь нас и заперла? – Давид возник рядом, обнажив зубы в хищном оскале. Я вскинула бровь, обжигая армянина взглядом, полным презрения.

– Что за чушь? С какой стати ей запирать всю школу? Она не производит впечатления ни преступницы, ни террористки. И, как ты мог заметить, ее пальто здесь. Ты всерьез полагаешь, что она выскочила на мороз в одной форме, заперла все двери, а потом, как ни в чем не бывало, отправилась домой без верхней одежды? Бред сивой кобылы.

– А ты что, ее адвокат? Или, может, вы заодно? Хотя тебя-то точно не тронут, дочка копа. Или я не прав?

– Давид, остынь. Скоро двери откроют. А завтра они выяснят все обстоятельства и найдут виновных. Не разбрасывайся обвинениями без доказательств. Тебе еще с нами бок о бок учиться, как минимум, полгода, – Гаррет закатил глаза и договорив, огляделся.

Я почувствовала, как краснею, ощущая на себе любопытные и подозрительные взгляды одноклассников. "Дочка копа" – этот ярлык преследовал меня всю жизнь, и сейчас он, казалось, прирос ко мне еще крепче.

– Может, теперь стоит осмотреть школу всем вместе? – предложила я, стараясь вернуть контроль над ситуацией. – Если Джессика где-то здесь, мы должны ее найти. И, возможно, найдем того, кто причастен к этой ситуации с дверью.

Бритни презрительно скривилась.

– Нет уж, спасибо. Ищите свою подружку сами. Я лучше подожду, пока этот недотепа справится с замком.

Не дожидаясь ответа остальных, я решительно направилась к дверям школы, отталкивая любопытных одноклассников. Нужно было действовать, а не стоять на месте, под прицелом чужих подозрений. Гаррет, молча, последовал за мной. Он, кажется, был единственным, кто верил в мою невиновность. У входа в школу я остановилась, осматривая замочную скважину. Никаких следов взлома или повреждений. Все выглядело так, будто дверь просто заперли снаружи на ключ. Но кто и зачем? И где Джессика? Вопросы роились в голове, не давая сосредоточиться.

– Ничего не понимаю… – прерывистое бормотание мистера Кэмпбелла разорвало пелену моих дум, и я перевела взгляд на мужчину, сгорбившегося на полу. – Ключ проворачивается, а дверь ни в какую, – проворчал он, копаясь в недрах массивного ящика с инструментами и извлекая оттуда молоток.

– Постойте, – я перехватила его руку, когда он, с трудом поднявшись, уже замахнулся молотком на дверь, – может, сначала попробуем открыть окно где-нибудь поблизости?

Мистер Кемпбелл опустил молоток, с сомнением оглядывая ряд высоких окон, тянущихся вдоль коридора.

– Дело говоришь, Эмили, – пробормотал он, перепутав мое имя. Отложив инструмент, он спешно направился к ближайшему окну. Я последовала за ним, чувствуя, как Гаррет и Давид не отстают ни на шаг. Спустя несколько секунд мы вместе попытались открыть створку, но окно оказалось плотно закрытым и, судя по всему, запертым на замок. Такая же ситуация была и с остальными окнами в коридоре.

– Все заперто, как в тюрьме, – раздраженно констатировал мистер Кемпбелл, вытирая пот со лба. – Похоже, кто-то действительно постарался, чтобы никто не смог ни войти, ни выйти, – добавил мужчина, адресовывая фразу миссис Берд. Я огляделась по сторонам, пытаясь уловить хоть какую-то зацепку, хоть малейший намек на то, что здесь произошло.

Школа словно затаила дыхание, утонув в зловещей тишине. Взгляд мистера Кэмпбелла опалил миссис Берд, и ее темная кожа, казалось, утратила весь свой цвет. Прижавшись к стене, она безмолвствовала, а в ее глазах, обычно острых и проницательных, плескались лишь испуг и растерянность. Неужели они оба знали больше, чем осмеливались произнести вслух?

Тревога с каждой секундой заполняла меня, как вода тонущий корабль. Закрытые двери, заколоченные окна, шумные голоса ребят – все это сплеталось в ощущение западни, из которой мне было необходимо вырваться. Инстинкт требовал бежать, но разум отчаянно цеплялся за логику, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. Может, это всего лишь чья-то жестокая, но безобидная шутка?

Нарушив гнетущее молчание, Гаррет подошел к одной из дверей и с силой дернул ручку. Тщетно. Он повторил попытку, вкладывая еще больше ярости, но дверь оставалась неподвижной, словно намертво приклеенная к косяку. Давид, стоявший рядом, постучал костяшками пальцев по дереву.