Брак по принуждению. Ребенок по любви

Мы познакомились несколько лет назад в боксёрском клубе. С тех пор общаемся и регулярно проводим вместе время. Спать с ней – приятно и необременительно. Но друг и компаньон для пробежек, тренировок и редких возлияний из неё получился куда лучше, чем любовница. Такая боевая, весёлая девчонка.

– Я дома не один. Женюсь скоро.

– Зачем? На ком? Шутишь, что ли?

– Нет. Серьёзно.

– Познакомишь нас?

– А ты будешь хорошей девочкой?

– Обещаю! Тебе не придётся за меня краснеть. Когда я выйду замуж, будем дружить семьями… Я стану крёстной мамой вашим детишкам… А ты – моим!

– Ладно, уговорила. Но не сегодня. Лучше, после свадьбы. Дел много.

Завершаю разговор. Листаю несколько фоток с Ямайки, которые она прислала. И возвращаюсь к Миллеру в гостиную.

Девушки уже там. Посылаю взглядом вопрос Марку: "Меня слышно было?". Он неопределённо кивает. Так и не понял – да или нет. Но я, вроде бы, ничего такого, что может не понравиться невесте, Олеське не говорил.

Мы проводим в гостях еще около часа. Радуюсь, что у Миры здесь появилась подруга. Девушки явно понравились друг другу, ей будет, с кем поболтать, погулять, сходить на маникюр… ну или чем ещё занимаются женщины вместе…

Мирослава заметно расслабляется. Но моего прямого взгляда избегает, почему-то. Может, слишком откровенно смотрю?

Алкоголь размывает барьеры. И побуждает потакать своим запретным желаниям.

Юная, красивая. Держится холодно, словно и правда – северная принцесса.

Явственно понимаю, что не хочу откладывать близость до свадьбы.

– Нам, наверное, пора домой, – поднимаюсь, сгребая со стола телефон, портмоне…

Мира бросает на меня короткий, абсолютно пустой взгляд. И послушно встаёт тоже.

Девчонки договариваются встретиться завтра. Какие-то у них уже нашлись общие дела. Я не против.

Пока спускаемся в лифте, приобнимаю её за спину. Стоит словно по стойке смирно и никак не реагирует.

На улице беру за руку. Идти от Миллеровской башни до нашего дома – всего пара минут. Но уже довольно зябко. Мира ёжится от холодного ветра.

Ускоряю шаг, увлекая девушку за собой. Залетаем в холл, здороваемся с консьержем и бежим к лифтам.

Поддавшись внезапному порыву, прижимаю её к себе. Снова – отстранённое равнодушие. Да чёрт бы побрал этого Дубравина! О нём вспоминает, наверное…

– Мира, что не так? Тебе не понравились Миллеры?

– Понравились.

– Почему тогда настроение на нуле?

– Настроение в порядке. Я привыкаю. Для тебя это имеет значение?

Ого. Это она так показывает зубки?

– Имеет. Не вижу удовольствия наблюдать постоянно рядом страдающую жену.

Молчит. Мы как раз заходим в квартиру.

Ну где та раскрепощённая девчонка, которая забралась на постель, распахнула халат и кинулась на меня тогда, готовая на всё, только бы взял? Как её снова вытащить из этой унылой девицы, в которую за полтора года превратилась Мирослава?

Помогаю ей снять пальто.

Мы подходим к лестнице на второй этаж. Поворачиваю Миру к себе и прижимаю к груди. Отвожу растрепавшиеся пряди от её лица и начинаю осторожно целовать в губы.

– В душ пойдёшь со мной?

Глава 8

Мира

Я должна научиться контролировать свою ревность. Раз уж совсем не ревновать Водзинского не получается, нужно переключаться на что-нибудь позитивное.

Но после услышанного случайно разговора жениха с какой-то "хорошей девочкой" и его обещания с ней встретиться, во мне тихонько закипает бешенство.

Дочери публичного человека не пристало демонстрировать кому бы то ни было свои чувства. Не важно – радость это или отчаяние. И я научилась глубоко прятать эмоции даже от самых близких.

Но рядом с будущим мужем моё самообладание летит к чёрту.

По возвращении домой я рассчитывала быстренько юркнуть в ванную, а после зарыться в одеяла и притвориться, что сплю. Что-то подсказывает, что уснуть сразу не получится.

Но Виктор ловит меня у подножия лестницы. Обнимает, заправляя за ухо выбившуюся прядь. Наклоняется и целует.

Я отвечаю, обхватывая его нижнюю губу. И сразу ощущаю вкус каких-то сладких ягод.

Его ладонь гладит по спине, привлекая ближе. И под будоражащим действием этих прикосновений я открываю рот и впускаю его язык.

Он изучает меня, пробует. Поцелуй нежный, глубокий и очень вкусный. От него закипает кровь.

Виктор вдруг отрывается от меня, делает глубокий вдох и спрашивает:

– Пойдёшь в душ со мной?

У нас же сегодня всё равно что первое свидание. Всё слишком быстро для меня.

– Иди первый, – кое-как выдавливаю.

Немного потолкавшись внизу, мы поднимаемся в спальню и начинаем раздеваться, не глядя друг на друга.

Виктор освободил для меня половину гардеробной. И днём я успела разложить свои вещи. Теперь вот думаю, в чём спать?

Когда сюда летела, и в мыслях не было, что мы будем ночевать вместе в одной комнате. Да ещё в одной кровати.

Намекнуть ему, что внизу еще есть диван? Глупо как-то. Мы же взрослые люди.

Вода начинает шуметь. Он не стал меня ждать и действительно пошёл мыться первым.

В комнате полумрак. Три маленьких светильника на стене распространяют бледный желтоватый свет. Очень уютно.

Стою и пялюсь на кровать. Широкая и длинная, настоящий траходром, как бы сказала Ленка. Осторожно поднимаю взгляд к потолку. Нет, зеркал нет, к счастью.

Просто Водзинский очень высокий, крупный мужчина, отсюда и размеры такие гигантские. Главное теперь, не думать, что происходило в этом холостяцком логове раньше.

А сейчас, всё как тогда, в Белоярске. Я жду его из душа и жутко нервничаю.

И когда шум за дверью стихает, спешно хватаю самую неэротичную свою пижаму – длинные штаны и майку с динозавром.

Виктор возвращается. На нём белая футболка и тонкие домашние брюки, низко сидящие на бёдрах. Мокрые тёмные волосы стоят дыбом. Такой уютный и домашний, что хочется повиснуть на нём.

Но я, естественно, ничего подобного не делаю. Обхожу его по широкой дуге и закрываюсь в ванной.

Наполняю большую овальную чашу. Вставляю в уши наушники, включаю музыку и погружаюсь в воду.

День хоть и был сегодня вполне приятный, но очень волнительный. И стоило мне закрыть глаза и расслабиться, я тут же уснула. И очнулась от того, что холодно. Вода успела остыть.

Полтора часа плавала, ничего себе. Виктор подумает, что специально прячусь от него.

Яростно растираюсь полотенцем. Натягиваю пижаму.

Водзинский, похоже, спит. Свет выключил и не шевелится, раскинувшись посередине кровати.

Подкрадываюсь к постели и быстро лезу под одеяло, укрываюсь чуть ли не с головой. Но зубы продолжают стучать.

Хоть одеяло очень большое, Водзинский всё равно замечает мою возню. Чувствую его руку прямо на своём плече.

– Ледяная… – сонно бормочет.

– Уснула в ванне, вода остыла.

– Иди ко мне, погрею…

Он так обыденно это произносит… как будто это не первая, а сотая наша ночь вместе. Знаю, что мужчины к близости относятся куда проще. Может, у него сейчас ничего и не шевельнётся, а я уже напридумывала всякого…

Осторожно придвигаюсь к нему. И он тут же сгребает в охапку и прижимает к своей огненной груди. Мурашки от такого соседства начинают водить хороводы по моей коже. Все волоски на теле мгновенно становятся дыбом. Чувствительность – на максимум.

– Вставать неохота и искать пульт от кондиционера, – шепчет сзади мне прямо на ухо.

Мой пульс начинает разгонятся. Стараюсь дышать тише и не шевелиться лишний раз. Но он, наверное, понимает, насколько волнительно для меня происходящее.

Его дыхание тоже поначалу – тяжёлое и частое. Но никаких лишних движений он не делает.

А мне очень скоро становится жарко. Но так хорошо и уютно в этом коконе из одеяла, его широкой груди и крепких рук, что даже не пытаюсь вылезти.

Водзинский засыпает первым, а я еще долго не могу уснуть. Всё размышляю над нашим будущим вместе. И наслаждаюсь тем, что он так близко и обнимает меня.

Мысли о Викторе из головы не выходит даже во сне. Мне снится ночь моего восемнадцатилетия. Мы яростно целуемся в кровати. Чувствую жар его тела, словно наяву.

Это точно сон? А то вдруг я что-то перепутала и снова пристала к Водзинскому, как тогда?

В этом сне никакой Алины у него нет, и можно делать всё, что вздумается.

Пока не проснулась, спешу урвать еще немного вымышленного счастья. Наваливаюсь сверху и целую. Без стеснения и страха, что оттолкнёт.

А он и не думает даже отталкивать. Хватает за задницу и вжимает в свой пах, приподнимая бёдра мне навстречу.

Впиваюсь пальцами в его волосы, целую глубже. Он отвечает, шаря руками по моему телу.

Вдруг в голове звучит его голос:

"Олесь, сегодня не приезжай, я не один…"

Чёрт. Что это?

Вспомнила. Нет больше его бывшей невесты Алины, зато есть подружка Олеся.

"Ты будешь хорошей девочкой?"

Фу, как пошло. Что бы он там не имел в виду.

"Не сегодня, лучше после свадьбы.

Мой будущий муж попросил какую-то женщину к нему сегодня не приезжать, потому что не один, со мной. Но если она будет хорошей девочкой, то он встретится с ней позже, после свадьбы. Я всё правильно поняла? Не похоже, что это деловые отношения.

Я замираю. Мягкие губы перемещаются на мою шею. Он лижет, прикусывает даже. Ниже и ниже. Мешает майка и он сдёргивает её с плеча. Впивается в пылающую в горячке кожу.

Обхватывает поверх ткани груди, ласкает пальцами соски. И стонет.

Водзинский стонет так эротично, что моё тело будто электрическим разрядом простреливает. Я пытаюсь свести бёдра, но не могу – сижу на нём верхом. Внизу всё горит и кажется, уже мокро.

– Хочу тебя… – бормочет он, задыхаясь. – Такая горячая… моя… сладкая девочка… давно тебя хочу…

Что? Давно?

Он понимает вообще, кто перед ним?

Нет, это точно мне не снится. Водзинский вполне реален, как и его Олеся. Которую он тискал бы сейчас в этой самой постели, если бы не мой папа со своим дурацким ультиматумом.

Возбуждение откатывает. Появляется горечь и обида на этого мужчину.

Пытаюсь слезть с него.

Но Виктор с глухим рыком опрокидывает меня на спину и вновь впивается в губы. Просовывает пальцы под резинку треников и стаскивает их с меня вместе с трусами…

Глава 9

Мира

Что же я наделала?! Сама полезла целоваться! Неудивительно, что Водзинский воспринял это как приглашение. Мешкать не стал, сразу начал раздевать.

Пытаюсь сжать коленки.

– Виктор!

Но он разводит мои ноги и втискивается между ними.

Вижу, как он взвинчен уже. Берет моё лицо в ладони и целует снова. Толкается бёдрами вперед, прямо туда, где чувствительнее всего.

Всё было просто, пока думала, что сплю. Но стоило вспомнить, какие события привели нас друг к другу, конкретно в эту постель, и все мои сомнения и страхи мгновенно всплыли на поверхность.

Я не хочу быть заменой какой-то там Олеси! А то они из-за меня, бедные, сегодня встретиться не смогли! Я хочу, чтобы муж думал только обо мне, когда мы вместе! И хотел именно меня!

Сейчас, получается, я на него сама напрыгнула. Опять проявила инициативу, как в тот первый раз. Что, если снова оттолкнёт? Не переживу…

Но не похоже, что Водзинский чем-то недоволен. Не прерывая поцелуя, он просовывает между нами руку и приспускает свои штаны.

Мамочки…

Пытаюсь выговорить еще что-то, но получается невнятное мычание. Наши губы и языки как будто борются, дыхание тяжёлое и частое у обоих. Очень жарко.

Виктор тянется к краю кровати, шарит где-то рукой, выдвигает ящик тумбочки, кажется.

Я слышу, как кидает на постель коробку. Презервативы? Звук такой, будто она полупустая. Напрягаюсь.

Но Водзинский снова сосредотачивается на мне. Задирает майку и набрасывается на груди. Сжимает в ладонях, гладит, целует. Трётся небритой щекой, облизывает.

Я вижу, какое наслаждение у него вызывает эта игра. Он не для меня старается, а потому что самому по кайфу.

Внутри пожар вспыхивает от его губ, от осторожных умелых пальцев.

Так хорошо, что я постыдно сдаюсь. Закрываю глаза, наслаждаясь новыми ощущениями, запахами, звуками…

Водзинский отпускает и садится у меня между ног. Оглаживает их от щиколоток до бёдер. Но руку не убирает. Проводит осторожно пальцем посередине.

Я инстинктивно сжимаю бёдра, и его ладонь оказывается в ловушке.

– Мира… – слышу, как усмехается.

И почему-то становится обидно. Нашёл игрушку! Для меня, может, первый раз – сакральное действо, очень волнительное, пугающее. А ему смешно.

Ну а чего ждала? Что будет сопереживать? Мы же совсем чужие.

Пытаюсь отодвинуться и сесть. А он свободной рукой тянется к коробке, неловко открывает её и переворачивает. Оттуда вываливается единственный плоский конвертик. От большой упаковки остался один!

Чёрт.

Понятно, что до меня он монахом не жил. Но увидеть этому подтверждение… У моего почти мужа – активная половая жизнь. Это нормально.

Но я не могу справиться с диким, опустошающим приступом ревности. И еще приходит в голову – зачем с женой предохраняться, если собираешься завести детей?

Не доверяет мне. Ставит в один ряд со своими подружками Олесями.

Сама уже путаюсь в мыслях. Хочу, чтобы набросился и взял, не смотря на мои ужимки. Но злюсь и крепче сжимаю коленки.

– Ты не была такой трусихой в прошлый раз, – говорит спокойно, без насмешки или упрёка. – Расслабься сейчас.

Подносит поблёскивающий пакетик из фольги ко рту и надрывает зубами.

– Нет!

Ну вот, я очухалась, наконец-то!

– Что – нет?

Теперь в его голосе слышатся металлические нотки.

– Ты неправильно понял…

Хочу сказать, что мне приснился сон, что я не собиралась… но он перебивает.

– Ты знаешь, от чего я проснулся? От того, что ты на мне сидишь верхом, елозишь на члене задницей и целуешь… Как я это должен был понять, Мира?

Не знаю, что ответить. Как глупо получается всё.

– Мне сон приснился! – выпаливаю.

– Приятный?

– Весьма.

– И что там было? Или, правильнее спросить – кто? Может, за другого меня приняла? За Стаса?

Ну и гад! Зачем он так? Явно, не из-за ревности, как я.

Никак не могу унять бешеный пульс.

– Мне приснилось, что ты не встретился с Олесей! Просыпаюсь, а это не сон, оказывается… её тут нет, только мы вдвоём.

Он шумно вздыхает.

– Ты услышала часть разговора и додумала то, чего на самом деле нет. Спрашивай прямо, если что-то беспокоит.

Тоже злится. И по прежнему, сильно возбуждён.

– Кто эта Олеся? У вас роман? – решаюсь всё-таки.

– Был. Сейчас нет, вместе занимаемся боксом, в основном.

– Угу.

Виктор ждёт пол минуты, молча и сосредоточенно.

– Если мы поженимся… – не могу никак выговорить. – Ты не будешь встречаться с другими.

– Разумеется, Мира. С чего вдруг сразу такие мысли?

– Зашла в твой инст. Там много фото с женщинами. Мне будет неприятно, если кто-нибудь…

– Я понял, Мир. Никого не будет.

Женщин у него, кроме меня не будет? Или фото с ними? Чтобы я не видела и не расстраивалась?

Он снова наваливается и целует. Ему нет никакого дела до моих переживаний. Обидно.

– Водзинский, я так не могу.

Он зависает надо мной, опираясь на локти.

– Так – это как? – вздыхает раздражённо.

– Эта пачка презиков… Кровать эта… Твоя Олеся, которая была бы сейчас здесь с тобой, если бы не этот наш спонтанный брак.

Вижу, он злится. Но пока не отпускает.

– У нас обоих есть прошлое. Но я не стал бы на нём зацикливаться и тащить в нашу будущую жизнь. Если тебе неприятно думать о бывших, зачем мы об этом говорим?

Твердолобый мужлан! Я умираю от ревности, а ему всё равно. Что-то не нравится? Тогда мы просто не будем об этом говорить!

– Я не хочу так в первый раз. Ты продолжаешь общаться с женщиной, с которой спал. И эта упаковка презервативов… я постоянно думаю о том, с кем ты тут был. Ещё вчера, возможно. Мне неприятно.

Водзинский перекатывается на бок, освобождая меня. Лежу, молчу.

Он встаёт и направляется в ванную, но на пороге оборачивается:

– Завтра посмотрим квартиру. Но, имей в виду. Когда станешь моей женой, никакие отговорки действовать не будут. Так что, у тебя есть несколько дней, чтобы передумать. Я женюсь на тебе, потому что ты мне нравишься. Потому что хотел тебя с той самой ночи в Белоярске. Сказал уже, что до свадьбы без согласия не трону. Но после… мы будем навёрстывать пропущенные полтора года…

Глава 10

Мира

В ту, первую ночь между нами так ничего и не произошло. Водзинский какое-то время провёл в душе. Вернулся и, как ни в чём не бывало, лёг рядом. Но больше не делал попыток обнять.

Он уснул почти сразу. А я отключилась только под утро.

Первой после пробуждения мыслью было – если повезет, мы выберем сегодня квартиру. Моё гнёздышко.

Если захочет изменять, его ничто не остановит. Но я хочу быть уверена, что в нашей супружеской постели никогда не было и нет никаких его девок. Ни бывших, ни нынешних.

День опять солнечный. Сладко потягиваюсь и перевожу взгляд на будущего мужа. Спит на спине, задрав одну руку вверх. Без одеяла. В одних трусах.

Ого. Это у них называется "утренняя эрекция"? Впервые вижу его при свете без одежды. Есть чем полюбоваться. Большой и сильный мужчина. Очень привлекательный.

Опускаю взгляд от его лица на широкую крепкую грудь. Ниже, на кубики пресса. И снова на бёдра.

Низ живота сводит спазмом.

– Ты не передумала? – вдруг слышу и подскакиваю от неожиданности. – Это всё твоё. Рад, что проявляешь интерес. Если, конечно, снова с кем-нибудь не перепутала меня.

– Ээ… доброе утро, – бормочу.

– Доброе, Мира. Так как? – он приподнимает одну бровь, потом подмигивает.

Предлагает заняться любовью? Прямо сейчас?

– Мне нужно собираться в университет. А тебе работать, наверное?

Водзинский садится на постели. Начинает делать движения руками, разминая плечи и шею. А я спрыгиваю и иду в ванную.

После ночной перепалки Виктор протянул сейчас оливковую ветвь. Может, мне следовало дать ему то, что он хочет? Я тоже очень хочу обнимать его и целоваться. И чувствовать всё, как сегодня ночью. Нужно решиться, как полтора года назад. Тем более, что он почти мой муж.

***

Неделя в столице пролетела быстро.

Виктор днём, в основном работал, и я была предоставлена сама себе. Соня неважно себя чувствовала, и мы много гуляли по близлежащему парку. Она рассказывала, как устроилась к Миллеру на работу. Как он её не замечал несколько месяцев, вплоть до того знаменательного дня. Они случайно встретились в лаунж-баре по соседству с их бизнес-центром.

– Если бы не моя аллергия на алкоголь… я бы не свалилась тогда шефу прямо в руки. Он не принял бы меня за девушку лёгкого поведения, не отвёз бы к себе домой и не… эм… ну ты поняла.

– Что, прямо так сразу?

– Угу. Я очухалась у него в машине. Спрашиваю, куда едем? Он отвечает, что работать. Думаю, узнал меня всё-таки и решил припрячь. И поняла, в чём дело, только когда он закинул на плечо и потащил в спальню. Думала, умру от страха. Но я ж в него втюрилась с первого взгляда, еще полгода назад. Вот и не сильно сопротивлялась.

– Ничего себе, Сонь.. не знаю даже, это романтично или наоборот, чудовищно…

– Это было прекрасно. Но Марк об этом никогда не узнает. Он такой душка, когда мучается угрызениями совести…

Вот, оказывается, какие истории бывают в реальной жизни.

– Тебя всё еще от него тошнит?

– Угу. Всё раздражает – запах его туалетной воды, геля для бритья… Есть ничего не хочется.

– Когда скажешь ему о ребёнке?

– После того, как к своему врачу схожу. Она из отпуска через неделю вернуться должна. Вдруг это всё-таки не беременность. Марк очень хочет ребёнка. Не буду обнадёживать заранее.

– Тебе виднее, конечно.

Соня недовольно поджимает губы. Беременные все вредничают, особенно поначалу.

– Ну а у вас как? Я думала, Водзинский женится на незнакомке. А оказывается, у вас есть прошлое.

– Угу. Я в него влюбилась еще школьницей. Меня отец никуда не пускал, ни в гости, ни на прогулки с одноклассниками. Стерёг. Он тогда только мэром стал. И нас с мамой уже все в городе знали в лицо. Ровесники ко мне относились с опаской. Заискивали, улыбались, но осторожничали. А парни, поняв, чья я дочь, переставали видеть во мне девочку.

– Ужас. у меня похожая ситуация была – папа полковник воспитывал в одиночку. Глаз не спускал и угрожал любому, кто на меня хоть посмотрит, расправой.

– Угу. Значит, ты меня понимаешь. Так вот. Решились мы как-то с подружкой на побег. Вечеринка была у старшеклассников, куда нам, естественно, был вход заказан. Натянули парики, накрасились, чтобы казаться взрослее. И полезли в окно. Никто из охраны такого и предположить не мог, поэтому нам удалось удрать.

– А Виктор, что, был на той вечеринке?

– Нет, он же значительно старше. К тому времени давно переехал в Москву. А в тот день просто гостил у своих родителей.

– Как интересно…

– Я очень быстро пожалела о содеянном. Знаешь, представляла себе такие вечеринки, как в американских фильмах про школьную жизнь. Всё красиво, весело, коктейли у бассейна. А оказалось… Опомниться не успела, как какой-то отморозок стал лапать и потащил в укромное место. Чуть ли не силой влил в меня какое-то пойло.

– Какой кошмар…

– Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы Ленка не позвонила старшему брату. Он через несколько минут уже был на месте. приехал не один, а с другом. Я как узнала в этом друге племянника отчима – обмерла сразу. Думаю, капец мне, он же всё родителям расскажет сейчас. А он, знаешь, что сделал, когда вытащил нас из той чёртовой подсобки? Меня задвинул себе за спину, а тому парню… не помню уже, как его звали… пальцы на обеих руках вывернул. Я в обморок упала, когда увидела их врастопырку. Фу, даже сейчас подташнивает, как вспомню это.

– Он прямо рыцарь в сияющих доспехах.

– Угу. Вынес меня из того дома. И уже в машине стал расспрашивать, что со мной делал тот парень. А он ничего не успел, облапал только и обслюнявил. Ну и напугал, конечно.

– И он тебе поверил? Водзинский? Что это против твоей воли было?

– Поверил, сразу. Запер нас в машине и вернулся с Ленкиным братом в особняк. Не знаю, что уж там было. Потом отвёз домой и помог незаметно попасть в комнату. И с той ночи меня на нём замкнуло. Влюбилась по уши.

– Эх. А ему не призналась?

– Хотела, но он явно относился ко мне, как к ребёнку. Приезжал потом несколько раз. Мы встречались и дома на семейных ужинах, и гуляли просто вместе. Но, исключительно, как старший брат и младшая сестрёнка. В ночь своего восемнадцатилетия я решилась. Думаю, пора ему увидеть во мне женщину. Мужчины выпили на празднике, и Виктор остался у нас. И я подкараулила его в халате на голое тело. Страшно было, жуть. Но я боялась, что он женится на ком-нибудь в своей Москве и другого шанса не будет.

– Ничего себе…

– Он, поначалу, поддался. Но я в самый главный момент испугалась, и он отпустил. А на утро приехала его невеста. Ну и на этом всё. Мы полтора года не виделись. Пока он не решил вдруг на мне жениться.

Глава 11

Мира

Мы выбрали квартиру в этом же жилом комплексе, только уже в башне. Водзинский сразу занялся оформлением покупки и нанял дизайнера, чтобы её обставили по минимуму к нашему возвращению из Белоярска.

– Точно не хочешь махнуть куда-нибудь на недельку после свадьбы?

Виктор берёт меня за руку, и мы в гомонящем людском потоке выходим из аэропорта. – До лета еще полно времени. Можем слетать и сейчас, и потом…

Мы договорились, что свадебное путешествие устроим летом, в мои каникулы. Я сама это предложила, и он согласился. Удивлён был, конечно, но спорить не стал.

– У меня учеба начинается на следующей неделе, я уже на нее настроилась.

Он вдруг подносит мою руку к губам и легонько целует, не сбавляя шага.

– Ну ладно.

Я вроде бы уже привыкла к его прикосновениям. Но иногда, внезапным проявлением внимания он застает меня врасплох, вот как сейчас.

Теперь уже я думаю, что эта неделя вместе нам пошла на пользу. Мы не влюблённые, еще не друзья, но и неприязни никакой между нами нет. Он больше не давал повода для ревности, не огорчал меня разговорами с подружками и разместил несколько наших совместных фото на своей странице в инсте.

Но после той ночи, когда я сначала полезла к нему во сне целоваться, а потом оттолкнула, больше не делал попыток к сближению. Мог поцеловать в щёку или чмокнуть в губы, но как-то целомудренно и без всякого эротического подтекста.