Жизнь в строках

Катя прошла к холодильнику. Открыла. Йогурта нет. Осталась только пустая упаковка. И этот йогурт был последним.

Катя глубоко вдохнула.

– Алиночка, ты завтракала?

– Ага, – кивнула она. – Ой, кстати, у меня закончился йогурт, надо будет купить.

Катя медленно закрыла холодильник.

– Да. Надо будет.

Прошел еще один день. Катя вернулась с работы и чуть не споткнулась о валяющиеся в коридоре туфли. Туфли были не ее.

– Алин, ты дома?

– Ага! – донеслось из спальни.

Катя прошла внутрь. И застыла. На ее кровати лежала подруга. В Катином халате.

– Ой, – Алина сладко потянулась. – Кать, слушай, я тут твоим кремом намазалась, вообще норм. Я себе такой куплю, как только зарплату получу!

Катя медленно сжала кулаки.

– Алиночка… Ты чего в моей комнате?

– Да я только полежать! – махнула она рукой. – У тебя такая удобная кровать, я не удержалась!

Катя сжала челюсть.

Что-то внутри нее начало кипеть.

Вечером Артем смотрел новости, когда Катя села рядом.

– Она не съезжает, – тихо сказала она.

– А ты только поняла? – он даже не повернулся к ней.

Катя сжала губы.

– Ну… Может, она просто… просто ждет зарплату.

Артем резко повернул голову.

– Катя. Какую зарплату?

– Ну, она же говорила, что ищет работу…

– Да? А я видел, как она смотрела кино весь день.

Катя замолчала.

Артем внимательно посмотрел на нее.

– Катя. Поговори с ней.

Катя нервно провела рукой по волосам.

– Ну… я же не могу просто сказать ей «уходи».

Артем фыркнул.

– Ну да, конечно. Давай лучше ждать до пенсии.

Катя прикрыла глаза.

– Артем, она же моя подруга. Лучшая подруга.

– А я твой муж.

Катя вздрогнула.

– И что это значит?

Артем встал.

– Это значит, что я устал приходить домой и видеть чужого человека, который живёт у нас как у себя дома.

Катя напряглась.

– Она не чужой человек.

– А кто?

– Она… она моя подруга!

Артем усмехнулся.

– Правда? А если ты попросишь ее съехать, она останется твоей подругой?

Катя замерла.

Артем развел руками.

– Вот и ответ.

Катя почувствовала, как где-то в глубине живота сжалось что-то неприятное.

Что, если он прав?

***

Катя сидела на кухне, барабаня пальцами по столу.

Перед ней стоял телефон.

Она смотрела на экран, пытаясь придумать, как сказать Алине, что пора съезжать.

Прямо? Мягко? С намеками? Каждый вариант казался ужасным. Она глубоко вдохнула, встала и направилась в комнату, где Алина сидела, положив ноги на диван и уткнувшись в телефон.

– Алин,

– Ой, Катюш, подожди, я тут читаю такую статью… Ты знала, что мицеллярная вода вредна для кожи?

Катя перевела взгляд на столик.

На нем валялись ее собственные крема и кисти для макияжа.

Она сжала губы.

– Алина!

Подруга наконец подняла голову.

– Что?

Катя выдохнула.

– Ты ведь помнишь, что ты у нас временно?

Алина замерла.

– В смысле?

– Ну… Ты ведь говорила, что ищешь квартиру.

Алина моргнула.

– Да, ищу.

– И… ты что-то уже нашла?

Наступило молчание.

Потом Алина слегка улыбнулась.

– Катюш, ты намекаешь, что я тебе мешаю?

Катя почувствовала, как сжались все внутренности.

– Ну, не то чтобы мешаешь… Просто у нас с Артемом не так много места…

Алина обиженно поджала губы.

– Поняла.

Катя напряглась.

– Алиночка, я не то имела в виду…

– Нет-нет, я всё понимаю, – подруга кивнула. – Ты хочешь, чтобы я съехала.

Катя растерялась.

– Просто… прошло уже три недели…

Алина грустно вздохнула.

– Катюх, я-то думала, что мы подруги.

Катя моргнула.

– Мы подруги!

– Да? Тогда почему ты выгоняешь меня?

Катя опешила.

– Алин, я тебя не выгоняю, но…

– Но я тут лишняя, да?

– Нет! Просто… ну… – Катя растерялась еще больше.

Алина скрестила руки на груди.

– Я-то думала, ты поймешь.

Катя почувствовала себя виноватой.

– Алиночка, правда, я не хочу тебя обидеть…

– Уже обидела, – тихо сказала подруга.

Вечером, когда Катя рассказала Артему, он закатил глаза.

– Господи, Катя, да ты серьезно?

Катя вздохнула.

– Ну, я сказала, что ей пора искать жилье…

– И что?

– Она… обиделась.

Артем фыркнул.

– Ну конечно.

– Ну что мне теперь делать?

Муж пристально посмотрел на нее.

– Ты точно хочешь знать?

Катя замялась.

– Артем…

– Я завтра ей сам скажу.

Катя встрепенулась.

– Нет! Это же моя подруга!

– Подруга? – Артем усмехнулся. – Ну давай, подожди еще месяц. Может, она вообще здесь останется. Навсегда.

– Артем…

– Нет, Катя, – он покачал головой. – Либо ты поставишь ей чёткие сроки, либо это сделаю я.

Катя молча смотрела на него.

Она знала, что он прав.

Но внутри все равно было неуютно.

***

На следующее утро Катя зашла на кухню и остановилась в дверях.

Алина сидела за столом в ее халате и красила ногти.

На плите кипел чайник.

Как у себя дома.

– Доброе утро, Катюша, – сказала она весело, даже не взглянув в ее сторону.

Катя ощутила, как закипать, вместе с чайником, начинает и она.

Никаких поисков квартиры. Никаких попыток съехать. Никакого даже намёка на благодарность. Как будто ничего не произошло. Как будто вчерашнего разговора не было.

Катя вдохнула и выдохнула. Хватит.

– Алина, – сказала она.

– А? – подруга лениво подняла глаза.

– Ты сегодня съезжаешь.

Алина замерла.

Катя услышала, как скрипнул стул – в дверях появился Артем.

Он скрестил руки на груди и посмотрел на Алину без тени улыбки.

– Ты услышала?

Алина моргнула.

– В смысле?

Артем сделал шаг вперед.

– В том смысле, что твои «пару дней» давно прошли.

Алина хмыкнула.

– Ой, ну началось…

– Не началось, – резко перебил он. – Закончилось.

Повисла тишина. Катя чувствовала, как воздух в комнате стал тяжелее.

Алина медленно отложила лак, выдохнула и закатила глаза.

– Боже… Ну какие вы скучные.

Катя вздрогнула.

Вот оно.

Никакой благодарности. Никаких извинений. Только раздражение.

Алина лениво потянулась.

– Ладно, ладно, чего вы кричите. Съеду, если вам так хочется.

Артем молча смотрел на нее.

Катя почувствовала себя дурой. Она реально переживала, что обидит Алину? Она реально боялась, что та расстроится? Алина даже не волновалась. Она собирала вещи без спешки.

Катя наблюдала, как та лениво закидывает одежду в чемодан.

– Катюх, ну ты, конечно, странная, – вдруг сказала Алина.

Катя напряглась.

– В смысле?

Алина хмыкнула.

– Ну блин. Мы же подруги! Какая разница, сколько я у тебя живу?

Катя медленно моргнула.

– В смысле "какая разница"?

Алина развела руками.

– Да ты что, это же не навсегда! Ну пожила бы я еще месяц, два…

Катя чувствовала, как внутри нее закипает злость.

– Месяц? Два?

– Ну а что такого? – искренне удивилась Алина.

Катя выдохнула.

– Алин. Ты хоть раз думала обо мне?

– В смысле?

– Ты не спрашивала, удобно ли нам. Ты не пыталась найти квартиру. Ты даже не поблагодарила нас.

Алина фыркнула.

– Господи, ну прости, что я памятник тебе не поставила.

Катя сжала кулаки.

– Уходи.

Алина моргнула.

– Чего?

– Собирай вещи и уходи.

Алина пристально посмотрела на нее.

– Ну и ну. Ты реально меня гонишь.

Катя не ответила.

Алина громко хлопнула чемоданом.

– Офигеть.

– Алина…

– Нет, ну правда, – подруга развернулась к ней. – Я думала, мы подруги. А ты вышвыриваешь меня, как собаку.

Катя чувствовала, как в груди колотится сердце.

– Это не правда…

– Ещё какая правда! – Алина яростно стиснула зубы. – Ты меня предала!

Катя покачала головой.

– Ты предала нашу дружбу, когда начала пользоваться мной.

Алина замерла.

А потом резко схватила чемодан, накинула куртку и прошла мимо Кати.

– Ну и пошли вы к черту.

Дверь захлопнулась.

Катя стояла в тишине и смотрела в пол.

Вот и все.

Алина ушла.

Не попрощалась. Не сказала спасибо. Просто хлопнула дверью.

Катя вдруг почувствовала, как будто свалился тяжелый груз с плеч.

Она медленно выдохнула.

Артем подошел к ней, положил руки на плечи.

– Ну что?

Катя слабо улыбнулась.

– Кажется, дышать стало легче.

***

Прошло две недели.

Однажды Катя открыла телефон и увидела новое сообщение в соцсетях.

От Алины.

Алина: Ну что, ты все еще злишься?

Алина: Давай уже помиримся.

Катя долго смотрела на экран.

А потом просто закрыла чат.

Некоторые люди не гости.

Они захватчики.

Обман во благо

Письмо пришло в конце декабря.

День выдался пасмурным, воздух был влажным, тяжёлым, пахнущим снегом, который всё никак не мог выпасть из налитых туч. Вадим вернулся домой поздно: с ног валился от усталости, мечтал только о горячем чае и тишине. Когда поднялся на свой этаж и сунул ключ в замок, что-то заставило его остановиться – из почтового ящика торчал конверт.

Простой, белый, без марок и штампов.

Он машинально вытащил его, осмотрел. На плотной бумаге корявым почерком было выведено:

"Вадиму Морозову."

Рука сжала бумагу сильнее. Сердце вдруг стукнуло где-то в горле.

Он зашёл в квартиру, бросил сумку в прихожей, сел прямо на пол и разорвал конверт.

Тусклый свет лампы падал на письмо.

«Здорово, Вадик. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Забавно, да?»

Почерк был странным. Будто писали левой рукой, будто… не его рукой.

Но слова…

Вадим узнал эти слова. Узнал манеру, простые, чуть грубоватые обороты, узнаваемую Лёшкину браваду, за которой он всегда прятал что-то большее.

«Я не знаю, как это случилось, но хочу, чтобы ты запомнил главное: ты ни в чём не виноват. Никогда не вини себя за то, что пошло не так. Ты мой лучший друг. Живи. Будь счастлив.

И ещё – не забывай о наших планах. Пусть хоть один из нас их осуществит.»

Лист задрожал в руках.

На мгновение Вадиму показалось, что стены комнаты сдвинулись, стало тесно, душно.

Он сглотнул.

Лёха.

Тот, кого он так и не смог проводить.

Тот, чьё имя до сих пор вспоминал каждый день, но старался не произносить вслух.

А ведь Вадим так и не нашёл в себе сил поехать на похороны. Ему хватило известия: «Погиб. Боевая операция. Ошибка командования». Хватило, чтобы напиться в хлам и провести ночь, глядя в потолок.

А теперь это письмо.

Пальцы вжались в бумагу.

Когда он успел его написать? Почему только сейчас пришло? И… кто отправил?

Он поехал к родителям Лёхи.

Старенькая пятиэтажка на окраине города выглядела ещё мрачнее, чем он помнил. Может, дело в сером декабрьском небе, а может, в пустоте, которую он чувствовал, подходя к знакомой двери.

Вадим постоял несколько секунд, собираясь с духом, прежде чем нажать на кнопку звонка.

Дверь открылась почти сразу, как будто его ждали. Лёшкина мать, маленькая хрупкая женщина в вязаном кардигане, стояла на пороге, вцепившись в край рукава.

– Вадик… – выдохнула она.

Она не спрашивала, зачем он пришёл. Только пригласила внутрь.

В прихожей пахло сушёными травами и слабым ароматом корицы. Здесь ничего не изменилось, даже старая скамья у стены, на которой Вадим сидел, когда они с Лёхой, перепачканные грязью, возвращались с улицы.

Лёшин отец вышел из кухни, молча кивнул Вадиму, но взгляд у него был тяжёлый, будто он сразу понял, что это не просто визит.

– Что-то случилось? – осторожно спросила мать.

Вадим разжал пальцы, сжимавшие письмо, и протянул его ей.

– Это… это от Лёши. Мне прислали пару дней назад.

Она взяла листок осторожно, словно боялась, что он рассыплется у неё в руках. Взгляд пробежался по строчкам, и чем дальше, тем больше недоумения появлялось на её лице.

– Этого не может быть, – покачала она головой. Её голос задрожал. – Алексей никогда не писал писем.

– Никогда? Совсем? – Вадим чувствовал, как внутри него нарастает беспокойство.

– Он звонил, но… – Она резко замолчала, её губы побелели.

Отец Лёши нахмурился.

Молча развернулся и направился в другую комнату, а через минуту вернулся, неся перед собой коробку – старую, с потрескавшимися краями. Поставил её на стол и поднял крышку.

– Это всё, что нам передали, – сказал он.

Вадим заглянул внутрь.

Документы, форма, удостоверение. Несколько нашивок, аккуратно сложенные фотографии.

Никаких писем.

Глухая тишина. Все трое смотрели друг на друга.

Кем оно было отправлено?

Прошло семь лет.

Жизнь двигалась дальше.

Вадим женился – не сразу, конечно, но спустя годы, когда боль перестала быть такой острой. Катя, его жена, была далека от всего, что когда-то связывало его с Лёхой. Она не знала этих историй, не видела старых дворов, не слышала громких мальчишеских криков на пустыре. С ней было просто.

Он поступил в университет, как когда-то мечтали с Лёхой. «Ты пойдёшь в медицинский, а я в технический, будем спасать мир», – говорил друг. Но Вадим не пошёл в медицинский. Не смог. Выбрал архитектуру, хотя до этого и не думал о ней. Просто однажды нашёл в шкафу тот самый блокнот из детства, раскрыл его и увидел, как в уголке страницы Лёха нарисовал небольшой домик.

«Я бы хотел себе такой. Маленький, но с камином. Чтобы тепло было.»

Вадим тогда долго смотрел на этот набросок и вдруг понял: если не может спасать жизни, то, может, хотя бы строить дома, которые станут для кого-то важными.

И теперь он строил.

Работал много, вёл проекты, ездил по городам. Научился жить с потерей, перестал каждую ночь прокручивать в голове старые разговоры, вытеснил из памяти тот самый день, когда не нашёл в себе сил поехать на похороны.

Но одно не изменилось.

Он так и не узнал, кто отправил то письмо.

Письмо, которое тогда перевернуло его сознание, не давало утонуть в самобичевании, вытаскивало из бесконечных «а что, если?..».

Вадим не раз пытался разобраться. Обращался на почту, спрашивал у друзей Лёхи, даже встречался с бывшими сослуживцами. Бесполезно.

Конверт будто упал с неба.

Однажды он даже подумал, что это мог быть кто-то из родителей Лёхи, но они, кажется, искренне не понимали, о чём он говорит.

И вот теперь, спустя семь лет, в один из обычных вечеров, когда он зашёл в маленькое кафе выпить кофе после работы, судьба решила дать ответ.

За столиком напротив него кто-то сел.

– Привет, Вадим, – тихо сказала девушка.

Он поднял голову.

Тонкие черты лица, тёмные волосы, лёгкая улыбка, которую он когда-то видел – давно, ещё в другой жизни.

Лера.

Девушка Лёхи.

Сердце стукнуло резко и на секунду замерло.

– Привет… – выдохнул он.

Она смотрела прямо, не отводя глаз.

– Ты, наверное, давно догадался, – произнесла она, и что-то в её голосе сразу подтвердило худшие догадки.

Он почувствовал, как внутри что-то холодеет.

– Это… это ты?

Лера кивнула.

– Он не успел написать, – сказала она просто. – Но я знала, что он хотел сказать тебе именно это. Знала, как бы он это сделал.

Воздух стал тяжёлым, будто в комнате вдруг стало нечем дышать.

За окном проезжали машины, в кафе кто-то смеялся, звенели чашки, бариста выкрикивал чьё-то имя – жизнь продолжалась, но внутри Вадима всё словно застыло.

Лера сидела напротив, спокойно, без суеты, скрестив пальцы на столе.

Он смотрел на неё, стараясь осознать.

– Ты… – голос застрял в горле, он сглотнул. – Ты обманула меня?

Она опустила взгляд на кружку с остывшим чаем, её пальцы дрогнули. Потом она подняла взгляд – в нём не было ни тени раскаяния.

– Нет, Вадик, – тихо сказала она. – Я спасла тебя.

Спасла. От чего? От чувства вины? От самоуничтожения? От той тёмной дыры, в которую он тогда начал падать?

– Зачем? – его голос сорвался.

Лера чуть склонила голову, будто обдумывая ответ.

– Потому что ты был ему дорог, – просто сказала она. – И потому что Лёха хотел бы, чтобы ты жил дальше. Я видела, как ты исчезаешь. Как день за днём становишься лишь тенью самого себя. Я не могла… просто смотреть.

Она провела ладонью по деревянной столешнице, словно пытаясь удержать себя в этом моменте.

– Он говорил, что ты сильный, – продолжила она. – Но я видела, что ты не справляешься. Если бы я тогда не написала это письмо… ты бы выбрал этот путь, Вадик? Или скорее другой, с которого уже не вернуться обратно.

Он молчал.

Целых семь лет это письмо поддерживало его. Оно стало для него последними словами Лёхи. Его прощанием. Его благословением на жизнь.

Но теперь он знал правду.

И что теперь?

Он опустил голову, глядя на свои руки. Вспомнил, каким был тогда – потерянным, опустошённым. Вспомнил, как перечитывал письмо каждую ночь, как цеплялся за эти строки.

И понял.

Лера не солгала.

Да, письмо было не от Лёхи. Но каждое слово было правдой.

Он вздохнул, сжал пальцы в кулак.

А потом кивнул.

– Спасибо тебе, – сказал он.

И Лера улыбнулась.

Потому что теперь она точно знала – спасла.

Семейный бюджет

– Ты живёшь в моём доме и исключительно на мои деньги! Кто тебе дал право так разговаривать с моей матерью?!

Максим кричал на жену, абсолютно не замечая, как их полуторагодовалый сын Никита испуганно прижался к ней, зажмурив свои глазки.

Ксения была ошеломлена и даже не сразу поняла, как ей реагировать. Наконец, она перебила мужа:

– Максим, успокойся и объясни, что случилось?

– Ты ещё спрашиваешь? – его лицо покраснело, и казалось, что он вот-вот взорвётся от ярости. – Ты разбила посуду в присутствии моей матери! А ведь она помогла нам купить этот дом! А ты так ей "благодарна", устроила свою показательную сцену истерички!

– Я?! – Ксения в изумлении расширила глаза.

Час назад, когда Максим пришёл с работы, Ксения накрывала на стол, чтобы его покормить. Внезапно на пороге появилась свекровь, Людмила Павловна. Она жила совсем недалеко, и заходила, когда ей вздумается. Ксения всегда предполагала, что хотя бы Максима она ставит в известность, но её муж не считал нужным делиться этой информацией с ней.

Ксения поставила ещё одну тарелку и положила для свекрови котлету с пюре. В этот момент Никита, пытаясь дотянуться до стакана с компотом, случайно опрокинул его. Стекло разлетелось на осколки. Ксения испугалась, выругалась и бросилась собирать. Она не заметила, что Максим как раз вернулся на кухню.

Людмила Павловна молча наблюдала за тем, как невестка убирает, а ребёнок плачет. Всё прошло тихо. Но едва мать ушла, разразился скандал.

– Послушай, Максим, – спокойно начала Ксения. – Это сделал Никита. Да, я расстроилась и выругалась. Но не на твою же мать. Жаль, что она это видела. Но ты же понимаешь, что наш сын ещё маленький, это произошло совершенно случайно?!

– Она прекрасно поняла, что ее здесь не ждут! В том самом доме, который она нам помогла купить! Так что ты должна извиниться.

– Извиниться? – у Ксении глаза полезли на лоб. – За что? За разбитый стакан? Может, ещё за дождь за окном? Я, между прочим, накормила вас обоих, даже отдала свою порцию. Ты заметил, что я осталась без ужина? И вместо "спасибо" твоя драгоценная мать просто встала и ушла, а ты устроил скандал на пустом месте!

Эти слова только подлили масла в огонь.

– А тебе вообще не положено есть, если ты так себя смеешь вести! Это я зарабатываю и полностью содержу вас! Любую няню я нанял бы дешевле тебя! Хоть бы раз была благодарна!

Не сдержав слёз, Ксения одела сына, взяла документы и ушла ночевать к подруге.

– Я не понимаю, зачем ты вообще с ним живёшь? – сказала подруга Ольга, раскладывая диван. – Дом куплен в браке, он твой так же, как и его. Ты можешь подать на раздел имущества и алименты.

– Всё-таки его мать помогла нам с покупкой… – неуверенно сказала Ксения.

– Она взрослый человек, никто ее не заставлял, она сама приняла это решение и теперь пусть мирится с последствиями воспитания своего сына – отрезала Ольга. – Подай на развод.

Андрей, муж Ольги, вмешался:

– Хочешь работу? Устрою тебя в свою компанию. Научишься, заработаешь на жизнь.

Ксения ухватилась за шанс.

Она нашла частный мини-сад и устроила туда Никиту. Когда сообщила Максиму, тот только хмыкнул:

– Ну-ну! Надолго ли тебя хватит? Перебесишься и угомонишься!

Он перестал давать деньги. Ксения тоже прекратила его кормить. Максим сначала ел у родителей, но затем посчитал расходы и предложил:

– Давай оба будем скидываться в семейный бюджет по 25 тысяч. Остальное – личные деньги.

Ксения предложила платить процент от дохода, но он отказался.

– Фиксированная сумма справедлива! – заявил он.

Пришлось согласиться. Ксения стала откладывать деньги. Через год она получила повышение и купила машину. Максим взбесился.

– Почему не посоветовалась?!

– Это мои деньги, – спокойно ответила она.

Она поехала с Никитой в отпуск. Максим обиделся, но возразить не мог.

Через время Ксения стала задерживаться на работе. Максим жаловался, что в доме неуютно, и предлагал:

– Может, бросишь работу? Я буду давать тебе больше денег.

– Сколько?

Она назвала сумму, в два раза превышающую её зарплату. Максим оторопел.

– Ты с ума сошла! За такие деньги я найду другую жену!

Ксения улыбнулась.

– Ну так начинай искать.

Они развелись. Суд поделил дом. Ксения выкупила его долю.

В день переезда Максим пришёл с матерью.

– Где ты взяла такие деньги? – спросила Людмила Павловна.

– Ваш сын научил меня, – улыбнулась Ксения. – Главное – придерживаться бюджетного правила.

Максим скривился.

– Ученица превзошла учителя… – пробормотал он, выходя за дверь.

Жених для тещи

Андрей открыл глаза и уставился в потолок. В голове стоял жуткий звон – нет, не от похмелья, а от старого медного будильника, который стоял на комоде у тёщи. Проблема была в том, что комод находился не у них в квартире.

Но будильник все равно звенел.

– Андрей! Оля! Вставайте! – раздался голос из коридора.

Он перевел взгляд на жену. Ольга натянула одеяло на голову и пробормотала:

– Это сон. Просто плохой сон…

– Я варила суп, но он у вас скис! – с укором заявила тёща.

Андрей зажмурился. Шесть сорок утра. Воскресенье. Галина Петровна опять пришла без звонка.

За последние три года он уже привык к ее внезапным визитам. Иногда это были «просто посиделки». Иногда – проверка чистоты холодильника. В прошлый раз она пришла с ковром и заявила, что «на улице прекрасная погода, надо бы выбить».

Но сегодняшний случай был особым.

– Мам, какой суп, как он мог скиснуть? Мы же вчера ничего не варили! – простонала Ольга из-под одеяла.

– Вот именно! – возмущенно отозвалась теща. – Нормальная семья должна варить суп каждый день!

Андрей сел на кровати, потирая лицо. Кажется, ему срочно нужен был план. План по спасению их семьи.

Идея пришла внезапно, как электрический разряд.

– Мам, а у вас есть кто-нибудь? – неожиданно спросил он.

Галина Петровна нахмурилась.

– В смысле?

– Ну… мужчина. Друг. Кавалер.

Теща смотрела на него как на сумасшедшего. А он, сам того не ожидая, начал улыбаться.

Идея была гениальной.

Теща прищурилась. Ее губы сжались в тонкую ниточку, а в глазах вспыхнул подозрительный огонек. Андрей на мгновение пожалел, что сболтнул лишнего, но отступать было поздно.

– Что ты этим хочешь сказать? – голос Галины Петровны был натянут, как леска удочки, на которую только что поймали акулу.

Андрей сделал вид, что не заметил угрозы. Напротив, он расплылся в самой доброжелательной, самой дружелюбной улыбке, на которую был способен.

– Да ни на что, мам, просто интересно! – протянул он с непринужденностью плохого актера.

Галина Петровна медленно скрестила руки на груди. Она была женщиной в расцвете сил – по крайней мере, так она сама говорила. Год назад ей исполнилось пятьдесят три, но с ее энергией она могла бы спокойно вести утреннюю гимнастику по телевизору. Прямая осанка, аккуратно уложенная прическа цвета «каштан с благородной сединой», идеальный маникюр – да ее бы с руками оторвали, если бы она хотела кого-то найти.

Но вот в этом-то и была проблема.

– Андрей, ты случайно не заболел? – прищурилась она. – Или… подожди. Ты что, хочешь от меня избавиться?!