Жизнь в строках

Мира Арден

Жизнь в строках

Когда счастье приходит без спроса

Артём всегда считал себя счастливым человеком. У него была просторная квартира в центре города – уютная, обставленная со вкусом. На полках стояли книги, которые он давно собирался прочитать, но всё никак не находил времени. Он возвращался домой в порядок и тишину, а по утрам его будил мягкий солнечный свет.

Работа у него была стабильная, доход – достойный. IT-компания, перспективы роста. Иногда приходилось засиживаться допоздна, но это его не тяготило. Друзья – проверенные, немного, но настоящие. Они собирались по пятницам, чтобы посмеяться, поиграть в настолки или просто выпить в баре. Артём любил эти вечера. Любил свою свободу. Хотел – шёл на пробежку, хотел – проводил выходные с сериалами и доставкой еды. Родители тоже не давили: «Живи, как хочешь, сынок», – говорила мама.

Казалось бы, у него есть всё. Но однажды судьба решила проверить, насколько он к этому «всему» готов.

***

Поздний осенний вечер. За окном моросил дождь. Артём, укутавшись в плед, устроился с книгой на диване, наслаждаясь редкими минутами покоя. И вдруг – звонок в дверь.

– Кого там принесло? – проворчал он, нехотя поднимаясь.

На пороге стояла небольшая плетёная корзинка. Внутри – крошечный ребёнок, закутанный в розовое одеяльце. Девочка. Рядом записка:

«Это твоя дочь. Я не могу её воспитывать. Прости».

Руки дрогнули. Сердце ухнуло вниз. Записка выпала из пальцев на пол.Он пытался вспомнить, кто мог быть матерью ребёнка. Год назад были отношения. Короткие, хаотичные. Неужели?..

Он осторожно взял корзину и занёс малышку в квартиру. Она спала, её крошечные пальчики сжаты в кулачки. Он смотрел на неё и не верил. Это всё происходит с ним?

***

Первым делом он позвонил маме. Она приехала через полчаса с полным пакетом детских вещей. Бутылочки, подгузники, пелёнки – всё, что ему даже в голову не пришло бы купить.

– Держи, – уверенно сказала мама, протягивая свёрток. – А теперь рассказывай.

– Мама… Я сам не понимаю, – выдохнул Артём, всё ещё растерянный.

Она только вздохнула и с улыбкой взяла девочку на руки.

– Значит, разберёмся. Теперь она твоя, сынок.

Той ночью Артём не спал. В одной руке бутылочка со смесью, в другой – телефон с открытой статьёй «Как ухаживать за младенцем». Он не знал, что будет дальше.

Но дни шли. Неделя. Месяц. Он привык. Научился менять подгузники, укачивать малышку, разбираться в её плаче. Девочку назвал Полиной.

Через несколько месяцев оформил документы. Официально стал её отцом. Теперь он уже не мог представить свою жизнь без неё.

***

Прошло два года. Полина росла весёлой, любознательной девочкой. Артём учился совмещать работу и отцовство. Было сложно, но он справлялся. Они были семьёй.

А потом раздался новый звонок в дверь.

На пороге стояла молодая женщина. Бледная, уставшая. В глазах – тревога.

– Артём… – её голос дрожал. – Ты, наверное, меня не помнишь. Меня зовут Анна. Я… я мама.

Мир вокруг будто замер.

Они сели в гостиной. Анна молчала долго. А потом заговорила.

Она рассказала, что тогда, два года назад, была в ужасной ситуации. Без денег. Без помощи. Больная. Она не видела выхода. Бросила дочь в отчаянии, надеясь, что Артём сможет дать ей то, чего у неё не было. Но теперь она здорова. Она вернулась. И хочет участвовать в жизни девочки.

– Я не прошу прощения. Я не заслуживаю его. Но я хочу, чтобы она знала, кто её мать. Чтобы у неё были и мама, и папа.

Артём молчал. В груди комом встала боль. Он не мог просто так её отдать. Полина – его.

– Я не могу просто так её тебе отдать, – наконец выдохнул он.

Анна кивнула, сглотнув слёзы.

– Я не хочу отбирать её. Я хочу, чтобы мы оба были рядом.

Они договорились. Анна осталась в городе. Полина начала узнавать её. Было сложно. Но ради дочери они старались.

***

Прошёл ещё год. Артём и Анна сблизились. Постепенно. Неспешно. И однажды он понял – он влюбился.

Неожиданно. Но по-настоящему.

Полина росла в любви и заботе. А когда Артём сделал Анне предложение, девочка радостно захлопала в ладоши, даже не понимая до конца, что происходит.

Теперь каждое утро он пил кофе не один. На балконе сидели двое – Анна и Полинка. Его семья.

Он смотрел на них и думал:

Иногда счастье приходит неожиданно.

И именно тогда оно – настоящее.

Станция «Ожидание»

Катя не любила раннее утро, но именно в нем была ее единственная стабильность. Будильник на 6:03 – не 6:00, чтобы не быть как все, и не 6:05, чтобы не расслабляться. Чай в термос, вареное яйцо в пластиковый контейнер, наспех натянутый свитер и ключи, вечно теряющиеся в безразмерной сумке. Электричка в 6:43 от платформы «Южная».

За последние два года эта поездка стала чем-то большим, чем просто дорогой на работу. Это была ее личная сцена – замкнутый мир, где все повторялось до малейших деталей. Та же пожилая пара с термосом чая, тот же школьник с неизменными наушниками, тот же громкий молодой человек с кофе навынос и – он.

Мужчина из другого края вагона.

Катя не знала, как его зовут. Ни возраста, ни профессии. Но знала – появляется он на «Центральной», садится у окна в четвертом вагоне, и всегда – справа. В тот самый момент, когда поезд начинает набирать ход. Он не смотрел в телефон, не читал. Просто смотрел в окно. Иногда держал в руках книгу, но редко переворачивал страницы.

Он был не красавец, но в нем было что-то очень настоящее. Катя подсознательно искала его взгляд каждый раз, когда входила в вагон. И если он уже сидел – внутри нее становилось немного спокойнее. Как будто день теперь точно начнется правильно.

Она не мечтала о бурном романе. Даже имени не придумывала. Просто привыкла. Привыкла к тому, что он есть. В одно и то же время, в одном и том же месте. Его присутствие стало якорем, частью той тонкой системы, которая удерживала ее от полного растворения в серых буднях.

Иногда ей казалось, что он тоже замечает ее. Ненавязчиво, мимолетно. Когда их взгляды случайно встречались – он не отводил глаз, но и не улыбался. Просто смотрел. Молча. Без подтекста. Без обещаний. Эти короткие моменты были как глоток холодной воды после душного офиса.

Катя работала в отделе кадров средней IT-компании. Бумаги, графики отпусков, тревожные звонки, бесконечные анкеты. Иногда ей казалось, что она просто живёт по формам №1-Н и №Т-2. Рабочий день она начинала с кофе и Excel, заканчивала тем же. Жила одна, квартира съемная, стены тонкие. Иногда она слушала, как соседка по лестничной клетке ссорится с мужем. Это раздражало, но втайне вызывало зависть. У нее хотя бы кто-то есть, с кем можно ссориться.

В электричке было иначе. Там никто не требовал, не спрашивал, не звал. Просто присутствовал. Как он.

Однажды утром, войдя в вагон, она заметила, что его место пустует. И почему-то внутри все обмякло. Она просидела всю дорогу, не читая, не слушая музыку, просто глядя в окно. И весь день прошел как-то… не так. Вроде все по плану, но что-то не совпадало. Как будто одной ноты не хватало в песне, которую она слышит каждый день.

На следующий день он снова был. Сидел, как всегда, у окна, в черной куртке и с термосом в руках. Катя вздохнула с облегчением. Он кивнул, как будто знал, что она смотрела. А может, и правда знал. Она не улыбнулась – просто кивнула в ответ. Это был их странный, ни на чем не основанный ритуал.

Так и шли дни. Работа, вагон, мужчина напротив. И это молчаливое «мы», которое никто не проговаривал. Не разрушали словами. Она не смела даже думать, что может быть иначе.

А потом он исчез.

Сначала она подумала, что он просто опоздал. Электрички – дело капризное. То застрянет где-то на перегоне, то перепутаешь платформу, особенно если едешь на автомате. Катя села на свое обычное место, глянула в сторону его – пусто. Мелочь. Не повод для волнения.

На следующий день он снова не появился. Катя зашла в вагон раньше обычного, прошла чуть дальше, заглянула – нет. На всякий случай пересела ближе к его стороне, чтобы не пропустить. Когда поезд тронулся, сердце ухнуло – не из-за страха, а от неопределенности. Она пыталась сосредоточиться на книге, но слова рассыпались в строках, как бисер по полу.

Через неделю его отсутствие перестало быть случайностью.

Катя начинала каждое утро с надежды – может, сегодня? Заглядывала в окна вагонов, стараясь не выглядеть слишком заинтересованной. Иногда сжимала ремешок сумки так сильно, что пальцы становились белыми. Но мужчина не появлялся.

Парадоксально, но только его отсутствие позволило ей понять, насколько он стал частью ее жизни. Не как человек, которого ждешь, чтобы обнять. А как… стержень. Маленькая деталь, которая держала в балансе всю сложную конструкцию ее будней. Ритуал с лицом напротив. Без него – все шаталось.

Катя стала ездить рассеянно. Поездки потеряли вкус. Музыка в наушниках больше не звучала, а просто фоново гудела. Книги стали пролистываться, а не читаться. И каждый день она задавала себе один и тот же вопрос: «А если он больше не придет?» Не заболел. Не уехал. Просто ушел. Как бывает с людьми, которых мы не держим – потому что никогда не держали.

Сотрудница по работе, Ира из бухгалтерии, как-то сказала:

– Что ты такая сонная все время? Влюбилась что ли?

Катя усмехнулась, глядя в экран монитора.

– Почти. Только без взаимности, имен и диалогов.

Ира не поняла, но пожала плечами. А Катя задумалась: а если бы она знала его имя, профессию, любимый цвет – было бы легче? Наверное, наоборот. Тогда это было бы уже серьезно. А сейчас – просто привязанность. Или не просто?

Она начала фантазировать: может, он переехал. Или сменил работу. Или начал ездить на машине. Или… ушел, потому что кто-то в его жизни стал важнее, чем эта утренняя тишина в четвертом вагоне.

Катя ловила себя на мысли, что ждет объяснений. И злилась на себя за это. Люди не обязаны присутствовать в нашей жизни. Тем более – случайные попутчики.

Но все равно каждый день она проверяла вагон. Садилась ближе к окну. Смотрела. Искала.

Мир стал тише. Даже город будто погас на пару тонов. Рабочие будни снова стали одинаковыми, но уже с пустотой внутри. Не болью. Не тоской. Просто зияющей тишиной. Как будто привычная мелодия, которую ты слушал каждый день, вдруг выключилась на середине такта.

В пятницу она впервые проспала. Приехала на платформу на двадцать минут позже обычного. Зашла в вагон, села на первое попавшееся место. И вдруг осознала – не ищет. Просто едет. Без ожиданий. Без веры. Даже без обиды.

Просто – электричка, как всегда. Только теперь она – сама по себе. Без него. Без «мы».

Но когда на следующей неделе на платформе снова мелькнул силуэт в черной куртке, сердце Кати вдруг сделало не один, а два удара подряд.

Она не поверила сразу. Не подошла. Не заговорила.

Но внутренний голос сказал четко:

– Ты все еще ждала.

Это был обычный вечер. Катя зашла в супермаркет после работы – взять хлеб, яблок и, может быть, что-то к чаю. Она не любила большие магазины, но тот был по пути и привычный: одни и те же кассиры, знакомое расположение отделов. Она шла между полками с овощами, рассматривала груши, когда услышала рядом голос:

– Все-таки вы существуете.

Катя замерла. Потом медленно повернулась.

Он. Без вагона. Без окна и термоса. Просто – стоял, с корзинкой в руках, в пуховике и джинсах, такими же обыкновенными, как день недели.

– Простите? – сказала она, растерянно.

– Я не сумасшедший, – быстро добавил он, немного засмущавшись. – Просто… я видел вас. Много раз. В электричке. Всегда думал, что вы – часть утра, как кофе или радио.

Катя невольно улыбнулась. Он говорил немного сбивчиво, с легким акцентом на последние слова, но не выглядел странно. Скорее – так, будто решился на что-то нехарактерное.

– А я думала, вы меня не замечали, – сказала она. – Всегда смотрели в окно, как будто за ним – другой мир.

– Так и есть, – он чуть склонил голову. – Но иногда в отражении видел больше, чем снаружи.

На секунду повисла тишина. Мягкая, не давящая.

– Я Катя, – сказала она.

– Андрей, – ответил он. – Приятно, наконец, познакомиться не через стекло.

Она кивнула, чуть пожала плечами, как будто хотела добавить: «Это странно, но приятно». Вместо этого спросила:

– А вы… всегда ездили на этой же электричке?

– Почти. Работа в центре. Но пару недель был в командировке. Потом пару раз опоздал. Потом… начал садиться в другом вагоне. Не знаю почему. Может, боялся, что вы не вспомните.

Катя усмехнулась. Она действительно вспоминала. Каждое утро.

– А теперь?

– А теперь увидел вас у груш и понял, что если не скажу ничего – буду жалеть.

Она почувствовала, как что-то внутри размягчается. Как будто напряжение, копившееся в ней неделями, внезапно отступило.

– Я, кстати, тоже часто ездила из-за вас, – сказала она. – Привычка. Привязанность. Не знаю. Но когда вы исчезли – было пусто.

Он смотрел прямо, не отводя взгляда.

– Приятно быть причиной чего-то хорошего. Даже если случайно.

Они стояли среди фруктов, среди голосов, касс, тележек, но были будто отдельно. В своей маленькой зоне тишины.

– Хлеб вы брать будете? – спросил он с лёгкой улыбкой.

– А то, – подыграла она. – И чай. И, возможно, эклер.

– Можно я составлю компанию до кассы? Чтобы не потерять вас снова.

Катя кивнула. Он шел рядом, не слишком близко, но и не вежливо-отстраненно. Спокойно. Как человек, который ничего не требует, но хочет быть рядом.

На выходе он спросил:

– Можно я провожу вас до дома?

Катя подумала. Обычно отказала бы. Но сегодня – нет.

– До остановки – пожалуйста, – сказала она.

И они пошли, не спеша, с пакетами и молчаливым согласием на то, что теперь между ними будет не просто окно и поезд.

Когда они прощались у автобусной остановки, он спросил:

– Завтра утро – тот же маршрут?

Катя кивнула.

– Я сяду на свое обычное место, – добавила она.

Он улыбнулся:

– Тогда, может, я наконец пересяду рядом?

Катя кивнула снова. Без слов. Но внутри – потеплело.

Они начали ездить вместе. Без официального договора, без оговоренного времени. Просто – каждое утро Катя шла в четвертый вагон, и там, у окна, сидел Андрей. Иногда – с кофе. Иногда – с книгой. Иногда – с простым вниманием, обращенным на нее.

Первые пару дней они говорили немного. О погоде, о пробках, о том, как трудно просыпаться в марте. Но разговоры не были формальными. Они будто проверяли ритм друг друга. Совпадают ли темп, дыхание, взгляд.

– Ты всегда читаешь? – как-то спросил он.

– Чаще всего. Иногда просто смотрю на людей.

– И что видишь?

Катя подумала.

– Усталость. Много людей ездят, будто их кто-то толкает в спину. Без цели. Без желания.

– А ты?

– А я раньше так же. Пока однажды кто-то не начал ездить напротив.

Он не ответил. Только улыбнулся. И посмотрел в окно. Но на самом деле на ее отражение в стекле. Она это почувствовала.

Потом были разговоры о семье. Катя рассказала про свою младшую сестру, которая вечно пишет из Тбилиси и присылает открытки даже в век мессенджеров. Андрей говорил о матери – живет одна, на даче, растит помидоры и всегда думает, что он голодает в городе.

Катя слушала. Иногда – больше, чем говорила. Она замечала, что Андрей часто уходит в себя. Мысли, как птицы, проносятся в его взгляде, но он не ловит их словами. И однажды она спросила:

– А у тебя есть кто-то, с кем можно просто помолчать?

Он посмотрел на нее долго. Потом тихо ответил:

– Был.

Катя не уточнила. Просто ждала. Они ехали в тишине. Потом он заговорил сам:

– Два года назад. Я был женат. Мы вместе учились, жили, строили планы. Разошлись… не ссорясь. Просто выдохлись. Тишина стала холодной. А я – не смог нагреть. Иногда думаю, может, это я не умею держать рядом людей.

Она долго молчала. Потом сказала:

– Мне кажется, ты умеешь. Просто не со всеми совпадает температура.

После этого разговора Андрей стал другим. Мягче. Реальнее. Он перестал прятаться за иронией. Стал чаще смотреть в глаза. И когда говорил – чаще спрашивал:

– А ты? С кем ты была рядом?

Катя рассказывала про однокурсника, с которым жили вместе. Про расставание, когда он уехал в Питер работать, и она осталась, решив, что Москва – пока все, что у нее есть.

– Больно было?

– Нет. Обидно. Оттого, что я не поняла сразу: ему просто было удобно. Не было любви. Только «вместе удобно».

– А сейчас?

– Сейчас хочу не удобно. Хочу по-настоящему. Но не знаю, как это выглядит.

Он кивнул:

– Может, оно выглядит как чай в термосе и разговор на шесть остановок.

В один из дней он не пришел. Просто не сел. Катя вошла в вагон, как всегда, но его место пустовало. И внезапно в груди сжалось.

Она пыталась убедить себя – бывает. Работа, дела, поздняя ночь. Но внутри – тревожное эхо.

А утром следующего дня он снова был. И, усевшись рядом, сказал:

– Прости, что вчера не написал. Мы не договаривались писать, но… я думал о тебе весь день.

Катя улыбнулась. Но заметила – он выглядел уставшим. В глазах была тень.

– Все в порядке?

Он покачал головой.

– Матери стало хуже. В больнице. Я был с ней. Ночью тоже. Ты… не пугайся, если я вдруг снова исчезну.

Она взяла его за руку. Без слов. Просто так. И не отпустила до самой их станции.

Он крепче сжал ее пальцы.

Это было начало. Начало чего-то нового. Без обещаний. Без громких слов. Но с тем редким ощущением, что рядом – человек, которого не боишься пустить ближе.

Весна пришла незаметно. В электричке стало светлее – утренние лучи проникали сквозь мутные окна и рисовали на лицах пассажиров мягкие тени. Катя сидела у окна. Рядом – Андрей. Его рука легко касалась ее пальцев, и ей не нужно было слов, чтобы понять: они здесь, вместе, и этого достаточно.

Прошел месяц с того дня, когда он взял ее за руку в ответ на ее молчаливую поддержку. Они не называли друг друга «пара». Не строили планов, не подписывали ни одного «мы». Но в этом молчаливом пространстве между двумя сиденьями было больше близости, чем в любых публичных объятиях.

Они все так же ездили вместе. Пили кофе из термоса, обсуждали книжные обложки, фильмы, людей из соседних вагонов. Иногда молчали. Иногда смеялись. Иногда спорили. Он делился новостями о матери – стало лучше, но наблюдение продолжалось. Она рассказывала про новый проект на работе и то, как начальник впервые за два года сказал «молодец».

И однажды Катя осознала: утренние поездки перестали быть ритуалом выживания. Теперь они были частью чего-то большего. Чего-то, что росло между ними – без шума, но уверенно.

В пятницу он сказал:

– Я нашел для нее дом ближе к Москве. Переезжает на следующей неделе. Думаю… теперь я смогу больше быть здесь. С тобой.

Она только кивнула. Но в груди – как будто расправились крылья.

А потом было воскресенье. Не электричка. Не офис. Просто утро. Он позвал ее в город – погулять по парку, зайти в книжный, выпить кофе не из термоса, а из фарфоровой чашки. Катя долго выбирала, что надеть. Не потому, что хотела понравиться, а потому что впервые за долгое время хотела чувствовать себя красивой. Для себя. И рядом с ним.

Они встретились у станции – без поездов, но как будто по привычке. Он протянул ей тюльпаны. Жёлтые. И сказал:

– Просто потому что ты весна.

Она засмеялась. И подумала, что счастье, возможно, именно в этом – в простом, тихом, не надуманном.

После прогулки они зашли в книжный. Она выбирала томик рассказов, он – кулинарную книгу для мамы. Потом – кафе. Обычное. Без мрамора и цен, витающих выше облаков. Она пила чай, он – капучино, и Катя вдруг поняла: это не «новое» в жизни. Это ее жизнь. Просто теперь – другая.

Он посмотрел на нее.

– Катя, ты знаешь, с чего все началось?

– С электрички, – улыбнулась она.

– Нет. С тебя. Ты была якорем. Я думал, что я – тот, кто смотрит на тебя. А оказалось – ты держала меня, пока я не понял, что хочу быть не пассажиром, а рядом.

Она не ответила. Просто взяла его за руку. Без лишнего пафоса. Потому что он уже был не напротив. Он был рядом.

Через несколько недель они впервые не сели на утреннюю электричку.

Вместо этого Андрей встретил ее у дома на машине. Они поехали за город – просто так, без причины. За окном мелькали деревья, поля, деревни. Катя смотрела, как меняются пейзажи, и вдруг поняла: теперь у нее нет нужды ждать.

Она больше не живет на станции ожидания.

Она – в пути.

И рядом с ней человек, с которым можно не торопиться. Не объяснять. Просто ехать. Вперед.

На одной из остановок они вышли – воздух был свежий, небо – синее и безоблачное. Вокруг весело щебетали птицы. Андрей взял ее за руку и спросил:

– А ты знала, что станция, с которой ты начинала, называлась «Южная»?

Катя кивнула.

– А следующая?

Он достал билет, протянул ей. Там было написано: «Солнечная».

Катя улыбнулась. И поцеловала его.

Незваная гостья

– Катя, ну пожалуйста! Я же не прошу тебя навсегда, – голос Алины звучал жалобно, почти умоляюще.

Катя поправила телефон на ухе и глубоко вздохнула.

– Алиночка, я бы с радостью, но…

– Я же сказала, на пару дней! – перебила подруга. – Просто пока найду себе жильё. Ну не идти же мне к родителям! Ты же знаешь, какая у меня мама…

Катя знала. Вернее, слышала об этом сто раз.

Алина с юности любила свободу и независимость, а родители любили контроль и наставления. Их отношения напоминали бесконечную войну, в которой обе стороны не желали отступать.

– Ну… – Катя закусила губу. – У нас, конечно, не так много места…

– Да ладно тебе! Разве я много ем? Разве я проблемная? Я же стройная, – Алина рассмеялась.

Катя невольно улыбнулась.

Артем точно не будет в восторге.

Но это же только на пару дней…

– Она что, совсем никого больше не нашла? – Артем сидел на диване, скрестив руки на груди.

Катя виновато пожала плечами.

– Ну… Алине реально некуда пойти.

– Арендуемые квартиры закончились?

– Артем!

– Ну и что? – он вздохнул. – Просто я знаю таких гостей… Они приезжают «на пару дней», а потом…

– А потом она съедет, – твердо сказала Катя.

Артем покачал головой.

– Ладно. Только пусть реально ищет жильё, а не расслабляется.

Катя кивнула.

О чем вообще волноваться?

Ну поживет у них Алина пару дней.

Что может пойти не так?

Алина приехала вечером.

С тремя чемоданами.

Катя остановилась в дверях, когда увидела, как таксист выгружает вещи.

– Алиночка… это что?

– А? – подруга на секунду растерялась, а потом махнула рукой. – А, я просто кое-что захватила.

– «Кое-что»? – Артем посмотрел на чемоданы, потом на Катю.

Алина подхватила сумку и весело зашла в квартиру.

– Ой, ну что вы как неродные! Давайте, проведите мне экскурсию!

За ужином Алина болтала без умолку.

– …и представляешь, Катюх, они реально требуют с меня предоплату! Ну как так можно? Ведь я пока ищу работу, я же не могу сразу платить!

– Ты уволилась? – Артем поднял брови.

Алина замерла на секунду, а потом неуклюже рассмеялась.

– Ой, да ладно, Артем, это вообще другая история. Долгая. Не буду вас грузить!

Катя сжала вилку.

Что-то здесь не так…

Но подруга уже сменила тему, смеясь над чем-то еще.

Артем больше не задавал вопросов.

Но когда он взглянул на Катю, его взгляд сказал всё, что он думал.

Позже, когда Алина ушла в душ, Артем шепнул:

– Она не собирается съезжать.

– Артём, ну хватит! – Катя закатила глаза. – Ты преувеличиваешь.

Муж скептически посмотрел на нее.

– Через сколько дней она уйдет?

Катя запнулась.

– Ну… Ну скоро!

– Угу.

– Артем, ну не будь таким. Это же моя подруга.

– Именно. Твоя.

Катя нахмурилась.

– Что ты хочешь сказать?

Артем вздохнул.

– Я просто хочу посмотреть, через сколько ты сама попросишь ее уйти.

***

Катя проснулась от запаха кофе.

Она сонно потянулась и посмотрела на часы. 9:30.

Из кухни раздавался веселый голос Алины:

– Ну, я же сказала, что он просто придурок! А ты мне не верила!

Катя натянула халат и вышла в

На кухне за столом сидела Алина с телефоном.

Перед ней – ее завтрак.

Кофе. Катин любимый йогурт. Два тоста.

Катя медленно нахмурилась.

– Доброе утро…

– Ой, Катюха, привет! – Алина отмахнулась, не отрываясь от разговора. – Дай мне пару минут, я тут подруге совет даю.