Начальник милиции 6

– Так вчера стригся, Петр Петрович, – заверил в ответ следователь.

– А-ай, – махнул на него рукой шеф и, бряцая медалями на парадном кителе, нервным колобком ускакал встречать делегацию из области.

Вскоре вернулся с сияющей мордой, с генерал-майором Строкиным и с каким-то полковником субтильного вида, напоминающим кадровика, еще с ними майор был, но тот больше на милиционера похож. Морды, за исключением генеральской, мне не знакомы, но по холеному блеску щек, вальяжности в движениях и легкой гусарской ленце в сытых взглядах видно было, что все они прямиком из главка и находятся под крылом Строкина. Приближенцы, так сказать, «адъютанты». Ну или, по-нашему, по-простому – жополизы.

Кулебякин и троица прибывших приблизились.

– Становись! – скомандовал подскочивший к строю шеф. – Сми-ир-рна-а!

Потом майор, чеканя шаг (старался как мог, хотя иногда промахивался мимо такта-ритма), приблизился к генералу, который стоял, замерев глыбой, перед нами с рукой у околышка фуражки.

– Товарищ генерал-майор, личный состав ОВД Зарыбинского горисполкома построен. Доложил начальник отдела, майор милиции Кулебякин.

– Здравствуйте, товарищи! – гаркнул генерал, а Мухтар в вольере залаял.

– Здра!.. Жела!.. Твищ!.. Генерал! – отгавкались мы дружно и громко, перекричали даже Мухтара.

Получилось лучше, чем обычно, хотя строевые подготовки проводились у нас редко. Я уже сколько здесь, а не помню ни одной.

– Вольно! – генерал убрал руку от головного убора, а строй чуть шевельнулся, выдохнул, принимая удобную позу для стояния.

– Сегодня я зачитаю важный приказ для вашего отдела! – как-то по-торжественному вещал Строкин. – Все вы знаете о том, что в Зарыбинске задержан военный преступник, на чьем счету во время войны было немало жертв из числа мирного населения. Дело резонансное, громкое, на самом верху нас отметили. А я хочу поблагодарить за службу лично капитана милиции Морозова Александра Александровича.

– Товарищ генерал, – шептал начальнику Кулебякин, но делал это так громко, что все мы расслышали его слова. – Морозов – старший лейтенант. Вот только что звание получил.

Да уж, ведь именно в тот день, когда я проставлялся, и мы всем коллективом обмывали звёздочки, и началась погоня за Сафроном – и Святошей.

– Нет, товарищи, – светил улыбкой аки боженька генерал. – Я не ошибся.

И он зачитал приказ, в котором говорилось о присвоении мне звания капитана милиции раньше срока за особые служебные заслуги и обезвреживание опасного преступника, скрывавшегося много лет под другой личностью.

– Капитан Морозов, – скомандовал в конце зачитывания генерал. – Для вручения погон выйти из строя!

Я вышел из линии коллег, промаршировал до генерала и его свиты. Не сбился, не запнулся, получилось неплохо. Видимо, навыки всплыли из школы милиции – тело помнит.

Встал перед генералом, а тот торжественно вручил мне капитанские погоны.

Самое красивое звание – капитан. Звездочек много и звучит хорошо.

– Служу Советскому Союзу! – взяв погоны в левую руку, я приложил к фуражке правую.

Генерал пожал мне руку, и я уже хотел было возвращаться назад, но Строкин меня остановил.

– Это еще не все… – хитро щурился он, поглядывая то на меня, то на Кулебякина, то на остальной личный состав отдела. – Основной приказ я еще не зачитал, товарищи.

Ему кто-то из свиты подал очередную бумажку, и генерал стал вещать другой приказ по личному составу, в котором говорилось о кадровых перестановках. Заканчивался приказ словами:

– Назначить на должность начальника милиции ОВД Зарыбинского горисполкома капитана милиции Морозова Александра Александровича с должностным окладом…

Далее шло перечисление денежных надбавок (секретка и еще какие-то), которые положены мне были к ежемесячной выплате, как начальнику ГОВД. Я уже не слушал, не вдавался, эти подробности меня слабо интересовали, а вот новость о новой должности, конечно, категорически, обрадовала.

Народ замер, не веря своим ушам. Обычно такие бюрократические проволочки, как назначение или перевод, длились месяцами. Рапорт на то, что согласен с предложенной должностью, я написал, но и сам не думал, что все так быстро случится. Ну и о том, что я буду начальником – никто особо не знал. Только Мария Антиповна и сам Кулебякин были в курсе. А для остальных это оказалось полным сюрпризом. Причем, судя по громким аплодисментам – очень даже приятным сюрпризом.

Радовался и Кулебякин, ведь его этим же приказом передвигали на вышестоящую должность начальника УВД Угледарского горисполкома.

– Подполковника, наконец, получу, – еле слышно выдохнул Петр Петрович, смахнув скупую милицейскую слезу.

Я его услышал и шепнул:

– Поздравляю, товарищ майор.

Аплодисменты стихли, Строкин еще что-то вещал о приоритетных задачах по охране общественного порядка, о роли партии и народа в нашей совместной деятельности и прочих наших кораблях, которые бороздят просторы Вселенной. Я не слушал, а был немножко придавлен счастьем. Никогда бы не подумал, что буду так рад новой должности, учитывая, что совсем недавно был совершенно по другую сторону «баррикад». Подумать только, а теперь вот он я – начальник милиции!

Мысли роились и не хотели укладываться в голове. Многое за эти секунды, показавшиеся долгими, всего передумал. Начиная от обновления автопарка ГОВД и заканчивая переселением Мухтара из уличного вольера в место более престижное. Ведь он теперь пес начальника. Стало быть, зам, получается. Ха!

После официальной части делегация двинулась по кабинетам, традиционно заглядывая в каждый уголок. Показывая свою сопричастность к рабочему процессу борьбы с провинциальной преступностью. Марафет мы, конечно, успели в здании навести. Как и полагается, вымыли все с порошком и хозяйственным мылом. Ненужные бумажки попрятали, нужные – красиво выложили на видное место.

Пока Кулебякин по старой привычке на правах старшего водил свиту по помещениям, я во дворике принимал поздравления от коллег. Радовались все, как дети. Петр Петрович был свой человек, а меня, видимо, считали еще более своим. Совсем своим, в доску – мне и это, выходит, в полной мере удалось.

И потом, что же ребятам не радоваться. Обычно на такие начальственные должности присылали сверху злого варяга-карьериста, а не назначали из доморощенных, чтобы проще было за ниточки тянуть и управлять ОВД из главка. А тут такая новость – теперь Морозов начальник. Учитывая, что в коллективе я давно пользовался авторитетом, и каждый обращался периодически ко мне то за советом, то за помощью – лучшей кандидатуры для шефа они и представить не могли. А что касается меня, то я согласен управлять таким коллективом. Хорошим, дружным и работоспособным.

Все проходило гладко. Даже пресса появилась. Откуда-то вынырнула Зина с фотоаппаратом и Тулушем. Отщелкав меня по-быстренькому, она сказала, что напишет статью о новом начальнике милиции.

Потом на черной «Волге» во двор подкатил Эрик Робертович, решил поздравить меня лично. Вылез из машины и пожал руку, пожелал удачи на новом поприще, свершений и достижений, и сказал, что планерка у него по понедельникам в десять утра.

Сейчас милиция подчиняется исполкому, и начальник ходит на планерки к председателю, в данном случае – я, значит, буду хаживать к Робертовичу.

Но я вовсе не против такого взаимодействия, все же городок у нас небольшой, и лучше, когда вместе дела делаем. К тому же, буду в курсе, что творится у нас в Зарыбинске в плане не только криминальных, но и общественных и всяких культурных событий.

– Спасибо за поздравления, Эрик Робертович, – жал я ему в ответ руку. – Как Вовка? Как Эльба?

А он мне вручил какой-то письменный набор на стол. Подставка под канцелярские принадлежности, календарь, настольные часы. Мне показалось, что самодельный, но сделанный получше заводского – от хорошего мастера.

– Все хорошо, – ответил председатель исполкома. – Вова в школе сейчас, а собачка мается без него. Скучает в сарае. Раньше я сам гулял с ней частенько, а сейчас навалилось что-то… все строим и строим. То новые склады, то обновляем трубопровод городской, и до отопительного сезона успевать надо, так еще заместитель мой, товарищ Варежкин, постоянно на больничном. А вы, Сан Саныч, не хотите сменить место работы? – неожиданно спросил собеседник. – Вот бы мне такого зама, как вы… Энергии в вас – на весь исполком хватит.

– Спасибо за лестное предложение, но я всегда в милиции хотел работать, с детства, – вполне правдоподобно выдал я. – А вот насчет Эльбы мог бы вам подсобить, есть у меня дельная мыслишка. Скажите, Эрик Робертович, а как обстоят дела в местном ДОСААФЕ?

Глава 3

– Работает ДОСААФ в штатном режиме… а почему вы интересуетесь? – вопросительно уставился на меня председатель исполкома.

– Мысли кое-какие есть по нему. Скажите, чем они там занимаются?

– Ох, Александр Александрович, вот между нами говоря, деньги же государственные проедают, – понизив голос, вздохнул Покровский. – Есть там курсы по обучению водителей, в том числе категории «С», работают в этом плане с молодежью, в рамках подготовки к военной специальности, и вот больше ничем не занимаются. А ведь такое здание им отгрохали, автодром свой имеется. Площади такие, что любая контора позавидует. Но нет желания развиваться. Директор да пара инструкторов. Им, видимо, и так хорошо.

Он аккуратно развёл руками.

– Вот об этом я бы и хотел поговорить. А как вы думаете, штат можно расширить?

– Зачем? – он наморщил лоб. – Чтобы бездельников стало больше?

– Есть у меня, считай, готовый инструктор для клуба служебного собаководства. Ветеран милиции, сейчас в отставке, на пенсии. Свободен, как птица в небе и готов учить ребятишек и всех желающих кинологическим премудростям.

– Так там нет такого клуба, – озадаченно поскрёб нос, будто на нём были темные очки, Покровский.

– Будет. Вы же руководитель города, продавите вопрос на своем уровне. Управление образование расшевелите. Не мне вас учить, как это делается.

– Вы хотите создать на базе ДОСААФ клуб служебного собаководства? – задумался Эрик Робертович.

– А вы не хотите? – хитро прищурился я. – Вам в копилочку пойдет, как руководителю города, такая инициатива – будет чем перед областью засветиться. В Угледарске, между прочим, да и во всей области тоже, нет пока такого клуба. Там в ДОСААФе только радиосвязисты занимаются да стрелковая секция балуется. А у нас собачки будут. Я почему вопрос про Эльбу поднял – сами говорите, сидит, скучает. А вот Вовка бы мог с ней как раз посещать такой клуб и заниматься с собакой. И парень при деле, и собачке в радость. Через газету и школы объявим набор в клуб юных собаководов. Пусть приходят со своими питомцами.

Подключить различные ресурсы действительно было несложно – всё государственное, не надо с хозяевами договариваться, только ходатайство обоснованное составь, подпиши, да приказ потом спусти.

Для пущей ясности я добавил:

– Я конечно, понимаю, что далеко не из каждого пса получится розыскная или караульная собака, ну так не в этом и дело – пускай даже с пуделем приходят. Упор будем делать на общий курс дрессировки. Дело полезное и нужное – приобщение молодого поколения к братьям нашим меньшим, взаимодействие в коллективе, выработка навыков дрессировки служебных собак и, опять же-таки, патриотическая составляющая. Естественно, ликбез будем проводить по содержанию, уходу, кормлению питомцев – и жить собачникам станет удобнее. А там, глядишь, лучшие воспитанники и на смотр или соревнования поедут. Опять же, те, кто перед армией, потом военную специальность, связанную с кинологическим направлением, получат. Даже могут со своими питомцами служить пойти. От такого клуба одни плюсы, Эрик Робертович, согласитесь…

– Да, очень занимательная мысль, – закивал Покровский. – А вам какой интерес в этом во всем?

– Самый прямой. Город развивать надо, я же теперь начальник милиции. Организованный досуг молодежи и детей – самая что ни на есть мощная профилактика правонарушений. А потом сможем привлекать старших ребят к охране общественного порядка с их собаками. Можно будет подумать о создании оперативного комсомольского отряда на базе клуба служебного собаководства.

– И то верно. Я уж было подумал, вы хотите ДОСААФ возглавить, – улыбнулся он.

– У меня здесь дел по горло хватит, – в ответ улыбнулся я, кивнув на покосившееся деревянное здание милиции.

– Жаль, а то начальника ДОСААФ я бы сменил.

– Ну вот приведу к вам своего кинолога на работу, а там посмотрите на него. Может, и выйдет из него руководитель? Товарищ Ершов имеет ведомственные награды за отличную службу, правда, со здоровьем у него не очень, но попробуем его втянуть в работу.

– Пьет?

– Бросил, – заявил я.

А про себя подумал – хоть бы не соврать, надеюсь, Ершов действительно завязывает сейчас с выпивкой, как и обещал мне. А если нет, то я помогать ему не буду. Но он мужик бывалый, думаю, все понял, осознал.

– Что ж, давайте, приводите его в отдел кадров, оформим пока инструктором без специализации. Сами понимаете, пока клуб собаководства на баланс поставим, время нужно – всё по бумагам провести, положение сделать, регламент разработать и в области бумажки согласовать. Но на работу он может хоть завтра выходить. Будет пока заниматься подбором воспитанников с питомцами, ну и в помещении своими силами легкий ремонт организует. Классов свободных полно в ДОСААФ, но долгое время они пустовали, нужно освежить ремонт. Краску, кисти и известку предоставим.

– Вот и договорились, завтра я к вам его отправлю. Посмотрите на него, побеседуете.

– Я вашему мнению, Александр Александрович, доверяю. Сразу в отдел кадров его отправляйте.

– Добро, – мы пожали друг другу руки, когда из открытого окна первого этажа послышались крики.

– Я правду говорю! Я видел мертвеца живого! – блажил какой-то мужичок.

– А ну дыхните, гражданин, – слышался в ответ басовитый голос Баночкина. – Сейчас вас в медицинский вытрезвитель отправлю, вы оскорбляете человеческое достоинство своим непотребным видом. Еще и в милицию пришли в состоянии алкогольного опьянения.

О! Гладко как сказано – не знал, что Баночкин умеет так интеллигентно и сдержанно выражаться. Обычно с алкашами и доставленными у него разговор короткий и без изысков. А сейчас излагает, как образцовый милиционер. Ха! Аж слушать противно.

Но понять его можно, ведь где-то по кабинетам сейчас курсировал генерал со свитой. Поэтому приходилось честь мундира излишне блюсти и мимикрировать в вежливого и учтивого сотрудника органов.

Я, конечно, не против вежливого и корректного обращения с гражданами, но иногда это прямо-таки неуместно. Вот как сейчас, какой-то алкаш доказывал, что видел мертвеца и требовал принять непонятное заявление. А с ним еще тетя какая-то рядом кудахтала, поддакивала и тоже пыталась повыедать мозги дежурному по такому фантастическому случаю.

Проблемы у Баночкина на ровном месте. Но теперь это и мои проблемы тоже. Ведь по своей должности начальник милиции – в каждой бочке чопик.

– В чем дело, граждане? – я вошел в здание со стороны дворика и остановился в коридоре перед возмутителями спокойствия.

– Товарищ милиционер! – всплеснул руками небритый мужичок похмельно-мятого вида, но без перегара, и глаза у него трезвые и желтые, как у язвенника. – Я вам печенкой клянусь! Видел! Видел упыря!

На мужичке все тот же синий спортивный костюм с дыркой на колене, те же галоши с порванными задниками. Я узнал заявителя. Это тот самый чудик, что ночью в могилу Жорича свалился, а потом еще и в обморок грохнулся, когда в этой самой могиле Тулуш с ним неожиданно заговорил из темного угла.

– Сан Саныч, – раздувал щеки Михаил. – Тут это самое… Гражданин Попков утверждает, что лицезрел собственными глазами существо из фантастического романа в местностях нашего города. А именно на кладбище ночью позавчера в могилу упал – и там с трупом беседу имел.

– Ничего не из романа! – возмущался мужичок. – Я его видел, как вас сейчас. Я когда в могилу грохнулся, он мне загробным голосом и говорит: все, хана, Попков, тебе, не выберешься более на свет белый. Ну, я немного испужался. А когда пужаюсь, сознание теряю. У меня с детства так, собака гавкнет либо ворона близко каркнет – я вот так, брык! И падаю. А потом очнулся – сижу мокрый у забора кладбищенского. А в той могиле, куда я провалился, бесы копошатся. Ну как вам еще доказать, что я правду говорю?

– Бесы? – насторожился я. – И что же они делали?

– А я знаю? Я как дал стрекача, как до дома добежал – сам не помню, только потом не пил и сейчас не пью, трезвый я, как стеклышко. Не верите? Могу кровушку на анализы сдать. Не надо меня в трезвяк, правду говорю.

– Ты этих бесов разглядел? – спросил я.

– Да.

– Ну и как они выглядели?

В это время по коридору прошел Тулуш и, увидев мужичка с женщиной, которая пока в моем присутствии молчала, остановился.

Я незаметно мотнул головой, показывая Салчаку знаком, мол, уходи, скройся, бес. Но Тулуш меня не понял, стоял и щурил щелки глаз на посетителей.

– А вот так и выглядели! – алкашик ткнул пальцем в Салчака. – Такие же небольшие, ножки кривенькие и морды хитрые, только с рогами.

Ф-ух! Пронесло, ни хрена он там не разглядел.

– Ясно… – делано вздохнул я. – В вытрезвитель пойдешь.

– Да трезвый я!

– Товарищ милиционер, – вступилась женщина годов чуть за средних, но бытом уже изрядно потрепанная. – Позовите начальника!

– Я начальник, а вы кто будете? – поинтересовался я.

– Я соседка этого Попкова, – кивнула она на мужичка в рваных галошах.

– Странная группа поддержки. Он без вас не мог прийти?

– Это она меня и заставила в милицию топать, – заканючил Попков.

– Вот как? – удивился я. – Почему?

– Можно я скажу, – снова встряла женщина. – Сосед мой – пьянчуга отъявленный, не было ни дня, чтобы не пригубил. А вот как мертвеца увидел, как отрезало. Третий день не пьет.

– Конечно, – плаксиво проговорил мужичок. – Как вспомню ту могилку, так вся охота отпадает. Я же пьяненький в яму-то грохнулся. Теперь боюсь рюмку опрокинуть, а вдруг опять казус выйдет. Вернется бес за мной…

– Во-во… – кивала гражданка. – Вылечило его кладбище с мертвецом, получается, всю жизнь квасил.

– Ну а от нас-то что хотите? – уже с некоторым раздражением спросил я.

– Как это что? – взмахнула руками бабёнка. – Хотим заявление написать!

– Какое еще заявление? На мертвеца?

– Зачем на мертвеца, на розыск. Просим найти ту могилку с живым упырем. Очень нужно…

Мне уже хотелось не то уши прочистить, не то гражданку встряхнуть – о чем она говорит?

– А вам-то она зачем? – нахмурился на неё я.

Пусть излагает яснее – главное, чтобы на язык Баночкина не перешла.

– Как зачем? – продолжала махать руками тетя, негодуя на мою непонятливость. – Мужа моего вылечить!

– В каком смысле – вылечить?

– Он же тоже за воротник заливает – будь здоров. Хочу его в эту могилку посадить.

– Петьку? – таращился алкашик на соседку. – Вот вы изверги! Не трожь Петьку!

– Тебя забыла спросить, – подбоченилась женщина и кивнула на Попкова. – Два брата-акробата, муж и этот его дружок, всю кровь мне выпили.

– То есть вы хотите, чтобы милиция нашла вам ту могилу и засунула туда вашего мужа? – проговорил я на полном серьезе, но еле сдерживая смех.

– Засунуть я и сама его засуну, – махнула она рукой деловито и вполне убедительно. – Вы просто могилку найдите и мне укажите. Какое заявление тут писать нужно?

– Что за шум? – осведомился подошедший к нам генерал.

Улыбка, блеск погон и красных лампасов – красуется товарищ Строкин, видно, что нравится ему на людях появляться, а те перед ним млеют и восторгаются. Но в этот раз он промахнулся. Тетя в генералах не разбирается, и теперь она отмахнулась от Строкина, как от мухи на носу, мол, не мешайте, товарищ, важные вопросы с начальником милиции обсуждать.

Пришлось мне все разруливать и скоренько убеждать гражданку, что на старом кладбище нет и не было разрытых и выкопанных могил, что Попкову все привиделось, белочка его укусила, которая на дне бутылки прячется.

– А мужа приводите на общественные работы, скоро у нас в ДОСААФе откроется клуб служебного собаководства, там помощь в ремонте помещения нужна, да и тренировочную площадку нужно соорудить для собак. Всякие снаряды смастерить.

Женщина повздыхала, поохала. Залепила в сердцах соседу своему затрещину, поблагодарила меня, смерила недовольным взглядом генерала и ушла, пообещав прислать своего обалдуя вместе с Попковым в придачу в ДОСААФ, в помощь клубу. Сетуя, что, может, там их хоть собаки покусают, устала она одна их кусать, как пес цепной.

* * *

– Привет, – Вера подсела ко мне на лавочку в парке, возле которой мы договорились сегодня встретиться.

– Привет, это тебе, – я протянул ей красивый багряный листочек, упавший с дерева, но еще не завявший, живой.

– Гербарий? – улыбнулась девушка и взяла листик, как цветок, приложила к груди, будто брошь. – Спасибо…

– Что случилось? – перешел я к прямым вопросам.

– Почему ты решил, что что-то случилось?

– Ты позвонила и попросила о встрече. В парке, а не в кабинете. Вот и подумал.

– Да ничего не случилось, – грустно вздохнула Соколова.

– Рассказывай, – я мягко взял ее руку. – Я все вижу.

– Я пришла попрощаться, Саша, – проговорила она, не поднимая глаз.

– Ты уезжаешь? Ну да, конечно… Задание выполнено, теперь тебе нечего делать в нашем захолустье. Понимаю.

– Такая работа, Саш… – покачала головой следачка и с грустью посмотрела на меня.

– Жаль… Мы бы сработались, – честно высказался я.

– Согласна. Мне с тобой было легко работать. И эффективно…

– Кстати, а как насчет Сафрона? Его-то мы пока не поймали. Может, останешься и поможешь пленить гада?

– Не могу, – с тоской улыбнулась Вера. – Беглый уголовник – это милицейско-прокурорские заботы, наше ведомство не занимается таким.

– Ясно… Ну давай так поговорим, без задания. Как думаешь, Грицук сейчас в Зарыбинске? Или свалил куда подальше. Не хотелось бы, чтобы он покинул область.

– Думаю, что в городе. Он здесь чувствует себя безнаказанно. Я тут прикинула его психологический портрет на досуге – он явно психопат. К тому же нарцисс. Испытывает потребность в признании своих сомнительных заслуг, в славе.

– Вот как? Ему нужна слава?

– Ну для серийного убийцы – это обычное дело. Я изучала в академии психологию серийных убийц. Представляешь, некоторые из них втайне мечтают, чтобы их поймали, чтобы весь мир узнал о масштабах их преступных злодеяний. Конечно, на деле они скрываются до последнего, но от этого не утихает их потребность, чтобы в массах о них знали, боялись. Вот и Сафрон такой же. Он стал убивать в Зарыбинске, почувствовал вкус крови, теперь он бешеный хищник, а не просто беглый преступник. Его нужно ликвидировать как можно скорее.

– Сразу ликвидировать? Не задержать? Не то что мне его жалко, наоборот. С удовольствием пустил бы пулю в лоб. Но нужно действовать с толком.

– Именно ликвидировать, – с твёрдой уверенностью кивнула она. – Да живым он и не дастся. Я же говорю – бешеный хищник.

– Хорошо. Когда я его пристрелю, я тебе позвоню. Оставь свой телефон.

– Вот… – Вера протянула листочек, вырванный из записной книжки. – Это номер моей московской квартиры.

– Ты москвичка? Этого следовало ожидать.

– Я везде бываю. Куда служба отправит, – улыбнулась Вера. – Рада была с тобой работать, Саша. Прощай…

– До свидания, – кивнул я, но Вера восприняла кивок, как приглашение к поцелую, наклонилась в ответ, и мои руки сами обхватили стан девушки и притянули ее к себе. Мы поцеловались.

Приятное тепло разлилось по телу. Вера мне нравилась. Почти как Алена. Они такие разные, но меня к ним тянет. Хорошие девушки.

Вера встала и зашагала по дорожке из парка. Торопливо и не оглядываясь, будто скрывала что-то в последний момент. Уже на выходе я заметил, как она достала из сумочки платочек и поднесла его к лицу. Думала, я не увижу со спины, но я разглядел. И у самого навернулась слезинка.

Что же… Может, оно и к лучшему, ведь я с Аленой – у нас всё спокойно и серьёзно. Но почему-то я был на сто процентов уверен, что с Верой мы еще пересечемся…

* * *

Я вошел в задние ДОСААФ, погулял по пустым коридорам, осмотрелся. На стенах плакаты о том, как надевать противогаз, как бросать гранату, как оказывать первую помощь. Много кабинетов, но всё и вправду будто вымерло. Где-то играет радиоприемник. Я пошел на звук. Из динамика слышалась радиопередача «В рабочий полдень». Любили ее советские граждане послушать на обеде, ведь самое ценное в этой программе было то, что в 12:40 передавали концерт по заявкам слушателей, могли включить и что-то из зарубежной эстрады.