О себе

И все-таки, несмотря на подобные неприятности, я не терял веры ни в существование Бога, ни в Его Божественное милосердие. Каждое утро, с Его именем на устах, я вставал и отправлялся искать работу. Однажды мама услышала, как я молюсь, и с горечью сказала: «Замолчи, глупый! С детства взываешь к Богу, и уже охрип от плача, и что Он для тебя сделал?» В мое сознание закрались сомнения. «Существует ли Бог? – думал я – и если да, слышит ли Он пламенные молитвы людей? Почему же тогда Он не отвечает на мои страстные мольбы? Почему в Его благодатном Царстве так много горя? Почему во владениях милосердного Бога правит Сатана?» В словах пандита Ишварчандры Видьясагара – «Если Бог добр и милостив, тогда отчего во время голода миллионы гибнут от нехватки пищи?» – мне слышалась горькая ирония. Я был крайне раздосадован на Бога. А кроме того, это был превосходный момент, чтобы в мое сердце закрались сомнения.

Мне от природы не свойственно действовать тайно. Напротив, с детства я привык не скрывать от других (из страха или других побуждений) даже собственных мыслей. Поэтому, естественно, я начал доказывать всему миру, что Бог – миф, или даже если Он существует, взывать к Нему бесполезно. Вскоре стали поговаривать, что я атеист и не брезгую выпивкой и даже заглядываю в дома, пользующиеся дурной славой. Такая незаслуженная клевета еще больше ожесточила мое сердце. Я открыто заявил, что не стоит осуждать человека, который в мире, полном несчастий, хочет отдохнуть от них, готов прибегнуть к любым средствам; мало того, если я однажды буду убежден, что это работает, то не стану из-за страха перед людьми избегать таких средств.

Вскоре до ушей Учителя и его преданных в Калькутте дошли новости об этом, хотя и в искаженном виде. Некоторые преданные приходили ко мне, чтобы самолично узнать, что происходит, и намекали, что верят, по меньшей мере, некоторым слухам. Когда я понял, что они могут считать меня способным на такую низость, мое сердце переполнило чувство уязвленной гордости. В крайнем раздражении, я дал им понять, что верить в Бога из страха перед адом – трусость, и стал спорить с ними о Его существовании, подкрепляя свои аргументы цитатами из трудов западных философов. В итоге они оставили меня в покое, убедившись, что я безнадежен – и я был рад этому. Когда я подумал, что Шри Рамакришна тоже может верить слухам, мне стало очень больно. «Ерунда, – сказал я себе, – если мнение о человеке (плохое или хорошее) зиждется на таком шатком основании, оно меня не волнует». И я был изумлен тому, что узнал позднее. Учитель сначала холодно воспринял эту новость, ничего о ней не сказав. Но когда один из его любимых учеников, Бхаванатх, обратился к нему со слезами на глазах: «Почтенный, я не мог себе вообразить, что Нарендра может так низко пасть», он пришел в ярость и сказал: «Молчи, глупец! Мать сказала, что такого не может быть. Если ты еще раз об этом скажешь, я не смогу на тебя смотреть».

Однако, вопреки этому вынужденному атеизму, яркие воспоминания о видениях Бога, посещавших меня с детства, и особенно после знакомства со Шри Рамакришной, привели меня к мысли, что Бог должен существовать и что можно так или иначе постичь Его. Иначе жизнь будет лишена смысла. Несмотря на все эти беды и несчастья, я должен найти этот путь. Пролетали день за днем, а мой ум всё колебался между сомнениями и уверенностью. И мне всё еще надо было заботиться о пропитании.

Кончилось лето, начался сезон дождей. Я продолжал искать работу. Однажды вечером, после голодного дня, проведенного под дождем, я возвращался домой; мое тело утомилось, сознание было измучено; усталость взяла верх, и, не в силах больше идти, я опустился на цоколь какого-то дома возле дороги.

Кажется, на некоторое время я перестал что-либо чувствовать. Голову наполняли разные мысли, а я слишком ослаб, чтобы отгонять их и сосредоточиться на чем-то одном. Вдруг я ощутил, как некая божественная сила снимает покровы с моей души, один за другим. Все мои прежние сомнения относительно сосуществования божественной справедливости и милосердия, причин появления страдания в творении блаженного Провидения, сами собой растворились. В глубокой рефлексии я постиг смысл этих вопросов и был доволен ответами. Возвращаясь домой, я заметил, что от усталости в теле не осталось и следа, а в сознании появилась ясность, удивительная сила и спокойствие. Ночь была уже на исходе.

С тех пор меня перестали волновать похвалы и порицания мирян. Я был уверен, что родился не для того, чтобы, как обычные люди, работать и содержать семью, а тем более не для поиска чувственных удовольствий. Я начал втайне готовиться к отречению от мира, как мой дед. Я выбрал день, в который это сделаю, и обрадовался, узнав, что в тот самый день в Калькутту должен приехать Учитель. «Какая удача, – подумал я, – я уйду из мира с благословения Гуру». Когда я встретился с Учителем, он стал настаивать на том, чтобы я переночевал у него в Дакшинешваре. Я выдумывал разные отговорки, но всё было тщетно. Мне пришлось поехать с ним. В экипаже мы почти не говорили. Когда мы добрались до Дакшинешвара, он усадил меня в своей комнате вместе с другими учениками и в какой-то момент погрузился в транс. Вот он подошел ко мне и, очень нежно дотронувшись до меня, запел песню со слезами на глазах:

«Я боюсь говорить, но и молчать тоже. Мой ум полон сомнений, я не хочу потерять тебя – о, мой Раи, не хочу потерять тебя».

Долго я подавлял свои чувства, но теперь не смог сдержать слез. Я понял, почему Учитель поет эту песню – он знал о моих намерениях. Слушателей восхитили чувства, которые мы проявили друг к другу. Когда Учитель вернулся в обычное состояния, некоторые стали спрашивать его, что произошло. Он с улыбкой отвечал: «О, это наше с ним личное дело». Позднее, вечером, он отпустил остальных и, подозвав меня к себе, сказал: «Я знаю, что ты пришел, чтобы служить Матери, и не сможешь жить мирской жизнью, но ради меня, прошу, не уходи от мира до моей смерти». Сказав это, он снова расплакался. На следующий день с его разрешения я вернулся домой. Мысли о том, как содержать семью, заполонили мою голову. Я снова стал искать работу. Работа в адвокатской конторе и переводы книг едва позволяли мне сводить концы с концами – перебиваясь с хлеба на воду, без регулярного заработка. У меня не было постоянного дохода, который позволил бы содержать мать и братьев.

Однажды меня осенило, что Бог слышит молитвы Шри Рамакришны; почему бы мне не попросить его помолиться за меня Богу, чтобы тот избавил меня от нужды – в этом Учитель никогда не откажет! Я поспешил в Дакшинешвар и стал настаивать, чтобы Учитель обратился к Богу от лица моей голодающей семьи. Он ответил: «Мой мальчик, я не могу подобного требовать. Почему бы тебе самому не пойти и не попросить об этом Мать? Причина всех твоих страданий в том, что ты Ею пренебрегаешь». Я сказал: «Я не знаю Мать; прошу, обратитесь к Ней от моего имени. Вы должны это сделать». Он ласково отвечал: «Дорогой мальчик, я делал это много раз. Но ты не принимаешь Ее, и Она не исполняет моих просьб. Сегодня вторник – ночью иди в храм Кали, преклони колени перед Матерью и проси у Нее любой дар. Она даст тебе то, что ты хочешь. Она – Абсолютное Знание, Непостижимая Сила Брахмана. Своей волей Она породила этот мир. В Ее власти дать тебе, что угодно». Я поверил его словам и с нетерпением ожидал ночи. Около девяти часов вечера Учитель сказал, что пора идти в храм. По пути меня охватило божественное опьянение. Я едва держался на ногах. Сердце трепетало, предвкушая радость от созерцания живой Богини и Ее слов. Эта идея заполнила мое сознание. Добравшись до храма и взглянув на Ее образ, я действительно увидел, что Божественная Мать – живая и сознающая, что Она – неиссякаемый родник Божественной Любви и Красоты. Меня захлестнула волна преданности и любви. В радостном экстазе я снова и снова склонялся перед Матерью и молил: «Мать, дай мне способность различать! Даруй мне отречение! Даруй мне знание и преданность! Позволь мне постоянно видеть Тебя!» Мою душу наполнил безмятежный покой. Я совершенно забыл о мире. В моем сердце сияла лишь Божественная Мать.

Когда я вернулся, Учитель спросил меня, помолился ли я Матери об избавлении от мирских нужд. Этот вопрос застал меня врасплох, и я ответил: «Нет, почтенный, я совсем об этом забыл. Можно ли теперь что-нибудь сделать?» «Иди в храм, – сказал он, – и расскажи Ей о том, в чем нуждаешься». Я снова пошел в храм, но при виде Матери опять забыл о своей задаче, я многократно склонялся перед Ней и молил лишь о любви и преданности. Второй раз Учитель спросил, удалось ли мне обратиться с просьбой. Я рассказал ему о том, что случилось. Он воскликнул: «У тебя ветер в голове! Неужели ты не можешь выдавить из себя несколько слов? Что ж, попробуй снова обратиться к Ней. Поторопись!» Я пошел в храм в третий раз, но стоило мне войти туда, как мое сердце переполнил страшный стыд. Я подумал: «И я пришел молить Мать о таком пустяке! С таким же успехом можно просить у милостивого царя немного овощей! Какой же я дурак!» Со стыдом и раскаянием я снова почтительно склонился перед Ней и сказал: «Мать, я прошу тебя только о знании и преданности». Покидая храм, я понял, что всё это случилось по воле Учителя. Как иначе могло выйти, что целых три раза у меня ничего не получалось? Я пришел к нему со словами: «Учитель, вы околдовали мой разум, поэтому я обо всем забыл. Теперь, пожалуйста, будьте милостивы, сделайте так, чтобы мои домашние избавились от этой страшной нищеты». Он отвечал: «Я никогда не молюсь о таких вещах. Я просил, чтобы ты сам помолился, но у тебя ничего не вышло. Видимо, тебе не суждено получить мирское счастье. Что ж, ничего не поделаешь». Но я не отступал от своего. Я настаивал, чтобы он помолился об этом. Наконец, он сказал: «Ладно, твои домашние никогда не будут нуждаться в простой пище и одежде» [30].

Сколько раз он молился обо мне Божественной Матери! После смерти отца, когда у нас дома было шаром покати, и мои мать, сестры и братья голодали, Учитель молил Божественную Мать дать мне денег… Но деньги не появились. Тогда Учитель рассказал мне, что ответила ему Божественная Мать: «Он получит простую пищу и одежду. Он будет есть рис и дал[10]».

Он так любил меня! Но стоило нечистой мысли закрасться в мой ум, как он сразу это понимал. Когда я общался с Аннадой, то иногда попадал в дурное общество. В таких случаях Учитель не мог принимать от меня пищу. Он мог только приподнять руку, но поднести ее ко рту не получалось. Однажды так случилось, когда он болел; он поднес руку к самому рту, но ничего не съел. Он сказал мне: «Ты еще не готов» [31].

Шри Рамакришна был единственным, кто с момента нашего знакомства никогда не переставал в меня верить – даже мать и братья иногда теряли веру в меня. Я навечно привязался к нему именно потому, что он непоколебимо верил в меня и любил меня. Он один знал, что значит любить. Миряне только делают вид, что любят, хотя преследуют эгоистичные цели [32].

Как я ненавидел когда-то Кали и Ее волю! Именно потому шесть лет я так мытарствовал – я никак не мог Ее принять. Но в итоге мне пришлось это сделать. Рамакришна Парамахамса посвятил меня Ей, и теперь я убежден, что Она во всем направляет меня, даже в мелочах, и делает с моей жизнью то, что хочет!… И все же я так долго боролся! Конечно, я любил Учителя, и это меня удерживало. Я видел его чудесную чистоту… ощущал его чудесную любовь… Тогда я еще не сознавал, насколько он велик. Это сознание пришло позднее, когда я сдался. В то время я считал, что он помешанное дитя – которому являются видения, и всё в этом роде. Я ненавидел такие вещи. А затем и мне пришлось принять Ее!

Да, причина, по которой я ее принял – тайна, которую я унесу с собой в могилу. Тогда меня постигло большое несчастье… И это был шанс… Она сделала из меня невольника. Именно такие и были слова: ты – невольник. И Рамакришна Парамахамса передал меня Ей… Странно! После этого он прожил всего два года, и всё это время в основном страдал. Всего полгода он оставался в добром здравии и сохранял сияние [33].

Никогда не стоит жалеть о своей несговорчивости! Шесть лет я боролся с Учителем, а потому знаю каждый дюйм этого пути! Каждый дюйм! [34]

Моя преданность Учителю – собачья преданность. Очень часто я ошибался, а он всегда был прав, и теперь я слепо верю его суждениям [35].

Шьямпукур, 27 октября 1885 г. Мы считаем [Шри Рамакришну] богоподобной личностью. Знаете… на что это похоже? Между растением и животным есть переходный момент, когда очень трудно определить, к какому роду отнести конкретное существо – к растениям или животным. Точно так же существует промежуточная ступень между миром людей и богов, где крайне трудно сказать о конкретной личности – человек это или Бог… Я не утверждаю, что он Бог. Я говорю, что он богоподобный человек… Мы почитаем его, и это почитание граничит с поклонением Богу [36].

Коссипор, 4 января 1886 г. Я думаю сегодня поехать туда [в Дакшинешвар]… Я хочу разжечь под деревом костер и медитировать… Мне станет значительно легче, если найду средство, которое поможет мне забыть всё, что я изучил [37].

Коссипор, 4 января 1886 г. В прошлую субботу я медитировал здесь, и вдруг ощутил в сердце нечто необычное… Наверное, [пробудилась Кундалини]. Я ясно почувствовал каналы иду

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Свами – букв. «господин»; монах, получивший посвящение в индуистском монашеском ордене; уважительное обращение к индуистскому монаху или духовному учителю. – Прим. ред.

2

Человек, принявший санньясу. Санньяса – отвержение; четвертая и последняя стадия (ашрама) жизни в индуизме; монашеская жизнь, оставление мирской жизни ради достижения Освобождения. – Прим. ред.

3

Шастра: букв. «писание»; священные писания индуизма, в которых изложены основные принципы шести классических школ индуистской философии; древние наставления в различных областях знания, которым должны следовать индуисты. – Прим. ред.

4

Вайраги: тот, кто предается вайрагье. Вайрагья: бесстрастие, или незаинтересованность, по отношению ко всему преходящему, феноменальному, относящемуся к этому миру или другим мирам. – Прим. ред.

5

В 1877 г., когда Вивекананде (тогда Нарену) было около четырнадцати лет, его отец отправился в Райпур в центральных провинциях (Мадхья-Прадеш). Согласно уговору, его семья должна была последовать за ним позже под руководством Нарена. Часть пути они проделали на телеге с быками через Аллахабад и Джабалпур по густым лесам и безлюдным дорогам, поскольку железная дорога тогда доходила только до Нагпура.

6

Брахмо Самадж (Общество Брахмы) – общество в рамках религиозно-реформаторского движения в индуизме, основанное в 1828 в Калькутте индийским просветителем Раммоханом Роем. Основной идеей общества Раммохан Рой считал почитание единого Бога, но без идолопоклонства. Члены Б. С. собирались в специальных молельных залах, вне храмов, и совместно распевали гимны и молитвы. Общество выступало против некоторых традиционных индусских обычаев, напр. детских браков, самосожжения вдов, традиционных ритуалов богопочитания. – Большая российская энциклопедия.

7

Монома́ния (от греч. monomania: monos – один, единственный и mania – восторженность, увлечённость, мания) – в психиатрии: навязчивая или чрезмерная увлечённость одной идеей или субъектом; одностороннее, однопредметное помешательство. Разновидность паранойи. Больной мономанией называется мономан, мономаньяк. – Википедия.

8

Панчавати – пять священных деревьев, посаженных вместе: баньян, баиль (бильва), амалаки (индийский крыжовник, или миробалан серый), ашока, пипал (фикус священный). Под такими деревьями в саду Дакшинешвара Шри Рамакришна достиг Реализации. – Прим. ред.

9

В то время Нарендра готовился сдавать экзамен на степень бакалавра, а Шри М. уже сдал этот экзамен и изучал право. Так Учитель это объяснил.

10

Индийский суп из маша или чечевицы, с добавлением овощей и специй. – Прим. ред.