О себе

[Вопрос: Где вы встретились в следующий раз?] В доме Раджмохана. Третья встреча снова произошла в Дакшинешваре. Во время нее он вошел в самадхи и стал восхвалять меня словно Бога. Он говорил мне: «О, Нараяна, ты воплотился ради меня в этом теле… Я спросил Божественную Мать: „Мать, как мне жить на земле, если я не смогу наслаждаться обществом настоящих преданных, которых не интересуют „женщины и золото“?» Затем он сказал мне: «Ты пришел ко мне ночью, разбудил меня и сказал: „Вот я!“». Но я не помнил ничего такого. Я крепко спал в нашем доме в Калькутте [8].

Тогда я не думал, что храмовый сад Дакшинешвара расположен так далеко от Калькутты, ведь в прошлый раз я ехал туда в экипаже. Дорога показалась мне очень длинной, почти нескончаемой. Однако так или иначе я добрался до сада и направился прямо в комнату Шри Рамакришны. Он сидел один на небольшой кровати. Он обрадовался, когда я пришел, и, ласково позвав подойти, усадил рядом с собой на кровать. Но в следующее мгновение я увидел, что он охвачен каким-то волнением. Тихонько что-то бормоча и не сводя с меня глаз, он медленно придвинулся ко мне. Я подумал, что он может сделать что-нибудь необычное, как в прошлый раз. Не успел я и глазом моргнуть, как он поставил правую ногу на мое тело. Этот жест тут же вызвал у меня незнакомое переживание. Я наяву видел, как стены и мебель в комнате стремительно вращаются и обращаются в ничто, а вся Вселенная, как и моя индивидуальность, готовы исчезнуть в таинственной всеохватной пустоте! Я страшно испугался и решил, что сейчас умру, ведь смерть и означает потерю индивидуальности. Не в силах сдерживаться, я закричал: «Что вы со мной делаете! Меня дома ждут родители!» В ответ он громко рассмеялся и, погладив меня по груди, сказал: «Ладно, на сегодня хватит. Всему свое время!». Удивительно, но стоило ему это сказать, как необычное переживание исчезло. Я вновь пришел в себя и заметил, что в комнате и на улице всё как прежде.

Храм Кали в Дакшинешваре

Этот случай произошел быстрее, чем я о нем рассказал, но произвел в моем сознании переворот. Я изумленно спрашивал себя, что это могло быть за переживание. Оно возникло и исчезло просто по воле этого удивительного человека! Я начал предполагать, что это может быть месмеризм или гипноз. Но такое объяснение было маловероятным, ведь эти техники воздействуют лишь на слабое сознание, а я гордился силой своего ума. Тогда я еще не поддался влиянию сильной личности этого человека. Я, скорее, считал его мономаньяком. Чем же могло быть вызвано мое внезапное преображение? Я не мог ничего придумать. Это была загадка, разгадку которой, казалось, лучше и не искать. Однако я твердо решил быть начеку и не давать ему новой возможности так на меня воздействовать.

В следующий миг мне подумалось: как можно считать безумцем человека, который вдребезги разбил такое решительное и сильное сознание, как у меня? И всё-таки именно такой вывод напрашивался, если взглянуть на его восторженность в нашу первую встречу – если только он не был воплощением Бога, что, конечно, невероятно. Итак, я столкнулся с дилеммой, размышляя о природе моего опыта, а также о природе этого удивительного человека, который, очевидно, был по-детски прост и чист. Мой рационалистический ум получил неприятный отпор, когда не смог определить истинное положение дел. Но я был решительно настроен любым способом разгадать эту тайну.

Такие мысли занимали меня весь тот день. Но после того случая он совершенно преобразился и, как и в прошлый раз, обращался со мной с большой добротой и радушием. Он вел себя со мной так, как ведет себя человек при встрече со старым другом или родственником после долгой разлуки. Он только и делал, что развлекал и всячески опекал меня. Такое поразительно душевное отношение еще больше привлекло меня к нему. Наконец, заметив, что день заканчивается, я попросил разрешения уйти. Он выглядел очень удрученным и отпустил меня, лишь взяв обещание при первой же возможности приехать снова [9].

Однажды в храмовом саду Дакшинешвара Шри Рамакришна коснулся меня в области сердца, и я увидел, что дома – комнаты, двери, окна, веранды – деревья, солнце, луна – улетают прочь, как бы разлетаясь на части – распадаются на атомы и молекулы и в конечном итоге сливаются с акашей. Постепенно исчезла также и акаша, а вместе с ней и мое сознание «я»; что случилось потом, я не помню. Сначала я испугался. Придя в себя, я вновь стал видеть дома, двери, окна, веранды и прочие предметы. В другой раз точно такое же озарение случилось у меня на берегу озера в Америке… Отклонение в работе мозга! Можно ли так сказать, когда такое переживание – не порождение бреда, вызванного болезнью, опьянением, и не иллюзия, вызванная разными необычными дыхательными упражнениями – но когда оно возникает у нормального человека, в добром здравии и в своем уме? Вообще говоря, такое переживание идеально соответствует текстам Вед. Оно также совпадает с тем, что говорили о постижении истины вдохновенные древние риши и ачарьи. Наконец, неужели вы думаете, что я выжил из ума?.. Знайте, [что] такое знание Единственности – то, что в шастрах называют постижением Брахмана; познав его, человек избавляется от страха и навсегда разрушает оковы рождения и смерти. Однажды постигнув это Высшее блаженство, человек больше не увлекается удовольствием или болью этого мира…

То Высшее Блаженство присутствует во всём, от Брахмы до травинки. И вы сами – этот неделимый Брахман… Снова и снова блуждая в запутанном лабиринте иллюзий, под гнетом горестей и несчастий, люди рано или поздно обращают взор к собственной истинной природе, Внутренней Самости. В сердце живет стремление к блаженству, и потому человек, вновь и вновь сталкиваясь с жестокими потрясениями, обращает взор внутрь, к собственной Самости. Каждый, без исключения, обязательно однажды сделает это – одни в этой жизни, другие – через тысячи воплощений [10].

Видя, что из-за меня Учитель забывает о себе, иногда я без колебаний резко критиковал его слепую любовь ко мне. Обычно я предупреждал его, что если он будет постоянно думать обо мне, то станет похож на меня, подобно царю Бхарате из старинной легенды: он так привязался к своему ручному оленю, что даже на смертном одре не мог думать ни о чем другом, и в результате в следующей жизни родился оленем. Услышав эти слова, Учитель – настолько он был прост – по-настоящему занервничал и сказал: «Ты говоришь правду. Что же будет со мной, если я не могу с тобой разлучиться?» В отчаянии он отправился в храм Кали. Через несколько минут он вернулся с улыбкой на лице и сказал: «Негодник, больше я не буду тебя слушать. Мать говорит, что я люблю тебя, поскольку вижу в тебе Господа, и когда я перестану видеть Его, то не смогу вынести одного твоего вида». Этим кратким, но категоричным заявлением он раз и навсегда обезвредил любые мои возражения [11].

Однажды он сказал мне: «Если захочешь, в своем сердце ты можешь увидеть Кришну». Я отвечал: «Я не верю в Кришну, как и в другую подобную чушь!» [12]

Однажды я сказал ему: «Формы Бога и подобные вещи, которые вы видите в своих видениях – просто ваши фантазии». Он так доверял моим словам, что пошел к Божественной Матери в храм и передал Ей мои слова. Он спросил Ее: «Неужели это галлюцинации?». После чего передал мне ее ответ: «Мать сказала мне, что эти формы реальны»…

[И снова] он сказал мне: «Когда ты поешь, Тот, кто обитает здесь (он коснулся своего сердца), шипит, словно змея, а затем, расправив капюшон, спокойно поднимается и слушает твое пение» [13].

Мы [со Шри Рамакришной] говорили о нашем откровении, Ведах, о вашей Библии, о Коране и откровенных писаниях в целом. Когда мы закончили беседу, этот добрый человек попросил меня подойти к столу и взять книгу; в ней, помимо прочего, содержался прогноз о количестве осадков на год. Мудрец сказал: «Прочти его». И я зачитал, какое количество осадков должно выпасть. Он сказал: «Теперь возьми книгу и крепко сожми ее». Я так и сделал, и он продолжил: «Видишь, мой мальчик, оттуда не вытекло ни капли воды. Пока не потечет вода, это просто книга, книга. Так же и религия не имеет смысла, если она не ведет к постижению Бога. Тот, кто, в поисках религии просто изучает книги, похож на осла из басни, который нес большой тюк сахара, но так и не попробовал его на вкус» [14].

Я ни во что не верил… Сначала я не принимал почти ничего из того, что говорил Учитель. Однажды он спросил меня: «Тогда зачем ты ко мне приходишь?». Я ответил: «Я прихожу сюда, чтобы видеть вас, а не слушать». Это его очень порадовало [15].

Однажды, когда я остался с ним наедине, он сказал мне следующую вещь. С нами рядом никого не было… Он сказал: «Я сам не могу применять оккультные силы, но буду делать это через тебя. Что скажешь?» «Нет, – отвечал я, – не нужно этого делать».

Нередко я смеялся над его словами… я говорил, что все его видения Бога – галлюцинации, порожденные его умом.

Он сказал мне: «Я забирался на крышу кутхи и кричал: „Преданные, где вы все? Придите ко мне, о преданные! Я скоро умру. Я умру, если не увижу вас“. И Божественная Мать сказала мне: „Преданные придут“. Видишь, это оказалось правдой». Что еще я мог сказать? Я молчал [16].

Я делал всё, что хотел, следуя своим прихотям. Учитель никогда не вмешивался… Я вступил в Садхаран Брахмо Самадж… Учитель знал, что на собраниях Брахмо Самаджа присутствуют женщины. Мужчина не может медитировать, когда перед ним сидят женщины, поэтому он критиковал медитацию в Брахмо Самадже. Но он не возражал, что я туда хожу. Но однажды он сказал мне: «Не говори Ракхалу о том, что ты член Брахмо Самаджа, а то он тоже захочет туда вступить» [17].

Когда я заметил, что Учитель не одаривает [моих друзей] такой же милостью, что и меня – он принял меня в ученики и наставлял в духовных вопросах, – я стал требовать, чтобы он проявил к ним такую же доброту. По мальчишескому легкомыслию я неоднократно пускался с ним в споры на эту тему. Я говорил: «Почему вы так поступаете? Бог не может быть пристрастным, он не может даровать Свою милость одним и лишать ее других. Почему вы тогда не принимаете их, как меня? Разве не правда, что цели духовного пути можно достичь и своими силами, как человек сам может стать ученым, если проявит достаточно усердия?» Учитель отвечал: «Что я могу сделать, дитя мое? Мать говорит мне, что им свойственно звериное, бычье умонастроение. Они не могут достичь духовных целей в этой жизни. Что я могу сделать? И что это ты говоришь? Можно ли в жизни стать тем, кем хочешь, только за счет усердия и силы воли?» Но тогда я не слышал слов Учителя! Я сказал: «О чем вы говорите, уважаемый? Неужели нельзя стать тем, кем хочешь, если хочешь этого и стремишься к этому? Конечно, можно. Я не верю вашим словам». Учитель отвечал то же самое: «Хочешь верь, хочешь нет, но так говорит Мать». Тогда я не принял его слов. Но со временем, с опытом, всё больше убеждался, что Учитель всё сказал правильно, а мои мысли были ошибочными [18].

Как только я приходил в Дакшинешвар, Учитель давал мне книги, которые он запрещал читать другим. Среди прочих книг он хранил у себя в комнате «Аштавакра-самхиту». Когда Учитель заставал других за чтением этой книги, он запрещал ее читать и давал вместо нее книги вроде «Мукти, и его достижение», «Бхагавад-гиту» или какие-нибудь пураны. Но стоило мне прийти к нему, как он доставал эту книгу и просил меня почитать ее. Или просил меня почитать какой-нибудь фрагмент из «Адхьятмы-Рамаяны», где много говорится о недвойственности. Иногда я прямо говорил ему: «Какой смысл читать эту книгу? Грех даже думать: „Я Бог“. Эта книга учит богохульству. Ее стоит сжечь». Учитель улыбался и говорил: «Разве я прошу тебя читать ее для себя? Нет, почитай немного для меня. Пожалуйста. Тогда тебе не нужно думать, что ты – Бог». Так по его просьбе мне приходилось читать из этой книги [19].

[Однажды] магическое касание Учителя мгновенно произвело необыкновенное изменение в моем сознании. В изумлении я обнаружил, что во Вселенной нет больше ничего, кроме Бога! Я видел это совершенно ясно, но молчал, чтобы посмотреть, насколько долгим будет это впечатление; оно не ослабевало целый день. Я вернулся домой, но и там всё, что я видел, представало мне Брахманом. Я сел ужинать, но обнаружил, что всё – еда, тарелка, человек, который подавал пищу, и даже я сам – есть То. Я съел пару кусочков и неподвижно сидел. Меня застали врасплох слова матери: «Что ты сидишь? Доедай», и я снова принялся есть. Но когда я ел, лежал или шел в колледж, это состояние непрерывно оставалось со мной, и я как бы постоянно пребывал в трансе. Идя по улице, я замечал экипажи, которые проносились мимо, но мне не хотелось уходить с дороги. Я ощущал себя единым целым с экипажем. Я перестал ощущать свои конечности; их, казалось, разбил паралич. Еда не доставляла мне удовольствия, казалось, что ест другой человек. Иногда во время еды я ложился, через пару минут вставал и снова принимался есть. В итоге иногда я переедал, но это мне никак не вредило. Моя мать стал беспокоиться и говорить, что со мной что-то не так. Она боялась, что моя жизнь будет короткой. Когда это состояние немного изменилось, мир стал казаться мне сновидением. Гуляя по площади Корнуоллис, я стукался головой о железные перила, чтобы проверить, реальны ли они или это только сон. Такое состояние продолжалось несколько дней. Вернувшись в нормальное состояние, я осознал, что, должно быть, мне удалось уловить проблеск состояния недвойственности. Тогда меня осенило, что в писаниях говорится правда. После этого я уже не отрицал выводов философии адвайты [20].

Впервые мне повстречался человек, который осмелился заявить, что видит Бога, что религия – реальность, которую можно чувствовать и ощущать гораздо интенсивнее, чем мы ощущаем окружающий мир. Я стал постоянно приходить к этому человеку и в самом деле понял, что религия может быть передана. Одно касание, один взгляд могут полностью изменить жизнь. Я читал о Будде, Христе, Мухаммаде, о разных светочах древности, которые вставали и говорили: «Исцелись», и человек исцелялся. Теперь я убедился, что такое возможно, и, своими глазами увидев такого человека, я полностью отбросил скептицизм. Такие вещи возможны; и мой Учитель говорил: «Религию можно подарить и можно забрать в более ощутимом и реальном смысле, чем что-либо другое»…

Вторая идея, которую передал мне Учитель и которая, вероятно, наиболее важна – чудесная истина о том, что разные религии не противоречат друг другу и не враждуют между собой. Они являются лишь разными уровнями одной вечной религии. Эта единая вечная религия приспосабливается к разным уровням существования, мнениям различных умов и народов [21].

Учитель проповедовал преданность, которой учит Нарада, широким массам, неспособным постичь более высокие истины. Обычно он учил их двойственности, как правило, никогда не уча Адвайте. Но он говорил о ней мне. Прежде я верил в двойственность [22].

Однажды [Шри Рамакришна] сказал мне, что никто из двадцати миллионов людей, живущих на земле, не верит в Бога. Я спросил его, почему, и он ответил: «Представь, что в этой комнате вор, и вот он узнаёт, что в соседнем помещении – гора золота, а две этих комнаты разделены лишь тончайшей перегородкой; что он тогда будет чувствовать?» Я ответил: «Он не сможет уснуть, его мозг будет активно придумывать, как можно добраться до золота, ни о чем больше он думать не сможет». Тогда он ответил: «Считаешь ли ты, что можно верить в Бога и не сходить с ума от желания Его достичь? Если человек искренне верит, что существует необъятный, бесконечный источник блаженства, к которому можно прикоснуться, разве он не сойдет с ума в своем стремлении к нему? [23]

Однажды в то время я ночевал у Учителя в Дакшинешваре. Какое-то время я неподвижно сидел под Панчавати[8], как вдруг пришел Учитель и, схватив меня за руку, сказал, улыбаясь: «Сегодня я буду проверять твой интеллект и знания. Ты сдал всего два с половиной экзамена, а сегодня пришел учитель, который сдал три с половиной экзамена[9]. Пойдем, я хочу посмотреть, как ты с ним побеседуешь». Волей-неволей мне пришлось пойти с Учителем. Добравшись до его комнаты и познакомившись с М., мы стали беседовать с ним на различные темы. Заставив нас разговориться, Учитель замолчал и долго слушал наш разговор и наблюдал за нами. Затем, когда Шри М. попрощался и ушел, Учитель сказал: «Пусть он и сдал экзамены, что с того? У этого учителя робкий, женственный характер. Он не может выразительно говорить». Учитель веселился, выставляя меня против других [24].

[В первое время после знакомства с Учителем] эта религиозная практика, вероятно, помогала мне только в одном – по его милости я научился контролировать свой ужасный гнев. До этого в гневе я переставал собой владеть, а потом погружался в раскаяние. Но теперь, если кто-нибудь серьезно препятствует мне или даже сильно меня избивает, я уже не впадаю в такую ярость [25].

Однажды, во время одного из моих первых визитов, Учитель, который был в экстатическом настроении, сказал мне: «Ты пришел!». «Удивительно! – сказал я себе. – Он как будто давно знает меня». Затем он спросил меня: «Бывает ли, что ты видишь свет?». Я ответил: «Да, уважаемый. Перед тем как заснуть, я ощущаю как бы некое сияние в области лба»…

Я часто видел этот свет. Однажды в садовом домике Джаду Маллика Учитель коснулся меня и что-то про себя пробормотал. Я потерял сознание. Эффект его прикосновения не проходил целый месяц; я испытывал нечто вроде опьянения.

Когда он узнал, что родители собираются меня женить, он зарыдал, приникнув к стопам изображения Кали. Со слезами на глазах он молил Божественную Мать: «О, Мать, прошу, пусть свадьба разладится! Не дай Нарендре утонуть» [26]

Однажды, когда Учитель сидел со мной в комнате для занятий и наставлял меня о том, как важно всю жизнь поддерживать воздержание, бабушка всё подслушала и сообщила об этом родителям. С тех пор они стали прилагать все усилия, чтобы устроить мою свадьбу, опасаясь, что я уйду в монахи, живя с садху. Но разве в этом был толк? Все их усилия не могли преодолеть сильной воли Учителя. Даже когда вопрос о свадьбе, казалось, решился, переговоры снова и снова срывались из-за пустячных расхождений во взглядах сторон [27].

Панчавати в Дакшинешваре

В конце концов… я – всего лишь мальчик, который привык с восторгом внимать чудесным словам Рамакришны под баньяном в Дакшинешваре.

Нельзя передать словами ту невыразимую радость, которую мы испытывали в присутствии Учителя. Непостижимо, как ему удавалось учить нас без нашего ведома, посредством игр и забав, тем самым формируя нашу духовную жизнь. Искусный борец крайне осторожно и сдержанно ведет себя с новичком, то (якобы с большим трудом) одолевая его в борьбе, то вновь позволяя победить себя, чтобы укрепить уверенность ученика в себе – так же и Шри Рамакришна поступал с нами. Сознавая, что Атман, источник бесконечной силы, присутствует в каждом существе, даже самом крохотном, он в каждом видел потенциальное величие. Он ясно различал скрытую духовную силу, которая однажды проявится. Демонстрируя нам эту светлую перспективу, он хвалил и подбадривал нас. Однако предупреждал, что мы не должны чинить препятствий этому будущему совершенству, увлекаясь мирскими желаниями и, более того, контролировал нас, тщательно, в мельчайших подробностях следя за нашей жизнью. Всё это он делал спокойно и ненавязчиво. Таким образом ему удавалось обучать нас и формировать нашу жизнь.

Однажды я стал чувствовать, что мне не удается хорошо сосредоточиться во время медитации. Я рассказал об этом Учителю и попросил у него совета и руководства. Он рассказал мне о своем личном опыте такого рода и дал мне наставления. Помню, как ранним утром, когда я садился медитировать, мой разум захватывал, отвлекая внимание, пронзительный звук свистка на джутовой фабрике по соседству. Я рассказал об этом Учителю, и он посоветовал мне сосредоточиться на самом звуке свистка. Я последовал его совету, и это мне очень помогло.

В другой раз во время медитации мне было трудно полностью отрешиться от тела и сосредоточиться на своем идеале. Я обратился к Учителю за советом, и он дал мне такое же наставление, которое ему дал Тота Пури, когда он учился достигать самадхи в согласии с практиками веданты. Он сильно надавил ногтем на кожу между бровей и сказал: «Теперь сосредоточься на этом болезненном ощущении!». Я заметил, что могу легко сосредоточиваться на боли сколь угодно долго, и тогда полностью перестал сознавать другие части тела; тем более, они никак не отвлекали меня и не мешали медитации.

Лучшим местом для наших медитаций было Панчавати, уединенное местечко, где Учителя посещали разные духовные озарения. Помимо медитации и духовных упражнений, мы проводили там много времени, дурачась и веселясь. Шри Рамакришна тоже веселился с нами, делая нашу невинную радость полной. Мы бегали и прыгали, лазали по деревьям, висели на лианах и иногда устраивали веселые пикники. В день первого пикника Учитель заметил, что я сам приготовил еду, и попробовал ее. Я знал, что он может принимать только пищу, приготовленную брахманами, и поэтому устроил ему трапезу в храме Кали. Но он сказал: «Будет хорошо, если я приму пищу от такой чистой души, как ты». Невзирая на мои упорные возражения, он с удовольствием отведал пищи, которую я приготовил в тот день [28].

После смерти отца моя мать и братья голодали. Однажды мы встретили Аннаду Гуху, и Учитель сказал ему: «У Нарендры умер отец. Его семья бедствует. Будет хорошо, если друзья сейчас помогут ему деньгами». Когда Аннада ушел, я отругал его. Я сказал: «Зачем вы всё это ему рассказали?». После моей отповеди он расплакался и сказал: «Увы! Ради тебя я готов просить подаяния у каждой двери». Он приручил нас своей любовью [29].

Еще до окончания траура [после смерти отца] мне пришлось отправиться на поиски работы. Изголодавшийся и босой, я бродил по разным конторам под палящим полуденным солнцем с заявлением в руках, иногда меня сопровождали один-два близких друга, которые сочувствовали мне в этом бедственном положении. Но везде передо мной закрывались двери. Это первое столкновение с реальностью жизни убедило меня, что бескорыстное сочувствие – редкость в мире: в нем нет места слабым, бедным и обездоленным. Я заметил, что люди, которые еще несколько дней назад гордились бы, что могут меня поддержать, теперь отвернулись, хотя ни в чем не знали нужды. Сталкиваясь с такими вещами, я порой думал, что мир – творение дьявола. Однажды, устав и стерев ноги, я присел в тени памятника Охтерлони [теперь Шахид Минар] на Майдане. В тот день со мной была пара друзей, а, может, я случайно встретил их в том месте. Я отчетливо помню, как один из друзей, чтобы меня утешить, стал петь: «Здесь дует ветер, дыхание Брахмана, и можно ощутить Его милость!» Его слова словно обухом ударили меня по голове. Я вспомнил о бедственном положении своей матери и братьев и воскликнул в горькой тоске и отчаянии: «Может быть, хватит петь? Такие фантазии, наверное, радуют тех, у кого богатые родители, и кто не голодает. Да, раньше и я так думал. Но сегодня, когда я увидел жестокую правду жизни, это кажется мрачной насмешкой».

Друга, должно быть, задели мои слова. Едва ли он мог понять, какое страшное несчастье побудило меня так говорить! Иногда, когда я замечал, что дома на всех не хватает еды, а денег больше нет, я притворялся перед матерью, будто меня пригласили на обед или ужин, и почти не ел. Из чувства собственного достоинства я не мог рассказать об этом другим. Обеспеченные друзья иногда приглашали меня к себе домой или в сад, чтобы я спел им. Мне приходилось соглашаться, когда иначе было нельзя, но мне не хотелось рассказывать им о своих печалях, и они сами не пытались выведать о моих трудностях. Некоторые из них порой спрашивали меня: «Что это ты сегодня такой бледный и слабый?» Лишь один из друзей узнал о моей бедности и время от времени, втайне от меня присылал анонимную помощь моей матери, за что я в большом долгу перед ним.

Некоторые мои старые друзья, которые зарабатывали на жизнь нечестно, предлагали мне работать с ними. Часть из них, которых заставили вступить на этот сомнительный путь неожиданные повороты судьбы, вроде того, который произошел со мной, искренне мне сопереживали. Появились и другие проблемы. Я столкнулся с разными искушениями. Одна богатая женщина сделала мне отвратительное предложение, приняв которое, я мог покончить с нищетой; я сурово и с презрением его отверг. Другая женщина тоже предлагала подобные вещи. Я сказал ей: «Вы впустую растратили жизнь в поисках плотских наслаждений. Перед вами маячат мрачные тени смерти. Готовы ли вы спокойно встретить смерть? Отбросьте эти низменные желания и вспомните о Боге!»