Эксперимент 731

– В карету! Сейчас же, – скомандовал Арнольд, бросая тревожные взгляды по сторонам. Казалось, он боялся, что кто-то застанет его рядом с ней.

Элия тяжело вздохнула и закатила глаза. Она знала, что сопротивление бесполезно и лишь усугубит ситуацию.

Внутри кареты было темно и душно, несмотря на открытые окна. Элия откинулась на бархатную спинку сиденья, глядя в окно, как мимо проплывает Мирадор. В этот ранний час тропический город преображался, становясь еще более завораживающим в лучах восходящего солнца. Но красота ускользала от нее, затмеваемая негодованием, которое она едва сдерживала. Геката, занимая почти все пространство у ее ног, тихонько мурлыкала, пытаясь хоть немного ее успокоить.

– Зачем все это, отец? – спросила Элия, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно. Ей не хотелось показывать, как сильно ее раздражает встреча с ним, – Почему не мог просто сообщить в письме?

– А то ты больно отвечаешь на мои письма, – огрызнулся Арнольд. Его лицо в полумраке казалось еще более суровым и неприступным.

Элия махнула плечом, демонстрируя свое безразличие.

– Я молил их не трогать тебя после… – Арнольд запнулся, словно ему было трудно произнести эти слова. – Это… нецелесообразно, Элия! Этот пропуск предназначен для важных миссий, а не для твоих праздных прогулок!

Геката недовольно зарычала, поднимая голову и сверкая глазами в темноте. Элия положила руку на ее спину, успокаивая. Арнольд на мгновение смягчился, но лишь на секунду.

– Тебе поручают важное задание, – произнес он тоном, не допускающим возражений.

– Хорошо, – коротко ответила Элия, продолжая избегать взгляда отца.

– "Хорошо"? Не "хорошо", Элия! – Арнольд резко сжал кулаки. Голос сорвался, прозвучал хрипло и напряженно. – Мы с твоей матерью столько сделали, чтобы защитить тебя от этого…

– А я просила вас об этом? – резко перебила Элия, повернувшись к отцу, зеленые глаза сверкнули вызовом. Она сжала кулаки, костяшки побелели. – Я не собираюсь плясать под дудку ваших желаний!

Арнольд стиснул зубы.

– Ты идиотка, раз думаешь, что это только способ контролировать тебя.

– Я идиотка? – взревела Элия. – Эта идиотка хотя бы что-то пытается сделать, чтобы найти маму.

– Это ради твоей безопасности! – Арнольд выдохнул, лицо исказилось от напряжения. – Ты в опасности, Элия!

– В опасности? – Элия рассмеялась, горький, полный презрения смех. – Вы пугаете меня больше, чем все ваши выдуманные враги! Мне не нужна твоя безопасность. Я выбираю свою жизнь, свои решения, свои риски! И я найду маму сама. Без твоей помощи.

Арнольд ничего не ответил. Он просто смотрел на дочь, в его глазах бушевал шторм – смесь гнева, страха и бессилия. Его плечи опустились. Наверное, больше всего в жизни он боялся остаться одному, без семьи, без любви – без того, ради чего он так яростно боролся, так неуклонно защищал. В этом одиночестве, в этом пустом пространстве между ним и Элией, он увидел свой самый глубокий страх. Его кулаки сжались, костяшки побелели.

– Иногда, чтобы спасти то, что любишь, надо чем-то пожертвовать, – прошептал Арнольд, голос едва слышен, словно он говорил сам себе. Его взгляд был направлен внутрь себя, туда, куда не проникали ни гнев, ни страх.

– Что? – не расслышав, переспросила Элия. Она еще была зла и рассержена на отца, из-за чего ее уши покраснели.

Арнольд молчал, лицо каменное, в глазах – буря эмоций. Гнев, страх и бессилие бились в нем. Он понимал, что Элия права. Он понимал, что его методы были жестоки, что он, возможно, слишком сильно ее защищал. Но страх потерять ее, страх за ее жизнь, был сильнее всего. Страх, что план Изабеллы…

Он почувствовал, как внутри все сжимается – будто ледяной нож пронзает сердце. Его руки сжались в кулаки, но он сдержался, чтобы не сорваться. Важно было сохранить спокойствие, чтобы не дать ей понять, насколько он разрушен изнутри. Он знал, что ее слова – правда, и что ему нужно измениться. Но сейчас – сейчас он был слишком уставшим, слишком испуганным, чтобы говорить что-то вслух.

– Ты должна отказаться от задания, – произнес Арнольд громче.

– Еще чего!

– Элия Сильванус, – голос Арнольда стал жестким, – Я отдаю приказ – отказаться от задания!

– Я – Норрис, – назвала Элия девичью фамилию матери, – А приказ моего отца не остановит меня, если правительство Мирадора прикажет мне пойти в переход, – Элия ответила спокойно, но ее глаза горели вызовом. Теперь какое бы ей ни дали задание, она его примет. А Арнольд, наблюдавший за ней, незаметно кивнул. Его лицо оставалось непроницаемым, но напряжение в плечах как будто спало, а уголки его губ чуть приподнялись.

Оставшуюся часть пути они проехали в тишине. Геката лишь изредка пошевеливалась во сне, чувствуя напряжение в воздухе. Мимо проносились яркие огни торговых районов, тенистые переулки с подозрительными личностями, и величественные здания аристократических кварталов.

Карета остановилась перед величественным зданием Штаба Совета, разительно отличавшимся от привычного облика Мирадора. Каменные стены, увитые лианами с яркими экзотическими цветами, и высокие башни, утопающие в пышной тропической зелени, вновь потрясли Элию. В воздухе витал пьянящий аромат цветов и сочных фруктов, развешанных на причудливых деревьях тропического сада. Влажный, теплый воздух, непривычно жаркий для Мирадора, был полон щебета диковинных птиц. Арнольд первым вышел из кареты, жестом приглашая Элию следовать за ним.

В Штабе Элия ощутила, как мороз пробирает до костей, и не только из-за низкой температуры. Власть и формальность давили тяжелым грузом. Они шли по бесконечным коридорам из серого мрамора, отполированного до зеркального блеска. Каждый шаг отдавался гулким эхом, напоминая о ничтожности ее присутствия. Геката шла рядом, крадучись, и вела себя на удивление спокойно, лишь изредка поводя ушами.

Арнольд привел Элию в огромный зал заседаний, где воздух, казалось, был сгущен до состояния желе. В центре стоял длинный полированный стол из темного дерева, за которым восседали члены Совета. Они были облачены в одинаковые, безликие черные мантии, скрывающие черты лица. От них веяло вековым безразличием и холодным расчетом.

– Совет, перед вами Элия Сильванус, – громко произнес Арнольд, склонив голову в поклоне. Элия недовольно сжала губы, но не стала поправлять отца. Его голос затерялся в огромном зале, отразившись от высоких сводчатых потолков. Взгляд Арнольда скользнул по лицам судей.

Члены Совета обменялись взглядами. Их мантии поглощали свет, делая лица еще более неразличимыми. Один из них, крупный мужчина с лицом, изборожденным глубокими морщинами, медленно поднял руку. Его голос, хриплый и низкий, прорезал тишину:

– Элия Сильванус. Нам известно о твоих… несанкционированных выходах за пределы Мирадора. Мы тщательно изучили записи и протоколы допросов пограничной стражи.

Тяжелый запах старой бумаги и чего-то металлического висел в воздухе. Элия молча ждала, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Ее плечи невольно напряглись, готовясь принять удар. Холодный мрамор пола пробирал насквозь. Внутри все сжалось в тугой комок.

– Твои обязанности перед Советом, – продолжил советник, его голос эхом отражался от мраморных стен, – Должны быть превыше твоих личных желаний. Совет считает, что ты провела достаточно времени в отпуске. Ты направляешься на задание.

– Какое? – спросила Элия, стараясь сохранять спокойствие, хоть сердце колотилось, а во рту пересохло. Руки сжались в кулаки. Мужчина средних лет с пухлым, несколько туповатым лицом, продолжал читать по листу, запинаясь. Его брови сходились на переносице, усиливая впечатление заторможенности. Он не слышал её вопроса. Элия опустила взгляд, изучая надпись, выгравированную на золотой дощечке, – Макар Видий…

Следующая надпись гласила: Алан Сапианс… Линия Сапианса занималась наукой в Мирадоре. Элия подняла глаза и увидела перед собой человека, соответствовавшего имени: строгий, с глубокими морщинами, с проницательными серыми глазами. Его лицо, обрамленное седыми волосами, выражало одновременно мудрость и усталость, а рот сжимался в жесткую полоску.

На следующей табличке – Марк Рустик. Линия Рустик славилась строителями и инженерами; каждое здание в Мирадоре и других ульях – их работа. В сотрудничестве с Сапианс, они изобрели СНО ОП – средства наземного обслуживания общего применения, поддерживающие жизнеспособность ульев, а также УПГ-350у – генератор энергоснабжения, и АК – автономный климатизатор, установленные во всех ульях, кроме Мирадора (его климат считается благоприятным по сравнению с Сизифом, Акварией и Эриданом). Элия не ожидала увидеть напротив имени Рустика маленького мужчину, почти скрытого густой седой бородой. Только живые светло-голубые глаза, с изумрудной полосой, выглядывали из-под волос.

– Совет считает, что предоставил тебе достаточно времени, чтобы восстановиться после смерти твоего отряда. Пора вернуть долг Родине. Направляйся в Ульи и найди там себе членов новой команды, – резкий, властный голос прервал монотонное бормотание Макара.

Элия вздрогнула. Взгляд, ледяной и пронзительный, пригвоздил ее к месту. Это был Аларик Сильванус. Серые виски и седые усы подчеркивали его возраст и опыт, а строго сжатые губы говорили о беспощадности. Он был воплощением рода Сильванус – военных. Сила и бесстрашие, говорят, заложены в крови. На мгновение Элия представила себе его в боевом расположении – несгибаемый стальной воин, лицо которого скрыто под шлемом, но взгляд пронзает насквозь.

Макар растерянно отложил пожелтевший лист в сторону. Он не знал, что ему делать, может ли он сесть, или ему все-таки стоит продолжить читать приказ. Лишь только, когда Алан махнул рукой, тот уселся на место.

Определить точный возраст советников было сложно. После Столкновения, вызвавшего мутации в экологии, средняя продолжительность жизни увеличилась. Сто лет стали нормой, а отдельные долгожители перешагивали и за вековой рубеж. Этот человек, несомненно, был близок к этой границе. Возможно, ему было около ста, но благодаря генной терапии и продвинутым технологиям, он сохранял ясность ума и твердость духа, что делало его еще более опасным.

– Насколько мне известно, на данный момент в Мирадоре нет ни одного действующего отряда ходоков, – возразила Элия. Последние годы отряды распадались один за другим. А редкие оставшиеся ходоки всегда были в переходах.

– Верно, – подтвердил Марк, голос которого был таким же безжизненным, как и у Аларика.

– Вы предлагаете мне одной отправиться в переход? – возмутилась Элия, не веря своим ушам. Это было самоубийство.

– Это опасно! – вспыхнул Арнольд, его лицо покраснело от возмущения. Геката тоже недовольно вздернула хвостом, обнажая острые клыки. Она почувствовала, как изменилось настроение близких ей людей.

– Покидая стены Мирадора в одиночку, не казалось вам опасным мероприятием, не так ли? – упрекнул Сильванус, игнорируя вспышку Арнольда и рык Гекаты, – И, боюсь, у вас нет выбора. Либо вы отправляетесь в путь в течение двух недель, либо мы лишаем вас пропускного значка, должности ходока, квартиры в центре Улья, а вместе с тем отбираем модифицированную черную пантеру по кличке Геката, – каждое слово звучало как приговор для Элии.

– Я поняла, – прервала брюнетка, стараясь скрыть ярость, но ее зеленые глаза так сверкали, что всем было понятно ее истинное отношение к Совету, – Есть что-то, что вы хотели бы добавить? – едко добавила Элия, – Или жалкий холоп может быть свободен?

– Жалкий холоп может быть свободен, – последовал насмешливый ответ, от которого волосы встали дыбом не только у Гекаты, но и у Элии.

Выйдя из душного здания Штаба на улицу, Элия жадно вдохнула прохладный, свежий воздух Мирадора. Даже смог, висевший над городом, казался глотком свободы после свинцовой атмосферы Совета. Но как бы ей ни хотелось отрицать, отец оказался прав. Несмотря на всю браваду, глубоко внутри она понимала – она не была готова возвращаться в туннели, не сейчас. Тень прошлого слишком плотно обволакивала ее, парализуя волю.

– Я тебя просил… – голос Арнольда раздался сзади, тихий и надломленный. В этот раз в нем не было и следа той жесткости и властности, которые он демонстрировал перед Советом. Только тихая, изнуряющая грусть.

Элия обернулась. Мужчина стоял, ссутулившись, на ступеньках Штаба, его обычно безупречный костюм казался помятым и небрежным. На лице пролегла глубокая тень, делая его старше и уязвимее. Она ненавидела видеть его таким.

– Ты много чего просил меня сделать. К чему это привело? – слова Элии, как заточенное лезвие, рассекли нависшую тишину. В них плескалась боль, гнев и разочарование, копившиеся в ее душе. – Ты думал, что защищаешь меня, но в итоге отнял то, чем я дорожила больше всего. И теперь я снова должна вернуться туда, где погибли мои товарищи.

Она видела, как от ее слов лицо Арнольда исказилось от боли. Она знала, как сильно он переживал их конфликт. Но она не могла простить его. Не сейчас. Брюнетка развернулась, собираясь уйти.

– Иногда, чтобы спасти то, что любишь, приходится пожертвовать не только частицей себя, но и самим собой, – он снова прошептал эту фразу, только теперь Элия ее услышала. – Я отдал тебе все, доча, все свои ресурсы, все свои связи… Но я не смог тебя уберечь. Я думал, что защищаю тебя, давая тебе оружие, силу, возможности… Но, видимо, этого было недостаточно. Прости меня…

Элия, услышав слова Арнольда, застыла на месте, но не обернулась. Его признание раскаяния не смягчило ее сердце, а лишь разожгло тлеющий гнев. Она отчетливо помнила, как в пятнадцать лет, наивная и преданная, она верила каждому его слову. Он был единственным, кто у неё остался после исчезновения матери, её маяком в этом жестоком мире. И он же её предал.

– Ты пожертвовал не собой, – ледяным тоном произнесла она, не поворачиваясь. – Ты пожертвовал мной. Моей жизнью. Моими друзьями. Моей верой. – в ее голосе слышалась неприкрытая ненависть, каждое слово звучало как плевок в его сторону. – Ты отнял у меня все, а теперь стоишь тут и жалеешь себя? Тебе жаль, что приходится жить с этим?

Она сделала несколько шагов вперед, а затем резко обернулась, ее глаза метали молнии.

– И не надо прикрываться "защитой". Ты просто хотел, чтобы я была послушной куклой, исполняющей твои приказы! Чтобы я никогда не задавала вопросов! Но я больше не та маленькая девочка, которая верила каждому твоему слову. Я выросла. Я увидела, каким монстром ты можешь быть. И я больше не позволю тебе манипулировать мной!

Ее взгляд смягчился на мгновение, но тут же снова стал холодным и отстраненным.

– И хватит причитать о том, что ты отдал мне все. Единственное, что ты дал мне – это шрамы. Шрамы, которые никогда не заживут. Ты сломал меня, Арнольд. И теперь я иду в туннели не для того, чтобы исцелиться, а для того, чтобы доказать тебе, что ты ошибаешься. Я выживу. И ты будешь жить с осознанием того, что даже после всего, что ты сделал, я все еще сильнее тебя.

Она отвернулась и быстрым шагом направилась прочь, оставив Арнольда стоять в одиночестве. Теперь он знал, что его действия породили не просто боль и гнев, а глубокую, всепоглощающую ненависть. И эта ненависть была единственной нитью, связывающей их вместе.

Переход

Сердце колотилось в груди, когда Элия подошла к