Юлия Борисова
Слой
Глава 1 – Пауза
Ночь снова победила.
Ты не ложилась спать – не потому что не хотела, а потому что так вышло.
В комнате было тихо, как будто кто-то убавил звук до минимума. Не до нуля – до состояния, в котором он ещё есть, но его уже не слышно.
Ты не заметила, как пролетело время. Оно стало бесформенным, вязким. Часы на мониторе показывали невозможное: 04:73. Ты моргнула – и стало 04:07.
Ты даже не зафиксировала это как странность. Побочные эффекты бессонницы – привычный фильтр восприятия.
Усталость.
Пересохшие глаза.
Спутанное сознание.
И всё равно, что-то в комнате чувствовалось… лишним. Как будто тебя здесь быть не должно. Или как будто всё остальное должно быть другим. Ты знала: эта пустота внутри тебя – не просто усталость. Это предвестник перемены, невидимый рубеж, на котором правда начала медленно прорезаться.
Монитор погас сам собой, от бездействия, но даже это показалось слишком осмысленным. Как будто кто-то наблюдает. Ждёт, пока ты поймёшь.
Взгляд скользил по стенам, будто пытаясь найти что-то знакомое, что удержит в реальности. Но всё казалось чужим и далеким. Ты уставилась в потолок.
Белый.
Ровный.
Привычный.
Но чем дольше ты смотрела, тем сильнее казалось: он движется. Не вверх и не вниз. Просто – движется. Как тонкая вибрация, застывшая на грани восприятия – будто всё вокруг живёт своей собственной жизнью, не подчиняясь законам физики и времени.
Ты встала выключить свет. Движение было почти бездумным, как автопилот – тело делало, что нужно, пока сознание блуждало где-то в тумане. Застыла на секунду, глядя в темноту, и взгляд сам собой скользнул к окну. Ритуал – перед сном убедиться, что город всё ещё существует. Что ты внутри него. Что у него есть границы.
Ты коснулась стекла – и остался отпечаток. Всегда оставался.
Ты ждала, что он исчезнет, но он остался. Как будто запоминая твой палец.
Сначала было нормально.
Пустая улица. Мигающее табло. Асфальт блестит под тонкой плёнкой воды. Ничего живого. И вот – рассвет. Он должен был быть слабым, размытым, серо-голубым, как в документальных фильмах о севере. Но он… исказился.
Свет пришёл не из-за горизонта – он включился, будто кто-то щёлкнул тумблером. Фиолетовый. Жидкий. Он залил крыши, стекло, стены. Он не имел источника – просто был.
Ультрафиолет. Он обволакивает всё вокруг, меняет привычные очертания, превращая мир в чуждое, холодное пространство. Зрению недоступный, но здесь он – плотный и ощутимый, как воздух после грозы.
Этот диапазон вне спектра человеческого зрения. Но я вижу.
Я вижу всё.
Каждый отблеск, каждую грань стен, каждый контур проводов.
Как это возможно?
Свет не менялся.
Он не колебался, не тускнел. Он был как интерфейс, как наложенный фильтр, сквозь который всё кажется одновременно знакомым и чужим.
В левой верхней стороне неба – что-то моргнуло.
Квадрат.
Прозрачный.
Как если бы кто-то вырезал фрагмент неба и забыл его дорисовать.
Он не двигался. Просто был.
Потом – второй.
Потом – полоска.
Потом часть неба исчезла – осталась только бело-серая сетка.
Потом и сетка начала исчезать.
Ты смотрела. Не дыша.
Это не было страшно – это было… как возвращение чего-то, что ты всегда знала. Чего-то, что всегда было частью тебя, но скрывалось в глубине.
Как будто этот сбой – не баг, а истина.
Не ошибка восприятия, а вскрытие слоя, под которым всегда было вот так – дрожаще, зыбко, нелинейно.
Мир не ломается. Он показывает себя без оболочки.
Ты стоишь у окна и наблюдаешь, как мир распадается.
Не физически. Просто исчезает. Как если бы небо вдруг решило отказаться от своих границ, а дома – от своих очертаний. Тот квадрат слева вверху не двигается, но он там. Странное ощущение: будто ты уже видела это. Когда-то.
Ты пыталась включить свет обратно, но он не включился. Слишком темно, а фиолетовый свет не помогает. Он обманывает, размывает контуры.
Пальцы по привычке тянутся к телефону, но экран не включается. Он пуст – только чёрное пятно, маленькая дырка, прорвавшая пространство.
Ты уже не удивляешься. Ты, скорее, ощущаешь, что так должно быть. Как будто ты давно знаешь: мир точно не существует так, как ты привыкла.
Ты делаешь шаг назад. Ещё один. И вдруг замечаешь, что всё исчезает не только снаружи. Это происходит и внутри.
Ты снова возвращаешься к окну. В воздухе появляется нечто новое. Странное. Ты бы сказала, что это пахнет, но запаха нет. Это как ощущение лёгкой боли в глазах. Как долгое напряжение, которое вдруг уходит.
Стены комнаты, отражение в стекле – они становятся чем-то другим.Ты ищешь в отражении привычные черты. Ты пытаешься найти себя. Но отражение не твоё. Ты смотришь на него и не узнаёшь.
Глаза.
Они такие большие.
Чёрные.
В них нет живости. Только какой-то застывший взгляд, как у человека, который не дышит. Тени под глазами чернеют, будто глубокие впадины. Ткань кожи чуть потемнела, как от времени, но это не старость. Это что-то другое. Как если бы отражение, вместо того чтобы повторять, вытягивалось в другую сторону.
На щеках появляется какой-то странный след, будто ты только что заплакала – но глаза сухие. Никакого следа эмоций, только пустота. Кажется, что ты не чувствуешь.
Тёмные волосы, что ещё несколько минут назад были привычной чертой, теперь лежат как тёмная масса. Они не светятся, не переливаются. Это не волосы. Это нечто другое.
Неестественное, словно искусственное. Каждый локон похож на смещение, на искажение, а их цвет – будто поглощён ультрафиолетовым фильтром.
Ты видишь, как она смотрит на тебя. И ты чувствуешь, что она тебе не принадлежит. Это не ты. Ты не знаешь, кто эта девушка в отражении. Она не может быть тобой.
Ты пытаешься снова приблизиться, но… лицо исчезает. Оно размывается. И вот уже все черты становятся нечёткими, словно картинка расплывается. Ты не можешь сосредоточиться.
Ты прикоснулась к стеклу. Но оно не отразило твою руку. Она прошла сквозь. Без звука, без следа.
Ты отступаешь. Это невозможно.
Ты не понимаешь, как это работает.
Ты не понимаешь, как это – ты.
Ты стоишь перед своим отражением, и теперь оно движется без тебя.
Каждый взгляд отражает что-то своё. Тени под глазами становятся глубже. Линии на лбу
становятся черными, слишком резкими, будто они прорезают твоё лицо, оставляя за
собой трещины. Ты видишь, как это лицо медленно меняется – от твоего к чему-то
чужому, настолько чуждому, что кажется, оно выходит из другого мира. Его зрачки становятся слишком большими, как будто они стремятся поглотить всё вокруг, включая твоё собственное «я».
Ты стоишь, не двигаясь, и смотришь, как этот образ растекается на стекле.
Это не твоё лицо, и ты не можешь поверить, что это вообще чьё-то лицо, что это что-то существующее.
Кажется, что лицо уже не принадлежит никому.
Ты снова протягиваешь руку, но теперь уже не для того, чтобы коснуться стекла. Ты протягиваешь руку, чтобы остановить этот поток изменений.
Но когда твоя рука касается стекла, она остаётся там, как пустое место. Ты не ощущаешь стекло под пальцами. Ты не чувствуешь холод. Только воздух, который вдруг становится плотным как камень. Всё становится трудным, тяжёлым.
Ты отступаешь, не в силах больше смотреть. Но отражение всё равно остаётся, меняется, пульсирует. Оно остаётся рядом. Оно не исчезает.
Ты закрываешь глаза, надеясь, что это всё – сон. Ты думаешь, что можешь проснуться, но – ничего не меняется.
Ты снова касаешься стекла, отпечатывая на нём свой палец.
На стекле остаются следы, но они такие… нечеткие. Как если бы стекло хотело взять отпечатки, но не могло.
Здесь нет логики.
Здесь нет меня.
Здесь нет ничего
…Квадраты. Ты видишь их в отражении, и что‑то внутри трещит: мысли распадаются на обрывки ощущений, воспоминаний и страхов. Кажется, ты слышишь шёпот, но это не зов извне – это звук твоего собственного сознания, трескающегося по краю.
Шёпот струится сквозь ультрафиолетовую пустоту:
Где кончается стекло и начинается я?
Кто я без лица?
Смотри, как расползается реальность…
В голове – голос, одновременно твой и не твой, он смешивает слова и образы, сбивает ритм дыхания.
Отражение в окне пульсирует не твоим пульсом, а ритмом разламывающейся реальности. В его глазах – чужие воспоминания, движения будто сдвинуты на секунду в сторону. Всё кажется почти настоящим, но именно это «почти» пугает сильнее.
Ты машешь руками, пытаясь прогнать ложный образ, но квадраты порождают новые и новые искажения, как безумный шторм мыслей, что стирает грань между тобой и иллюзией.
И в этом полубредовом, тревожном шёпоте открывается бездна – не мир исчезает, а ты тонешь в собственном восприятии.
Глава 2 – Сияние
Ты просыпаешься.
Ни стука, ни крика, ни даже тревожного сна. Просто в какой-то момент сознание медленно поднимается, как будто кто-то, стоя над тобой, вытягивает его на нитке.
Линия света на потолке дрожит. Комната – почти темна. Только мягкое оранжевое пятно от уличного фонаря расползается по стене.
На тумбочке – телефон и пластиковая коробочка с таблетками. Под ногтём – фрагмент фольги от блистера. Нейролептики тянут за собой остатки снов, как водоросли – за лодкой. Ты спала слишком долго. Слишком глубоко.
Рука тянется к телефону почти автоматически.
04:08.
Вторник.
Или среда.
Или другой год.
Кожа под экраном поблёскивает тонкой плёнкой пота, как будто ты провела во сне несколько жизней. Наверное, так и было.
Комната узнаваема: старая лампа с потемневшим абажуром, стопка исписанных листов, ручка на двери, висящая под углом, как сломанное крыло.
Нет ультрафиолета.
Нет битых пикселей.
Нет квадратов.
Ты сидишь на краю кровати, ноги свешены, ступни ощущают холод пола. Всё кажется нормальным. Но кто решает, что такое "нормально"?
Ты встаёшь, медленно подходишь к окну. За стеклом – пустынный двор, чёрные провалы деревьев, одна фигура под зонтом отбивающимся от капель.
Ты возвращаешься к тумбочке, берёшь блокнот:
Запись №2.
Сон – странный, что-то пробивается сквозь трещины.
Ты подписываешь:
– Virena
Имя ломается на языке.
Ты шепчешь его, будто пробуешь вернуть себе форму.
Ви… ре… на.
Как будто зовёшь кого-то. Или вспоминаешь.
Ты включаешь настольную лампу. Жёлтый свет обрушивается на пространство. Он должен быть тёплым, но кажется резким, как свет прожектора.
Я в реальности.
Так должно быть.
Так будет.
Телефон пиликает и на нем вспыхивает имя.
Киан.
Ты не отвечаешь. Но тебя уже затягивает. Резкое, неуместное, слишком живое. Тебя словно ударяют этим именем по лбу. Ты не берёшь трубку. Но начинаешь вспоминать.
Сперва – не лицо. Не голос. Сначала – солёный ветер. Кофе, разлитый на горячий песок. Охра и тёплый бетон. Кипр.
Плёнка воспоминания медленно проявляется.
Он выходит из воды, волосы прилипли к шее. Старая серая майка, полотенце, накинутое как супергеройский плащ. Слишком выцветший, чтобы спасать кого-либо. И всё равно – тебе хочется в это верить.
Ты сидишь на пластиковом шезлонге. Он скрипит под тобой, но не плавится, не тает. А вот ты – да. Ты медленно стекаешь, как воск, под этим солнцем, как будто теряешь форму.
Киан улыбается и протягивает тебе кофе. Стаканчик пахнет местной забегаловкой – чем-то живым, неотесанным, с привкусом жареного миндаля и морской соли.
И вдруг ты понимаешь: всё, что у тебя было до – это тень. Синеватая, затухающая. А теперь ты настоящая.
Тогда ты чувствовала себя живой.
Слишком живой.
Сердце билось, как в момент падения. На секунду – лёгкий страх, острое ощущение: вот ты.
Ты здесь.
Он смотрит на тебя и говорит, будто бы в шутку, будто бы между делом:
– Ты светишься.
Ты смотришь на свои ладони.
Не свет.
Ты не знала, как объяснить, что это не свет. Это – трещины.
Он наклоняется ближе, прислоняется плечом. Пахнет морем, солнцем и чем-то едва уловимым – то ли солью, въевшейся в кожу, то ли утренним воздухом. Ты ловишь себя на мысли, что всё здесь – слишком: слишком яркое небо, слишком резкий свет, слишком тёплый песок под ногами.
Ты улыбаешься. Или делаешь вид, что улыбаешься.
Он не отводит взгляда. Ты думаешь: если он дотронется, ты разобьёшься. Рассыплешься на крошечные части. Он касается твоего запястья.
Ты резко вдыхаешь – и…
БАХ.
Резкий, плотный звук. В одно мгновение воспоминание сминается как клочок бумаги. Ты дёргаешься всем телом, садишься. Окно – с грохотом захлопнулось от ветра. В комнате – полумрак. Всё то же пятно света от уличного фонаря, всё тот же блокнот, лампа, коробочка с таблетками.
За окном – дождь. Капли барабанят по стеклу, будто кто-то хочет войти. Иногда вспышка молнии подсвечивает улицу, обнажая силуэты: мокрый асфальт, провисшие провода с прилипшим пакетом.
Ты стоишь у окна, вцепившись в подоконник. Зубы сжаты.
– Это был просто сон, – шепчешь ты снова, но голос звучит неуверенно.
Сквозняк всё ещё гуляет по комнате. Воздух будто сгустился.
Ты возвращаешься к кровати, не включая лампу. Садишься, а потом ложишься. Подушка холодная. Ты «падаешь» в неё всем нутром, как будто не можешь иначе. И некоторое время не двигаешься.
Как будто боишься, что шезлонг под солнцем, море и Киан – всё это вернётся.
А ты – снова исчезнешь.
Тебя затягивает в песок.
