Океан

Неожиданно для самого себя Игорь ощутил в груди какую-то печаль и пустоту. Он понял, что спорил даже не с Русланом, не с собравшимися и даже не с собой, а со всем миром. И, ощущая свою правоту, он чувствовал только грусть. Да, он прав, но от этого только еще горше.

Тишина повисла над кают-компанией. Каждый размышлял и думал о себе и своих близких.

Игорь вышел. Ему не хватало воздуха.

Он в коридоре отвернулся к стене, схватился на балку и пытался отдышаться. Нет, его давили не слезы, а какая-то тоска, как человека, который выиграл в лотерею огромное богатство и потом спустил его на всякую ерунду и через несколько лет думал: эх, сейчас бы вернуться туда, я бы лучше распорядился деньгами. Все люди крепки задним умом, и только очень немногие способны преступить свою гордыню и признать ошибку. А еще меньше способны не оглядываться назад и тосковать об утерянных шансах, потому что время – это дорога с односторонним движением, и то, что было, уже не получится никак изменить.

Никто ведь не хочет очутиться среди неудачников. Ведь осознать такое – это то же самое, что садиться на «Титаник», точно зная, чем все закончится.

Заставив сердце успокоиться, он отправился на капитанский мостик, чтобы проверить состояние своих систем.

Проходя мимо отсека с оборудованием, его взгляд упал на командный модуль «Краба». Конечно, сама установка не находилась внутри, а располагалась среди корпусов подлодки, потому что была слишком большая, но эту часть рекомендовали хранить здесь.

Игорь осмотрел ее, проверил работоспособность, контакты и загруженные программы, потом медленно пробормотал бездушной железке:

– Ну что, приятель, готовься. Еще несколько дней, и придется нам с тобой активно поработать. Прямо на вулкане, да еще и под носом у американцев. Не знаю, насколько получится и получится ли, но мы должны сделать все, что от нас зависит. Ты пока отдыхай, работы будет много.

На мостике находились капитан в своем кресле в шлеме и Аркадий, который выполнял какие-то тесты. Когда он оставил кают-компанию и ушел, геолог не запомнил. Сел на свое место и проверил рельеф дна, соленость и температуру той части океана, где они двигались, запустил программу быстрой проверки всего геологического комплекса. Все было в порядке. Тогда он вывел на экран общую информацию. Все системы работали исправно.

Немного повернувшись направо, он краем глаза увидел, как Аркадий как-то воровато посматривает себе на ноги и тут же вбивает в свой экран. Его вид был как у первокурсника, который неумело списывает на экзамене у строго преподавателя.

Томас был до сих пор в шлеме и занимался своими делами.

Игорь деликатно кашлянул и подкатил к Аркадию, который тут же спрятал что-то у себя на коленях.

– Ты что, американский шпион и передаешь врагу наши коды шифрования? – грозно прошептал Игорь, свирепо вращая глазами.

Но молодого офицера так просто было не запугать.

– Да иди ты. Какие коды, работаю тут, разве не видишь?

– Работаешь, говоришь, – задумчиво протянул Игорь, подозрительно щурясь, – хороший ты офицер, Аркадий. Зашел я в кают-компанию – ты там что-то пишешь в блокноте, прихожу сюда – продолжаешь. Ты вообще когда-нибудь спишь?

– Чего ты пристал? – сдался тот. – Тебе скучно, что ли?

– Нет, не скучно. Просто хотел спросить, что ты писал и сейчас прячешь.

Аркадий посмотрел на него с неприязнью и недоверием:

– Тебе зачем? Это мое личное дело.

– Точно, извини, – наигранно согласился Игорь, – не могу вмешиваться. Придется доложить Эмилю.

– Вот ты… – возмутился тот. – Неприятный ты человек.

– Ты не первый, кто говорит мне это, – ухмыльнулся тот. – Ну?

– Ладно. – Аркадий тяжело выдохнул. – Это личный проект. Математика.

– Чего? – не понял Игорь.

– Знаешь, что такое простые числа?

– Чего?

– Ну число, которое делится только на себя и на единицу. Можешь назвать такие?

Игорь отодвинулся и скривился, будто от лимона.

– Эм-м-м… Три, пять, семь, девять…

– Девять – нет. Оно еще делится на три.

– А, точно. Одиннадцать и так далее. Ты что, первый класс школы решил вспомнить?

– Тут все не так просто.

– Ну расскажи, – Игорь обернулся на капитана, который раздраженно уставился, не снимая шлема виртуальной реальности, на них, недовольный каким-то пустым разговором.

– Пойдем-ка тогда ко мне, в мастерскую, там постараюсь объяснить.

Они отправились в отсек радиста, где был не просто творческий беспорядок, не просто производственно-ремонтная часть, а ощущение, что здесь произошел взрыв, и взрывная волна состояла из микросхем, каких-то плат, оптики и самых различных кабелей, от толстенных силовых, в руку взрослого мужчины, до самых тоненьких, в десятки раз тоньше человеческого волоса и видимых только в особом поляризационном свете.

Аркадий освободил два кресла и очистил наименее важную часть стола, после чего продолжил:

– Так, на чем закончили? Понял, что такое простые числа?

– Допустим. И что из этого?

– Ты вот спрашивал про школу. Если ты помнишь, то обучение у нас строится так: даются какие-то самые простые и очевидные постулаты, например, что точка делит прямую на два луча. Или что параллельные прямые не пересекаются.

– Что-то такое было вроде. Давно я в школе учился…

– Так вот, как ты думаешь, какое самое большое простое число?

Игорь задумался:

– Вот ты задачку мне подкинул… Даже не знаю, сдаюсь.

– Ладно, зайдем с другой стороны. Как думаешь, самое большое простое число есть в принципе или их бесконечно?

Игорь обескураженно выдохнул и с надеждой посмотрел на дверь.

– Нет-нет, какое твое мнение?

– Давай подумаем. – Игорь встал, налил себе кофе и остался стоять, подпирая шкаф. – Самое большое число, которое делится только на себя и на единицу и не делится на что-то еще… С одной стороны, чем больше число, тем больше вероятность, что найдется какая-то паскуда, на которую нечаянно поделится. Оно же большое, мало ли.

– Логично. Продолжай.

– С другой стороны, тут иная тенденция. Если, допустим, какое-то очень большое число не делится на множители от двух до ста, то тем более вряд ли оно делится на большее число. Потому что этот потенциальный множитель сам уже слишком большой, чтобы на него делилось то, очень большое число. Потому, что, условно, очень большое число скорее поделится на сорок пять, а не на пятьсот сорок девять.

– И это верно. Дальше.

– А что дальше? К чему это вообще все? Разминка для мозгов? Тебе работу найти, что ли? Уверен, у старпома найдется задача, которую должен ты решить.

– Да погоди ты, – отмахнулся тот, – себе работу я и сам найду. О смысле в конце расскажу. Дальше давай. Насчет самого большого простого числа.

– Ох, я не математик, знаешь ли, а простой геолог. Ладно, продолжим. Ну что я думаю… Скорее всего, интуитивно, этих чисел бесконечно много. Где-то в галактической дали существует какое-то число, которое внезапно является простым. Только, – он глубоко задумался, – чем дальше в лес, тем таких числе меньше. Это, как называется… – Игорь зажмурился. – Слово такое, как сексуальная болезнь… Блин… А, асимптота! Распределение таких чисел с увеличением порядка выборки асимптотично! – Он с гордостью от такой умной фразы посмотрел на Аркадия.

Тот рассмеялся:

– Смотри, а ты не такой уж глупый, как кажешься на первый взгляд. В целом правильно. Таких чисел бесконечно много. Это факт и это доказано. И я могу тебя поздравить: ты только что интуитивно решил то, что доказано еще древними греками. Вернемся на базу, сварю тебе металлический лавровый венок.

– Ну и? Так в чем вопрос, если еще древние доказали?

– А вот тут и возникают первая проблема. Таких чисел бесконечно много, это правда. А как их находить?

– В каком смысле?

– Ну вот надо найти простые числа, если они есть, между миллионом и двумя. Как ты поступишь?

– А зачем это надо?

Аркадий встал от раздражения:

– Я тебе говорю, о смысле потом. В конце. Пока поразмышляем о самой проблеме. Чистой и незамутненной.

– О самой проблеме? Хорошо… Перебором, как. Миллион не простое число, так как делится на два. Миллион один – тут надо уже думать. Последовательно делить на все числа от двух до пятисот тысяч. Это чисто механический перебор же, – он поднял глаза на Аркадия, – это можно поручить ЦВС. Ну или на базе огромные вычислительное мощности стоят. Целые гектары. Поручить им, и пусть себе считают.

– Да, ты в целом прав. Существуют разные ухищрения, так называемое «решето», но даже с их помощью в конце приходят к тому же перебору. А как ты сам знаешь, минута работы этих вычислительных центров стоит очень дорого, да и все на военные цели тратится. Но даже если так… Вот ты сказал правильно, это можно поручить вычислительной технике. Она справится. А если надо найти простое число в интервале, который начинается с числа с миллионами знаков, а не с семью, как один миллион. Тут никаких вычислительных мощностей не хватит. И никакое «решето», и прочие уловки не помогут. Да, мы можем условно разделить бесконечность на две части. И у нас будет бесконечность в два раза меньше, но она останется бесконечностью.

– М-м-м, еще раз. Я что-то потерял нить.

– Аналогия такая, смотри. Ты когда последний раз звезды видел?

– Давно. Года три назад.

– Вот смотришь ты на две звезды рядом. Но одна в сотне световых лет, а вторая – в тысяче. Да, первая в десять раз ближе, но тебе какая разница? Ты никогда не достигнешь ни первой, ни второй. Так и с простыми числами. Там основная проблема, что у нас нет четкого и надежного алгоритма для поиска больших простых чисел. Понимаешь?

– Кажется, да. Простым перебором можно найти их только здесь, недалеко от тех масштабов, где мы живем. Вот с какими числами мы ежедневно имеем дело? Тысячи, миллионы. Редко – миллиарды. Все, что больше, – с такими числами работают только ученые, да и то не сильно забираются дальше. А что касается чисел вселенских размеров – там решение в лоб уже не подходит.

– Мало того. Вот диаметр всей Вселенной в метрах можно написать числом всего с двадцатью семью цифрами. Всего двадцать семь, представь. А мы говорим о простых числах с миллионами знаков по крайней мере. И то это нижняя, так сказать, граница поисков математиков. А если числа, и это не просто придуманные ради забавы, а действительно использующиеся в работе, настолько большие… Гораздо больше, чем во сколько Вселенная больше планковских масштабов. Есть такие «башни» степеней, например три в степени три в степени три и так далее. Понял?

Игорь кивнул.

– А теперь представь, что таких «ступенек» в башне миллиарды, то есть три в степени три в степени три… И так миллиард раз. Представил?

– От твоих кошмаров я спать не буду.

– Жизнь – такая штука. Понял в целом проблему?

– Да. Найти алгоритм для отыскания больших простых чисел.

– А теперь вторая подзадача, тесно связанная с первой.

– О господи…

– Не плачь, ты почти уже все понял, осталось немного. Есть такая проблема Гольдбаха.

– Уже звучит зловеще.

– Звучит она так: любое четное число больше четырех можно представить как сумму двух простых чисел.

– Поясни, а то я поплыл уже.

– Берем восемь: пять и три. Берем десять: семь и три. Понимаешь?

– Ну да. И что?

– Надо доказать это утверждение. Вернее, доказать, что это всегда бывает. Даже на очень больших числах. На более-менее малых числах можно это проверить перебором. А на больших… Ну ты понял. И это проблема очень серьезная. Над нею бьются уже несколько веков, лучшие математики. И никто не может решить.

– Так, я понял проблему. И теперь скажи мне наконец, какое это вообще имеет значение, кроме морального твоего удовлетворения.

– А тут все гораздо проще, – Аркадий улыбнулся и откинулся на спинку. – Во-первых, самое простое – шифрование.

– Чего?

– Все шифрование наше. Общение с базой в Авачинской бухте, спутниковая связь, всякие секретные каналы – тут вся математика, все алгоритмы базируются на простых числах. Это оправданно и это правильно. Сейчас любой секретный канал, если подключиться к нему, можно расшифровать. Чисто теоретически, по крайней мере. Но взломать можно. Максимально все усложняется, но и развиваются мощности и алгоритмы для их вскрытия. А если будут решены эти две проблемы, эти два вопроса, то можно будет создать такое шифрование, которое в принципе невозможно взломать. Я сейчас не буду тебе читать еще лекцию по теории шифрования…

– …спасибо.

– Но в целом ситуация такая. И я, кажется, что-то нащупал.

– Ты?

– Да, и проверяю небольшие леммы в ЦВС. Какие-то небольшие вычисления делаю, чтобы проверить какие-то части теории.

– Не понял. Ты думаешь, что решил эти проблемы?

– Не знаю, но кое-что я нащупал.

– Несколько веков величайшие математики пытались решить и не могли, а ты сейчас что-то нащупал?

– Мне так кажется.

Игорь опять встал и недоверчиво прищурился:

– Ты же не математик?

Аркадий оскалился:

– Куда там. Простой инженер, потом обучился в офицерской школе.

– Очень странно. – Игорь в задумчивости прошелся по мастерской. – Вопрос такой: а раньше у тебя такого интереса не было к математике? Способностей каких-то?

Аркадий задумался крепко:

– Не припомню. Как и все инженеры, математическая подготовка у нас была очень приличной, но, как и все технари, мы благоговели перед математиками. Это какая-то высшая каста, говорящие на языке Бога. Нет, не было. Наверное, перед началом похода это появилось. А после сна, после того как тот американский разведчик улетел, я проснулся и решение, вернее, не решение, а путь к нему, стал четко себе представлять. На проверку, думаю, если особо тревожить никто не будет, потребуется пара недель.

– Если надо, чтобы никто тебя не тревожил, ты выбрал не лучшее время. А знаешь, что бы там ни было, я вспомнил одну шутку про математиков, которая ходила у нас.

– Ну-ка? Надеюсь, не пошлую?

– Нет. Она заключается в том, что все руководители университетов очень любят математиков. Почему? Во-первых, никто не может понять, чем они занимаются и какие результаты. И под это можно любые деньги гонять туда-сюда. А во-вторых, физикам или химикам нужны лаборатории, какие-то материалы редкие, дорогие приборы. А математикам нужны только карандаш и ластик. Им и компьютер по большому счету не обязателен. Потому что их разум – это уже целая Вселенная, и зачастую не одна, и там возможны любые чудеса. А философам и ластик не нужен.

– Ох, как приятно.

– Последнюю фразу про Вселенную я только что придумал. Так что не расслабляйся и иди на пост. Пифагор, блин.

Игорь через некоторое время вернулся на мостик и увидел, что капитана там уже нет, а на его месте сидит старпом, который проверяет свои данные.

– Как у нас дела, Артем Викторович? Не видать врага на горизонте?

– Да, вроде, нет. – Тот отвлекся немного от одного экрана и бросил взгляд на другой. – Ты тренируешься, геолог?

– А как же. – Игорь принял более удобную позу. – Каждый раз, когда все спят, у меня ни минуты покоя. Закрываю глаза и моделирую разные ситуации.

– Ты шути пока. Потом, когда доберемся до места, не до юмора будет. Если что-то пойдет не так или не добудешь нужного количества металлов – пойдешь под трибунал.

– Эй! – Игорь погрустнел. – Ты чего меня пугаешь? И так страшно, еще ты тут подкидываешь дровишек. Не надо так.

– А чего ты ходишь без дела?

– Я у тебя вот что хотел спросить… – Только он начал уводить разговор в сторону, как вдруг зажегся сигнал «Опасность».

Игорь тут же повернулся к своему экрану и начал выводить все данные. На мостик быстро зашел Томас, сел в свое кресло и надел шлем. Судя по звукам, за спиной Игоря еще несколько человек появились на мостике и заняли свои места.

– Так, что у нас тут, – протянул капитан. – Так, можете выдохнуть немного, это не боевая тревога.

– Капитан, а что тогда? – спокойно спросил Эмиль.

– Какая-то природная деятельность на дне. Что это такое…

Все данные начали на экранах плясать. Температура, плотность, соленость, насыщенность газами – все изменялось несколько раз в секунду, однако сама подлодка никаких изменений не ощущала.

– Лада, система мониторинга и датчики в порядке?

– Неполадок не обнаружено, капитан.

– Проверь силу тока в датчиках. Может, их коротит. Аркадий, ты где там?

– На месте, товарищ капитан.

– Запусти быструю проверку ЦВС и модуля сбора данных.

– Есть.

– Это не датчики, – откликнулся Дмитрий, оператор дронов, – я тут выпустил одного из разведчиков. Смотрите.

Он вывел на экран изображение. Сначала никто ничего не понял, какое-то темное пятно.

– И что это?

– Это объем какой-то огромной массы воды с газом. Может, на дне произошел выброс вулкана или большого гейзера.

– Может, подняться выше, капитан?

– Нет, ни в коем случае. На глубинах меньше километра мы становимся очень заметны врагу. Не знаю, летают ли они сейчас, но рисковать нельзя. Увеличить ход.

– Есть.

– Ну что, геолог, – капитан неожиданно в шлеме повернулся в сторону, – прояви себя, это твой шанс.

– Мой? – удивленно спросил Игорь. – Здесь же нет пород, да и до дна далековато.

– Ты должен знать. Выброс газов со дна. Мы не знаем, вулкан это или нет. Или какая-то потерянная ядерная бомба сдетонировала. Быстро думай, что это могут быть за газы и чем нам это грозит! Времени мало!

– Так, – лихорадочно начал размышлять вслух Игорь, – это может быть сероводород. Может, водород. Могут от температуры перейти в такое состояние газовые гидраты, метан, например. Трудно сказать. Судя по размерам, – он еще раз бросил взгляд на пятно, которое постепенно увеличивалось на экране, – это что-то очень серьезное. Надо быстрее уходить отсюда, – резонно заключил он.

– Ну да. Николай Иванович, – вызвал капитан реакторный отсек. – Как там дела? Максимальную скорость выдержим?

– Так точно, капитан. Только рекомендую не выходить на форсаж. А то снова…

– Понял тебя, – прервал его капитан. – Лада, увеличивая скорость до полного впе…

Подлодка затряслась. Ощущение было такое, что это не одна взрывная волна, не какой-то механический удар, а едва слышный шепоток по корпусу, который постепенно усиливался.

– Полный вперед!

– Капитан, – раздался мягкий женский голос, – получены первые данные. Это сероводород. Поток усиливается.

– Понял. Андрей, посмотри, где ближе всего к выходу из этого пузыря, и двигайся туда.

– Есть.

Подлодку трясло все сильнее.

– Нам главное, чтобы этот газ нас не перевернул и не поставил на попа́.

Только это было сказано, как мелкие вещи стали медленно скатываться налево.

– Нас разворачивает!

– Держи корабль ровно!

Теперь подлодку вращало так, как самолет при посадке при урагане. Она поворачивалась по всем трем направлениям. Благо, выравнивание было поручено Ладе, та, как могла, компенсировала эти возмущения

Вскоре предметы уже валялись на полу. Экипаж сидел, пристегнувшись, не сводя глаз с экранов.

– Так, вроде выходим из плотного фронта.

Это чуть позже почувствовали все. Подлодку уже не вертело так сильно, и они начали приводить порядок мостик. Немного прибравшись, Игорь сел обратно в кресло и от нечего делать проверил пульс членов экипажа. У всех он подскочил в два раза по сравнению с нормальным значением.

Кроме капитана. У него никакого скачка не было.

– Так, вышли из основного пузыря. Газы еще есть, но немного совсем.

– Дмитрий, – капитан снял шлем и устало потер лицо, – выпусти одну птичку в воздух. Посмотрим, как это все выглядит со стороны.

– Есть.

Через несколько минут все напряженно смотрели на экраны, куда летающий дрон передавал картинку.

– Ничего себе, – передал общую мысль Руслан.

Поверхность моря, небольшая относительно область, начинала вспениваться, как кипящая вода. Это процесс усиливался, поднимающиеся пузыри становились все больше, пока наконец не стали достигать поверхности какие-то совсем уж гиганты. Видимо, они пошли слишком часто, потому что экипаж увидел какую-то совсем уж сюрреалистичную картину: посреди моря внезапно образовался некий провал, пропасть, куда через мгновенье устремились миллионы тонн воды.

Так образовался гигантский столб воды, в десятки или даже сотни метров высотой и неимоверным диаметром.

– Мама дорогая…

– Ладно, – капитан обратился к оператору дронов, – давай их назад возвращай. Черт его знает, как это повлияет на радиосвязь, а может, и привлечет наших американских граждан. Не хватало еще дрон потерять.

– Есть.

Через полчаса, когда движение на восток продолжилось в привычном режиме, Игорь и Эмиль сидели в кают-компании и обсуждали произошедшее.

– Такое вообще часто бывает? Ну, подъем газов неизвестной природы со дна.

– Я слышал, что бывает, но никогда непосредственно подъем, выплеск не фиксировался. Сам понимаешь, это и раньше было практически невозможно зафиксировать. Океан все-таки большой, и в какой точке это будет происходить и в какой момент – сказать трудно. Да и человек в более отдаленные времена не всегда, как ты понимаешь, в морских путешествиях проводил сутки напролет, днем и ночью наблюдая за морем.

– Наверное, ситуации бывали, но примерно такие – о, море закипает. Мы не знаем, что это, но, скорее всего, там какое-то чудовище всплывает. Огромное, судя по области, и, конечно, злое, хочет сожрать весь корабль.

– Да, есть в океане такие области, которые пользовались определенной славой. Как тот же Бермудский треугольник. Или юг Индийского океана, недалеко от Антарктиды, помнишь?

Эмиль кивнул. Еще бы, то гиблое место всем ставят в пример как образец смертельных вод.

– Ходили веками легенды, что кто туда заплывает – те исчезают или поднимается чудовище и всех съедает. Или еще сотня вариантов страшных сказок, кто во что горазд. А ученые давно предполагали что-то подобное, правда, подтверждения не было. А потом все выяснилось, и, как почти все научные открытия, совершенно случайно.

– Хм. И как же? И насчет случайных открытий… Ты же сам знаешь, что случайные открытия происходят потому, что ученый готов к его появлению и примерно чего-то подобного ждет.

– Это да, но давай не будем углубляться, а то залезем в такие дебри… Так вот, насчет газов. Да, выяснилось, что там не стык тектонических плит на дне океана, как все ожидали, а единичная область потухшего подводного вулкана. И периодически он пердит смесью разных газов, в основном – сероводородом. Это все поднимается на поверхность в огромных количествах. Люди задыхаются и умирают. Или теряют сознание, а пока корабли без контроля – или тонут, или сбиваются с курса, или еще что-то. Так и здесь.

– Но странно все-таки, что этот район, где мы только что попали, не был исследован.

– Почему странно-то? Ведь корабли, как торговые, так и пассажирские, не ходят по всему океану, а только по выделенным маршрутам, наверное, десятая часть всего мирового океана или того меньше. Все остальное дико и девственно чисто. Годами не видело ни одного человека.

– Тут ты прав. Но неужели здесь, – он немного откинулся и, прищурившись, поглядел на экран, который показывал их текущее местоположение, – посреди Тихого океана, никогда никто ничего не замечал?

Игорь пожал плечами:

– Может, торговые маршруты пролегали чуть в стороне. Может, и исследовали, но очень многое же потерялось. А может, вообще это что-то новенькое, чего раньше не было.

– Да уж, – протянул Эмиль, – интересное зрелище мы наблюдали.

– Лада все данные собрала, я проверил. Потом я немного с ними покопаюсь, и представим дополнительный отчет, когда вернемся домой. Может, какая премия перепадет.

– Ты похудел, – внимательно посмотрел на него Эмиль. – Ты принимаешь все лекарственные комплексы? Смотри, без этого никак.

– Да знаю я, – отмахнулся тот. Не… Просто переживания последних дней. Да и сон плохой… Нервы, вот и похудел.

– Сон плохой? – удивленно переспросил Эмиль.

– Да. А что тут такого? Такие события, неудивительно, что впечатлений очень много.

– Да-да. Наверное, – рассеянно откликнулся Эмиль. – Наверное, когда американцы подходят к нашим берегам, у них такие же синдромы.

– Вот уж не знаю. Мне на самом деле плевать на них. Пусть не высыпаются и плохо воюют против нас. Нам же выгоднее.

– Какой ты кровожадный.

– Ну а что? Пусть болеют, страдают, не спят. Каждая потопленная подлодка их – это спасенные наши корабли. Так что, если ты спросишь, жалею ли я их – отвечу, что нет.

– А меня, знаешь, последнее время все никак не покидает одна мысль. – Эмиль немного отвернулся, будто с каким-то стыдом. – Американцы, думаю, не так уж сильно отличаются от нас. Я в том смысле, ну, что это такие же мужики, у них есть жены, дети. Они так же ходят в рейды на подлодках, так же боятся, что нарвутся на нас и не вернутся домой. У них те же заботы, те же интересы, с поправкой, конечно, на национальные особенности. Они ворчат на начальство, считают, что их не ценят, и так далее…