Нам не привыкать жить в интересные времена

Как я теперь понимаю, все сотрудники загранмиссий были людьми партийными. Возможно, и случались исключения, но это было уникальным явлением. Соответственно, все выезжающие проходили инструктаж во всемогущем и загадочном КГБ. Наверняка им приходилось сотрудничать с ведомством, а кого-то, вероятно, и в штат определяли. Но мало кто в этом признавался в трезвом виде. При поселении нашем были и вполне официальные представители Конторы. Они не только не скрывали этого, но и особо подчеркивали сей факт перед нами, детьми. Не помню, как звали дядю, но он даже показывал мне свой пистолет Макарова (название я как раз от него первый раз и услышал). Что интересно, представители силового ведомства, чья работа заключалась в организации безопасности поселения и сотрудников, а также, естественно, и надзор за ними, очень часто менялись. То ли работа была настолько нервной, то ли жара так на них действовала… Они через полгода начинали бухать, а некоторые и не только бухать. Очень хорошо помню, как наш штатный кагэбэшник в подпитом состоянии выбежал на полянку, крича, что он сотрудник органов и что вокруг враги. Выхватил пистолет и начал палить по собирающимся на покой обезьянам, размещающимся на деревьях вокруг. Когда магазин закончился, его уговорили отдать оружие и сдали на руки нашему доктору. Оказалось, что у парня нервное расстройство и его следует немедленно отсылать на Родину. Так и поступили. На смену приехал новый, но через несколько месяцев с ним случилась подобная же оказия. И опять на почве нелюбви к приматам. Скорее всего, в Индии и большое разнообразие обезьян, но в Дели, да и в остальных местах, где мы бывали, встречаются только два вида. Зато в таком количестве, что мало не покажется. Подразделяются они на хануманов, эти симпатичные и наглые, ибо, кто в курсе индийских эпосов, те понимают – твари они Божьи, то есть святые. Отношение к ним соответственное. Их стараются не обижать, подкармливают по возможности. И даже строят для них храмы, так как они войско и воплощение того самого Ханумана из Рамаяны, являющегося одним из аватаров великого Бога Шивы. А Шива, сами знаете, Бог очень грозный, которого лучше не злить и под горячую руку не попадаться. Сын его как-то вывел папу из себя и до сих пор ходит с головой слона вместо человеческой, хотя его, Ганеша, это совсем не портит. А есть ещё лингуры, те демоны конченые, особенно по мифологии. У них длинный хвост, который они используют как пятую конечность, и чёрного цвета морды. Так вот, у нас на территории жили хануманы, лингуры иногда устраивали набеги, но огребали по полной от наших братьев меньших, да и людей до кучи, и сваливали подальше. Наши же устраивались где-то в ветвях и у нас, и в окружающих парках. Эта часть Дели была очень зелёной и исторической, по крайней мере, в те времена. Самки вместе с висящими на них детёнышами лазили прямо по отвесным стенам зданий, так как облицовка была из крупной мраморной крошки и им таких зацепов было достаточно для передвижения. Вот почему по всей Индии на окнах и балконах решётки, ну, кроме самых верхних этажей, где обезьянам уже боязно лазить. В подъезды им заходить страшно, они боятся замкнутого пространства. Самцы обычно чинно сидели на деревьях и ждали, когда появится продавец фруктов по имени Харилал. Тот каждый день заглядывал к нам с огромной корзиной на голове, прятал её в беседке под навесом и ещё укрывал сверху брезентом от воришек. Сам ходил и раскладывал возле дверей квартир сделанные накануне заказы, в больших пакетах, в то время пока не пластиковых, их ещё не придумали, а обычных, бумажных, коричневого цвета, из вторсырья. Потом мы возвращали ему эти пакеты, вложив туда причитающиеся деньги, так же оставив возле собственной двери. Тырить деньги было некому, русские у своих не будут, нас было мало и все друг друга знали. А индийский обслуживающий персонал тем более, ибо очень дорожил высокооплачиваемой по местным меркам работой. Харилал угощал мартышек, выложив им связку бананов, в надежде отделаться малым и сохранить содержимое корзины. Однажды на нашей территории объявился старый самец. Скорее всего, ранее он был вожаком стаи, парень был весь в шрамах и выглядел гораздо крупнее обычных. Видимо, он вышел на пенсию по возрасту. В таких случаях молодой новый вожак его изгоняет как конкурента. Вот он и стал одиночкой. По всей видимости, он не был в курсе добрых отношений, сложившихся между местными приматами и бедным торговцем фруктами. Обезьян увидел пришедшего фруктовика, обалдел от количества вкусной еды в корзине на его голове и понял, что жизнь налаживается и без стаи с гаремом самок. Как говорилось в известном, ещё не вышедшем тогда на экраны фильме: это я удачно зашел. Дождавшись, когда Харилал отойдёт по своим разносным обязанностям, матёрый грабитель спустился с насеста и очутился в беседке с корзиной, прикрытой материалом, прижатым по краям кирпичами. Оттащить тряпочку ему не составило труда, и он закатил пир на весь мир. В этот день Бог послал ему и виноград, и любимые бананы, и несколько сортов манго, коим славится благословенный Индостан. И ананасы «бэби». И даже маленький арбуз без косточек, который он расколол об коленку и забавно выгребал мякоть ловкой лапой-рукой. Мы с приятелем всё это с любопытством наблюдали, даже не пытаясь ему помешать. Во-первых, это интересно, во-вторых, мы же были дети и нам в то время непонятно было, насколько трудно зарабатывать деньги своим трудом. К тому же нами это воспринималось как большая и интересная игра. Когда торговец вернулся и попробовал отогнать хама, тот поначалу не обратил не него никакого внимания. Он догадывался, что для индуистов является святым животным и они не посмеют причинить ему какую-нибудь значимую неприятность. И тут Харилал сделал страшное лицо, как в индийских фильмах у отъявленных злодеев, поднял валявшуюся поблизости палку и сделал вид, что замахивается на ханумана. Такого гадства и богохульства обезьян пережить уже не смог. В мгновение ока он выхватил из корзины большой ананас, подпрыгнул на пару метров и со всей дури опустил фрукт на голову несчастному человеку. В лапе осталась кочерыжка, спелый плод размазался по голове торговца. Тот сел от удара и неожиданности на задницу и обалдело смотрел на обидчика. Обезьян как ни в чём не бывало опустился на землю возле корзины и, аккуратно очистив от кожуры очередной банан, не жуя всосал его в себя. Тут спохватились охранники, тоже наблюдавшие цирковую сцену, и бросились спасать несчастного. Обезьяна не спеша забралась на дерево, прихватив с собой ещё немного фруктов про запас. Но кончил он всё равно плохо. Вернее, его кончил всё тот же сотрудник наших органов. Произошло это следующим образом. Под самой крышей офисного здания находилась комната для хранения секретных документов. Проще говоря – секретка. Я в ней ни разу не был по понятным причинам, но знал, что серьёзные дяди там занимаются очень важными делами. И постоянно наблюдал, как они курят и разговаривают между собой, высунувшись из окна. Так как окно находилось очень высоко, под козырьком крыши, залезть туда человекообразному было нереально. Выяснилось, что люди их недооценивали. А возможно, сработало русское авось или просто халатность, но на окно секретки не поставили решётку. Короче, вы сами понимаете, что раз в столетие даже через решётку в секретную комнату советского учреждения за границей может забраться злоумышленник. А тут её не предусмотрели вообще. Этим персонажем в нашей истории и явился мистический обезьян. Он не просто сумел туда пролезть. Он нагадил на стол, посредине которого лежала папка с грифом «Совершенно секретно». Кроме совершённого бесчинства, животное притырило вышеозначенную папку. И, держа её в одной передней лапе, на трёх остальных так сигануло с подоконника, что долетело до растущего довольно далеко дерева. Опустилось на ветку, качающуюся почти у самой земли, пробежалось по полянке под удивлённые вскрики наблюдавших советских людей (время было обеденное, и множество народа сидело за столиками кантина, вынесенными на полянку). Далее макак взобрался по усыпанной мрамором стене на крышу трёхэтажного жилого дома. Уселся нам на парапете и начал разглядывать добычу.

– Только не спугните его, – театральным шёпотом орал секретный сотрудник. – Не кричите, обосрётся и за территорию убежит… с документами, сука!

Обезьян не спешил. Он за последний месяц вообще ни разу не покинул наш уютный посёлок. Ему и тут было неплохо. И подкармливали, и развлекухи можно было себе придумать. Мой отец сделал повергшее кагэбэшника в ступор предположение:

– Какой-то уж очень крупный самец. Возможно, это просто небольшой человек, карлик или лилипут, одетый в шкуру.... Может, и цирковой артист. Видишь, какой ловкий?

– Точно, – поддержал кто-то из сотрудников. – И работает на американцев. Они его специально внедрили на нашу территорию месяц назад под личиной и легендой выгнанного из стаи вожака. А задание – выкрасть документы…

– Определённо, теперь он их и выкрал. Кажется, фотографирует, у него, похоже, камера в глаз вмонтирована. А папку в конце концов сожрёт или вынесет, связному передаст.

При этих словах сотрудника органов бросило в пот, и он покраснел лицом:

– Это не шутки. Тихо, без шума, выводите индийский персонал с территории, объявляйте окончание рабочего дня, чтобы через пятнадцать минут ни одной индийской души тут не было. И макаку не спугните, действительно, вынесет документы за территорию! – громко прошептал он и на цыпочках стал удаляться в сторону своей квартиры. – Тогда всем конец, не только мне… из Индии и в Сибирь…

Индийцы, также наблюдавшие сию сцену, не могли заподозрить, в чём будет состоять развязка. Однако они обрадовались неожиданно окончившемуся рабочему дню и потянулись к выходу с территории. Когда последний покинул её, появился кагэбэшник с винтовкой, оснащенной оптическим прицелом:

– Не спасу документы – прямо из Индии поеду охранять зону в Коми АССР… и это в лучшем случае.

Стрелков в КГБ готовили неплохих, снял шпиона с первого выстрела. Документы были слегка пожёваны, но почти не пострадали. Однако и этого сотрудника вскоре тоже отозвали. Вечером он сильно напился. Видимо, кто-то сообщил куда следует об инциденте. Ведь кроме официальных работников КГБ, неофициальных в коммуне (как называли жителей нашей резервации) было в избытке. Трупик обезьяна ночью вывезли с территории и где-то похоронили, надеюсь, с почестями, положенными воину войска Хануманова.

Глава 9

Нас, детей, интриги взрослых, конечно, мало касались, к тому же от нас их тщательно скрывали. Да и вряд ли бы мы чего-нибудь в них поняли. Но, естественно, они были. Кое-чего мы замечали, например, кучкование по группам. Что естественно в большом коллективе людей, компактно заселённом на ограниченном пространстве коммуны. Но отца моего, казалось, это не сильно касалось, его, похоже, все любили. Или делали вид. Во-первых, он один из четверых в посёлке имел дипломатический паспорт. Во-вторых, являлся душой компаний, причём всегда и везде, где я его запомнил. Чувствовалось актёрское и студийное прошлое, к тому же он очень хорошо играл на фортепиано, что было не частым явлением. Это вам не массовый инструмент типа гитары. Кстати, в залах для приёмов и на сцене в актовом зале имелось аж два рояля. Не зря папе поручали встречать гостей и возиться с ними. Опять же, наличие синего паспорта давало немало преимуществ. Кроме закреплённого за отцом личного транспорта (что давало свободу передвижения и прочие вольности), он имел так называемую «дипломатическую подписку». Немудрено, что держатель такой льготы имел в друзьях всё не обладающее сиим преимуществом население, так как подписка была ничем иным, как возможностью получать по символическим ценам продукты, алкоголь, сигареты и прочие ништяки по системе «Внешэкономторга». Раз в месяц он заказывал по этой льготе посылку, она состояла из нескольких ящиков. Ассортимент был «как в лучших домах». Все, какие только существуют на Земле, сорта виски, вин, пива. Консервы, сыры, колбасы. Сигареты и табачные изделия. Повторюсь: такой привилегией обладали лишь четверо избранных в нашем поселении. Другие покупали дорогущий индийский виски. Отец сравнивал его с сивушным самогоном, от которого на зубах оставался восковой налёт. Так вот, брал он не только на себя одного. Столько ему было не выпить и не съесть, соответственно. К тому же у нас в семье было строгое неприятие курения. Поэтому все коробки с блоками изысканных американских и английских сигарет он брал на своих друзей. Раз в месяц всё это прибывало на грузовичке, выгружалось на полянку, зажатую между нашими домами, и начинался дербан. Поэтому папу горячо любила большая часть сослуживцев, не обладающих паспортом синего дипломатического цвета.

Родители всегда подчёркивали, что мы многодетная семья. Видимо, для того, чтобы дети сильно не клянчили у них чего-нибудь купить. Существовала некая концепция, гласящая, будто в основном люди едут за границу с мыслью обогатиться. Купить себе, как тогда говорили в Союзе, машину, дачу, кооперативную квартиру. Наверное, так оно и было. Зарплаты-то выплачивались о-го-го какие. В сравнении с внутрисоюзными. В нашем же случае считалось, будто деньги не самое главное. Мы ведь интеллигенция. А сюда приехали послужить отечеству, заодно и мир поглядеть. Типа все наши доходы тратятся на поездки (мы и правда ездили очень много). На питание, причём весьма здоровое, в Индии больших затрат и сейчас не требуется, а уж тогда… что и говорить, если, покупая мясо, мы щедро вырезали оттуда жилки и оставляли только изысканную мякоть. Потом наступало развлечение для нас, детей. Выносились на полянку жирные отходы и туда, откуда ни возьмись, слетались сотни коршунов. Откуда они просекали и предчувствовали пиршество? Говорят, у хищников очень острое зрение. Но действительно – где-то на высоте тысячи метров парит одинокая птица и не видно более вокруг никого. Выносишь небольшой кусочек мяса, и через полминуты уже стаи слетаются поживиться. Хищники рассаживались на край крыши и ждали, когда кто-нибудь из нас подкинет в воздух кусочек. Несколько птиц срывались в пике и наиболее смелому доставалась добыча. Обычно они хватали её у самой земли. Припоминаю такой случай: приносит мясник-мусульманин говядину, мать берёт несколько килограммов, кладёт их в тазик и направляется домой. Тазик несёт на плече, прямо возле головы, придерживая рукой, так было легче. И тут на эти «ништяки» пикирует коршун с крыши в надежде урвать верхний кусок. Коршун хватает что попалось, ударяет мать крылом по голове, отчего она падает и роняет посуду. Птица пытается взлететь вверх с добычей, но никак не может, ибо кусок уж очень большой и тяжёлый. Оставшееся мясо, а там на дне были небольшие куски вырезки, рассыпается по траве. Пернатые бандиты налетают, и вся вырезка достаётся им. Нам же на ужин осталось то, что они из-за тяжести не смогли унести. С тех пор учёная мама больше так не делала. Она всё складывала в закрытую сумку и несла у самой земли. Кстати, мясников было трое. Курицу и рыбу приносил инду по вероисповеданию. Мусульманин отоваривал нас говядиной, периодически выдавая за неё мясо буйвола. Причём у каждого было своё время посещения нашего городка. Так, чтобы они ни в коем случае не пересеклись, ибо корова в Индии священна. И могло дойти до столкновения, если индуист окажется рядом с кусками святого животного. Соответственно, свинину нам носил христианин-католик, коих в Индии также хватает. Эти употребляют всё. Но мясо уже не стоило раскладывать возле дверей, как фрукты. Коты и прочие хорьки (мангусты) могли всё это потырить. Потом разбирайся.

Глава 10

Мы действительно много путешествовали и в компании друзей, сослуживцев родителей, и чисто семьёй. У отца в распоряжении был лимонного цвета «Форд фалкон» с водителем. Обычно нас возил упомянутый мною сикх в тюрбане. Но иной раз его подменял кто-нибудь из свободных, если этот брал выходной, а ехать всё равно было надо. Сам папа так и не научился водить машину, видимо, не было необходимости. Однажды мы ездили в Гималаи, в город Симлу или Шимлу, и так, и так допустимо говорить. Тогда на подмену нашему индийцу мы уговорили ехать папиного зама. Советского человека. Тот оказался лихим водилой. Дорога дальняя и без сменщика одному шофёру ехать было опасно, тем более в горы. Симла – это летняя резиденция англичан в Индии. Во время майской жары и когда наступал сезон муссонов (индийцы называют его мансун), то в Дели и Калькутте, где они обитали в сухой и прохладный сезон, становилось жарко и влажно. Тогда завоеватели сваливали в горы, где среди хвойных лесов, в прохладе, проводили невыносимые месяцы. Как раз в замке, где прохлаждались англичане, мы и заночевали. По календарю на дворе стояла зима. То есть декабрь или январь, точно не помню. Сезон вполне комфортный для Дели, но у отца высвободились выходные, и мы решили охладиться и вспомнить, что существуют на свете зима и снег. В Симле действительно лежал на улицах довольно толстый слой снега, возвышались величественные сосны и, что меня просто сразило, между ними сновали любопытные обезьяны. Заинтересовали их и мы. Время-то голодное, все ягоды-грибы под снегом. Чем они вообще там питаются, я даже и не соображу. Видимо, поэтому и пристают к человекам, попрошайничают.

ЗАмок действительно напоминал английский средневековый. Я уже пытался читать про Айвенго и Робина Гуда, поэтому имел некое представление. Стены были закопченными от факелов, которыми освещалось помещение, с белыми следами висевших некогда мечей и щитов. Сказочное тогда сложилось впечатление, особенно оно удачно легло на только что прочитанное рыцарское чтиво. Хотя сейчас мне думается, что это могла быть и имитация под средневековье. С возрастом, да ещё в современном мире, становишься циничнее, начинает казаться, что тебя во всём пытаются надуть.

Не помню, как много времени мы провели в привычном нам климате, но меня такая смена совершенно не радовала. Я настолько привык к жаре и влажности, что с ужасом представлял, как же мне будет плохо по возвращении в СССР. Неужели там полгода именно так, только ещё и без ненаглядных мартышек? По дороге обратно мы отпустили машину ехать в столицу своим ходом. А семьёй решили прокатиться на столь же раритетном, как замок, поезде. Причём тоже «маде ин грейт британ». Прикол в том, что в нашем вагоне «люкс» было всего одно купе, всё наше. Наверное, так сейчас ездят президенты. В купе была даже ванна и всё, что только душе угодно, в разумных понятиях путешествия, конечно. Отъехав от Симлы, поезд по каким-то причинам затормозил и встал. Видимо, случились проблемы типа схода лавины, горы всё-таки. И пока расчищали пути, поезд стоял недалеко, возле переезда. Как раз в это время мы увидели наш форд, подъехавший к шлагбауму по шоссе. Мы даже начали махать нашим в открытое окно. А они отвечать морганием фар. Через несколько вагонов от нашего, похоже, был простой, типа общий, для малоимущих. С той стороны раздались грубые выкрики и гул недовольных индийцев. Надо учесть, что в это время во Вьетнаме шла война, против которой Индия была настроена очень отрицательно. И вот, на переезде в горах стоит лимонного цвета форд с синими дипломатическими номерами, кто его знает какой он национальности, может, в нём американцы или, того хуже, англичане? Уж этих- то в Индии нормальные люди вообще терпеть не могут. Поезд стоит, машина мигает, снег, тишина, только шум со стороны вагона с трудовым народом. Шум становится всё агрессивнее. И тут мы наблюдаем, как из нашего форда выходит индийский шофёр и орёт в сторону шумящих что-то, мы не можем разобрать. Ведь язык-то местный, хинди. Наступает небольшая пауза, видимо, вагон переваривает услышанное. Потом в ущелье раздаётся многократно повторяемое эхом: «хинди, рашн, пхай, пхай»! Что означает: за дружбу между индийцами и русскими. Это звучало так патетично. Потом, уже в Дели, ребята из машины рассказали нам, что из вагона неслись оскорбления и проклятия. Шофёр-индиец не выдержал, вышел и закричал, чтобы слышали в вагоне, что в машине едут русские. Тут поезд и взорвался оптимистическими лозунгами.

Однажды мы большой компанией поехали в Агру. Туда, где располагается знаменитый Тадж Махал. Ехали на несколько дней, по продуманному маршруту, с заказанными ночёвками в очень интересных местах. Я бы даже сказал – диких. Это сейчас Индия – страна перенаселённая, с возделанным каждым пригодным для этого кусочком земли. Полвека назад всё было немного по-другому.

По дороге в Агру мы запланированно ночевали в заповеднике на берегу озера. Кажется, оно называлось Альвар. Лучше всего запомнилось то, что на берегу стоял дворец раджи, уж какого именно, трудно сказать, в своё время на полуострове Индостан было множество небольших государств. А их правители по большей части назывались раджами. Именно в этом дворце нам и предстояло ночевать. В нашей не очень многочисленной, но дружной и интернациональной группе имелся «специально обученный» человек индийской национальности, который всё организовывал, заказывал, контролировал, заранее обзвонив местное начальство, предупредив о прибытии больших гостей. Русские, и тем более дипломаты, считались очень важными персонами, и было весьма почётно встретить их лично главой поселения и местным начальством, включая полицейское и даже партийное. Не секрет, что во многих штатах компартия Индии имела большинство. А в Керале, так там традиционно коммунисты у власти вот уже лет шестьдесят. И порой забавно видеть, въезжая в штат, изрисованные граффити в виде серпов и молотов, заборы. А если добавить к этому вбитое за столетия англосаксами почитание белых людей, то можно составить себе картину отдыха больших упитанных белых «сахибов» в тропической стране. Что касается лично меня, то я пользовался у индийцев невероятной популярностью. Кстати, говорить ИНДУСЫ обо всех индийцах в корне неправильно, так как это относится к исповедующим индуизм, а в Индии много и других религий, от ислама и сикхизма, до христианства и буддизма. Как я уже упоминал в своих прежних книжках, прилично ли будет выйти в Москве на какой-нибудь рынок и обратиться к продавцам со словами – православные? Популярность моя обуславливалась следующим: во-первых, я был белый и пухлый ребёнок, благо, уже отъелся на индийских харчах после иркутских хворей. Во-вторых, у меня были длинные блондинистые кудри. В-третьих, у меня папа был советский дипломат. Благодаря этому папины индийские работники нас всей семьёй частенько приглашали на различные праздники. Особенно это было актуально в случае свадьбы. Так как я там «работал» «свадебным младшим братом». Дело в том, что на индийских свадьбах принято во главе процессии везти на лошади младшего брата, или племянника, или какого другого младшего родственника мужского пола. Имеется в виду, если свадьба эта в семье с хорошим достатком. Короче, так гораздо почётнее и зажиточнее. Желательно, чтобы лошадь была белая, а ребёнок весь наряженный и в чалме. Соответственно, сотрудники отца были высокооплачиваемыми, по индийским меркам, товарищами, могли себе позволить закатить «пир на весь мир». Вот они и приглашали нас, так как белые люди среди гостей – это вообще шик и престиж. Меня просили побыть «младшеньким», что, естественно, по первости раздражало. Но подкупало то, что не каждый день тебя на лошадке катают. А тут такая халява, и недорого, стоит потерпеть какие-то полчаса-час, а дальше я переодевался в майку с шортами, ибо жарко. А также имел почёт и внимание, с подарками и потрясающими индийскими кушаньями да сладостями. Индийская свадьба – это нечто. Единственное, что непривычно для русского человека, так это то, что там не наливают. Соответственно, и драк не случается. Тогда всё это происходило на свежем воздухе, с обильной едой на помосте и подушечками вокруг. Насчет алкоголя: бывало, наши прихватывали с собой бутылочку-другую, но чаще обходились насухую.

Глава 11

Так вот, вернёмся к нашей ночёвке на берегу озера в заповеднике. Дворец раджи имел довольно основательный двор. И что меня пленило больше всего, он был полон живности. То есть тут разводили и кур, и павлинов, и перепёлок, и кого тут только не было. Бегали молочные поросята, козочки. В клетках сидели кролики и ещё кто-то, кого я вообще видел первый раз. Эдакий прародитель контактного зоопарка. Естественно, мне тут стало интересно и была возможность не присутствовать среди взрослых и не вслушиваться в их непонятные и дурацкие разговоры. В компании я был единственный ребёнок. Часть старших тут же организовалась на рыбалку, так сказать, на вечернюю зорьку. Затарившись вискарём и стаканчиками из популярной в Индии до сих пор нержавейки (одноразовых тогда ещё не изобрели), они спустились от дворца к воде. Противоположный берег был гористый и казался окрашенным в тёмно-синий и сиреневый цвета. Рыба начала активно клевать, когда дело уже подошло к закату (а в Индии в любое время года солнце садится примерно одинаково, плюс-минус полчаса, где-то в районе половины седьмого), на тот берег вышли к водопою тигры. Видно их было не очень хорошо, но зато слышно прекрасно. В предзакатной тишине они издавали отчётливый громкий рык. Тут сопровождающий нас товарищ из местных притащил несколько биноклей, и что-то похожее на тигра я всё-таки сумел разглядеть краем оптики. Потом всех позвали на ужин. А рыбу понесли на кухню готовить дополнительные блюда к имеющимся яствам. Мама поведала, что главным сюрпризом будет дикий фазан, подстреленный в заповеднике. И его приготовили по английскому рецепту, как любил некогда раджа. Я не знал, как выглядит упомянутый фазан, и что он из себя представляет. Мне сказали лишь, что это деликатесная птица. И мама строго добавила: это необходимо попробовать, ибо где и когда ещё я смогу отведать подобное. Подали кусок какого-то мяса на позолоченной тарелке. С обычными овощами. Ну, наверное, это прикольно, так как звучит красиво: фазан, – подумал я и откусил маленький кусочек. Вполне съедобно. И тут мне на зуб попалось что-то твёрдое. Я перепугался и выплюнул. Это оказалась большая дробина. Мне стало просто жутко. Детская фантазия нарисовала такую картину, будто теперь от этого я могу помереть. Появилась чёткая уверенность, что теперь у меня случится аппендицит, то есть воспаление аппендикса. Откуда у меня это взялось, я не могу себе даже представить. Но почему-то мне казалось, что это конец. Попавшая внутрь организма дробина, а я был уверен, что проглотил уже несколько, не заметив, пока одна не попалась на зуб, просто неминуемо приведёт к смерти. Я не спал всю ночь, ощупывал себя и свой живот, особенно справа. И только наутро рассказал о страхах родителям. Они долго смеялись и объясняли мне, что всё на самом деле гораздо проще. Вдобавок ко всему, фазан оказался совсем не фазаном, а обычным диким павлином, которых я очень любил в живом виде и уважал за красивые перья и величественный вид. А фазаном они его обозвали для большей доходчивости бестолковых белых людей. И чтобы те не так сильно расстраивались, ибо павлинов употреблять в пищу не каждый отважится, именно из любви к природе и особому отношению к этим созданиям у «диких белых» людей. Так что я не так много и потерял. В утешение мне подарили огромный пучок перьев так огорчившей меня птицы. Часть их я раздал, но несколько штук так и остались. И более пятидесяти лет простояли в вазе в Московской родительской квартире, на пианино «Беккер», пережив их. Даже не выцвели.