Искусство Апокалипсиса. Средневековые манускрипты, книга за семью печатями, Небесный Иерусалим и другие образы конца света

Арабские территории Испании получили название Аль-Андалус. В Аль-Андалус входила не вся Испания: арабам не удалось завладеть гористой северной кромкой полуострова, там в VIII–IX веках сохранялись разрозненные христианские королевства. Арабы сделали своим оплотом юг со столицей в римской Кордове, а не центральное плоскогорье вокруг прежней столицы, Толедо.

Территориальное деление Иберии

Ок. 1031 г. Отрисовка О. Бебутовой

Кордова стремительно росла и на пике своего расцвета в X веке хотя и ненадолго, но оказалась крупнейшим городом Европы. Однако, несмотря на все культурные и научные достижения мусульманского мира, христианским населением он воспринимался как экзистенциальная угроза – именно этим соображением руководствовались христианские государи, собирая крестовые походы. Мирное сосуществование различных верований казалось совершенно невозможным, мусульманский мир представлялся олицетворением зла, а мусульманские завоевания не предвещали ничего хорошего – точнее, предвещали конец всего сущего. Таким образом, символика Апокалипсиса в подобных реалиях приобрела иное значение, и в образе Вавилона теперь виделся не Рим, а Кордова.

Беат, как мы уже отмечали, был испанцем, он жил в бенедиктинском монастыре Святого Мартина Турского (впоследствии переименован в Санто-Торибио-де-Лиебана) и оказался непосредственным свидетелем завоевания Пиренейского полуострова. В своих комментариях он соотносил современную ему действительность с событиями Апокалипсиса, ожидая скорого конца света.

Монастырь Санто-Торибио-де-Лиебана, Испания

luisrsphoto / Shutterstock

Таким образом, мы видим, как толкователи Апокалипсиса применяют апокалиптические образы к себе и своему поколению. В кризисные периоды, переживая драматические события, катастрофы и бедствия, человечество неминуемо обращается к Апокалипсису в попытках истолковать обрушившиеся на его голову несчастья как знамения скорого конца света – будь то нашествие мусульман, средневековая чума, засухи и голод или правление тирана.

Например, катастрофу на Чернобыльской АЭС в 1986 году православные богословы соотносили с восьмой главой Апокалипсиса, а именно – со строками о звезде Полынь: «Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде “Полынь”; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки» (Откр. 8: 10–11). Почему? Дело в том, что другое название полыни – чернобыльник, или чернобыль, и после катастрофы земли вокруг АЭС стали непригодны для жизни, произошло большое загрязнение окружающей среды, в том числе и вод, воды стали «горьки», то есть не предназначены для употребления живыми существами.

А вот богословы прошлого трактовали эту строку иначе: так, святитель Андрей Кесарийский, живший примерно в VI–VII веках, писал более пространно, что горечь, обозначаемая полынью, символизирует скорбь, поражающую грешников, мучимых в геенне.

В книге Иеремии тоже присутствуют и горечь, и отравленные воды, так грозил Господь непокорному Израилю устами пророка: «Поэтому, так говорит Господь Сил, Бог Израиля: Я накормлю этот народ горькой пищей и напою отравленной водой» (Иер. 9: 15). Следовательно, «полынь, горечь» аллегорически символизировали горечь Суда Божьего, но вот случился прецедент – и горечь полыни стали толковать не только аллегорически.

Даже в наш рациональный XXI век мы склонны видеть знамения, кто-то всерьез, а кто-то шутя: недавняя ситуация с пандемией COVID-19 это показала.

Правда, существенная разница заключается в том, что со временем ожидание апокалипсиса из радостного и утешительного, каким оно было для ранних христиан, превратилось в панический страх. Здесь мы можем обнаружить интересную связь: по мере того как земное существование людей становилось благополучнее, грядущий конец страшил их все больше. Ранним христианам фактически нечего было терять, кроме собственной жизни, полной мучений и опасности. Апокалипсис был для них историей не об ужасах и страданиях, которые и так подстерегали их на каждом шагу, а о финальной победе добра над злом и о наступлении вечного Царства Божиего. Тем более что страдания были обещаны неправедным злодеям, поклонявшимся зверю, тогда как праведные христиане были защищены от них. Все, что требовалось, чтобы благополучно пережить апокалипсис и войти в Царство Божие, – это жить праведно, поклоняясь истинному Господу.

Но с течением времени все менялось. Росло качество жизни, развивалась наука, пусть на первых порах и медленно, преодолевая препятствия, чинимые церковью. Те явления, которые ранее воспринимались исключительно как кара небесная, получали рациональное объяснение, а земная жизнь улучшалась, и идея жертвовать ее благами ради абстрактного Царствия Небесного теряла свою привлекательность.

Истинный смысл Апокалипсиса постепенно изгладился из сознания большинства людей, тогда как яркие образы мучительного конца продолжали будоражить воображение. И потому сейчас само слово «апокалипсис» вызывает в нашем сознании исключительно образы катастроф и бедствий, словно мы не дочитали Откровение и не узнали счастливого финала.

1000 год: папа-чернокнижник и ненаступивший конец света

Неудивительно, что на волне милленаризма 1000 год представлялся поворотным. В то, что конец света настанет с началом второго тысячелетия, верили множество христиан, в том числе и папа Сильвестр II, который сам по себе был весьма интересной личностью. В миру Сильвестра звали Герберт Орильякский (или Аврилакский), это был первый папа из франков, взошедший на престол. Герберт был не только церковным деятелем, но и выдающимся ученым своего времени. С юности будущий папа изучал математику, астрономию, естественные науки, причем с большим успехом. Во время пребывания на Пиренейском полуострове, где, как мы уже знаем, в этот период господствовали арабы, он познакомился с арабскими научными трудами.

Папа Сильвестр II с дьяволом

Мастерская Дибольда Лаубера. Ок. 1460 г. Universitätsbibliothek Heidelberg

Папа стремился внедрить достижения арабской науки в Европе, что, разумеется, не делало ему чести в глазах верующих: к изобретениям иноверцев они относились с опаской. О папе даже пошли слухи как о чернокнижнике, вступившем в сговор с темными силами, чтобы утолить жажду познания, – стремление к познанию в контексте церкви довольно часто оказывалось источником бед[2].

Правда, эти слухи имеют более позднее происхождение, однако они оказались поразительно живучи. Неудивительно, что их взяли на вооружение протестантские писатели, для которых католическая церковь являла собой олицетворение зла, но даже в XIX веке французский историк Жюль Мишле пересказывает эти мифы без тени иронии.

Встречается упоминание Герберта и в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». В первой главе Воланд, назвав себя специалистом по черной магии, объясняет Берлиозу причину своего визита в Москву: «Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист».

Таким невероятным образом этот человек вошел в историю. В действительности же папа претворял в жизнь важные церковные реформы, направленные на улучшение морального облика священнослужителей: например, активно боролся с симонией (торговля церковными должностями) и с нарушением целибата. Разумеется, кому понравится такой папа – слишком уж он идеален!

Были ли у папы связи с темными силами или нет, но и он не смог определить дату конца света – в 1000 году тот не наступил, а в 1003 году Сильвестр II скончался, и его смерть тоже овеяна легендами.

Когда в 1000 году второго пришествия не случилось, было решено, что тысячу лет следует отсчитывать не от Рождества Христова, а от Распятия и Воскресения, таким образом, конец света сместился на 1033 год, но и в этот раз ожидания не оправдались.

Русь приняла христианство достаточно поздно – в 988 году – и поэтому не сразу вошла в этот бесконечный круг ожиданий конца света. Эсхатологическим ожиданиям на Руси и тому, как у нас визуализировали события Апокалипсиса, будет посвящена отдельная глава.

1260: Иоахим Флорский и бич средневековой Европы

В 1182 году калабрийский монах Иоахим Флорский на основе своего понимания Апокалипсиса предрек другую дату – 1260 год.

Иоахим разделил мировую историю на три периода, каждый из которых был связан с одной из ипостасей Троицы: эра Отца – с Адама до Христа, эра Сына – со времен Христа до 1260 года и эра Святого Духа, которая начиналась бы с 1260 года и длилась вечно.

Ожидание этого конца света вылилось в масштабное движение, захлестнувшее впоследствии всю Европу. Если вы смотрели «Седьмую печать» (1957) Ингмара Бергмана, то наверняка помните ужасающие сцены с процессией флагеллантов. Так вот, началось это массовое безумие именно в 1260 году с легкой руки умбрийского проповедника Раньери Фазани. Именно он стал инициатором движения флагеллантов, нам даже известна точная дата, когда он получил разрешение на организацию публичных процессий в муниципалитете Перуджи, – 4 мая 1260 года. Участники процессии пели псалмы и бичевали себя, готовясь к концу света.

В условиях нужды и лишений, вызванных событиями того времени, на благодатной почве пророчеств практика самобичевания распространилась с молниеносной скоростью. В течение нескольких месяцев коллективное покаяние захватило всю Центральную и Северную Италию, перекатилось через Альпы и пошло по Франции, Германии, Австрии и Венгрии.

Толпы людей наводнили улицы крупных городов, они стенали на все лады и стегали себя бичами, которые представляли собой палку с тремя хвостами, снабженными многочисленными узлами, в каждом из которых еще и могли быть шипы. Подобная практика представлялась единственным способом заслужить прощение Бога, а умерщвление плоти стало той ценой, которую флагелланты платили, надеясь попасть в рай.

Естественно, во время эпидемии чумы 1348–1349 годов, которая также рассматривалась народными массами как предвестие апокалипсиса, в условиях всеобщей паники движение флагеллантов обрело еще большие масштабы.

Сцены самобичевания из манускрипта «Книга одежд»

Кристоф Вайдиц. Ок. 1530–1540 гг. Hs 22474, GNM Digital Library

В конце концов такой активностью флагеллантов обеспокоилась даже сама церковь. Поначалу она смотрела на самобичевание как на один из видов аскезы, но, когда движение приобрело угрожающие масштабы, поняла: нужно что-то делать. Папа Климент VI попытался положить конец фанатизму в 1349 году и пригрозил участникам религиозных процессий тюрьмой за подобное поведение.

Правда, окончательно искоренить эту практику оказалось уже не так просто, но если раньше подобное движение было публичным, являясь средством «умиротворения» разгневанного человеческими грехами Бога, то к XV веку флагеллантство приобрело частный характер. Флагелланты бичевали себя, чтобы разделить страдания Христа, и акцент делался не на всеобщем покаянии перед Страшным судом, а на личном искуплении через отождествление себя с Христом.

1284: крестовый поход как средство от Апокалипсиса

Следующий конец света снова был предсказан папой. Иннокентий III, ярый противник мусульман и активный организатор крестовых походов, в своих попытках сплотить Европу для Пятого крестового похода решил опереться на апокалиптическую литературу. В апреле 1213 года он издал буллу Quia maior[3], в которой определил подъем ислама как правление Антихриста, поражение которого приведет ко второму пришествию[4]. Quia maior считается одним из самых важных призывов к крестовому походу, когда-либо изданных папством.

Папа писал, что до появления Мухаммеда христианские народы удерживали все сарацинские провинции, но: «…появился сын погибели, лжепророк Мухаммед, который соблазнил многих людей от истины мирскими соблазнами и плотскими удовольствиями… мы тем не менее возлагаем наше упование на Господа, который уже дал нам знак, что грядет добро, что приближается конец этого зверя, число которого, согласно Откровению святого Иоанна, закончится через 666 лет, из которых уже прошло почти 600»[5].

В ходе Пятого крестового похода планировалось наконец захватить Иерусалим и освободить Святую землю от айюбидов.

Посчитаем, что у нас получается согласно пророчеству папы. Какой год является началом ислама? Считается, что пророк Мухаммед получил первые откровения в 610 году, к 618-му он успел приобрести достаточно последователей, чтобы обеспокоить правящий клан Мекки – курайшитов. В результате Мухаммед и его последователи были вынуждены покинуть Мекку и обосноваться в Ятрибе (Медине), где пророк продолжил привлекать последователей. Это случилось в 622 году, и уже через несколько лет Мекка также приняла ислам. Именно год этого исхода из Мекки в Медину, получившего название «хиджра», и считается годом рождения ислама как религии.

622 + 666 = 1288, выходит, что именно в этом году следовало ожидать конца света. Сам папа не увидел похода, на который возлагал большие надежды, так как скоропостижно скончался в 1216 году.

В любом случае апокалипсис не наступил, а семь лет спустя последнее государство крестоносцев – Иерусалимское королевство – пало.

Конец XV века: и снова Апокалипсис?

Конец XV века ознаменовался драматическими событиями. На Руси эсхатологические переживания приобрели особую остроту в связи с ожиданием конца света по истечении семи тысяч лет от сотворения мира, а именно – в 1492 году. Живший в V веке византийский монах, историк и писатель Панодор Александрийский, который считается основоположником византийского календаря, просчитал точную дату сотворения человека. Поскольку среди верующих господствовала теория, что как мир был сотворен Богом за семь дней, так в седьмой день он и будет разрушен, а согласно Петру, «у Господа день как тысяча лет и тысяча лет как один день» (2 Пет. 3: 8), считалось, что просуществует мир семь тысяч лет. И, согласно Панодору, эти семь тысячелетий истекали в 1492 году.

Впрочем, и в Европе в то время царили нерадостные настроения. Близился конец века, а наступление нового этапа всегда порождает тревогу. На севере Европы многочисленные апокалиптические знамения вдохновили Дюрера на создание гравюр к Апокалипсису, а в Италии в это время бушевали итальянские войны. В цветущей когда-то Флоренции теперь пылали костры тщеславия, Савонарола предрекал конец света, а восприимчивый и чуткий Сандро Боттичелли на рубеже веков написал самую загадочную свою работу, «Мистическое Рождество», в верхней части которой помещена надпись на греческом: «Она была написана в конце 1500 года, во время беспорядков в Италии, мною, Александром, в половине того периода, в начале которого исполнилась глава IX святого Иоанна и второе откровение Апокалипсиса, когда Сатана царствовал на земле три с половиной года. По миновании этого срока дьявол снова будет закован, и мы увидим его низвергнутым, как на этой картине».

Если раньше вычислениями дат конца света занимались исключительно люди, имевшие отношение к религии, – папы, теологи, монахи, – то постепенно к этому непростому делу начинают приобщаться все желающие. Например, мореплаватель Христофор Колумб между 1502 и 1504 годами написал «Книгу пророчеств», изложив в ней свои эсхатологические взгляды. Сочинение Колумба основывается на средневековой концепции конца света, он цитирует Библию и сочинения святых отцов, хотя сам не имеет богословского образования, что делает его единственным в своем роде интерпретатором Священного Писания.

1600-е: Томмазо Кампанелла, астрология и всеобщее равенство

Еще один интересный эпизод с ожиданием конца света, пусть и не столь широко известный, связан с именем доминиканского монаха из Калабрии Томмазо Кампанеллы.

Портрет Томаззо Кампанеллы

Франческо Коцца. Ок. 1638 г. Institut national d'histoire de l'art (France) (по лицензии CC BY4.0)

Широкому кругу читателей Томмазо может быть известен утопическим произведением «Город Солнца», в котором он фактически описал коммунистическое общество, где нет частной собственности, все равны и все трудятся для общего блага. К примеру, Карл Каутский считал проект Кампанеллы предтечей научного социализма.

Само понятие «утопия» предложил лорд-канцлер Англии, служивший при дворе Генриха VIII, философ и писатель Томас Мор, создавший в 1516 году одноименное произведение. Видя без прикрас недостатки современной ему системы государственного управления, Мор описал в книге остров Утопию, жителям которого удалось создать идеальный тип общества. После появилось множество подобных сочинений, авторы которых живописали собственное видение идеальной жизни. Самым популярным и ярким выражением утопических идей считается написанный Кампанеллой около 1602 года «Город Солнца». Хотя, если вы внимательно прочитаете это сравнительно небольшое произведение, оформленное в виде диалога между неким Гостинником и Мореходом из Генуи (философы всех времен очень любили эту форму), у вас могут возникнуть ассоциации не с раем на земле, а с антиутопиями Оруэлла и Замятина.

Помимо «Города Солнца», Кампанелла создал еще огромное количество трудов, несмотря на то что церковь их всячески запрещала и изымала. Сам он был человеком незаурядным: будучи монахом, живо интересовался магией и астрологией, которую считал божественной наукой, уже в раннем возрасте несколько раз попадал под арест, обвинялся в еретических воззрениях и потому был у римской инквизиции на плохом счету.

В 1599 году возглавил мятеж в родной Калабрии, направленный против испанского владычества, однако заговор был раскрыт, а сами заговорщики схвачены. Кампанелла обвинялся не только в политическом заговоре, но и в преступлениях против веры и подвергался нечеловеческим пыткам. Казалось бы, костер неминуем, но находчивый философ придумал средство: он симулировал безумие. Даже жесточайшие пытки инквизиции не сработали, и суду не оставалось ничего иного, кроме как заменить смертную казнь пожизненным тюремным заключением. В итоге двадцать семь лет жизни Кампанелла провел в тюрьмах, что не мешало ему писать трактаты, а когда их изымали – восстанавливать написанное по памяти. О жизни этого удивительного человека можно говорить еще долго, но вы спросите: при чем же здесь Апокалипсис?

Воззрения Кампанеллы отличал эсхатологический характер, даже свои политические планы предприимчивый монах связывал с ожиданием великого обновления мира. Наступал 1600 год, эсхатологические настроения витали в обществе, кроме того, в силу своего нумерологического значения (семь раз по сто плюс девять раз по сто) этот год казался особенно знаменательным[6]. Кампанелла свято верил, что он ознаменует собой начало новой эры. С февраля по апрель 1599 года он выступал в церквях родного города Стило с серией проповедей, в которых возвещал неизбежность серьезных мировых потрясений[7]. Кампанелла видел себя новым пророком, духовным лидером, призванным спасти родину, а народное восстание с целью свержения испанской тирании должно было привести к преобразованию Калабрии в теократическую республику.

Заговор провалился, новый мир не настал, а сам Кампанелла оказался в тюрьме, однако по-прежнему был твердо уверен в своем великом предназначении. В первые годы заключения он написал два важных сочинения: уже упомянутый «Город Солнца» и «Пророчества» (Articuli prophetales).

В «Пророчествах» Кампанелла представляет себя автором «нового и чудесного, доселе неизвестного способа предсказания по звездам» (nova et mirabilis via hactenus ignota praedicendi per sidera) и выражает ожидание чудесного обновления, нового золотого века, в котором все конфликты разрешатся благодаря единству политической и религиозной жизни и совместного владения всем имуществом. Свои теории Кампанелла подтверждал цитатами из писаний пророков и сложными астрологическими расчетами. Последняя же глава «Пророчеств» посвящена почти исключительно астрологии, в ней он предсказывает великое соединение планет Юпитера и Сатурна в огненном знаке Стрельца, предвкушая, что за этим знаменательным событием последует обновление мира и христианства.

Великое соединение действительно произошло, только не 24 декабря, в канун Рождества, как предсказывал Кампанелла, а 17 декабря, но ничего особенного вслед за этим не случилось.

1666: Апокалипсис на Руси

1666 год на Руси ознаменовался самым ярким всплеском эсхатологических настроений. В XVII веке появился ряд сочинений, затрагивавших символику «числа зверя» в христианской истории: «Кириллова книга» (1644) и «Книга о вере» (1648), – под влиянием которых русские верующие ожидали конца света в 1666 году. В этой системе «вычисления Апокалипсиса» понятие тысячелетия (см. Откр. 20: 1–6) сочеталось с «числом зверя».

Пожалуй, такого панического ожидания конца света не было даже в конце XV века, и окончание великого индиктиона не так пугало верующих, как новые церковные реформы патриарха Никона.

Впрочем, понятно почему: веками народ убеждали в том, что русская церковь является последним оплотом истинной веры, тогда как другие христианские державы либо погибли, либо впали в ересь. Ересью же, ведущей к погибели души, объявлялись и малейшие изменения в отправлении обрядов. И тогда, когда все эти обряды и отношение к своей вере как к единственно истинной уже прочно укрепились в самых глубинах сознания русского люда, эти основы оказались попраны.

Именно поэтому, когда патриарх Никон в 1653 году начал реформировать церковь по греческому образцу, в ужас пришел не только простой народ, но и служители церкви, не разделявшие грекофильских настроений новоизбранного патриарха (Никон вступил на патриарший престол в 1652 году) и царя Алексея Михайловича.

Кроме того, в своей «Палинодии» архимандрит Киево-Печерской лавры Захария Копыстенский (ум. в 1627 г.), который, кроме прочего, занимался также переводом «Толкования на Апокалипсис» святого Андрея Кесарийского, высказал новую эсхатологическую концепцию, связав приближавшийся конец света с наступлением «латинской ереси» и отпадениями от правой веры. Такие отпадения уже случались. В 1054 году произошло первое – Великий раскол, разделивший церковь на западную и восточную. В 1596 году была подписана Брестская уния о принятии большинством епископов Киевской митрополии католического вероучения и переходе в подчинение папе с сохранением богослужения византийской литургической традиции на церковнославянском языке[8].

В свете всех этих событий и теорий народ рьяно отвергал нововведения, а происходившее рассматривал не иначе как знамения Апокалипсиса – действительно, последнее Богом хранимое государство отрицает истинную веру, истинная церковь перестала быть истинной и велит всем впасть в ересь и погубить душу – уж не Антихрист ли воцарился на московском престоле в лице Алексея Михайловича? Начался раскол. А в том самом злосчастном 1666 году состоялся Большой Московский собор, в котором принимали участие Александрийский и Антиохийский патриархи. Никон к тому времени в пух и прах рассорился не только с противниками его нововведений, но и с царем, поэтому его судили и лишили сана. Однако реформы не отменили: более того, было решено предать анафеме всех, кто отказывался принять новые правила. Так старообрядцы стали отверженными, но не склонили головы. Напротив, они считали себя мучениками сродни ранним христианам, страдавшим во имя Христа и за веру Христову. Лучшим решением, чтобы уберечь душу от скверны, считалась смерть, и во второй половине XVII века по Руси прокатилась волна коллективных самосожжений.

Но и в этот раз конец света не наступил. Нужно было продолжать жить и надеяться. Многие старообрядческие династии вынуждены были переселиться подальше от столицы, началось формирование общин, из которых позже выйдет особый класс – купцов-старообрядцев. Некоторые из них станут меценатами, покровителями искусства и «русскими Медичи», но случится это уже много позже, во второй половине XIX века.