Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд

Эди оторвала взгляд от велосипеда, скрестила руки на груди и нахмурилась.

– Если катаетесь, – продолжил он, так и вперившись в нее, – вам, наверно, стоит знать, что у меня есть строгое правило: я позволяю своим друзьям брать мой велосипед, когда они хотят.

Эди сощурилась:

– Мы не друзья.

Лоус развел руками.

– А это, мисс Бонд, уже вам решать.

Они еще секунду посверлили друг друга глазами. Эди как раз успела заметить в его карих глазах золотые искорки.

Потом он качнул руль, переднее колесо дернулось влево, и напряжение рассеялось.

– Не подскажете, где бы мне его разместить? Не хотелось бы, чтобы за время нашей экскурсии его умыкнули.

6

– А здесь, – сказала Эди, ведя Лоуса прочь со сцены через кулисы, – в кулуарах, медиумы готовятся к выступлению. Занавес поднимут примерно через полчаса, так что, полагаю, мы успеем зайти поздороваться с парой дам.

Лоус пролистал свой блокнот, пробежал глазами по очень скромным заметкам, которые сделал за их экскурсию.

– Что ж, мисс Бонд, должен сказать, вы отлично проявили себя как экскурсовод.

Эди постаралась скрыть изумление. Она-то радовалась, что справилась просто отвратительно.

– Вот как?

– Еще бы. Для начала вам удалось помешать мне поискать на сцене тайные механизмы, подозвав мужчину, который почти наверняка на самом деле не осветитель.

И действительно, Эди окликнула стюарда, еще не успевшего надеть ливрею, и заявила Лоусу, что тот сейчас будет чистить ламповые стекла и оставаться на сцене им небезопасно.

– Затем, – продолжил Лоус, – вы до обидного заметно повысили голос, когда мы проходили мимо кучки, вероятно, участниц вашей труппы, пока они выпытывали у милых старушек сведения об их свежепреставившихся мужьях.

Прах побери. Значит, он все-таки услышал.

– И хотя я убежден, что вы готовы столь же… старательно помогать мне брать интервью, могу ли я попросить вас позволить мне заняться этим одному?

– Увы, мистер Эверетт, как бы ни хотелось мне уважить вашу просьбу, боюсь, это будет попросту неприлично. Сами понимаете, навещать женщин в их гримерках…

Эди замолкла и старательно изобразила стыдливое пожатие плечами: мол, что поделать.

Лоус несколько обреченно вздохнул.

– Что ж, тогда ведите.

Спрятав довольную улыбку, Эди направилась к коридору, ведущему за кулисы. Лоус двинулся за ней.

– А когда мне представится возможность, – произнес он, – взять интервью у вас, мисс Бонд?

У Эди дрогнула челюсть, но она ответила, старательно сохраняя беспечный тон:

– Мне казалось, вы как раз этим занимаетесь.

Они подошли к двери, отделявшей кулисы от крыла с гримерками. Лоус рванулся вперед и придержал дверь, а Эди просочилась внутрь.

– В таком случае, мисс Бонд, – ответил Лоус, снова следуя за ней, – позволите ли спросить вас о вашей недавней лекции? Очень необычная и злободневная тема. Несправедливые условия труда фермерских жен.

Эди бросила на него краткий взгляд.

– Вы… вы присутствовали в зале в среду?

– Ну конечно, – ответил он, сверкая глазами. – Вы же не думаете, что я мог бы заявиться брать интервью у кучки… медиумов-спиритистов, – оба слова так и сочились скептицизмом, – и не навести перед этим справок? Впрочем… – Он понизил голос и склонил голову поближе к уху Эди. – Должен отметить, я не признал вас днем, когда мы…

– Насчет моей лекции, – перебила его Эди. Чем меньше они будут обсуждать встречу на выступлении Лоры де Форс, тем лучше. – Боюсь, вынуждена вас разочаровать. Я не способна обсуждать свои лекции после выхода из транса.

– Да? И почему бы это?

– Потому что это не мои слова. Их произносит призванный мной дух, и я потом ничего не помню.

– Вот как, – произнес Лоус, высматривая что-то в ее лице. – Жаль, право же. Аргументация показалась мне очень достойной. И уверен, что нашим читателям было бы любопытно узнать на эту тему побольше.

Эди окинула его оценивающим взглядом. Попытка была хороша. Сыграть на ее тщеславии. На желании, чтобы заметили ее ум. Чтобы можно было не скрывать, что слова и мысли – ее собственные. Но она не собиралась клевать на приманку. Ведь стоит ей хотя бы заикнуться о своем мнении по этому вопросу, и на следующий же день газетенка – если «Жало» вообще достойно так называться – опубликует вовсе не скрупулезный анализ ужасного положения женщин, которых общество заставило до кости стирать руки на фермах, ничего за это не получая. Нет, «Жало» жадно набросится на сенсацию: как же, медиум призналась в мошенничестве! Наверняка там еще будет шарж с ее изуродованным лицом.

К счастью, можно было ничего не отвечать: они дошли до первой своей цели. Эди стукнула в дверь гримерки, и та распахнулась, являя взгляду миниатюрную, похожую на птицу женщину под сорок. Как и Эди, она была облачена в жемчужно-белое платье, только расшила его куда большим числом перьев и кружев.

– О, Эдит, милая, – сказала она высоким, почти детским голосом, – то-то мне казалось, я слышала твой голос. – Не дожидаясь представления, она развернулась к Лоусу и схватила его за руку. – А вы, должно быть, молодой репортер, о котором говорил мистер Хадл. Ну разве вы не милашка! И, уверена, вы охочи до подробностей.

Лоус, на добрый фут возвышавшийся над женщиной, сжимавшей его руку, смотрел на нее сверху вниз в чистейшем замешательстве.

– Хм, да, подробности всегда… ценны.

Он вопросительно взглянул на Эди, и, хотя его растерянность доставляла ей удовольствие, пожалуй, и вправду стоило официально представить их друг другу.

– Мисс Кора Брэдли, позвольте познакомить вас с мистером Лоуренсом Эвереттом из «Жала Сакраменто». Мистер Эверетт, мисс Брэдли – одна из самых выдающихся наших медиумов. Как широко известно и как вы, несомненно, знаете, ее многократно вызывали в Белый дом, и именно она помогла президенту Линкольну выиграть войну.

Брови Лоуса взлетели вверх.

– Вот как?

Уголок губ Эди дернулся, но ей удалось сохранить почти серьезное лицо.

– Именно так. Вся страна перед ней в огромном долгу.

Кора, судя по всему, не могла ни секунды больше ждать своей минуты славы и потянула Лоуса в гримерку, примерно как паук – замотанную жертву.

– Знаете, – заговорила она, – первой меня вызвала милая Мэри Тодд. Видите ли, ее муженек, дорогой Эйб, да хранят его духи, был немало обеспокоен, и Мэри решила, что я могу помочь. Мне было тогда всего тринадцать! Да, да, понимаю ваше удивление. Но, видите ли, духи рано призвали меня на службу.

Эди прошла за ними внутрь, даже не пытаясь скрыть довольную ухмылку. При обычных обстоятельствах она готова была прыгнуть через огонь, лишь бы спастись от очередного рассказа о былой славе Коры, но ей хватало мелочности, чтобы с наслаждением наблюдать, как аналогичным образом страдает Лоуренс Эверетт. Думал, она мешает ему ухватить самые пикантные подробности их выступлений? Пусть тогда насладится Корой Брэдли без ее вмешательства. Посмотрим, как он запоет.

Для начала та рассказала Лоусу про своего старшего брата, который погиб в Гражданской войне, сражаясь на стороне Союза. Именно его дух первый связался с ней, еще совсем маленькой девочкой. И хотя сейчас Кора была абсолютной и бесспорной мошенницей, Эди была почти уверена, что ребенком та действительно говорила с духом брата. Это было достаточно типично для женщин, ставших впоследствии медиумами.

Способность открывать и закрывать Завесу по собственной воле и вправду встречалась редко. И те, кто ей обладал, не спешили это демонстрировать. Даже недавний всплеск популярности спиритизма не мог затмить многовековой привычки скрываться и страха, что тебя будут преследовать как ведьму или сожгут.

Но пусть устойчивый дар был редкостью, случайные встречи со смертью происходили чаще. Большинство так называемых медиумов раскрыли в себе «талант», потеряв кого-то близкого. Как правило, ребенка или любимого. Дух усопшего отбывал за Завесу, к окончательной смерти, не сразу и какое-то время оставался при них и обнаруживал свое присутствие в жизни – даже на ухо шептал.

Но если какая-нибудь Кора однажды поговорила с близким человеком в смерти, это еще не значило, что она могла по своему желанию призывать чью-нибудь тетушку Милдред. Поэтому Кора, как и большинство спиритистов, имитировала транс – неважно, перед президентом Линкольном в Белом доме или на сцене перед двумя сотнями зрителей.

Эди не мешала Коре трещать, пока глаза Лоуса не сделались совершенно стеклянными. А потом, забавы ради, не вмешивалась еще несколько минут. Когда она наконец поднялась и объявила, что пора переходить к следующему интервью, репортер взглянул на нее чуть ли не с благодарностью.

Следом она собиралась познакомить его с Руби, но, заглянув в гримерку подруги, никого там не обнаружила. Не желая, чтобы Лоус что-то заподозрил, она поспешно затворила дверь. Если Руби ради внимания симпатичного юноши пропустит еще одно представление, мистер Хадл будет в ярости. И наличие у юноши велосипеда ее не спасет.