Посланник небес

– О Боже! – неустанно причитала она. – Когда всё это кончится?!

– Когда мы пойдём ко дну, дорогая, – сердито буркнула Мэри, ей надоело выслушивать один и тот же риторический вопрос подруги.

– Ты шутишь? – Олуэн стёрла тыльной стороной ладони холодный пот со лба. – Этого не может быть. Гриффитс – опытный моряк, он сумеет спасти нас.

– Гриффитс недотёпа и пьяница. К тому же глупый романтик.

– Неправда. Ты так говоришь потому, что не любишь его.

– Зато ты от него без ума.

– Ах, я для него пустое место, он меня просто не замечает… О господи, как мне плохо!

– Да, милая, не нужно так сильно влюбляться.

– Я не об этом…

Олуэн поднялась с койки и, качаясь, отошла в угол. Там она склонилась над ведром, её снова тошнило. Мэри брезгливо отвернулась к стене и уткнулась в свою книгу.

Постепенно циклон удалялся, ветер ослабевал, кончился дождь, да и качка потихоньку начинала утихать. Преследующее «Кассиопею» судно всё это время то показывалось где-то вдали, то снова пропадало. Иногда оно, словно призрак, возникало чуть ли не в нескольких кабельтовых за кормой. Суеверные матросы уже стали поговаривать о «Летучем голландце», эту мысль довольно усердно муссировал и падкий до предрассудков Мэтью.

Глава 5

Шторм прекратился лишь к утру на четвёртые сутки. Резко стих ветер, а через некоторое время успокоились волны. Над океаном поднялся густой белый туман. Матросы зажгли ходовые огни. Каждые пять минут тревожно звонил судовой колокол. Хотя шторм и кончился, но аврал продолжался – буря прибавила хлопот команде. В трюмах было полно воды, сломана верхняя стеньга грот-мачты, не хватало трёх парусов.

– Лечь в дрейф! – отдал приказ Гриффитс. – Все к помпам! И на починку рангоута! Погасить топ-огни! Эй, на рынде, кончай трезвонить!

– Господин капитан, – удивился случайно оказавшийся рядом боцман МакКейн. – Что вы, сэр! В таком тумане! А ну как врежется кто с ходу?

– За нами четвёртый день гонится английское военное судно! Ты что, не помнишь, болван?! Нас могут обнаружить! Или на виселицу захотел?

– Так, может, пойдём на всех парусах? – на палубе появился Оскар Холлис.

– Нет, нельзя. Проклятый туман, не видно ни черта! Вдруг наскочим на риф? Или сами протараним какую-нибудь галошу?

– Да и чёрт бы с ней!

– С ней-то чёрт, а с нами кто? Архангел Гавриил? Эй, боцман! Почему матросы без дела слоняются по палубе?! Немедленно восстановить паруса, потерянные во время шторма! Почему до сих пор этого не сделали, черти вас раздери! Почему стеньга не восстановлена?!

В действительности же гнев капитана был необоснован. Без дела никто не слонялся, все, кроме пассажиров, были заняты ликвидацией урона, нанесённого кораблю стихией. Десять марсовых матросов занимались ремонтом мачты, остальные подшивали паруса, чинили такелаж и откачивали воду из трюмов.

К полудню туман рассеялся. И стало видно, что преследующая «Кассиопею» английская шхуна находится не далее как в четырёх кабельтовых позади.

– Подкрались, скоты! – произнеся эту фразу, Гриффитс добавил к ней грубое матросское ругательство.

– Да, на самом деле военный корабль, – констатировал Мэтью. – Пронюхали, что мы испанца потопили, и решили нас наказать. Ведь нападать на испанские корабли сейчас не приветствуется, союзники всё-таки…

– Быть может, это английский капер? – предположил Уолтерс. – Но ведь и над нами тоже английский флаг, почему они нас преследуют?

– Отбиваться будем? Или договоримся? – скорее не спрашивал, а размышлял вслух Холлис.

– А ну их к чёрту! Нас не догонят! – Гриффитс пулей взбежал на квартердек и заорал в рупор: – Эй, висельники! Все паруса ставим! Живо! Боцман! Ремонт закончен?!

– Сэр! Ещё нет, сэр! – отозвался МакКейн. – Грот-брамсель и крюйс-марсель не готовы, сэр!

– Моржовый ус тебе в зад! И кишки кальмара туда же! Делайте быстрее, скоты, пока на вас пеньковые галстуки не затянули!

Отсутствие двух парусов не позволяло идти максимально полным ходом. На завершение ремонта потребовался ещё час, за это время преследователи сократили разрыв до расстояния пушечной стрельбы прямой наводкой. Несколько ядер, выпущенных из носовых орудий, плюхнулись за кормой «Кассиопеи», одно зацепило борт, но не причинило повреждений.

– Поменяли флаг, – заметил Уолтерс. – Чёрный флаг подняли. С черепушкой, кинжалом и пистолетом. Это что ж получается – наши собратья-пираты?! Сволочи, по своим лупят!

– У них тридцать две пушки, – доложил подбежавший старший канонир. – А команда, похоже, большая.

– А, плевать на всё! Ядрами заряжай! Принимаем бой! – скомандовал Гриффитс.

«Кассиопея» резко развернулась лагом к ветру и выстрелила очередью из десяти орудий с одного борта. После этой канонады на шхуне противника упала фок-мачта.

– Ну и всё, – с удовлетворённой улыбкой произнёс Гриффитс. – Теперь спокойно, с достоинством уходим. Поворот на бакштаг!

Правда, пока фрегат выполнял манёвр и снова ложился на прежний курс, со шхуны вдогонку ответили залпом из нескольких пушек. Одно ядро пробило обшивку борта чуть выше ватерлинии. Капитан Гриффитс лично спустился в трюм проверить, есть ли течь. Дыра оказалась между шпангоутами, но такого размера, что в неё свободно пролезла бы голова ребёнка. И хотя течь появлялась только при кренах на правый борт, она, вполне вероятно, могла возникать и при лёгком волнении. Гриффитс велел перенести как можно больше груза на левый борт, чтобы создать крен от повреждённого места. Явился корабельный плотник. Осмотрев пробоину, он заявил, что через полчаса ни одна собака не узнает, что когда-то здесь была дыра.

Когда аврал на судне, наконец, завершился, свободные от вахты матросы, дымя трубками, отдыхали на полубаке.

– Что я ему, мальчишка?! – возмущался боцман МакКейн, прозванный в команде Акулий Зуб. – Когда шквал налетел, говорил ему, надо было грот-брамсель убрать. Тогда бы и стеньгу не сломало.

– Да ладно тебе, Акулий Зуб, – успокаивал его старший канонир Сэм Уоткинс. – Капитан всегда прав, на то он и капитан. Начальство, всё ж таки.

– Начальство, – повторил боцман. – Что-то темнят они, начальство. Скрывают от нас чего-то. В ту ночь, когда испанского купца потопили, собрались они в каюте у лорда. Корыто зачем-то взяли. И сито. Может, золотой песок они у испанца нашли? А нам не говорят. И ещё негров утопили! А ведь за каждого можно было бы выручить по десять фунтов стерлингов.

– Да ладно тебе, Джон! Незаконная продажа рабов – тоже подсудное дело. Оно нам надо? У нас и без того неплохое жалование. А недели через две будем в Вирджинии, продадим шкуры и слоновую кость, каждый из нас получит по шестьсот фунтов! А Боб Спирсон так и тысячу двести. Повезло же парню, что он первый углядел испанскую калошу!

– Всё равно, – продолжал ворчать боцман. – Не нравится мне всё это.

– Знаешь что, заткни-ка ты пасть, Акулий Зуб! – рассердился старший канонир. – Уж не призываешь ли ты к бунту? Так вот знай: кулак Джеймса Урагана тяжелее кузнечного молота. Лично у меня нет никакого желания встретиться с ним. И болтаться на рее рядом с грот-брамселем тоже особо не хочется.

Во время шторма ветер дул с востока, что было на руку мореплавателям – их сносило в сторону Американского континента. Но теперь ветер поменялся и дул почти навстречу. Чтобы держать курс на запад, приходилось двигаться крутым бейдевиндом[24], часто меняя галсы. Это сильно снижало скорость. Судя по тому, что облака полностью развеялись, такая погода установилась надолго.

– Прямо по курсу два судна! – крикнул вахтенный с марса.

– Да что же тут происходит, чёрт их возьми! – лорд Холлис аж взвизгнул фальцетом от возмущения. – Это не Атлантический океан, а просто Флит-стрит! Уходим от них!

– Эй, на руле! Пять румбов влево! – скомандовал Винсент Гриффитс.

– Погодите-ка… – Уолтерс вглядывался в подзорную трубу. – Там французский корсар атакует, кажется, англичанина.

– Вот скот поганый! – возмутился Гарри Мэтью, в котором проснулось чувство патриотизма. – Наших грабят! Надо им помочь.

– Помочь кому именно? – уточнил Гриффитс. – Грабить?

– Бросьте ваши шутки, капитан! Англичанам, конечно!

– Вы думаете, Гарри, за столь благородный поступок получить индульгенцию? – ехидно заметил Оскар Холлис. – Виселицу вам заменят пожизненным сроком?

– Индульгенцию может дать только папа римский. Тем более что я чист перед Богом.

– А как же заповедь «не убий»?

– Убийства в сражениях не в счёт. Прекратим эту бессмысленную демагогию, сэр Холлис. Просто я не могу спокойно смотреть, когда эти мерзкие французишки убивают моих соотечественников.

– За что же вы так невзлюбили французов?

– Ему в прошлом году отказала одна француженка, – с ухмылкой заметил Джеймс Уолтерс.

– И вовсе не поэтому! – возмутился Мэтью. – Я хоть и бывший, но английский солдат. И, между прочим, пролил кровь в Орлеанской войне!

– Можно подумать, я всё это время шлялся по кабакам, – обиделся Уолтерс.

– Господа патриоты, – остановил перепалку капитан Гриффитс, – позвольте спросить вас кое о чём более приземлённом. Если мы будем продолжать двигаться дальше этим курсом, то отклонимся довольно сильно на юг. Мы идём в Северную Америку или в Южную?

– В Южную я бы не хотел, – ответил за всех Оскар Холлис. – Там слишком много испанцев, нам будет труднее вернуться в Англию.

– Тогда, если сейчас мы поменяем галс, – продолжал капитан, – то неизбежно встретимся с теми двумя кораблями.

– Потопим француза, а? – предложил Мэтью.

– Лично я – за! – согласился Уолтерс.

– Делайте что хотите!

Лорд Холлис демонстративно ушёл к себе в каюту, а капитан Гриффитс отдал команду:

– Восемь румбов вправо! Поворот оверштаг[25]!

На расстоянии двух кабельтовых от места боя картина сражения стала вполне ясна. Превосходство французского корсара было очевидным, но он явно не стремился взять противника на абордаж. Его цель была, скорее всего, потопить судно, которое Джеймс Уолтерс принял за английское. Своими очертаниями эта двухмачтовая шхуна и в самом деле напоминала суда английского флота, но флаг на её мачте красовался довольно странный. Скорее всего, это тоже был пиратский корабль, они что-то не поделили с французом, и между ними началась стычка.

Корабли разделяло чуть больше ста ярдов, они палили друг в друга из пушек, и перевес в этой артиллерийской дуэли был явно на стороне французов. Шхуна лишилась одной из мачт и сильно кренилась на правый борт, что очень осложняло канонирам условия для стрельбы, но экипаж не сдавался. «Кассиопея» зашла французу с другого борта и выстрелила залпом из шести пушек. На корвете начали спешно поднимать паруса, чтобы ретироваться с места сражения: справиться с пришедшим на подмогу фрегатом корсару было явно не по зубам.

Когда корвет удалился, «Кассиопея» пришвартовалась к шхуне.

– На абордаж! – крикнули матросы, доставая оружие.

– Какой абордаж, каррамба! – возмущённо заорал Уолтерс. – Вы что, взбесились, сушёные крабы?! Спасли судно и собираетесь его грабить?!

Шхуна носила название «Магдалина». Её капитан поднялся на борт «Кассиопеи». Это был англичанин, лет сорока, с глубоким шрамом на левой щеке. Он представился как Роберт Дейк и первым делом поблагодарил своих спасителей за своевременную помощь.

– У нас серьёзно повреждён корпус, – посетовал он. – В трюмах полно воды. Боюсь, «Магдалина» не дотянет до Тортуги.

– Вы – флибустьер? – спросил его вновь появившийся на палубе Оскар Холлис.

– Нет. Я – корсар. Но я базируюсь на Тортуге и чту законы береговых братьев[26]. У меня есть комиссия от губернатора Тортуги, и я нападаю только на испанцев.

– Однако сегодня вы, кажется, изменили своим правилам и напали на французский корабль.

– Вы ошибаетесь, это не я, а он на меня напал. Это Поль Дюпон по прозвищу Чёрная Крыса, отъявленный негодяй. Мы долго находились в море, нас крепко потрепал шторм, подмокла значительная часть пороха. Почуяв это, Чёрная Крыса и напал на нас. Он сколотил шайку подельников, на трёх кораблях они шастают по здешним водам и грабят всех подряд, в том числе и своих же береговых братьев. Причём грабят не в честном бою, а только когда видят явное превосходство со своей стороны.

– Да, – Мэтью в знак согласия закивал головой. – Сегодня утром нас пыталась атаковать какая-то шхуна с чёрным флагом.

– Бьюсь об заклад, это подельники Чёрной Крысы. Мерзавцы, творят беззаконие!

– Акулы, – поддержал Мэтью.

– Что, что? – не поняв, переспросил Роберт Дейк.

– Акулы часто занимаются каннибализмом.

– Чем, простите?

– Жрут друг друга.

– Да, это точно. А ещё Чёрная Крыса и его люди поделили Атлантику на зоны влияния и стараются не пускать в свои воды чужаков. Я, например, должен по их правилам работать в ста милях севернее, но там и за год не встретишь ни одного купца. А тот, кто пиратствует здесь, должен платить им за это оброк. Если я доберусь до Тортуги, то непременно поставлю перед губернатором вопрос, чтобы снарядить экспедицию и изловить подонка. И я непременно займусь этим. Не будь я капитан Дейк, если этот ублюдок не пройдёт у меня по доске!

Лицо капитана Дейка выражало суровость и гнев. Но неожиданно его выражение сменилось на удивление и вожделенное любопытство – он проводил взглядом вышедшую из каюты мисс Дэлилай в сопровождении служанки.

– У вас на судне женщины? – удивился он.

– Да, – ответил Винсент Гриффитс. – А что, собственно, вас так поразило?

– На каперском корабле…

– А мы вовсе не каперы, мы совершаем морскую прогулку, – пояснил Оскар Холлис.

– Что же вас тогда занесло в воды, где кишмя кишат флибустьеры, буканьеры и всякая мразь типа Чёрной Крысы?

– Я должен отчитываться перед вами?

– Нет, что вы, это вопрос, скорее, риторический…

Капитан Дейк немного замялся, переведя взгляд на свой собственный корабль, который кренился всё сильнее.

– Знаете что, я хотел бы просить вас ещё об одном одолжении. «Магдалина» скоро пойдёт ко дну, в ней дырок больше, чем в решете. Вы не могли бы взять на борт моих людей и меня заодно и довезти нас до Тортуги?

– Вообще-то, мы собирались идти в Джеймстаун или в Бостон. Я не хочу заходить на французскую Тортугу, – ответил Холлис. – Но если вас устроят английские владения – Ямайка или Барбадос – то милости просим, мы можем закинуть вас туда по пути.

– Тортуга – свободная земля, несмотря на то, что Жан-Батист Дюкасс, губернатор острова, француз. Но нас вполне устраивает Ямайка. У меня на борту тридцать восемь человек и совсем немного груза. Мои матросы будут помогать вашей команде. Кроме того, я готов заплатить сотню-другую пиастров.

– По рукам.

Глава 6

Моряки с «Магдалины» разделили кубрик с матросами «Кассиопеи». Места хватило всем, поскольку экипаж фрегата был меньше необходимого почти наполовину. Но некоторые моряки со спасённой шхуны по старой пиратской привычке предпочитали спать прямо на палубе. Капитана Дейка поселили в одной каюте с Гарри Мэтью, что, конечно, вызвало у последнего скрытое недовольство, которое проявлялось в угрюмости и меланхолии.

Поздно ночью Оскар Холлис постучал в каюту капитана Гриффитса и позвал его к себе. Тот нехотя поднялся с кровати и пошёл вслед за Оскаром. Он спал одетый, поэтому долго собираться ему не пришлось. Капитан в любое время должен быть наготове, поскольку шторм, нападение врага, матросский бунт или иная нештатная ситуация всегда случаются неожиданно. Когда они зашли в апартаменты Холлиса, последний выглянул за дверь проверить, не следит ли кто за ними, затем плотно затворил её и запер на засов, и даже завесил шторой иллюминатор. Лишь только после этого запалил свечу и присел на кровать.

Гриффитс сел верхом на стул напротив него. Он был недоволен тем, что Холлис поднял его из постели. Шёл второй час ночи, а в четыре утра ему надо было сменить на вахте Уолтерса.

– В чём дело, Оскар? Зачем ты разбудил меня и к чему все эти предосторожности? – находясь вдвоём, они разговаривали как старые друзья и обращались друг к другу по-приятельски.

– Меня беспокоит наша добыча, Гриффитс, – произнёс Холлис почти шёпотом.

– Вот те раз! Ведь всё получилось, как ты и рассчитывал. Разве ты не хотел захватить дорогой и ценный товар? А что может быть дороже драгоценных камней?..

– Тс-с! Говори тише! Мне страшно, Винсент! – в свете неровно дрожащего пламени свечи глаза Холлиса и впрямь светились ужасом. – Я позаимствовал у нашего судового лекаря весы. Самый большой камень тянет без малого на два фунта, а это около четырёх тысяч карат, ты представляешь?! Такого громадного алмаза нет нигде и ни у кого в мире, ни у Вильгельма III, ни у Людовика XIV, ни даже у какого-нибудь азиатского шаха или эмира! Если мы кому-нибудь его покажем, нас просто убьют!

– Чепуха, Оскар, не переживай. Продадим этот камень в Новом Свете, янки – народ жадный, они отвалят нам за него кучу золота и ни о чём не станут спрашивать. Правда, золото тяжеловато будет тащить домой, но ничего, наймём негров…

– Брось шутить, Винсент. Такие огромные алмазы, как этот, – он постучал пяткой по сундуку под койкой, в котором находился ларец с драгоценными камнями, – приносят несчастье! Их владельцы редко доживают до старости. Я уверен, что все эти камни похищены с приисков и похитителей уже разыскивают. А слух о пропаже такого уникального камня, как Посланник Небес, уже наверняка разлетелся по всему миру! Быть может, Чёрная Крыса подстерегал именно тот галеон, который ограбили мы. И на той посудине, которая пыталась взять нас на абордаж, вполне возможно, догадывались о том, что мы ограбили испанца и что камни находятся у нас. А может, и этот Дейк оказался у нас неспроста, он что-то подозревает. Как бы его люди не напали на нас. Зря мы всё-таки взяли их на борт.

– Оскар, да у тебя, кажется, началась мания преследования! – усмехнулся Гриффитс.

– Поневоле станешь параноиком, когда здесь, в моей каюте, лежит алмаз, равного которому нет нигде в целом свете!

– Так давай выкинем его за борт!

Холлис хотел выругаться или отпустить какую-нибудь колкость, но, взглянув на серьёзное лицо Гриффитса, понял, что его друг сказал это вовсе не в шутку.

– Нет, я не смогу этого сделать. Я потом буду проклинать себя. Его цена – не меньше трёхсот тысяч фунтов стерлингов!

– Я думаю, много больше, возможно, полмиллиона. Кстати, а почему ты называешь его Посланник Небес?

– Мэри так его назвала, помнишь? В тот роковой вечер. И это имя ему очень подходит, я по-другому теперь и называть не могу этот чёртов алмаз. Ведь сами небеса, вняв нашим молитвам, послали нам такую невероятную добычу!

– Да… – задумчиво протянул Гриффитс, – я представляю, какая грызня поднимется вокруг этого алмаза, когда мы начнём делить камушки…

– Вот это меня и волнует больше всего. Как бы мы не поубивали друг друга из-за проклятого камня. Я долго думал, и, наконец, мне пришла в голову очень умная мысль. Знаешь, что я предлагаю?

– Пока нет.

– Нам надо собраться всем и решить вопрос так: остальные камушки мы поделим, их там на восьмерых с лихвой хватит, а этот не достанется никому! Мы должны владеть им все вместе. Когда мы доберёмся до Англии, то установим очерёдность – каждый будет тайным Хранителем Посланника Небес определённый срок, допустим, – год. У нас будет как бы орден этого камня. Так мы сможем не подвергать опасности кого-либо конкретно и контролировать наличие алмаза. Если Хранитель попытается тайком камень продать, его ждёт немедленная смерть. А если для нас вдруг снова наступят чёрные дни и все мы снова окажемся в нужде, тогда мы наймём ювелира, который распилит Посланника, потому что продать его целиком невозможно – нет на земле богача, который смог бы его купить. Вот. И тогда мы продадим алмаз по кускам, а ювелира убьём, чтобы он не выдал нас.

– А что, если не везти его в Англию вообще, а распилить прямо в Америке? Раз ты боишься продавать его целиком.

– Нет, нет, это невозможно! Я лично не смогу этого сделать, рука не поднимется. И потом… В этом алмазе есть что-то таинственное и мистическое, в нём заключена какая-то магическая сила. Я боюсь, если мы его уничтожим, продадим или иным способом избавимся от него, нас постигнет кара Господня. И небесами он послан нам наверняка неспроста! Мы должны хранить его, это наш рок.

– Боже мой, Оскар! Уж не Мэтью ли наговорил тебе подобные бредни?

– Какая разница, кто наговорил?! Но это вовсе не бредни, я и сам так думаю! А, с другой стороны, вдруг о существовании этого алмаза вообще никому ничего неизвестно? И в мире нет никакого шума вокруг его пропажи? Быть может, я со страха всё так сильно преувеличиваю. Ведь те господа, что плыли на галеоне, могли ограбить не королевский казённый прииск, а частных старателей. Или они собственноручно откопали эти алмазы, а вовсе никого не грабили. И ничьим национальным достоянием они, эти алмазы, вообще не являются и об их существовании никто не знает. А нераспиленный алмаз стоит во много раз дороже, чем его куски в совокупности.

– Ты прав, – согласился Гриффитс, зевая. Ему хотелось поскорее закончить этот разговор и поспать хотя бы пару часов. – Завтра соберём наших и решим именно так. Организуем Орден Посланника Небес и будем поочерёдными его хранителями.

– Нет, – возразил Холлис. – То есть да. Именно так мы и поступим. Но обсуждать этот вопрос соберёмся не завтра. Я хочу это сделать в спокойной обстановке, когда на судне не будет посторонних. Проведём собрание у берегов Ямайки, когда капитан Дейк со своей командой покинет наш корабль. Заодно и устроим делёжку.

Холлис ещё раз огляделся по сторонам и заговорил ещё тише:

– Мне кажется, наши матросы тоже что-то подозревают. О том, что мы утаили от них часть добычи. Уж не собираются ли они поднять бунт?

– Не знаю. Но пока они ведут себя достаточно тихо.

– Корабль надо продать на Ямайке. Поскорее, от греха подальше. Мы не поплывём в Вирджинию. Сколько нам ещё плыть до Ямайки?

– При хорошем ветре, я думаю, дойдём за неделю. На худой конец, дней за десять.

– О господи! Только бы продержаться!

На другой день ветер, словно вняв молитвам Холлиса, поменял направление. Став попутным и свежим, он поднимал лёгкую волну и гнал корабль к берегам Американского континента. Погода стояла солнечная, и океан был неописуемо красив. Впрочем, на корабле, казалось, никого не вдохновляли прекрасные виды – за время длительного плавания всем давно наскучили морские просторы, уже хотелось поскорее увидеть деревья, горы, города. Хотя нет, нашёлся один человек, решивший увековечить эту красоту. Служанка Эмили и Джулии вынесла на палубу мольберт. За ней из каюты вышла сама леди Джоус с кистями и холстом, натянутым на раму.

– Поставь тут, Сара, спасибо, – Эмили указала на место в тени грота[27].

Служанка разложила мольберт, и Эмили приступила к работе.

Несколько раз в двух-трёх милях в стороне встречным курсом проплывали корабли. Они спокойно шли мимо своим путём, и никто из руководства не давал распоряжения расчехлять пушки – командованию «Кассиопеи» не было до них никакого дела. Зато Роберт Дейк провожал встречные корабли таким тоскливым взглядом, каким волк, запертый в клетку, смотрит на пробегающую мимо лань.

– А ведь они наверняка везут в Европу серебро, а то и золото… – вздохнул он, когда мачты очередного встреченного ими судна исчезли за горизонтом.

– Возможно… – безучастно произнёс Холлис, стоявший на палубе рядом с ним.

Он всё ещё не доверял спасённому капитану и лично следил за ним, но старался делать это незаметно. Сейчас, например, он делал вид, что наблюдает за альбатросами, которые охотились за рыбой. Птицы парили в воздухе на небольшой высоте, потом быстро пикировали вниз, хватали зазевавшуюся рыбёшку и поднимались вместе с ней в небо. Иногда одна из птиц пыталась выхватить добычу у другой, а в результате борьбы её теряли обе и оказывались ни с чем.

– У вас много пушек, – рассуждал Дейк. – А мои ребята – смелые бойцы…

Холлис молча соглашался, но при этом делал вид, что не понимает намёков. С одной стороны, золото лишним никогда не бывает, а дополнительные почти четыре десятка головорезов, готовых показать свой кураж в абордажной схватке, увеличивали шансы на успех. Но Холлис всё ещё пытался сохранить в глазах спасённого капитана репутацию миролюбивого лорда, совершающего морской круиз в компании прекрасных дам, и не выдавать в себе алчного морского разбойника. Впрочем, матросы, общаясь между собой, наверняка уже поведали экипажу «Магдалины» об успешном нападении на галеон, а те, в свою очередь, обо всём рассказали Дейку.

На пятые сутки после появления на борту «Кассиопеи» Роберта Дейка и его команды на горизонте прямо по курсу показался ещё один встречный корабль. Он шёл галсами против ветра, а потому продвигался медленно, петляя вправо и влево. Заметив «Кассиопею», судно сместилось южнее, явно уклоняясь от своего расчётного курса, с целью пройти стороной. Уолтерс, дежуривший в это время на мостике и стоявший сам у руля, решил попугать моряков с не желающего стычки корабля и повернул немного влево. Слишком сильно отклоняться на юг капитан встречного судна не мог, поэтому сменил на какое-то время галс. Это сблизило корабли ещё больше.