Адское пламя

Вскоре мы вышли на поляну, окруженную сухими и в некоторых местах сломанными кустарниками. Здесь Сумрак отступил, больше не заслоняя непроглядным покрывалом наши ноги.

Я посмотрела вниз, ожидая увидеть привычную для человеческого глаза жухлую траву, но по потрескавшейся почве расползались змеи и другие мелкие существа, отдаленно напоминающие пауков с мохнатыми лапками.

Клара завопила, прикрывая рот ладонью. Волки принялись распугивать тварей громким лаем, а я вновь нашла взглядом широкую реку, простирающуюся в противоположной стороне от леса.

Придя в себя, подруга дернула меня за рукав платья, отвлекая от гипнотизирующего зрелища.

– Что это такое? – прошептала я. Казалось, если заговорю громче, то видение исчезнет.

– Ничего хорошего. – Подозрительно прищурив карие глаза, Клара наблюдала за шумящим потоком, который разрезал мертвые земли, словно нож.

– Но ты видишь то же самое, что и я? Видишь жизнь, сопротивляющуюся Смерти?

Клара нехотя кивнула, и, вопреки здравому смыслу, я шагнула к реке. Подруга схватила меня за руку, останавливая, и попыталась вразумить:

– Адель, вам не кажется странным, что волки не ведут нас туда, а отступают к лесу?

Я замерла, вняв разумным доводам. Однако меня влекло к реке, как мотылька к огню. Губительно, без возможности сопротивляться. Поэтому я, как околдованная, вырвала ладонь из цепкой хватки Клары и устремилась к воде.

Расслышав причитания подруги, хвостиком поспешившей за мной, я немного замедлилась, но не остановилась.

Через пару минут мы оказались на скалистом берегу. Подходить близко к краю я побоялась, поэтому вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть темную реку и понять, что именно привело меня сюда.

Волки нагнали нас, встав по обе стороны от меня и недовольно пыхтящей Клары.

– Пойдемте отсюда, – взмолилась подруга. – Ваши теневые звери беспокоятся. Давайте не будем искать неприятностей.

Я уже не слышала Клару и не чувствовала, как ее тоненькие пальчики сжимают мои плечи, чтобы увести подальше от реки. Я будто превратилась в неподвижную статую, и даже фрейлина, ростом значительно выше меня, не могла с этим ничего поделать.

Волки перестали выть, подобно мне зачарованно наблюдая за странной рекой, внутри которой поблескивали шарики света.

В следующее мгновение в сознание вихрем нежнейших звуков ворвалась мелодия. Внутренний голос подсказывал, что именно эта душевная музыка, словно извлекаемая из ангельской арфы, магнитом притягивала меня.

– Адель! Ну же, идем! – не сдавалась Клара, но звучавшая в голове мелодия поглотила меня без остатка. Я будто стала растворяющейся в ней балериной и безудержно кружилась в гипнотическом танце.

Сбросив руки подруги, которые настойчиво тянули меня уже не за плечи, а дергали за талию, я сделала еще пару шагов в сторону воды.

Мелодия покачивала на волнах иллюзии, завладевая телом, и влекла в смертельную ловушку. Только вот сопротивляться наваждению было невозможно. Голодная мышь слишком сильно мечтала отведать сыр в мышеловке, так же как я до боли в сердце хотела прикоснуться к стеклу реки.

Контроль над магией теней начал таять вместе с волками. Они теряли четкие очертания, пока вовсе не исчезли, слившись с застоялой тьмой Ада. Оставшись без защиты, Клара принялась с новым рвением хватать меня за руки и удерживать подальше от воды, упираясь в землю каблуками. Но под властью невидимой силы я с легкостью тащила ее за собой, будто она весила не больше пушинки.

Последний раз дернув меня назад и не добившись никаких результатов, Клара сдалась и осталась стоять в двух метрах от меня.

Я склонилась над водой и внимательно в нее вгляделась. Не заметила, как оказалась на коленях, пачкая платье в прибрежном иле, и потянулась пальцами к реке.

Соната в голове подходила к кульминации, взлетая ввысь и полностью лишая возможности здраво мыслить. Неожиданно моя рука застыла, так и не коснувшись гладкой поверхности, а душу заполнила невиданная ранее безмятежность. Точно из колодца эмоций выкачали бдительность и страх, завлекая в капкан.

Зеркало воды отражало затянутое тучами ночное небо и редкие, склонившиеся над рекой мертвые деревья. Вскоре к ним присоединился и мой лик с широко распахнутыми от любопытства глазами.

Внезапно мои очертания начали меняться, словно художник, нарисовав портрет, решил размазать по холсту четкие линии. А поселившаяся в голове мелодия затихала.

Я сидела на берегу и судорожно пыталась припомнить эту сладкую, похожую на теплый весенний вечер песню, пока мои серые, как мокрый гранит, глаза в отражении не изменили оттенок на ярко-синий, а прямые волосы не стали темнее, завиваясь на концах.

Чтобы истерически не завизжать или не расплакаться, я до крови закусила губу, сдерживая эмоциональный всплеск.

Мое лицо походило на угасающий в памяти образ матери, только сейчас я видела его как нельзя отчетливо, со всеми редкими веснушками на прямом носу и мелкими морщинками под глазами. Даже тьма преисподней словно отступила, позволив мне полюбоваться образом Софии во всей красе.

Скатившаяся по подбородку слезинка упала в магическую воду, всколыхнув небольшими кругами ее ровную поверхность.

Когда мимолетная рябь пропала, глаза матери устало прикрылись, а играющая на ее губах нежная улыбка померкла. Внезапно из ее приоткрывшегося рта вырвался безмолвный крик. Я потянулась к отражению раньше, чем смогла все детально обдумать. Мелодия больше не гипнотизировала, так что я действовала рефлекторно, стремясь облегчить мучения матери.

Коснувшись пальцами холодной, точно талый снег, воды, я вздрогнула, а София перестала кричать. От жары преисподней платье липло к телу, так что холодная река удивила не меньше смотревшей из нее матери. Я хотела провести по ее волосам в отражении, но, словно муха, приклеившаяся к варенью, не смогла пошевелить рукой.

В горле встал тревожный ком, который, как ни пыталась, не могла проглотить. Темные воды забурлили, размывая дорогой сердцу облик Софии.

– Мама! – в панике выкрикнула я и со всей силы дернула обездвиженной рукой, усиливая маневр кольцами теней, но вода не отпускала. Вместо уже привычного мокрого холода до пойманных в ловушку пальцев дотронулось что-то похожее на испорченное осклизшее мясо.

Ох, черт…

Меня с нечеловеческой мощью потянули вниз, не давая возможности завизжать или ухватиться за корягу, и, подобно безвольному трупу, я с всплеском рухнула в реку.

Кожу опалил леденящий кровь ужас, внутренности сжались, силясь сохранить жизненно важное тепло. Единственное, что я успела перед падением, – задержать дыхание, но стоило распахнуть инстинктивно зажмуренные глаза, чтобы понять, какая тварь утащила меня на дно, как я лишилась кислорода.

Вместе с пузырьками воздуха изо рта вырвался глухой крик. Даже через призму темной воды я смогла разглядеть демона – ссохшегося мертвеца с глубокими черными дырами вместо глазниц и острым черепом. Его редкие рыжие волосы медленно извивались, а длинные соколиные когти нещадно впивались в мою руку.

Задергавшись, я попыталась врезать уродцу в грудь локтем, но тени больше не помогали, блокированные нахождением в реке, в которой не существовало магии тьмы. Так что удар получился равносильным толчку ребенка.

Демон сильнее сжал мою плоть, выдирая из горла новый беззвучный вопль. Вот только в этот раз досадная ошибка едва не стоила мне жизни. Ледяная вода потоком ворвалась в легкие, душа, а монстр, наслаждаясь моей судорожной агонией, поволок меня дальше.

Из последних сил сопротивляясь, я постаралась лягнуть склизкого мертвеца в бедро, но умудрилась запутаться в длинной юбке, и эта оплошность стала решающей в схватке.

Секундного замешательства хватило, чтобы второй такой же демон оторвал мою руку от саднящего горла и потащил в противоположную сторону, желая разорвать меня на две части.

Сухожилия ужасно заныли и затрещали, готовые вот-вот порваться, а мутное от воды зрение померкло. Организм сдавался, понемногу умирая от нехватки кислорода, и даже истошно-жалобные крики Клары, едва доносившиеся до меня через толщу реки, превратились в белый шум.

Я тонула, а сердце с каждой необъяснимо долгой секундой билось все медленнее, замирая в груди.

Умирать больно.

Тяжело.

Мучительно.

Легкие горели так, словно их залило раскаленным свинцом. От боли сознание окончательно заволокло черной пеленой, и в момент, когда кости, казалось, больше не выдержат натиска монстров, я поддалась влекущей в забытье пучине.

Темнота на мгновение притупила страдания, но внезапный всплеск над головой отсрочил падение в руки смерти, и мука вернулась с новой силой. Однако запястья больше не истязали демонические когти. Только легкие, все еще полные воды, грозились камнем потянуть на дно, сделав моей могилой безжалостную реку преисподней.

Кто-то схватил меня за плечо и дернул вверх, но было поздно. Я слишком долго не дышала, кровь переставала циркулировать по венам, а вместе с ней останавливалось израненное за нелегкую жизнь сердце.

Где бы я ни появлялась, за мной шлейфом, будто аромат дорогих духов, всегда следовало поветрие гибели. Пока умирающий разум воспроизводил последние мысли, я вдруг поняла, что пульс все еще шумит в ушах, а тело больше не покачивает река.

Тонкий писк Клары стал аккомпанементом удара моей спины о твердую землю. Кто бы ни бросил меня на сухую почву, он не церемонился и действовал быстро. Голова загудела, я пыталась вдохнуть, но лишь бессмысленно открывала и закрывала рот, как рыбка, пока на грудь с силой не надавили.

Ребра словно заскрипели, посылая по нервным окончаниям новый шквал жжения, но, слава Всевышнему, легкие сжались, и изо рта и носа хлынула удушающая вода.

Меня резко перевернули на бок. Я закашлялась, позорно давясь слюной и рвотными массами.

Несколько минут меня сотрясал кашель, пока воздух кутерьмой не наполнил изголодавшийся по кислороду организм. Я царапала ногтями сухую землю, будто это могло унять першение в горле и давящее ощущение в висках.

Сколько я пролежала, уткнувшись лбом в пыльную почву, сказать сложно. Но когда звон в ушах ослаб, я попыталась поднять голову, надеясь встретить осуждающий взгляд Клары, однако наткнулась на полные блестящего гнева глаза Аваддона.

Зрение еще не сфокусировалось, но даже сумрак и мое сконфуженное состояние не помешали мне разглядеть странную смесь злости, граничившую с жуткой паникой, и необъяснимое облегчение, царившее в каждом дюйме лица Повелителя Смерти.

– Аваддон? – просипела я. Понятно, что супруга не обрадовала бы моя скоропалительная кончина по ряду логичных причин: я – Грааль и его «счастливый билет» ко всем несбыточным мечтам, но все же меня удивило его неприкрытое беспокойство.

Аваддон сидел возле меня на пятках и нервно покусывал подушечку большого пальца. Его мокрые волосы липли ко лбу и вымоченному до нитки черному фраку. В таком виде он напоминал холеного домашнего кота, брошенного под дождем на произвол судьбы.

Мир кружился, но я смогла приподняться на локтях, дабы убедиться, что Клара не пострадала. Бледная как мел подруга семенила вокруг меня и громко возмущалась, но в остальном выглядела как обычно: без ран или царапин от когтей жутких трупов. Я хотела успокоить ее, сказать, что все обошлось, но неожиданно меня качнуло, а отступившая чернота вновь пробралась на границы взора. Последний раз взглянув на чересчур озадаченного Аваддона, я отключилась.

* * *

Странные образы, приходящие в бессознательном состоянии, никак не могли отражать действительность. Иногда разум ненадолго прояснялся, и мне чудился взволнованный голос Кайлана, что-то нашептывающий на ухо. Я чувствовала опаляющий жар его ласковых пальцев на лице и израненных запястьях, ощущала влажный поцелуй в щеку. Но стоило раствориться в навеянной воображением иллюзии, как в одночасье все меркло и до меня долетали отголоски мужских криков и ругани.

Проблески тьмы помогли разобраться в моем местоположении. Я больше не валялась на твердой земле, а лежала в удобной постели, укрытая одеялом. Жалкая попытка пошевелиться или открыть тяжелые веки ни к чему не привела, тело точно сковали невидимые путы, обездвижив даже пальцы.

Когда иллюзорная перепалка затихла, разум сильнее окутала дымка забвения.

Мне снилась мама. Я вновь и вновь слышала ее душераздирающие крики и громкий плач, но ничем не могла помочь. Она стояла по пояс в проклятой реке. Легкое белое одеяние, намокнув, льнуло к утонченной фигуре, а блеклый звездный свет превращал Софию в призрака.

Стойкое желание расспросить мать о том, как ей помочь, жгло вены ядом обреченности. Но стоило раскрыть рот, как она принималась качать головой и прикладывать указательный палец к губам, приказывая молчать, чтобы не развеять видение.

Я так и стояла не в силах поговорить с матерью или подобраться ближе.

София жестом указала на остроконечные скалы вдали, напоминающие клыки великана, туда, где туман сгущался, приобретая черный оттенок. Затем из речки вырвались серые дряхлые руки мертвецов и, схватив ее за плечи, потянули на дно.

Я собралась с силами и даже во сне ощутила живущий внутри холод теней, но прежде, чем они вырвались к матери на подмогу, сквозь дурманящую пелену сна пробился низкий голос, сотрясающий вибрацией навеянную реальность:

– Ты нужна мне, Адель. Проснись…

Глава 4. Адель

История повторялась. Как и в прошлый раз во время пробуждения в преисподней, меня встретил сидящий в кожаном кресле Аваддон. Сложив руки в замок на колене и покачивая ногой, он в упор смотрел на меня, но тень от сизых портьер скрывала выражение его лица.

Я лежала на боку в собственной постели и пялилась на незашторенную полоску окна позади супруга. В Аду в основном царила ночь, из-за чего ориентироваться во времени было сложно, поэтому я спросила:

– Как долго я провела без сознания?

– Около двух дней. – Усталость, пробивающаяся через знакомую сталь голоса Аваддона, насторожила, но я не придала этому весомого значения.

От удивления мои глаза расширились до такой степени, что стало некомфортно моргать.

– Два дня? – озадаченно переспросила я.

Потирая лоб, будто могла тем самым облегчить головную боль, откинула одеяло и осторожно села в кровати. Меня мутило. Стоило потянуться вперед, чтобы взять с тумбочки стакан воды, как я рухнула обратно на мягкие подушки.

Аваддон тут же подорвался с места, через секунду оказавшись у кровати. Я глубоко вдохнула порыв воздуха с терпкой примесью мускуса. В нем улавливалось что-то еще. Отдаленное, но до мучительного знакомое, похожее на тонкий аромат дыма и сандала с верхней ноткой цитруса.

Я тряхнула головой, развеивая отголосок сводящего с ума запаха Кайлана, и тут же пожалела об этом. Мир вновь поплыл перед глазами.

Красивое лицо супруга больше не скрывала тень, и я ужаснулась, заметив, что его бледная кожа приобрела землистый оттенок, а утонченные губы потрескались, будто его мучило обезвоживание.

– Что с тобой стряслось? – скрыв проступившее волнение, прошептала я.

Аваддон мрачно усмехнулся и, взяв граненый стакан, протянул мне. Я не стала сопротивляться проявленной заботе и послушно приняла предложенную воду. Подождав, пока я вдоволь напьюсь и верну опустошенную тару, Аваддон присел на край кровати, склонив торс между широко расставленных колен.

– Ничего особенного. Просто одна дерзкая девица по дурости умудрилась свалиться в воды реки Оманкс, кишащие полуразложившимися рабами Астарота, и мне пришлось ее спасать.

– Повелителя Войны? – уточнила я, а супруг недовольно нахмурился.

– Ты решила все переспрашивать или это яд так повлиял на твои умственные способности?

Вспыхнувшее раздражение усмирило скрытое волнение за супруга. Клянусь, я не хотела делать это вновь, но все же не смогла противостоять вопросу, покалывающему язык:

– Яд?

– Серьезно?

Аваддон раздраженно фыркнул и собирался подняться с кровати, оставив меня разбираться во всем самостоятельно, но я его остановила, схватив за рукав белой рубашки с серебряной строчкой на вороте.

– Расскажи мне, – попросила я, виновато склонив голову. Не потребовала, а именно попросила, словно мы действительно стали близки. Ворочавшаяся внутри тревога за его подорванное здоровье и тремор перед путешествием в Круг Люцифера сделали меня покладистой. Такой, какой Аваддон желал меня видеть.

И он купился.

– Ты хочешь узнать про монстров Оманкса или про его чары, воздействующие на тело и разум?

– Я хочу знать все, – без толики сомнения ответила я, и супруг, немного развернувшись, заговорил:

– Река берет исток из сердца Ада и протекает по границе Круга Войны. Много веков назад Астарот отравил воды дурманящим ядом, который иногда клубится над поверхностью вместе с паром, вызывая сильные галлюцинации. Река таким образом защищает его владения от других демонов и удерживает души плененных ею грешников, погрязших в отчаянии.

Сердце будто остановилось, а потом понеслось с новой силой. Я не желала верить, что мама, страдавшая при жизни от безысходности и невозможности спасти любимого, навек заперта в чертовой речке.

– А монстры? Это пленники?

Аваддон покачал головой, его длинные распущенные волосы плавно затанцевали на лопатках. Я приблизилась к нему вплотную, прикоснувшись плечом к мускулистой руке.

– Нет, чудовищ создал Астарот. Души умерших находятся гораздо глубже под рекой. Существует поверье, что Оманкс – артерия Бездны Тьмы.

– Но точно ты не знаешь?

– Никто не знает, что именно находится в Бездне, даже Принцы Ада. Сомневаюсь, что и Люцифер осведомлен больше. Хоть мои братья и порождены Тьмой, но они не помнят ничего о том, что скрывается в ее водовороте. – Аваддон содрогнулся и шумно сглотнул. – Высших демонов убить практически невозможно, но если они погибают, то возвращаются в Бездну Тьмы. Люцифер проклял и отправил в нее четверых названых сыновей за неповиновение, туда же попал и Азазель после трагической кончины на землях людей.

– Но яд реки подействовал на тебя. Неужели чары Оманкса настолько сильны? – подметила я очевидное, чтобы лучше разобраться в уязвимых местах Принцев Ада.

– Магия нависшего над рекой невидимого пара не влияет на мой разум. Это было одно из ключевых условий, выдвинутых нами Астароту, когда он решил отравить воду. Так что я бы не сунулся в реку без весомой причины. – Супруг многозначительно покосился на меня, и я невольно залилась краской, после чего немного отодвинулась и опустила взгляд на свои руки.

Полностью исцелившиеся от когтей трупов руки!

Моя бровь удивленно взлетела вверх, и прежде, чем я принялась расспрашивать о том, почему Аваддон меня исцелил, не оставив в наказание за побег саднящие раны, он продолжил:

– Ядовиты не только воды, но и когти рабов Астарота. Это демоны среднего ранга – его бессмертное войско. Раньше при необходимости Повелитель Войны мог призвать полчище мертвецов и управлять этой мерзкой армией, но Люцифер наложил табу на его магию, опасаясь, что средний сын попытается свергнуть его. Астароту не осталось ничего, кроме как загнать их в реку до лучших времен. Теперь только единицы помогают ему в борьбе.

Аваддон приподнял край рубашки, оголив нижние кубики пресса. Я рассмотрела четыре поджившие раны, тянувшиеся полосами вдоль его бока.

– Как ты уже поняла, наши силы не действуют в воде, так что, спасая тебя, я сам напоролся на демона. Его яд ослабляет, но не больше чем на пару дней. – Супруг опустил рубашку и неожиданно дотронулся до моего лица. Широкая ладонь нежно легла на мою щеку, и в месте нашего соприкосновения запульсировал разряд. – А вот тебе пришлось влить противоядие. Хорошо, что я припрятал пару колб в сокровищнице.

Большой палец Аваддона погладил мою кожу. Я не отпрянула, а, наоборот, прильнула к нему и вдобавок мило захлопала длинными ресницами, чтобы разузнать как можно больше деталей.

– Я видела маму, – тихо призналась я, заглянув в омут сизых глаз. – Могла ли ее душа попасть в Оманкс?

Аваддон тяжело вздохнул и прекратил поглаживания. Убрав от меня руку, он сунул ее в карман черных брюк.

– София даже после смерти продолжает доставлять проблемы, – зло выпалил он и встал с кровати.

Немного пошатываясь и придерживаясь за край матраса, я поднялась вслед за супругом. Однако Аваддон не стал покидать мои покои.

Поддавшись сникшему настроению хозяина, из углов покоев просочилась тьма и черной вуалью заполнила пространство.

– Почему ты так ненавидишь мою мать?

Аваддон стоял в центре мглы. Его глаза стали напоминать змеиные, и казалось, еще немного – и он уступит полному демоническому обличию.

– Она влезла туда, куда не следовало!

Тьма обступала своего повелителя, угрожающе нависая надо мной, но я не выказала страха. Любопытство и желание узнать, что еще при жизни натворила София, приглушало инстинкт самосохранения, и я упорно двинулась дальше, хватаясь за попадавшиеся на пути предметы.

– Ты про их запретные чувства с Азазелем и ваш проигрыш в войне с Ульемом? – уточнила я, замерев недалеко от Аваддона.

Меня покачивало, поэтому пришлось приложить немало усилий, чтобы стоять ровно и не свалиться позорно на ковер. Тонкая лямка шелковой сорочки сползла с плеча при очередном неловком движении, и на лице Аваддона проступили мерцающие во тьме сизые чешуйки.

– О нет, Адель. Твоя мать запустила свои человеческие ручонки куда глубже, чем ты думаешь. И я говорю не про слабость к ней Асмодея и Азазеля. А про то, что она не только посеяла зерно раздора между нами, заставив отвернуться от главной цели – завоевания Абракса, но и про то, кем является твой отец и на что пошла София, чтобы заполучить его благосклонность.

Я ахнула, не ожидая услышать упоминание про загадочного мужчину, подарившего мне жизнь. В Абраксе я годами пыталась выведать его имя у Елены, а позже пробовала разузнать хоть что-нибудь у Кайлана, но ничего не вышло.

Повелитель Смерти резко осекся, сообразив, что сболтнул лишнего, а я неуклюже покачнулась от услышанного. Слава Всевышнему, недалеко от меня оказалась обсидиановая колонна – за нее я и ухватилась.

Чтобы еще сильнее не шокировать меня, Аваддон спокойно выдохнул. Щелчок пальцев разогнал тьму, а следом и чешуйки втянулись в его бледную кожу. Только змеиные глаза, наполненные плотским голодом, блуждали по моим обнаженным ключицам и глубокому вырезу сорочки.

– Поэтому ты так желаешь меня? Из-за прошлого?

Аваддон медленно моргнул, а потом уставился поверх меня, задумавшись.

– Поначалу так и было. В твоих венах течет моя кровь, и ты с рождения принадлежала мне, но потом… – Аваддон напрягся и пошевелил плечами, борясь с нахлынувшими эмоциями. – Я впервые проник в твой сон, узнал ближе, понял, как вы похожи… Ты вправе мне не верить. Я Повелитель Смерти, жизнь для меня не имеет ценности, она лишь логический цикл, приводящий душу к моему Кругу, но рядом с тобой я вновь готов возродиться.

Признание Аваддона ударило отрезвляющей пощечиной. Я резко отвернулась, упустив странный комментарий: «Как вы похожи».

Чувства. Высшие демоны испытывали любовь или то, на что были способны их греховные сердца. А может, мой уставший разум не уловил иной смысл пророненных супругом слов, ведь я на личном примере убедилась, как легко Принцы Ада умеют манипулировать жертвами.

– Ты ведь не расскажешь, кто мой отец, верно?

– Не сейчас, – отрезал Аваддон, давая понять, что эта тайна пока так и останется покрытой мраком.

Я нервно накручивала свой длинный локон на палец, смотря в противоположную от супруга сторону.

– Тебе необходим отдых, Адель, да и мне тоже. Завтра нам понадобятся смирение и сила, чтобы встретиться лицом к лицу с Люцифером, так что выпей дополнительную дозу противоядия и ложись спать, – посоветовал Аваддон и, шаркая, направился к двери.

Тьма, клубясь, материализовала на тумбочке длинную колбу с зеленой жижей. Я хотела поблагодарить Аваддона и спросить, не нужно ли ему противоядие, но Повелитель Смерти уже исчез, так и не получив от меня никакого ответа на откровения порочной души.

* * *

К черной карете, поблескивающей изумрудами на посеребренной окантовке, нас сопровождала стража – двое демонов среднего ранга в облике бурых медведей с прочной броней на спине. Монстры даже не прихватили с собой оружие – мечами им служили длинные когти и клыкастая пасть.

Клара и Лу плелись позади меня и Аваддона. Мы же под руку вышагивали по брусчатке к подготовленному у ворот экипажу.

После выпитого противоядия я проснулась посвежевшей и отдохнувшей. Аваддон тоже взбодрился, избавившись от изъянов в виде трещин на губах и разлитых под глазами синяков.

В тусклом свете дня удалось получше изучить необъятную территорию замка Смерти, бо́льшая часть которого пряталась в скале. Рядом с входом в единственный сад, в котором в основном благоухали сизые розы, расположились изогнутые черные скамьи. Чуть левее находилась лестница, ведущая на широкий полукруглый балкон, служащий смотровой площадкой.