Божественная тень. Звезды и дым

А когда соленые реки во мне иссохли, я отправилась дальше и за следующие годы нашла другие изваяния, которым могла показать свои чувства. Подурачиться можно было с Паном, а с Аидом – помолчать. Ариадна, с клубком в руках, давала веру в то, что из любых лабиринтов есть выход, а Эрида, соединяющая в себе все тени вокруг, стала напоминанием – в душе есть место и раздору, и хаосу.

Слепо, точно новорожденный щенок, я бродила среди каменных богов, не зная других собеседников. Не зная, что такое разделить чувства с кем-то живым. Что значит говорить и слышать ответ. Каково обнимать теплое тело, а не холодный силуэт. И я даже не пыталась сосчитать, сколько продлился этот больной сон.

Алексия появилась внезапно, и казалась игрой моего психического состояния. Она стояла в стороне, смотрела, боясь подойти и спугнуть. Лишь спустя время, когда я окончательно привыкла, девушка решилась заговорить. С тех пор мы часто бывали в парке вместе, и все то, что раньше доставалось застывшим фигурам, теперь принадлежало ей. Алексия спасла меня – от одиночества, непонимания, гнева. Я бы так и осталась отголоском самой себя, если бы она не примирила с судьбой. И сейчас, как и каждый раз, я любовалась солнцем, что играло в ее волосах цвета спелой ржи, пока в моих глазах светилась благодарность и любовь.

Бабочка пролетела буквально перед носом. Я подставила руку, и она села ровно в центр татуировки. Чернильный цветок на моей ладони. Подобная была у каждой из нас – раковина, глаз, капля, отпечаток.

Слева потянуло прохладой, в ноздри пробрался запах влажного песка и йода. Озеро постоянно звало меня как живое, своей тихой песней, рожденной из плеска и рокота волн. Это место я любила не меньше парка. Но оно было счастливым, ведь проводить время на берегу мы стали вместе с Алексией. Наполнили воды смехом, дружескими тайнами, сокровенными желаниями, не проронив ни одной слезы. И озеро отзывалось, впускало, поддерживало и не пугало, даже когда смыкалось над головой. Если мне хотелось, чтобы мир замер хотя бы на минуту, я погружалась под воду и, лежа на спине, смотрела в небо, зная, что мне не позволят утонуть.

Впереди показался Номос. Огромное белоснежное сооружение в лучших традициях древней архитектуры. За ним возвышалась скала, а у ног плескалось озеро. И дом словно парил посередине, настолько завораживающе, будто и сам обладал божественным даром. Его окружала стройная колоннада-периптер, венчаная ионическим ордером. Строгий, величественный, но изящный. В свете лучей Номос становился настолько ярко-белым, что резал глаза. Смертные бы точно нашли в этом проявление высшей силы, на которое не положено даже смотреть. Если слегка прищуриться и представить, что вокруг развернулся древний город, именно сюда стали бы приносить молитвы и жертвы.

У хозяйки этого места была безграничная любовь к классике и своеобразное чувство юмора. Акрополь, хитоны, статуи богов – как будто цивилизация вообще никогда никуда не двигалась.

Лестница, что вела ко входу, каждый раз казалась бесконечной. На самом же деле, ступеней было всего двадцать восемь – совершенное число. Но ширина каждой из них вмещала три ноги, а высота заставляла поднимать колени к талии, словно ее строили для титанов. Добраться до верха было тем еще испытанием, а сегодня тело еще и взмокло на солнце. Но тень колонн у главных дверей подарила прохладу, и я провела кончиками пальцев по канелюрам. В ответ Номос будто вздохнул. Дом. Другого у меня не было.

Мы нырнули внутрь, скрываясь от жары. Здесь было столько пространства, что можно разместить всех богов, а Пантеон посадить по середине. Главный зал не уступал внешнему виду здания своей античной манерой, кроме одного – его украшали десятки зеркал. Но в центре, вписанное в стену, возвышалось самое большое и красивое, обрамленное золотыми лаврами, оливками и яблоками, настолько величественное, будто появилось здесь раньше всего, даже самой жизни. Перед ним, гордо выпрямив спину, стояла стройная женщина с иссиня-черными волосами. Она услышала звук наших шагов, раздающихся по всему помещению до самого верха, и обернулась.

Я посмотрела в глаза своей темной копии.

– Фемида, – мы с Алексией слегка склонили головы.

– Счастлива видеть вас – ее губ коснулась легкая улыбка – Но я ухожу, совет ждет. Астрея, обещаю, что скоро навещу тебя.

Вот и все. Первые и единственные слова за несколько месяцев. Не успела я и раскрыть рта, а она уже буквально проплыла мимо и скрылась в глубине дома.

Тысячу лет назад богиня справедливости Фемида, опасаясь за свою жизнь, создала тени. Идеальный слух достался Ариане, зоркое зрение – Агнессе, распознать любой вкус могла Алекто, осязанием была Атэна. Я же владела даром обоняния. Пять двойников – пять органов чувств.

Фемида не просто Высшая. Она Основополагающая. Ни один мир не может существовать без закона. А значит, ее смерть повлечет не дисбаланс, а гибель Эонии. Богиня не входила в число Двенадцати и не принадлежала Пантеону, но и они были лишь советом, обладающим решающим правом голоса. И не каждый из этого числа был равен ей по значимости. Кроме своего круга, который был у каждого Высшего, она пользовалась бесконечным уважением и почтением.

Никто не знает, чего настолько боялась богиня, чтобы создать нас. Но ни один бог не делал подобного ни до, ни после. И Фемида секретами не делилась. Мы должны были стать гарантией ее жизни. Если она получит раны – одна из нас излечит их. Если же умрет – мы сольемся воедино и станем новой Фемидой.

Наше будущее было зыбким и неопределенным. Я думала об этом каждый раз, когда смотрела на богиню. У нас было одно лицо, но Фемиду поцеловала ночь, я же стала выцветшей копией – беловолосой и сероглазой. Первую сотню лет это было жутко, но ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что с четырьмя сестрами мы были абсолютно одинаковыми. К великой радости, они никогда не выходили в Эонию. Даже по дому передвигались призраками, а размеры Номоса это позволяли. Полностью принимая свое происхождение, они и жили как тени. Я же оказалась самой строптивой.

Отчаянно и тщетно я пыталась стать с ними настоящей семьей. Несмотря на предназначение и обстоятельства. Фемида была ласковой и заботливой богиней, но не матерью. Не отталкивала и не пыталась сблизиться. Я вообще редко ее видела. А для сестер была пустым местом. Они не удостаивали меня ни словом, ни взглядом. Как пустые внутри оболочки иногда возникали то в одной, то в другой части дома. Но я вырастила стержень, который не позволял развалиться. Эту сталь залили в мой позвоночник Алексия, Мелина, Нот и Линос.

Теплая ладонь коснулась спины и подтолкнула вперед.

– Пойдем, Рэй.

Алексия что-то весело щебетала, но я уже не слушала. В голове снова и снова молнией проносились забытые мысли – кто мы, зачем и куда идем?

2

Терпение было на исходе, когда я, взмокнув от солнцепека, стояла на углу семиэтажного дома и уговаривала себя не пинать уличные вазоны, потому что они ни в чем не виноваты. Нот редко удостаивал кого бы то ни было честью приходить вовремя. Мелина вовсе не выносила чужих пороков и сидела прямо на газоне, придавив пышные цветы выдающимися формами, представляя на их месте голову ветреного бога.

Я ненавидела, когда друзья не удосуживались сообщить о том, что пришло в их божественные головы, а они делали это постоянно. Кроме Лина, который тоже не выносил неопределенность. Так что прямо сейчас во мне с двойной силой кипело недовольство.

День давно перевалил за середину, хлебная лавка напротив распродала всю свежую выпечку, одни и те же люди успели по несколько раз пройти туда-сюда, а я насчитала больше пятидесяти красных машин, проезжающих мимо. Когда нас наконец обдало теплым порывом, знаменующим появление Нота, мы тут же накинулись на друга.

– Если ты скажешь, что опоздал из-за очередной гетеры, я скормлю твои внутренности гарпиям! – зарычала Мел буквально ему в лицо.

Нот взял нас под руки и снисходительно улыбнулся, направляясь в сторону входной двери дома, который был пунктом назначения.

– Что поделать, если половина Эонии мечтает прокатиться с ветерком, если ты понимаешь, о чем я.

Боги! Самомнение Нота выше олимпийской горы. Прищурившись, толкнула друга локтем в надежде ужалить бок.

– В тебе слишком много похоти для небесного бога, не находишь?

– Остынь, моя прекрасная богиня. Просто я умею доставлять к этим самым небесам. Тебе бы тоже не помешало.

Он подмигнул, и я чуть не взорвалась от негодования. Потная, уставшая и злая – дурацкие намеки сейчас нужны были меньше всего.

– Да? И что такого уникального мне это даст? Вырастут крылья?

– Не провалишься в бездну, когда в очередном приступе неудовлетворенности и раздражения под тобой расплавится земля, – зашипела Мел – Заканчивайте перепираться, вы похожи на престарелую семейную пару.

– Чудовища выберутся из Тартара быстрее, чем Нот свяжет себя узами, – парировала я.

– Обещаю, если через пару веков нам станет скучно, я сопровожу тебя до ближайшего элизийского храма. Но предупреждаю, в этот день оба мира потонут в слезах богинь и смертных.

Я цокнула, но промолчала, пока Нот одним движением толкнул нас в незапертую дверь и жестом дал понять, что нужно следовать за ним вверх по лестнице. Многоквартирный дом был самым обычным и ничем не отличался от сотни других, раскинутых по всей Эонии. Не очень новый, требующий ремонта, но вполне чистый. Здесь жили простые смертные среднего класса, которые могли быть как продавцами, так и офисными сотрудниками, не бедные, и не богатые.

– Где Линос? – мне пришлось понизить тон на случай, если нужно соблюдать осторожность.

– Он будет только мешать, слишком широкоплечий для этого дела.

Нот остановился на третьем этаже около оббитой кожзамом двери, что начала трескаться и рассыхаться от времени. Ничего не намекало на то, какие сюрпризы ждут внутри. Все это мне не слишком нравилось, тем более, я все еще не понимала зачем понадобилась.

– И что нам предстоит?

– Взлом с проникновением, – торжественно объявил бог.

Мои брови взлетели вверх почти до линии роста волос. Нот редко следовал моральным принципам, особенно в части женщин, но вламываться в квартиру человека – совсем другой уровень испорченности.

– Для этого ты взял с собой двух хрупких девушек?

Я не успела договорить, а Мелина уже достала из волос шпильку, несколько огненных прядей выпали из высоко собранной прически, а бассарида, не обращая на это внимания, присела и начала ковырять механизм замка. Демоны, в этот момент она была невероятно прекрасна и опасна, как грациозная хищница. Любой мужчина с замашками охотника немедленно утащил бы ее в свое логово и не выпустил примерно никогда.

– Ты же у нас специалист по вскрытию, – прислонившись плечом к стене, я кинула острый взгляд на Нота.

– Слишком сложный замок для воздушных потоков, Мел справится лучше.

Да, ее талантов было не счесть. Она орудовала шпилькой с легкостью вора и достоинством царицы. Через пару секунд мы услышали щелчок и легкий скрип приоткрытой двери.

– Я свою работу сделала, не задерживайтесь.

Ветреный бог схватил меня за руку и потянул за собой в коридор, где я чуть не запнулась об пакеты с мусором. Что ж, здесь явно жил не чистюля, отходы начали вонять, заставляя зажать нос. Даже с этого места стало ясно, что квартира до неприличия грязная. Было видно шкаф с покосившейся дверью, обшарпанный стол и стул с дырой вместо спинки, как будто все содержимое притащили из ближайшей помойки.

– Что если мы оставим следы?

– О, не переживай за это, – улыбка Нота сулила смерть.

– Может, расскажешь уже, что мы здесь делаем и зачем тебе понадобилась я.

Он прошел в глубь квартиры, и на его лбу появилась хмурая складка. Плохой знак. Очень немногие вещи заставляли гневаться южного, полного солнца и морского бриза бога. Но если это происходило, следовало спасаться бегством – ошибок он не прощал, как и злоупотребление его открытостью. Темперамент брал верх всегда, поэтому любое чувство Нота обострялось и раздувалось до невероятных размеров. Я даже удивлена, что он не залюбливал спутниц до смерти и не коллекционировал черепа обидчиков.

– У меня кое-что украли.

Бездна! Все еще хуже, чем я думала.

– Мы встретились у Черты. Он ошивался там и показался мне подозрительным. Кто вообще станет бродить по руинам просто так? – Нот перевел на меня взгляд – Ну, кроме тебя. Но этот явно что-то вынюхивал. Конечно, я сразу почуял его эфир, и это было подозрительно вдвойне: божества просто проходят через границу миров, а не рыскают рядом, присматриваясь. Когда он заметил меня, я уже плотно обхватывал рукой его шею. Непримечательный парень, испуганный и неопасный. Он заверил меня, что впервые вышел в Эонию, поэтому ведет себя так странно. Моя вера в свет иногда оборачивается катастрофой, правда? Я ему поверил. И отпустил. Пока не понял, что меня обвели вокруг пальца.

– Кто он?

– Апат.

Божество обмана, коварства и мошенничества. Вот же демоны!

– Он захотел доказать самому себе, что может. Может заморочить голову богу и обокрасть его. И он заплатит.

Я крепко сжала руку друга и успокаивающе погладила большим пальцем костяшки.

– Что я должна найти?

– Крылатую Эос.

Всего два слова, но они ударили под дых. Это самая важная вещь для Нота, и отобрать ее – словно лишить его души. Мы никогда не говорили об этом, но в Элизии мало что может остаться незамеченным.

Богиня утренней зари Эос была матерью ветров, а про ее любвеобильность ходили легенды. Она меняла мужчин быстрее, чем бегуны Олимпийских игр достигали финиша – боги, смертные, ее бы устроили и Минотавр, и Цербер. В древний век, который мало кто помнит, рассвет не имел цвета, а был лишь кратким мигом, соединяющим время Никты со временем Гелиоса. Теперь же он пунцовый, отражающий свою богиню, стесняющийся всего того, что творилось ночью, и того, что станет видно при свете дня. Эос была настоящей кукушкой, что рожала детей и подбрасывала другим, не прекращая своего полета. Но дети зачастую любят мать вопреки всему. Так произошло и с Нотом. Не ставший близким своим братьям, чья суть заставляла носиться по разным частям света, он хотел сохранить хоть какое-то воспоминание об Эос.

Маленькую бронзовую крылатую фигурку он нашел давным-давно у какого-то торговца и с тех пор не расставался с ней. Носил как талисман. Но все мы знали, что дело не в удаче – ее у Нота было сполна – а в том, что намного проще смотреть на безмолвную копию, чем на живой оригинал, если хочешь представить, что где-то есть тот, кто тебя любит и ждет. И я верну ее богу во что бы то ни стало.

Тряхнула волосами, расслабилась, позволила эфиру в крови нагреться чуть больше обычного и втянула носом воздух квартиры. Я чувствовала плесень, что не была видна с первого взгляда, но притаилась в углах и на стенах под обоями, тухлые продукты, не достигшие мусорного бака еще неделю назад, несвежее белье, к которому примешивался запах телесных жидкостей, чью природу я даже не хотела знать, старое дерево, где в недрах копошились разъедающую мебель жуки. Пришлось напрячь дар, чтобы меня не стошнило прямо посреди комнаты. И я потянулась дальше за едва различимым металлическим запахом с примесью розмарина – воспоминаний, что хранила в себе бронза – и грейпфрута, который был ароматом самого Нота и прочно въелся в фигурку от того, что он часто держал ее в руках.

Разорвав все связи дара и обстановки, я уверенно двинулась в спальню и остановилась у сбитой в беспорядке кровати.

– Под матрацем. Будь так добр, подними его сам.

Бог обхватил край сильной рукой и дернул вверх резким рывком, заставляя дерево затрещать. На светлых перекрытиях лежала бронзовая статуэтка размером с половину ладони. Нот нырнул внутрь, схватил ее и с грохотом кинул матрац на место.

– Ты только что потрогал клопов, – я кивнула головой на кровать.

– Спасибо, что не лобковых вшей.

– Не переживай, они бы умерли не в силах вынести света твоего великолепия.

Нот рассмеялся, снова превращаясь в того радостного бога, которого я знала.

– А теперь выйди на лестницу к Мел.

Пожала плечами и быстро вышла за дверь. Просить дважды было не нужно, покинуть помещение хотелось невыносимо, настолько, что я невольно начала расчесывать руки почти до крови, потому что не могла избавиться от ощущения въевшейся грязи.

– Как все прошло? – бассарида расслаблено сидела на ступеньке, вытянув длинные стройные ноги, будто не стерегла место преступления, а нежилась на морском берегу.

– Неплохо, – я взглянула назад через плечо – Наверное.

В квартире раздался такой грохот, будто все взлетело на воздух. Впрочем, так и было. Южный ветер абсолютно точно разнес все в щепки, ни оставив ничего целого. Это было в его силах. Смертные часто недооценивали мощь потоков, потому что здесь редко бывали шторма и ураганы. А они могли стирать с лица земли целые города, не говоря уже об одной богами забытой квартире. Маленькая месть Нота свершилась – взяв то, что ему нужно, он оставил позади лишь разруху и тлен.

Бог появился буквально в лучах света, точно озаренный вечной славой, довольный своей работой – каждая черта лица выражала бурное удовлетворение и опасное предупреждение. Ни одна пылинка не коснулась его тела, ибо он не был эпицентром воздушной воронки, он был ее сутью.

Нот хитро усмехнулся и подмигнул.

– Самое время делать ноги.

И не поспоришь. Соседи точно не глухие, а если кто-то из них заподозрит взрыв газового баллона, спасатели прибудут на место в считанные минуты. Вряд ли трое незнакомцев не привлекут ничье внимание.

Сбегая вниз, задыхаясь от нехватки кислорода и стараясь не отставать, я успела спросить:

– Ты будешь его искать?

– Он сам меня найдет.

3

Неприметного здания почти не было видно из-за тусклых фонарей. Всего два этажа кирпичей – и десять уровней под землей. Оно словно выцвело, потускнело, истончилось. Казалось, его оставили тут случайно или просто забыли снести. Городской призрак, который был неприятен, но не настолько, чтобы избавиться от него совсем. Дверь закрыли на толстый замок, в окнах не было света, но даже без него было понятно, что все они в пыли. Ни единой души рядом.

С минуту мы просто смотрели на несчастную постройку, сожалея о том, как человечество обошлось со своим достоянием. Хотя каждый из нас прекрасно знал, как короток век смертной памяти. Если они так просто забыли богов, то у всего остального не было шансов.

Здесь не было даже забора, и мы без препятствий подошли к зданию вплотную. Нот пошевелил пальцами, собирая и концентрируя потоки воздуха. Тонкие мощные струйки просочились через щели и ударили в щеколду. Стекло затряслось, и окно первого этажа, поскрипывая, распахнулось, поднимая вверх сажу.

– Прошу прощения, сегодня через окно. Замок сменили, не хотелось бы тратить на него время. Дамы вперед!

Он делал это не впервые, но дар Нота восхищал меня. Наверное, наблюдать за тем, как он приручает ветер, можно бесконечно.

Мел оглянулась, убедившись, что поблизости никого нет, схватилась за подоконник, подтянулась и перекинула ноги на другую сторону. Демонстрация ее гимнастических способностей даже немного бесила. Я была ниже ростом, и Ноту пришлось подсадить. Оттолкнулась от его руки, махнула через подоконник и неуклюже приземлилась на пол вслед за подругой. Парни преодолели препятствие за секунду и аккуратно прикрыли раму.

По маленькому неубранному помещению было понятно, что здесь кто-то бывает, хоть и редко. Точно не сегодня. И не ночью. Пол успел покрыться пыльным слоем, следов не осталось, а значит, в последний раз смотритель приходил около месяца назад. Мебели практически не было – стол, шкаф с покосившейся дверцей, стеллаж для бумаг. В углу на потолке поблескивала крепкая паутина. Люди настолько не дорожили этим местом, что даже не выделили охрану.

Луна выглянула из-за едва заметных облаков и прочертила дорожку прямо к лифту, мы прошли по ней, как по канату. Отвратительный звук скребущих по ржавчине ногтей явил обшарпанную кабину, куда пришлось буквально втиснуться.

– Какой уровень? – Лин потянулся к кнопкам.

– Эй, моя очередь! – я стукнула его и нажала цифру 8.

Каждый раз, прижимаясь друг к другу, мы надеялись, что конец этому лифту придет не сегодня, и мысленно отсчитывали этажи. Лязг старого металла был оглушающим. Кабину тряхнуло, двери со скрежетом открылись, выпуская нас из тесного пространства. Наконец-то! Снова повезло.

Было темно, как в Тартаре, но каждый уровень оборудовали одинаково. Мел потянулась вправо, зная, где искать рубильник, дернула его, и лампы по цепочке зажглись. Внизу можно было не опасаться, мы находились под землей, и на улицу не просочиться ни одна частичка света.

Мерцающие плафоны осветили овальное помещения, в центре которого на густом ковре стояло несколько столов. Убирались здесь явно чаще, но пыль была заметна повсюду.

– Давно мы не были в этой секции.

Линос откинул голову, и я проследила за его взглядом. Все стены, от пола до потолка, занимали книги. Одни из них рассыхались и разваливались, вторые способны были продержаться еще хоть какое-то время. Третьи исчезли навсегда.

В Эонии не было ни книг, ни библиотек, всю необходимую информацию хранили в цифровой базе и на носителях. Такую систему придумал ученый-лингвист Варнава Ципрас, но как только ее внедрили, некоторые представители общественности забеспокоились за бумажные оригиналы. Чтобы угодить всем было принято решение создать хранилище, куда планировалось поместить лучшие книжные образцы. Идея, конечно, была неплохой. Но здание построили наспех, не завезли должного оборудования, да и по какому принципу отбирали книги – никто не понял. Самых важных для истории человечества книг здесь оказалось не так много, а те, что были, превращались в гниль. Следить за хранилищем присылали простых рабочих, которые делали уборку и ничего не смыслили в печати. Я бы поставила лет на 30, а после все здесь можно будет похоронить под землей.

– На этот раз я вас сделаю! – Мел бодро прошагала мимо к ближайшей книжной полке.

Мы собирались здесь раз в три месяца ради Библиотечных игр. Линос придумал их в ответ на бесконечные вечеринки, куда нас таскала Мелина. Раз уж мы поддерживали ее интерес, то иногда могли разделять и его страсть. Мы с Нотом оказались меж двух огней, вечно сгорая либо от посещения баров, либо от поиска книг.

Хотя в Эонии и остались книги, но памяти о нас – нет. Ни сборника мифов, ни сказок для детей, ни энциклопедии религий. Как будто их предки не возводили алтари, напоенные кровью и подношениями, не возносили молитвы о здоровье и прощении, не прибывали в экстазе безусловной веры. Люди были убеждены, что все наше наследие – дело рук человека. Один вдруг придумал красивые античные здания, другой решил сваять статую женщины в доспехах. Они не смогли вырезать из себя коллективное бессознательное, но ни за что бы не поверили, где его корни.

В этом и состояла суть игры – найти в любой книге из хранилища хоть какое-то косвенное упоминание богов. А это практически невыполнимая задача, так что порой победителя просто не было. Наше время ограничивалось ночью, и с близостью рассвета игра заканчивалась при любом исходе.

Наверное, раньше здесь была система распределения книг по уровням. Теперь же все перемешалось, поэтому мы возвращались на одни и те же этажи. На восьмом мы в последний раз были несколько лет назад, так что я выбрала его.

Каждый шаг выбивал из-под ковра ворох пыли, я чихнула и зажала нос пока добиралась до центральной стены, куда еще никто не успел подойти. Палец оставлял линию на корешках, зацепился за книгу в красном переплете, приглашая стянуть ее с полки. Корешок сильно потрепался, но листы держались крепко. Пролистав несколько страниц, я поняла, что мне попался учебник по астрономии. Отлично, если ничего не найду, то хотя бы получу удовольствие.

Я оглянулась вокруг. Нот и Лин изучали содержимое стеллажей по разные стороны зала, Мел уже сидела, закинув ноги на стол, и лениво переворачивала пожелтевшую бумагу. Опустившись на стул рядом с ней, погрузилась в свой экземпляр.

Андромеда, Кассиопея, Орион. Глупо было думать, что я найду здесь что-то кроме имен. Ученые давали открытым созвездиям красивые названия. И никаких богов, никаких легенд, никаких связей. Никто из друзей не засчитает такую победу. Но я любила звездное небо и не заметила, как погрузилась в чтение. Далекие яркие точки, порожденные ночью, необъяснимо притягивали меня. За тысячелетие я, кажется, успела выучить их все, могла найти вслепую и воспроизвести карту по памяти.

– Нашел! – чуть ли не запинаясь Линос бежал к столу, где мы с Мелиной расположились – Впервые вижу полное собрание речей Исократа, и оно прекрасно сохранилось! Смотрите, сюда даже включена судебная речь про…