Крылья

Убираю посуду, собственноручно протираю стол, хотя можно было бы запустить робота-уборщика, и понимаю, что делать больше нечего, а спать еще слишком рано.

Бесцельно шатаюсь по дому, а потом сажусь на нижнюю ступеньку лестницы в холле, подтягиваю колени к подбородку и просто сижу и думаю.

Кому, как не мне, знать, что, если Рикардо Тайлер что-то задумал, он не отступится. Но, черт его дери, я не хочу выходить за него замуж. Первая леди Лондора – очень смешно. Мне бы справиться со своей личной копилкой славы, а не добавлять в нее еще монет.

У меня была надежда на Луизу и на то, что она убедит Рикардо в том, что ее кандидатура на роль его супруги куда лучше, чем моя. Но со звонком Лу и эта слабая надежда приказала долго жить. Не знаю, правда ли бессменный секретарь Рикардо Тайлера любит своего шефа, но оспаривать его решений она не станет – сегодня я в этом убедилась.

Но тогда остается только…

Хлопает входная дверь.

– Свет не включай, – прошу, представив, как сейчас загорится лампочка, и ее свет ударит по привыкшим к полутьме глазам.

– Ты чего сидишь в темноте? – удивленно спрашивает Лаки, замерев возле двери.

Может, после фонаря на крыльце ему и кажется, что здесь совсем темно, но света, падающего из коридора, ведущего на кухню, вполне хватает, чтобы рассмотреть его силуэт.

– Да так, – отвечаю и больше ничего не говорю. Вроде бы ничего сегодня толком не делала, а мертвецки устала.

Лаки понимающе хмыкает.

– Рикардо достал, да? – Приближается. – Подвинься. – Послушно подвигаюсь, и он садится на ступеньку рядом со мной.

От него пахнет ветром и неожиданно – морем. Значит, гуляли где-то с Дилайлой. Точно с Ди – глаза блестят даже в темноте.

Смертельно боюсь за моего мальчика, но, кажется, Дилайла не та, кто может разбить его сердце – она держится за Лаки не меньше, чем он за нее.

– Рикардо уже наябедничал? – уточняю.

– А то. – Не вижу, но точно знаю, что Лаки улыбается. – Звонил с утра, просил на тебя повлиять.

– А ты?

– Сказал, чтобы вы решали свои дела без меня. Я вас обоих люблю и не собираюсь вставать ни на чью сторону.

– Эх ты, – вздыхаю. – А я-то думала, ты всегда на моей стороне. – Конечно же, шучу: я никогда не заставлю его выбирать между мной и родным дядей.

Молчим. Лаки никуда не уходит, но ничего и не говорит. Он просто здесь, как всегда, рядом, и мне от этого становится спокойнее.

– Думаешь, мне стоит согласиться на его предложение? – спрашиваю прямо.

Усмехается.

– И стать мне не только матерью, но и тетушкой? – Да уж, звучит так же дерьмово, как есть на самом деле. – Тебе правду сказать? – голос Лаки становится серьезным так неожиданно, что я тут же отрываю голову от его плеча, на которое только что успела ее положить.

– Конечно правду, – отвечаю несколько ошарашенно.

– Дядя Рик напуган, – говорит все так же серьезно. – На самом деле. Впервые в жизни у него появился серьезный конкурент, и это здорово выбило его из колеи. И он правда верит своим социологам, утверждающим, что ты его ключ к победе на выборах, поэтому настроен весьма решительно. – Молчу. Мне нечего возразить. – Но, если ты согласишься выйти за него замуж, – ладонь, тепло которой чувствую даже через рукав формы, ложится на мое плечо, приобнимая, – ты будешь несчастна. Что бы он тебе ни обещал сейчас, он врет, просто очень хочет получить твое согласие. Не будет больше ЛЛА, не будет свободных полетов. И от телохранителя тебе тогда точно не отделаться. Да и другие мужчины…

– А что – другие мужчины? – бурчу, снова возвращая голову на его плечо.

– Ну, ты же иногда ходишь… на свидания. Первая леди не сможет себе этого позволить – огласка, репутация мужа.

Боже мой, из уст Лаки все то, о чем я думала до этого, приобретает еще более мрачный оттенок.

Вздыхаю.

– Кто ты, рассудительный молодой человек, и куда ты дел моего шалопая сына?

Лаки усмехается.

– Ну, ты сама просила сказать тебе правду. Если хочешь, я могу и дальше сыпать шуточками про тетушку.

А ведь мой мальчик по-настоящему вырос.

– Не надо про тетушку, – прошу. – Сегодня я сказала ему, что у меня уже есть серьезные отношения, и поэтому я не могу стать его женой, – признаюсь, помолчав. Сын ничего не говорит, ожидая продолжения. И я продолжаю: – Со студентом. Это немного остудило его пыл, но потом Рикардо подумал и решил, что я вру. А я, естественно, соврала.

– Со студентом? – Лаки даже присвистывает.

– Знаю-знаю, – соглашаюсь. – Как-то само попало на язык.

Понятия не имею, как это вырвалось. Полнейший бред – я никогда не связалась бы со своим учеником. Во-первых, существует преподавательская этика, а во-вторых, я уже не девочка, мне тридцать девять, а моим студентам обычно максимум чуть за двадцать. Это уже педофилия какая-то получается.

– Слушай! – Лаки едва не подпрыгивает, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть в его лицо. Вижу блестящие глаза, но на этот раз это не любовный блеск, а пламя энтузиазма. – А ведь это выход!

Морщусь и уточняю:

– Что, завести роман со студентом?

– Ну конечно же! – Ох, меня всегда немного пугает, когда Лаки загорается какой-то идеей – тогда его остановить еще невозможнее, чем Рикардо, вбившего себе что-то в голову. – Завести фиктивный роман, чтобы избежать фиктивного брака!

Даже отклоняюсь от него.

– Ты шутишь? – спрашиваю с надеждой.

– Еще как не шучу! – Лаки вскакивает со ступеньки и выпрямляется передо мной в полный рост. Осталось еще начать приплясывать. Впрочем, не удивлюсь – он может. – А что ты теряешь? Ты своей репутацией уже давно не дорожишь, а вот Рикардо в преддверии выборов – еще как. Он сразу же от тебя отстанет и начнет прорабатывать другие пути к победе, что ему только на пользу. И все счастливы!

Тоже встаю.

– Хорошая идея, – соглашаюсь мрачно, как раз по контрасту с ликованием сына. – Вот только меня вышвырнут из Академии за совращение малолетних.

Лаки смеется и не разделяет моих опасений.

– А ты бери совершеннолетнего, – советует весело. – У меня хорошая память, и я заявляю тебе со всей уверенностью, что пункта о запрете личных отношений между студентами и преподавателями в уставе ЛЛА нет.

– Вот черт, – это все на что меня хватает.

Мне срочно нужно перечитать устав. Срочно.

Глава 11

Джейс

– Что значит – ты против? – Капитан Шарпер смотрит на меня с таким видом, будто у меня на лбу выросли рога. – Я сказал: мы берем отступные и отпускаем этих типов на все четыре стороны, а в случае расспросов все как один утверждаем, что ничего не брали и не видели – преступники сбежали.

Мы с моим командиром одного роста, тем не менее он всегда пытается смотреть свысока. Вот и сейчас давит взглядом, пытается подчинить телепатически. Только он не телепат, а я не слишком подвержен чужому влиянию, когда оно кардинально идет вразрез с моим собственным мнением.

– Я против – это значит, что я против, – отрезаю.

– Да что ты… – начинает Шарпер, но быстро сдает назад, понимая, что в данном случае лесть предпочтительнее угроз. – Джейс, ты только подумай, какая сумма на кону. Нам пахать десять лет, чтобы столько заработать легально. Наше правительство само виновато, раз так мало нам платит.

Усмехаюсь. Качаю головой.

– Ну так уволься, если здесь так мало зарабатываешь.

Руки капитана сжимаются в кулаки. Он делает шаг вперед по направлению ко мне, явно рассчитывая, что я отступлю в прямом и переносном смысле. Но я твердо стою и на ногах, и на своем.

– Джейс, не вынуждай меня, – шипит. Так и вижу, как в его мозгу крутится счетчик, пересчитывающий уже почти полученную взятку.

Снова качаю головой.

– Нет.

Я не борец за справедливость. И плевать я хотел на то, что капитан порой нечист на руку, это я знаю давно. Но одно дело – отпустить какую-то мелкую шпану, от которой больше суеты с заполнением отчета о поимке, чем вреда на свободе. И другое дело – собираться освободить отпетых головорезов, которые оставляют на своем пути горы трупов.

У меня до сих пор перед глазами изувеченные тела женщины и ребенка, убитых только потому, что оказались не в том месте и не в то время, на пути банды, которая сейчас в наших руках.

– Да чтоб тебя, Риган! – орет Шарпер. Ему очень хочется взять предложенное, но и страшно до тех пор, пока вся команда не подтвердит свое согласие и не войдет в долю – если все будут повязаны, никто не проболтается. – Не строй из себя святого! Я и так закрываю глаза на твое вечное оспаривание моих приказов! Ты не попал под трибунал только благодаря моему терпению!

Но я упорно стою на своем.

– Значит, трибунал, – киваю, соглашаясь. – Ты только не забудь, что под присягой нельзя врать. Вот я и расскажу, как обстоят дела у нас в отряде и как тебе не хватает денег.

Я, конечно, зря нарываюсь. Другой, умный и дальновидный человек, согласился бы на предложение капитана, а если это так претит его принципам, сдал бы его руководству позже. Но, во-первых, «стучать» на людей, с которыми не один день проработал бок о бок, я не стану. Во-вторых, в любом случае это будет уже после того, как мы отпустим насильников и убийц на свободу.

А командира накрывает.

– Хочешь сказать, что тебе самому не нужны деньги?! – срывается уже чуть ли не на визг. – Думаешь, я не знаю, куда ты спускаешь все, что у тебя есть?! Вот и отдашь свою долю шлюхе-сестре на новую дозу…

А дальше я не слушаю – бью без замаха в капитанское лицо…

Наклоняюсь, плещу в лицо холодной водой, а потом упираюсь ладонями в противоположные края новомодной квадратной раковины и некоторое время стою, опустив голову. С отросших, падающих на лоб волос капает вода. Одна капля шлепается на нос, вторая стекает по губам…

Прошло несколько месяцев, но помню тот разговор с Шарпером так, будто он состоялся вчера.

Так я и вылетел из элитного отряда полиции и попал на «Искатель-VIII».

Тогда я и вправду думал, что меня не уволили только из-за вмешательства и заступничества Кинли. Был ему даже в какой-то мере благодарен. А оказалось… Этот гад просто взял и сдал меня РДАКу со всеми потрохами. Рекомендовал он… Да никто бы мной вообще не заинтересовался, если бы не новоиспеченный генерал, так жаждущий послужить своей стране. А как иначе? Новый секретарь ведь тоже постареет, а так Кинли опять выслужится и в награду получит кого-нибудь помоложе.

…Молли всегда была моей слабостью. Я защищал ее еще с детского сада, дрался за нее в школе, в любой момент срывался и приезжал, стоило ей позвонить, когда я был на планете. Я оберегал ее, как только мог. Я очень в нее верил, в нее и в ее выбор: и когда она поступила в медицинский, и когда начала встречаться с каким-то парнем, о котором наотрез отказывалась мне рассказывать.

С Крисом мы познакомились только в тот день, когда у Молли случился первый приступ. Механизм был запущен, и ничего нельзя было откатить назад.

Меня не посадили за причинение тяжких телесных только благодаря работе в полиции…

Выключаю воду, резко и наскоро вытираю лицо полотенцем и иду собираться на занятия. Вроде бы сегодня нам уже выдадут синюю форму студентов ЛЛА, и мы сольемся с толпой.

Что бы ни стало с Молли после «синего тумана», она моя сестра, и я буду защищать ее до последнего.

РДАК наверняка будет за мной следить. А это значит, что придется играть по их правилам.

До тех пор, пока не придумаю, как выкрутиться.

***

Очередное тестирование проводит незнакомая пожилая женщина в штатском. Даже не рискую предположить, сколько ей лет, но она очень худая, с тонкой, полупрозрачной старческой кожей, немного сгорбленная и совершенно седая.

Женщина просит нас выполнить математические задания, при этом улыбаясь совершенно по-доброму, будто перед ней не поступающие в один из самых элитных ВУЗов во Вселенной, а внучки, зашедшие на чай.

Тест простой – мне вполне хватает знаний, оставшихся со школьной программы, чтобы ответить на все вопросы. А судя по тому, как быстро оживляются остальные, задания ни для кого не составляют труда.

С молчаливого согласия девушки, снова сижу с Дилайлой. Ни в коем случае не имею на нее видов, но я уже убедился, что она неболтлива и с мозгами, так что лучшей соседки по парте не стоит и желать.

Несколько раз ловлю на себе обиженные взгляды рыжего Лиама. Интересно, чего он от меня хочет? Извинений за то, что вчера грубо прервал, в его понимании, доверительную беседу? В таком случае пусть ждет и дальше.

Профессор Фицбон собирает работы и чинно покидает аудиторию, а ее место занимает мужчина, которого я прежде тоже не видел. Сегодня какой-то день новых лиц.

Мужчине на вид лет шестьдесят, он длинный и тонкий как щепка, волосы – темные, седые на висках, а взгляд маленьких глаз – цепкий, внимательный. Войдя, он словно пытается просканировать присутствующих.

По рядам проходит волнение, а потом все замолкают и напряженно ждут вердикта, будто новое действующее лицо и вправду способно что-то определить с первого взгляда и объявить каждому судьбоносное предсказание.

Мужчина представляется Оливером Ноланом, членом Совета академии, и начинает вещать о том, как нам повезло, что нас выбрали из сотен претендентов, какая счастливая судьба и звездная карьера ждет каждого в этом помещении…

На третьем предложении перестаю внимательно слушать. Все слишком пафосно и витиевато, а всю его речь можно сократить втрое без ущерба для смысловой нагрузки. Но, видно, мистер Нолан любит поговорить.

Нолан… Это имя мне знакомо: Барбара, секретарь Миранды Морган, упоминала его в первый день. Это тот, кто якобы меня разыскивал перед началом экзаменов. Хотелось бы знать зачем? Ведь больше моей персоной он не интересовался.

А может, и не хотелось бы. Сейчас у меня проблемы посерьезнее, чем банальное любопытство: мне нужно как-то выкручиваться, а я не знаю как.

То, что РДАК будет за мной следить, – неоспоримый факт, тут можно даже не сомневаться. Будут наблюдать и проверять, выполняю ли я их требования.

Вряд ли, конечно, в случае неповиновения они действительно решат разделаться с Молли – сотрудники РДАКа не террористы, а подотчетные крысы, и каждое их действие должно быть строго регламентировано и запротоколировано. Но забрать ее из клиники они могут и, например, увезти в свою штаб-квартиру, оформив, скажем, как защиту свидетеля. И тогда я до нее никогда не доберусь, это во-первых. А во-вторых, состояние Молли слишком нестабильное, ее нельзя сейчас тревожить и тем более прерывать медицинские процедуры.

Доктор Кравец только недавно начал какое-то экспериментальное лечение, в успехе которого клялся едва ли не на Библии, и нельзя допустить, чтобы ему помешали. Я знаю, о чем говорю, лично оббивал пороги всевозможных клиник, санаториев, лечебниц, госпиталей и других учреждений, специализирующихся на поддержании жизни бывших зависимых от «синего тумана». Так что методика Кравеца – для Молли последний шанс.

А раз агенты РДАКа будут за мной «присматривать», значит, нужно бросить собакам кость – показать, что я поддаюсь дрессировке и послушен, как пушистый ягненок. А для этого необходимо как-то сблизиться с капитаном Морган. Они должны видеть, что я выполняю их приказ.

Нет, естественно, даже не думаю о том, чтобы пытаться «закрутить роман», как по-дурацки выразился Первый (имени своего он же не назвал, поэтому мысленно называю его именно так). Миранда Морган не похожа на женщину, способную подпустить к себе близко первого встречного. К тому же, я теперь ее студент, а она мой преподаватель. О чем вообще думают в РДАКе? Они не боятся, что меня просто выкинут из академии?..

Мистер Нолан продолжает свою пафосную речь о том, как нам свезло и сколько миллионов человек теперь нам завидует. С миллионами он явно перегибает, но с тысячами, пожалуй, соглашусь.

К черту Нолана. Что мне делать с Морган? Нужно как-то почаще быть возле нее, при этом не выходя за рамки: «преподаватель – студент», – но так, чтобы у людей из РДАКа не возникло сомнений, что я исполняю свою миссию. Вот это задачка.

У меня даже мелькает шальная мысль пойти к Морган и выложить все как на духу и попросить разрешения некоторое время ошиваться подле нее, чтобы наблюдатели ничего не заподозрили. Но эту идею я выбрасываю из головы еще раньше, чем она успевает окончательно оформиться.

Мы говорим не о соседке по общежитию, которую можно попросить подыграть взамен на какую-нибудь такую же необременительную услугу. Это Миранда Морган, не просто привлекательная женщина и не простой пилот – она пилот, участвовавший в военных действиях, солдат, та, кто уничтожил целый город, в конце концов. Кроме того, Морган – приближенная Рикардо Тайлера, гения интриг и акулы в политике.

Никто не станет мне «подыгрывать». Капитан Морган немедленно сообщит обо мне местной Службе безопасности, и меня закроют. Альфа Крит объявит предателем Родины, а Лондор – шпионом и преступником и запрёт до выяснения обстоятельств, которые в таких ситуациях могут выясняться до бесконечности долго.

Опять же, принцип «нет тела – нет дела» еще никто не отменял. А из камеры или из могилы я сестре не помогу…

Только к концу монолога члена Совета ЛЛА более-менее привожу мысли в порядок и останавливаюсь на плане, который, как мне кажется, поможет выйти из этой передряги без потерь: попробую напроситься к капитану Морган на дополнительные занятия.

Откажет – буду думать другой вариант. Но попытаться стоит.

***

Синяя форма Лондорской Летной Академии сидит на мне как влитая. То ли я привык к полицейской темно-фиолетовой, которая, однозначно, по цвету ближе к синему, чем к бежевому. То ли мне просто больше нравится синий.

Мои однокурсники тоже довольны: крутятся перед зеркалами в раздевалке, любуются ярко-желтой полоской на рукаве, будто она обозначает не первый курс, а причисление ее обладателя к рангу божественных существ.

Переодеваюсь, собираю вещи, сминаю, а затем беру в охапку форму абитуриента и двигаюсь к выходу. Проходя мимо, краем уха слышу, как словоохотливый Лиам задвигает какому-то олуху, что ни за что не расстанется с бежевой формой, а непременно сохранит ее, разгладит и повесит дома в чехол как символ его первой победы.

Никак не реагирую, прохожу мимо и под ошарашенными взглядами рыжеволосого оратора и его благодарного слушателя выбрасываю свою форму в мусорный контейнер.

Лиам давится недосказанными словами.

***

Предварительно вежливо стучусь, а потом заглядываю на кафедру.

– Добрый день, Барбара, – сегодня я сама любезность. – Капитан Морган у себя?

Светловолосая секретарь резко вскидывает голову на звук отворяемой двери, но, стоит ей увидеть, кто пришел, заинтересованность на ее лице исчезает мгновенно. Похоже, надеялась, что Тайлер заглянет по ее душу. Наивная.

– Здравствуйте, Джейсон, – отвечает уныло. Она меня тоже запомнила. – Капитан у себя, но через десять минут у нее обеденный перерыв. Вам назначено?

Только теперь до меня доходит, что сейчас действительно обеденное время. Пытаться наладить с кем-то контакт, задерживая этого кого-то на пути к еде – худшая идея из всех. Бред говорят, что голодный мужчина – злой мужчина. Женщины любят поесть ничуть не меньше.

Пожалуй, мой план потерпит часок-другой. В крайнем случае попытаю удачу завтра.

– Тогда я зайду попозже, – говорю и делаю шаг обратно к двери.

– Угу, – скучающе отзывается Барбара, снова погружаясь в чтение с экрана компьютера, от которого я ее оторвал своим внезапным вторжением; потом, кажется, вспоминает о своих обязанностях и вскакивает. – То есть подождите! Я должна сообщить капитану Морган, что вы заходили.

Останавливаюсь. Раздумываю и повторно прихожу к выводу, что это плохая идея.

Но Барбара уже включает интерком.

– Да! – тут же раздается по внутренней связи, и голос этот звучит не слишком-то дружелюбно.

– Капитан Морган, к вам посетитель. Я сказала, что у вас обед через несколько минут, но…

– Я не пойду на обед! – резко обрывает хозяйка кабинета таким тоном, будто на обеде ее непременно будут пытать. Неужели на диете? Не похоже, чтобы ей это было надо. – Пусть зайдет, – даже не спрашивает, кого именно принесло.

Барбара поднимает на меня глаза.

– Вы слышали, – равнодушно пожимает плечами, мол, у начальства свои причуды. – Проходите. Капитан вас примет.

Удружила так удружила.

– Спасибо, – произношу сухо.

Ладно, сейчас или позже – все равно, скорее всего, меня пошлют… слушать общие лекции.

***

Морган, как и Барбара, сидит за столом и что-то читает в компьютере. Сторона экрана, обращенная к двери, затемнена.

Вид у капитана не злой, как показалось по голосу, а скорее усталый. Я даже не сразу удостаиваюсь ее взгляда, стою у двери, как дурак, и жду, когда меня заметят.

Наконец, Морган отрывает глаза от экрана и поднимает их на меня.

– Здравствуйте… капитан? – заканчиваю вопросительно, потому что не понимаю, что происходит: женщина смотрит на меня пристально, словно пытается прожечь во мне дыру, потом ее глаза на мгновение расширяются, будто она вдруг до чего-то додумалась или внезапно вспомнила.

А в следующий миг Морган – уже на ногах, бросает взгляд на часы (точно, голодная) и шагает ко мне.

– Риган, вы-то мне и нужны! – объявляет таким тоном, будто прямо сейчас пошлет меня на передовую под обстрел.

Приподнимаю брови в ответ на ее воинственный вид (жизнь меня научила: голодных женщин лучше не перебивать – быстрее замолчат) и сдержанно интересуюсь:

– Я могу вам чем-то помочь?

– Можешь, – снова взгляд на часы на запястье. Похоже, я просто катастрофически не вовремя. – Джейс, – вдруг резко переходит на «ты» и на сокращенную форму имени, при этом как-то угадывая, что я предпочитаю именно эту, а не, скажем, «Джей» или еще что-то в таком роде, – мне нужна твоя помощь.

Поразительная метаморфоза: ни капли надменности или холодности, с которыми Морган держалась на экзамене, да и в прошлую нашу беседу тут. Она взволнована, понимаю, и помощь ей нужна на полном серьезе, а не в переносном смысле.

– Скажите в чем, – говорю тоже серьезно, – я постараюсь помочь.

Снова взгляд на часы и еще несколько шагов ко мне.

– Давай я объясню позже, ладно?

Пожимаю плечами.

– Ладно.

Мне непонятно, но интересно. Даже мои мрачные мысли отходят на второй план.

В приемной хлопает дверь, слышатся голоса.

– Черт тебя… – вырывается у Морган, но она тут же торопливо уточняет: – Это не тебе.

– Ладно, – повторяю. Жду, что она все-таки объяснит, что происходит.

Но капитан лишь поглядывает на дверь. Судя по голосам, у нее еще один посетитель. Или даже несколько.

Стучат каблуки Барбары. Ведет кого-то сюда?

Так меня выставят вон, или мне быстро ретироваться самому?

Но не успеваю предложить ни того ни другого.

Морган вдруг делает широкий шаг, им одним преодолевая разделяющее нас расстояние.

– Джейс, я позже все объясню, – произносит на выдохе, до невозможности серьезно смотря в мои глаза своими огромными карими глазами.

А потом неожиданно обвивает мою шею руками и целует в губы.

В следующий миг дверь за моей спиной распахивается.

Глава 12

Морган

Когда Барбара сообщает по интеркому, что у меня посетитель, я на сто процентов уверена, что это Рикардо. Он же обещал заявиться при свидетелях и увести меня в ресторан, чтобы можно было смело пустить слух, что у нас роман. А зная Рикардо Тайлера, как бы я ни отказывалась и ни запрещала ему сюда приходить, он все равно явится точно в срок – во сколько по расписанию у меня обеденный перерыв, ему прекрасно известно.

Можно было бы трусливо сбежать, чтобы Рикардо не застал меня на месте. Я даже некоторое время склонялась к этой идее, но потом здраво рассудила, что у человека, не понимающего слова «нет», хватит ума «пустить слух» и без меня. Так что нет уж, лучше я хотя бы буду присутствовать и попытаюсь его остановить.

Вчера после разговора с Лаки мне стало легче и спокойнее. Я на полном серьезе полночи штудировала устав ЛЛА и не нашла в нем пункта о запрете личных отношений между студентами и преподавателями. Но тем не менее… Это же студенты!

О чем я думала, когда ляпнула Рикардо о своей связи с учеником? Лучше бы, действительно, поддержала его версию про садовника, а потом нашла бы актера, который бы его сыграл. Боюсь, изобразить однополую любовь с настоящей садовницей у меня бы не вышло…

А что, если отмотать назад?

Я даже начинаю просматривать объявления актеров, предлагающих свои услуги в сети, и подумываю, как бы снова ввернуть версию с садовником, когда открывается дверь.