Рой. На осколках предательства

Не жду его ответа. Просто обхожу, чуть задев плечом. Гордо поднимаю голову, будто сама себе доказываю, что не дрожу внутри. Хотя сердце всё равно стучит, как бешеное.

Глазами выискиваю остановку. Где она, чёрт побери?.. Надо просто сесть в первый попавшийся автобус и забыть этого типа как страшный сон. Он не стоит ни моего времени, ни нервов.

– Да больно нужна ты мне! – догоняет его голос. Слышу, как он разозлён, но больше обижен. Гордость царапнула, ага. Приятно ещё раз.

И тут же – рёв мотора. Резкий, дерзкий. Байк вылетает из-за спины с оглушительным звуком. Он проносится мимо меня, почти задевая, и исчезает в потоке машин, оставляя после себя только запах бензина и… какую-то глупую, злую пустоту.

Остаюсь на тротуаре – с взъерошенными мыслями и гордостью, которую едва удержала в целости. Шумный город продолжает жить своей жизнью. А я – иду дальше. Не оборачиваясь.

Глава 16

Ева

На пары я так и не попала. И если честно – не хотела. Поначалу я ещё пыталась – топала в сторону универа, уговаривала себя, что надо, что не стоит портить себе день из-за очередного придурка на байке и бывшего, который решил, что имеет право хватать меня за руку на улице. Но чем ближе я подходила к корпусу, тем сильнее внутри всё сжималось. Как будто воздух становится гуще, а каждый шаг – через бетон.

Универ вырастает передо мной как гигантская бетонная глыба, и всё внутри противится: не хочу туда. Не хочу ни лиц, ни конспектов, ни этих наигранных «привет-привет», от которых тошнит сильнее, чем от кофе на голодный желудок. А главное – не хочу притворяться, будто всё нормально. Не сегодня. После всего, меня трясло от усталости. От людей. От всего. Хотелось просто сбежать. И я сбежала – в единственное место, где всё ещё чувствую себя собой.

Еду домой, и иду к дому на соседней улице. Поднимаюсь по лестнице на самый верх, потом через хлипкую дверь – на крышу. Это старый многоэтажный дом, где никто не живет. Мы с Симой, нашли его случайно, и никто кроме подруги не знает, что это место стало моим убежищем. Маленький мир, скрытый над городом. Здесь никого. Только я, легкий ветер, гул улиц внизу и тишина, такая вкусная, будто глоток ледяной воды в жару.

Сажусь на знакомое место – у стены с облупившейся штукатуркой, где на кирпичах уже остались следы от моих карандашей. Открываю свой блокнот, достаю карандаш. Всё как всегда. Простые линии. Никакой цели. Просто рука скользит по бумаге, пока мысли сбиваются в кучу и начинают утихать.

Я рисую, и в этот момент весь остальной мир словно выключается. Ни Роя, ни Олега, ни их голосов. Только шорох карандаша и лёгкое шевеление воздуха над крышей. Иногда я просто сижу и смотрю вдаль – на крыши других домов, антенны, голубей. На этом уровне всё кажется другим. Ниже бурлит чужая жизнь, а здесь – моя. Чистая, простая, тихая.

Время проходит незаметно, музыка льётся из наушников, заполняя всё внутри. Мягкий поп-рок – с теми самыми гитарными переборами, ритмом, что будто подстраивается под удары сердца. Мне хорошо. Спокойно. Я в этом пузыре – где только карандаш, бумага и музыка. Не помню, когда в последний раз так отключалась. Рисую машинально – тень, линия, штрих. Даже не особо слежу за тем, что получается. День ползёт мимо, как будто в обход меня. Пока вдруг не слышу глухой, раздражающий звук, напоминая, что мой телефон разряжен.

На экране мигает предупреждение, потом всё гаснет. Ни времени посмотреть, ни вообще что-то сделать. Просто прощай, связь с миром.– Ну офигенно, – ворчу себе под нос, вытаскивая его. Я то думала подзарядить его где-то в универе.

Смотрю на экран в руках. Чёрный. Мёртвый. Ладно. И фиг с ним.

Только теперь понимаю, как пусто в животе. Урчит так, что аж стыдно перед собой. Отлично. Не только не завтракала – уже, похоже, и обед давно пролетел. Пора возвращаться.

Тянусь к рюкзаку, чтобы убрать блокнот. Останавливаюсь, задерживаю взгляд на странице.

Глаза. Я нарисовала глаза. Ничего больше – только взгляд. И чем дольше смотрю на него, тем сильнее во мне расползается это чувство… странного узнавания. Этот взгляд… Словно на меня смотрит Рой. Проклятый Рой. Такой же пронзительный, будто насквозь видит. Такой же дерзкий, как сегодня утром, когда смотрел, будто я ему что-то должна. Будто я – его.

Моргаю, хмыкаю, вырывая себя из собственных мыслей:

– Что за бред, – фыркаю вслух. – Просто глаза. Просто рисунок. Как и все остальные в этом блокноте. Навеянные фантазией и настроением

Надеюсь, что еще нет и двух, и я успею покушать перед тем как пойти на работу.Закрываю блокнот, пихаю в рюкзак. Поднимаюсь, скидываю волосы со лба. В лицо дует ветер. Чуть влажный, весенний. Вдыхаю глубже, как будто этот воздух сможет вычистить из головы всё лишнее. Иду вниз. Домой.

Квартира встречает теплом и запахом обжаривающегося лука. На кухне что-то шкворчит, в воздухе висит аромат пряностей и жареного перца. Телефон я сразу ставлю на зарядку, бросив его на полку в прихожей. Пыхтит бедняга, как будто сам устал от жизни.

– Мам, – зову, проходя в кухню. – Чё готовишь?

– Да так, хотела сделать пасту, но потом поняла, что лень. Так что у нас жаркое. Почти как бабушкино. – Мама поворачивается через плечо, подмигивает. На ней её любимая футболка с котом в очках и пучок на голове, как всегда, немного кривой.

Бросаю куртку в прихожей. Сажусь за стол, подтягиваю ногу под себя. Последнее время мы не так часто обедаем вместе. Вечно я на парах, потом в бегах, она – то работа, то усталость. А сейчас – вот оно. Просто тишина, запах еды и родной человек напротив.

– А ты, между прочим, выглядишь как человек, которого уже дважды прокатили по эмоциональным американским горкам. – Мама ставит тарелку передо мной и подсовывает ложку. – Что-то в универе? Или Олег?

Я опускаю взгляд в тарелку.

– Мы расстались, – говорю тихо. Потом быстро добавляю: – Просто расстались. Мам. Всё. Не спрашивай больше ничего. Ты была права, он… ну, не тот.

Мама приподнимает бровь, но, к счастью, без триумфа.

– Ладно-ладно. Я же не настаиваю. Просто рада, что ты сама это поняла. Своим темпом.

– Спасибо, – бурчу, ковыряя мясо.

– Он обидел тебя?

– Ну ма-аа-м. Без вопросов. Забыла? Ну… Он просто… оказался пустым. Я рядом с ним пустела. А это, кажется, самое худшее. – Пожимаю плечами.

Мы жуем в тишине. Домашняя еда всегда как терапия. Даже дышится легче. Мама бросает взгляд на меня, как будто чувствует, что я ещё что-то хочу сказать. А я почему-то сейчас решаюсь задать ей вопрос, который никогда не задавала, Ну разве что, когда было маленькой.

– Мам… – начинаю и вдруг понимаю, что сердце забилось быстрее. – А кто мой папа?

Мама замирает. Вилка останавливается на полпути ко рту. Несколько секунд она просто смотрит в тарелку, потом откладывает прибор и откидывается на спинку стула.

– Вот это ты внезапно.

– Просто… ты никогда не говоришь о нём. Вообще. – Говорю спокойно, без упрёка. Мне действительно просто интересно. Просто важно.

– А как в детстве “просто космонавт” не прокатит? – с грустной улыбкой спрашивает мама. Я качаю головой, не сводя с нее взгляд.

Она молчит. Поправляет волосы, смотрит в окно, потом на меня.

– Не потому, что мне нечего сказать. Просто… я долго думала, как это подать так, чтобы ты не разочаровалась. Или наоборот, не строила иллюзий. Он не плохой. Просто… он наверное был не моим.

– Значит, у тебя не было любви?

– Была… Еще как была. Мы безумно любили друг друга. И конечно же Были гормоны. Много… – смеется, все также глядя в окно. – Мы были молоды, нам было по шестнадцать, лето, тусовки, пляжи, бунт против всего. И потом – бац. Две полоски. А он – в штаты. Учиться. Всё как по классике. Хотя когда я сказала ему, то очень сильно обрадовался. Сказал: женюсь. Но потом просто пропал.

Сижу, слушаю, и внутри странно тепло. Не потому, что история и милая, и грустная одновременно. А потому что она настоящая.

– Ты злилась на него?

– О, я была в ярости. Пришла к нему домой, барабанила в закрытую дверь, пока соседи не вышли. Сказали что они с семьей уехали. А потом… просто начала жить. С тобой.

Мама улыбается – устало, но мягко. Протягивает руку и треплет меня по макушке, как в детстве.

– Но ты моя главная победа, поняла?

– А я всё надеялась, что хотя бы папа – это от кого у меня брови такие угрюмые, – усмехаюсь. Мама хохочет. Настояще, громко, до слёз в глазах.

– Нет, это точно от меня, детка. Я тоже была угрюмой. До кофе.

Смеёмся. Едим дальше. И в этой кухонной тишине, в домашнем тепле с запахом жаркого, впервые за долгое время я чувствую себя… по-настоящему дома. По-настоящему хорошо.

Я настолько расслабилась, что снова чуть не опоздала. Но в этот раз на работу. Обуваю кроссовки и почты готова вылететь пулей, мама останавливает меня, протягиваю листик.

– Это его имя. И старый адрес.

Поднимаю на нее глаза. Но еще не решаюсь принять сложенны пополам лист.

– И ты не против? – осторожно спрашиваю я. Мне даже показалось, что в ее голосе обида.

– Нет конечно. Если ты считаешь что тебе это нужно, то, пожалуйста. Но не уверенна, что тебе это хоть чем-то поможет. – Снова протягивает мне.

Я беру его и молча прячу в карман.

– Спасибо мамочка, – обнимаю ее с улыбкой. Но внутри такое странно чувство. Как будто я ее обидела.

Глава 17

Ева

Людей в кафе сегодня немного, и это прям праздник. В зале тихо, даже кофемашина как будто шепчет, а не шипит, как обычно. Свет мягкий, за окнами лениво струится последний день апреля, и если не считать, что я слегка зомби после всего, то всё терпимо.

Админа сегодня нет – простуда, или как он сказал по телефону, «мертвенно-больничное состояние». Так что мы вдвоём с Ниной, девушкой с кухни, которая почти не разговаривает, но круто жарит круассаны. Я сижу за стойкой, листаю бланки с поставками и изредка посматриваю на дверь, надеясь, что никаких шумных компаний не нагрянет.

Через двадцать минут на пороге появляется Симка. Конечно, яркая, как фломастер. Влетает с разлёту, как всегда, будто не идёт, а катится на скейтборде из эмоций.

– Ева Сергеевна! Выключенный телефон восемь часов подряд – это вообще как?! – с порога возмущается она, даже не здороваясь.

– Привет тебе тоже, – улыбаюсь, откладывая. – Я не специально. Сел.Я же тебе писала, когда он включился.

– Сел? Ты серьёзно? Я чуть инфаркт не схватила! А у меня, между прочим, СЕГОДНЯ БЫЛ ДЕНЬ такооооой!

– О-о, – хихикаю. – Ты вся светишься, и что-то мен кажется что у светила этого имя…

– Сева! – шепчет она торжественно, присаживаясь на барный стул. – Он подошёл! Сам. И сказал, что у меня «прикольный стиль».

– Ммм, – протягиваю, скрывая усмешку. – Ну… ты же реально в стиле «космическая мармеладка», так что он не соврал.

– Я в шоке была. А потом он пригласил меня сегодня в клуб. Не на свидание, типа просто с друзьями, но Ева! Это шанс. Это… первый шаг на Луну! – она смешно показывает пальцем вверх.

– Вау. Ну, звучит как сюжет дешёвой романтической комедии. Только не забудь, что у тебя завтра утренние пары.

– Да плевать! Я тебя звать пришла, вообще-то. Пошли со мной. Ну, пожаалуйста! – тянет «а» до потолка, складывает руки, будто молится.

– Не, Сим. Я пас. Реально устала. Как побитая лошадь.

– Та ну, ты всегда так! У тебя жизнь мимо проходит, а ты такая: «ой, я устала». Что ты вчера делала, а? Почему не отвечала, почему не пришла на пары? Мать моя канарейка! Я ж переживала. Уже думала, тебя похитили инопланетяне или ты уехала в лес жить среди енотов.

Я хмыкаю и отвожу взгляд к кофемашине. И принимаюсь за лате на кокосовом молоке. Не хочу врать, но и говорить правду – не вариант. Если расскажу, что меня снова спас Рой и мы катались по городу… А потом вообще покажу, что рисовала его глаза – Симка точно тапком меня прибьёт.

– Просто день не задался, – говорю уклончиво. – Реально не в форме была. Голова болела.