Хроники Затерянных Станций. Часть 1. Дом

– Мне не нравится, куда эта игра заходит, – выпалила птица, прервав Шептуньи смех.

–Ну, так улетай, – сплетница чушь городит. – Ты не имеешь права выбор делать за всех! К тому же твой стакан так и не сдвинут с места: к чему растрачивать на скучных ценнейший самогон?

Птица спокойно поднялась, не выдержав наезда, и плавно удалилась обратно в свой вагон. На минуту в зале повисла тишина: Станция пребывала в капитальном шоке. Кудряш Синичью стопку опустошил до дна с посылом, мол, вы все здесь от нее далёки. И встал, не проронив ни одну гадость вслед таким бессмысленным и, все же, обидным изреченьем.

–Ну, ты чего, кудрявенький? Я не птицеед! Она сама отвергла дружное общенье, – Шептунья любит ругань – это её страсть, а сплетни разносить – то целая работа! Дня не прошло, чтобы девчонка не наболталась всласть: ей каждую минуту шушукаться охота. И каждая стена их одинокой Станции хранит в себе, как минимум, по пять десятков сплетен. И разносит эти слухи на дальние дистанции, пособничек Шептуньи – безрассудный ветер.

Главарь ушёл вслед за Синицей, злой, как дикий лев.

–Пускай идёт. Теперь-то точно мы сможем разгуляться! – довольная Шептунья сказала нараспев.

–Я пас, – чеканил Змей. – Найду, чем мне заняться.

–Увы, на этой Станции первоклашек нет. Некого макать головой в уборной, – Молчун родил свой фирменный, высококлассный бред.

–Что за вздор? Могу тебя, водолаз позорный! – Змей вскочил, Молчун не дернулся: их разделяет стол. Не станет же Змееныш лезть, сметая стопки. Бежать вокруг – бессмысленно, остается пол. – Я утоплю тебя, Молчун, в следующей похлёбке!

Змей оскалился и взял со стола стакан.

–Ты не кинешь…

–О, Молчун, я б не был так уверен! – Змей замахнулся, а Молчун застыл, как истукан: для него струсивший вид был крайне характерен. Секунда и стакан разбился на куски, пролетев в двух сантиметрах над покрасневшим ухом: Молчун залез под стол, сжимая кулаки, дрожа, как банный лист, пол протирая брюхом. – Вылазь, червяк! Не вынуждай меня за тобою лезть! Коль если доберусь – на части разберу! Не спасет тебя ни лидер, ни зам его, ни лесть! Ты слышишь, пёс блохастый? Шкуру с тебя сдеру!

Змей таки сел на корточки: в крови пылает спирт, и жажда приукрасить рожу парня финга́лом. Молчун взаправду плакал, мол, смерть ему грозит, и уползал подальше, брюшным качая салом. Змеёныш цыкнул, беспрепятственно пополз за толстяком, дырявя на коленках вельветовые брюки. Под гнётом своей ярости он думал об одном: поскорей бы навалять бессовестной подлю́ке!

–Из-за таких как ты страдал я десять лет! – кричал дурной Молчун, размазывая сопли.

–И прострадаешь столько же! – поступил ответ. – Мне по боку твои слова, твои мольбы и вопли!

Змей за лодыжку ухватил гадкого Молчуна и тут же пяткой получил по своей щеке. Брызнула наружу вместе с кровью слюна – теперь судьба пузатого висела на волоске. Но благо Змея вытащили, не дав устроить суд – он кидался, бился и порывался драться. Длинный успокаивал его двадцать минут, пока тот истерил и чуть ли не кусался.

–Пойдем, подышишь, охладишься, – сказал Змею блондин. – Поймёшь, что с идиотами бесполезен спор.

Змей нехотя кивнул, топая впереди, с разбитою губой, красный, как помидор:

–А знаешь что, Молчун, я тут внезапно понял?! Сколько бы не было наигранной решимости в словах, ты просто трус вонючий! Страх – твой коронный номер! Ты компенсируешь отсутствие достоинства в штанах!

Дамы залились краской, а парни поперхнулись, и каждый с выражением взглянул на пухляша́. Мямля Молчун воскликнул:

–Вы что, совсем рехнулись?! – плевался он словами, от гнева чуть дыша. Но всем уж всё равно: вся Станция смеялась, и стены содрогались от голосов ребят. А тени Змея и блондина к поезду направлялись – в вагоне светит лампа. Длинный сказал:

–Не спят.

–Эй, ребятки, подождите! – воскликнула Беда. Она пошла за ними неприметной тенью. Вместе с ней маячила Лиса туда-сюда, рыжим хвостом виляя без капельки стеснения.

Ребята подняли́сь тихонько по ступенькам, но их невнятный шорох услышали внутри. Длинный приложился о поручень хорошенько, Змей на него ругнулся:

–Перед собой смотри!

–Стучаться не учили? – рявкнул во тьме Кудряш.

–Да кто бы говорил, – хихикнула Синица. – Ну, что? Добро пожаловать в мой птичий шалаш.

Девушка жестом указала, где можно садиться. Змей грузно завалился в самый дальний угол, и лишь глаза сверкали во мгле, как фианит. Парень шептал ругательства подряд: «Кобра!», «Гадюка!». Был по-змеиному опасен его сердитый вид. Девчонки сели рядом с треснутым окном, а блондин пристроился подле главаря. На столе горела лампа ярко желтым огнём, напоминая своим светом брызги янтаря.

–Что, довели-таки? – сердито кудрявый затянулся: он никогда не выходил гулять без сигарет.

–Пухляш наш как обычно, – Длинный заикнулся.

–Змей, расскажи о своем детстве, если не секрет, – лидер выдохнул дым. -Тебя здесь не осудят. Ты можешь говорить открыто, без опаски. В этом кругу сидят такие же запя́тнанные люди: они чужие тайны не предадут огласке.

Змей на него уставился, точно дикий пёс, но лидер внушал доверие, с ним не хотелось спорить. Если главарь и говорил, то говорил всерьёз. Он не хотел его задеть и как-то опозорить. Строгость и справедливость – вот главные черты уже двадцатилетнего кудрявого парнишки. Его намерения всегда были, как горный снег, чисты, но вот возвышенные чувства… точно у ледышки.

–Начну с того, – выдохнул Змей. – Кто же мой отец. Я думаю, понятен факт, что он – мужик богатый. Рост – сто восемьдесят пять, гороскоп – телец, одет всегда с иголочки, характер – трудноватый. Фабрики, яхты, акции – всё это про него, немало средств вложил в недвижимость, активы. Но с некоторых пор мне крайне все равно – буржуи все эгоистичны и властолюбивы… – Змей погрузился в прошлое, точно сделав клик: вся его жизнь промчалась, словно в перемотке. Он еще больше огрубел, да и, в целом, поник. Словам протиснуться мешал да́вящий ком в глотке. Но все же Змей собрался и продолжил рассказ, рассказ с привкусом горечи и запахом полыни.

…Змей родился в августе, ночью, ровно в час, и сразу его на руки отец довольный принял. «Нефтяной» ребе́нок с самого первого вздоха обеспечил для папаши годовой доход: ставки, точно в спорте, учредил пройдоха, поставив на пол ребёнка свой «Порш» и Металл-завод. Так забавлялись в своих кругах товарищи-плутократы. «Лимоном» больше, «лимоном» меньше – легко ушло, легко и придёт. Такие люди чаще всего сквозь пальцы глядят на затраты, капитал спустив на веселье, прожигая дни напролёт. Предупреждая любые вопросы, УЗИ не гарант достоверности: стаж работы врача очень важен; большой или маленький срок. Но папа Змея – удачливый парень, не лишённый, увы, лицемерности – он свой выигрыш захапал в ладошку и сжал посильней кулачок.

А дальше – лучшие няни, гувернантки, престижный лицей: сын – лишь проект для вложений, радость и гордость отца. Кругом пацана окружали десятки и сотни друзей, правда, шедших за ним лишь из выгоды, с фальшивой улыбкой лица. Ну а что? Рядом капают деньги! Подставляй ведерко и жди! За такую глобальную щедрость и характер можно простить. Притворяйся товарищем славным и сильно «вождя» не серди, и тогда он сможет тебя монеткой златой угостить! А вне школы – карьера модели, популярность в свете софит: с пяти лет ноги Змея топтали подиумы модных столиц! Благодаря бизнесмену-папаше, для мальчика мир был открыт – Змей учил его крайне небрежно из-под полу-прикрытых ресниц…

–Ты знаешь, всё, что хотел, мне падало прямо в лапы: вечеринки, приставка, водитель, свой пляж и скалодром, – Змей вздохнул, – но я не понимаю, почему… Почему с моим папой мы виделись только по средам и то лишь за общим столом? – Змей опустил гнетущий черный взгляд, вдохнув табак в лёгкие поглубже: парень неловко стрельнул у главаря пару сигарет. После закашлялся, выдохнул и стер след от слёз неуклюже – он открыл перед близкими душу, сорвав бронежилет. – И то туши каба́ньи, что он возил с охоты, перекрывали, точно стенка, мой скромный обзор. Мы перекидывались парой слов, он мне вручал банкноты за успехи в школе – и кончен разговор. Друзья завидовали: крупный дом, алкоголь, тусовки, но никогда им не понять, что он был пуст внутри. И пусть на мне всегда белели новые кроссовки, меня жрала обида с заката до зари. Я был никем, я был ничем, но с кошельком в кармане. Прославленный задира с черной дырой в душе, но я не понимал того. Мне б джинсы от «Армани», да парфюм «Acqua Di Gio», чтоб быть на кураже. Девчонки бегали за мной, как за тобой пол-Базы, – Змей кинул, усмехнувшись, на блондина взгляд. – Но я заканчивал любые шуры-муры сразу, такие «отношения», отнюдь, не мой формат.

Длинный уныло улыбнулся и ткнул лидера в бок, а после вытянул ладонь, клянча сигарету. Тот покосился на него, издав глухой смешок, и «фигу» показал, что означала «Нету!». Блондинчик выпятил губу, надулся, как индюк, чем изрядно позабавил всех сидящих рядом. Даже Змей издал свой фирменный чуть довольный хрюк, ведь Длинный вел себя, поистине, немного глуповато.

Топая кроссами, с тарелкой ввалилась Воробей, и тут же на неё переключились взгляды. Она в ответ игриво взглянула на парней, и, Длинного подвинув, спикировала рядом:

–Я много пропустила?

–Это тебе не цирк! Слоны на мячиках не ездят, гимнасты не летают, – Змееныш выдавил из глотки свой пьяноватый рык. Ах, как глаза его во мраке дьявольски сверкают!